Кресла вздрогнули, и люди полетели. Нет, не только она, все! Исчез куполообразный потолок. Исчез пол под ногами, исчезла темнота. Они летят в голубое, пронизанное солнечным светом пространство! Летят. Тело становится легким. Страшно. Что же будет? Маратик рядом. Его ручонка дрожит. Держись, мой мальчик!.. Маус тоже рядом. Что такое он шепчет?.. К солнцу? Ах да, летим к солнцу. Если бы не это солнце, она б умерла от страха. Как ужасна бесконечность… Зеленая почва внизу. Постепенно она голубеет. Голубой материк. Как он красив! Милый, родной, жди нас! И над головой материк. Нет, это что-то другое. Другая планета! Во вселенной много планет. И, оказывается, человек может на них побывать! Увидеть бесконечность! Россыпь блеклых звезд, полупогасших угольков! Лишь бы не погасло солнце! Жизнь - это не твое существование, жизнь это свет! Свет, свет, свет! Ты растворяешься в свете. Уснуть, дышать этим светом! Есть свет, и есть страх. У людей, летящих рядом, испуганные лица. Кто-то беззвучно кричит… Это уже лишнее. Можно спокойнее. Смотрите на звезды, люди в креслах! Так странно, сидишь, как в парикмахерской, и летишь к другим мирам… Только подумайте - к другим мирам! Преодолеем страх…
Маус продолжает шептать: "Вы слышите музыку планет? Музыку! Слышу… Человек может прожить гарантированных восемьдесят лет… Что значит - гарантированных? Хорошо, хорошо, просто восемьдесят. А хочется прожить восемьсот лет. Конечно, не только спать, есть, работать. Жизнь начинается с путешествий. Восемьсот лет путешествий!
- Хорошо бы, да…
Планета над головой тоже становится голубой…, Светло-зеленой… Зеленой… Это земля? Или сопредельный материк?
- Мы подлетаем к Фаэтону. Мы сойдем с вами на осколок некогда великой планеты и останемся там.
- Навсегда?
- Какая разница… Вы слышите музыку? Я люблю вас, земная женщина! Желанные восемьсот лет мы спрессуем в наши восемьдесят и возьмем все, все, что положено.
- Это иллюзия… Ах вот что, я вспомнила! Ваши восемьсот лет - иллюзия. Не хочу иллюзий! Остановите!
- Не думайте об этом! Слышите, нельзя! Уже нельзя! Вы разобьетесь…"
Она закрывает глаза… Устала. Как легко, оказывается, забыться… Восемьсот лет и другие миры. Какой пресный обман… Пусть Маратик еще полетает. Смелый мальчик, он даже не вскрикнул.
Людмила Петровна почувствовала на коленях руку Мауса. Вспыхнув, она сбросила с коленей руку и поправила юбку.
Какой ужас, он, кажется, говорил ей о любви?
Она опять открыла глаза, увидела себя летящей, но уже вниз. С огромной скоростью вниз. Ощущение собственной тяжести нарастало. Сдавило горло. Она нашла в темноте руку Мауса, схватилась за нее и стала ждать удара, вся съежившись.
Ах, самообман не проходит бесследно.
9
Ася приняла душ и, не дождавшись ужина, который заказал Ефрем, ушла в свою комнату. Легла и сразу уснула как убитая. Ефрем, появившись в детской, когда ужин наконец принесли, остановился у кровати, но не стал девочку будить. Он смотрел на ее тонкую ручонку, бледное худое личико и ругал себя, что позволил так долго ей крошить и расчищать этот дурацкий асфальт. Дав себе слово, что не позволит больше мучить ребенка, он поправил на Асе одеяло и вышел.
Ужинал один. Куриное бесформенное мясо без костей на этот раз ему не понравилось. Все казалось невкусным, с удовольствием он пил только вино, поданное к ужину. "Видно, насчет выпить тут не дураки", - думал он.
Вдруг раздался телефонный звонок. Он стал искать, где стоит аппарат, но вспомнил, что видеотелефон включается кнопкой на щитке, где все другие кнопки, включая телевизионные и электрические.
Он включил и сразу увидел улыбающуюся физиономию Утяева.
- Во, видали! - вырвалось у Ефрема. - А я об нем думаю… Ну, где ты там?
- Здравствуй, Ефрем Иванович. Добрый вечер… Спешу сообщить, что я жив и здоров…
- Вижу, вижу. Где пропадаешь?
- Задерживаюсь, бригадир. Прошу не волноваться. Как говорится, сыт и весел ваш товарищ Шутка.
- Та-ак… Домой-то доберешься?
- Четыре моих игрушки… э-э-э… запускаются в производство. И по этому случаю… э-э-э… как говорится…
- Все ясно. Домой-то, спрашиваю, доберешься?
- Какой тут дом, Ефремушка! Доберусь. Жаль только зайца…
- Чего, чего? - Ефрем сел в кресло, любуясь оживившимся Утяевым. - Какого зайца?
- Какого. Нашего русака. Здесь тоже, говорят, вывелись на материке зайцы. А на Фаэтоне их не было.
- Ладно, шут с ним, с косым.
- Вот точно косой! Я им говорю, косой - это изюминка, ключ игрушки. А они - нет, давай… э-э-э… симметрию. Понимаешь, симметрию. Как говорится, технократия.
- Ладно, директор, - перебил Ефрем. - Я тебя жду. Ясно?
- А наши-то все в сборе?
- Петровны нет с Маратиком. Жду их. Так что гляди, чтоб тебя еще не ждать.
- Постараюсь, Ефремушка. Ты не волнуйся, если даже… э-э-э… и задержусь. До скорого, как говорится.
И видеотелефон погас.
Ефрем расстегнул ворот рубахи и, примерившись, осторожно погрузил себя в глубокое кресло. То, что Утяев был весел, - ему не понравилось. Поди, заработал крепенько. Игрушки - Ходовой товар, даже в этаком городе. Ефрем и Ася тоже сегодня много заработали. Даже очень много, как сказал мэр. Но это нисколько не радовало Ефрема. Нужны не деньги.
"Тикать надо отсюда, тикать!" - думал он. Но как? Мэр при встрече сразу оборвал разговор на эту тему: "Ненужных туристов мы не заманиваем, а тех, кого заманили, не выпускаем".
Так прямо и сказал старый хрыч: "Заманили".
У Ефрема разбухла голова от горьких дум. Хотелось спать. Но надо было дождаться Людмилу Петровну с Маратиком. Время еще, правда, было не позднее, чуть начинало смеркаться.
И тут Ефрем вспомнил, что он ни у кого здесь не видел часов, да и настенных нигде в городе нет. Как же люди живут? Где техника - там точное время.
"Век живи и век учись, а теперь еще и переучивайся", - с досадой подумал Ефрем.
В это время в дверь постучали. Он отозвался, и на пороге появилась женщина.
Ефрем не поверил глазам: перед ним стояла красавица Фаэта. Она была особенно хороша - в темном вечернем платье, облегающем ее тонкую талию и недозволенно, по мнению Ефрема, открытом на груди. Густые волосы локонами ниспадали на плечи. Голубые глаза сияли.
- Сиди, Ефрем Бунтарь. У нас мужчина не встает перед женщиной…
- Здравствуйте, - растерянно произнес Ефрем.
- …И не выбирает женщин, - продолжала Фаэта. - Женщина выбирает мужчин…
Ефрем не понимал, о чем говорит гостья. В висках у него застучало. Шутка сказать - жена мэра пожаловала. Неспроста ведь.
- Садитесь, - сказал он. Она подошла к столику.
- Ты не допил свой вино, Бунтарь?
- Я… я сейчас закажу, - заикался Ефрем. Он хотел пересилить свою робость и никак не мог.
- Не надо. У нас мало времени… - Она стала пить медленными глотками и, улыбаясь, разглядывала Ефрема. Неожиданно прикоснулась к его бороде. - Хороший борода. Матушка разрешила тебе носить, Бунтарь.
Допив вино, она подошла к телевизору, включила и стала переводить программы. Найдя ту, где танцевали девушки, отрегулировала громкость и вернулась к Ефрему. Села рядом.
На экране между тем танцовщиц становилось все меньше и меньше и осталась одна - самая стройная, очень похожая на Фаэту.
- Она нравится Бунтарю? - спросила Фаэта и вновь прикоснулась к бороде Ефрема.
Танцовщица, продолжая танцевать, постепенно стала раздеваться. Она была красива, ничего не стеснялась. "Чертова буржуазия", - думал Ефрем. Но он постепенно обретал спокойствие, приходил в себя. Посмотрел на Фаэту. Та загадочно ему улыбнулась.
- Бунтарь не догадался, зачем пришла женщина?
Ефрема кольнула наконец догадка. Муж у нее старый, подумал он, чем черт не шутит. Но он тут же оттолкнул от себя эту мысль и отрицательно покачал головой. В конце концов такая красотка всегда найдет себе мужика, зачем ей хромой кривоносый крестьянин?
- Напрасно ты так думай, - вдруг сказала Фаэта, будто он подумал вслух. - Ты красивый и сильный. Мне нравится твой борода и твой имя.
"Эге-ге!" - ахнул про себя Ефрем и съежился в кресле.
Фаэта продолжала. Голос у нее был приятный:
- Матушка решил, что ты дашь нашему город наследник. Я не хотел рождать больной детей от слабосильный помощник мэра, который ты не знаешь. - Фаэта выдержала паузу: - Сейчас понял, Бунтарь?
Ефрем промолчал. Он напряженно думал, как выпутаться из этого положения. Но одновременно боялся думать, так как заметил, что Фаэта читает его мысли.
- Я старый, - вырвалось у Ефрема.
Фаэта рассмеялась:
- Ты красивый, Бунтарь, и сильный. Я понял, ты начинаешь… Как это у вас говорят? Ты начинаешь торговаться. Скажи, что ты хочешь?
Вот те раз! Засасывает как в трясину. Ефрем лихорадочно искал выхода. Дело, конечно, соблазнительное, зачем себя обманывать. Красотки вроде этой у него в жизни не было. Но попадешь, черт возьми, в такую карусель, что после уже не выбраться отсюда.
И вдруг его осенило.
- Отпусти нас, Фаэта, из города домой, - сказал он, глянув ей в глаза.
- Тебе не нравится Фаэта? - удивилась она.
- Нет, потом! - сказал он.
Она не поняла.
- Что потом? - Но тут же просияла. И громко засмеялась: - Потом ты сам не захочешь… Бунтарь не знает Фаэту!
- Значит, поможешь? - ни о чем больше не думая, обрадовался Ефрем.
- Хорошо, хорошо. Потом видно будет. - Веселая, раскрасневшаяся от выпитого вина и разговора, Фаэта стала смело гладить Ефрема по голове, будто теперь он стал ее собственностью.
По простоте душевной Ефрем думал, что дело сейчас и произойдет, но Фаэта поднялась, выключила телевизор и сказала:
- Собирайся, Бунтарь, поехали! Тут Ефрем решил не сдаваться:
- Куда нам ехать? Новое дело!
- Вставай, вставай! - потянула его за руку Фаэта.
Ефрем поднялся.
- Не надо нам никуда ехать, - сказал он.
- Надо! Нас ждут.
- Это кто еще ждет?
- ЦНР… Не понимаешь? Центр по регулированию наследственности.
- На кой леший он сдался, твой центр?!
- Смешной человек. Центр нам скажет… Ну… - Фаэта впервые смутилась. - Как же ты не понимаешь? Я хочу мальчика…
- Ну и что? - совершенно опешил Ефрем.
- Центр должен обследовать - когда… Понимаешь?
- Нет.
- Ну хорошо. Одевайся! Там тебе объяснят.
Ефрем внимательно посмотрел на Фаэту. Видя ее смущение, смягчился и сказал:
- А завтра нельзя?
Фаэту словно иголкой кольнули:
- Нет, нет. Это тайна! Понимай, тайна! Нас ждет тайно… врач… Матушка заплатил большой деньги! - Фаэта, казалось, вот-вот заплачет: - Зачем ты споришь?
Ефрему было жаль ее. Сейчас она ему показалась по-настоящему красивой. Он не знал, что делать.
- Я не могу бросить ребенка. Чудная ты… - Он показал на дверь - Там Ася спит.
- Я догадалась. Пусть спит… Я поставила у дверей вхрана. Иди смотри! Никто не войдет.
- Никто?!
- Кроме своих. Понимаешь? Они всех знают. Понимаешь?
Ефрем открыл входную дверь, увидел в коридоре двух желтых безбровых солдатиков. Те по-приятельски ему улыбнулись.
Вздохнув, Ефрем вернулся.
- А долго это? - спросил он Фаэту.
- Нет! Как долго? Почему долго?
- Ну гляди. - И он потянулся к пиджаку, который висел на спинке стула.
10
В ресторане, куда Маус привез своих гостей пообедать, Маратик неожиданно заснул за столом. Мальчика отнесли в кабинет директора и уложили на диван. Маус вернулся к столу. Людмила Петровна увидела на его лице белые бакенбарды.
Она не удержалась и спросила, почему он постоянно то прячет, то наклеивает свои бакенбарды.
Маус был серьезен, но в глазах его Людмиле Петровне померещились хитрые огоньки.
- Я ждал этого вопроса, дорогая моя повелительница. (Он уже несколько раз так обратился к Людмиле Петровне.) Понимаете… Как бы вам объяснить?.. Я внесен в список на право ношения бакенбард. То есть являюсь кандидатом. Но приказ еще не подписан.
- Значит, незаконно наклеиваете?
- Нет, что вы! Дело в том, что кандидаты имеют право в крайних случаях при выполнении служебных обязанностей прибегать к этой мере…
"Врет, незаконно наклеивает", - подумала Людмила Петровна, и ей окончательно расхотелось разговаривать с Маусом. Но то, что переводчик впоследствии после выпитого бокала вина стал рассказывать, ее заинтересовало. Да и к тому же хотелось, чтобы измученный прогулкой Маратик хоть немножко поспал.
Людмила Петровна тоже выпила вина и, расслабившись, стала слушать.
- Дорогая моя повелительница, - говорил раскрасневшийся Маус. - Я вам выдаю тайны, но что не сделаешь, чтоб завоевать признание понравившейся тебе женщины! Слушайте и запоминайте… Люди, которые прибывают в этот город из голубой пустыни, делятся на две категории: на добровольно прибывших и на тех, кого город заманил. Вы и ваши друзья относитесь ко второй категории, я - к первой. Так что могу похвастаться. Поэтому, кстати сказать, у меня односложное имя. Правда, есть еще категория - это дети эмигрантов, сыновья, внуки. Как правило, они не утрачивают знание языка и этим, сами понимаете, кормятся… Теперь вот что вам сообщу. - Он промочил горло вином и, приблизившись, зашептал: - В голубой пустыне вы, конечно, видели пленников, отбывающих разные наказания? Так ведь? Они вам говорили, как оказались в Пустыне? Дескать, самолет потерпел крушение?
- У нас - потерпел.
- У вас - да, а у них не верьте. Слишком много крушений. У них иначе. Они добровольно просились в наш великий город, а их не взяли.
- И за это наказали?
- Не за это. По секрету вам скажу. - Маус опять понизил голос: - Администрацию голубой пустыни у нас в шутку называют ГВП - голос, вопиющий в пустыне. Так вот эта ГВП разыгрывает из себя самую справедливую контору. Как только к ней попадает человек, от которого мы отказались, она вершит над ним суд, тем самым якобы искореняя в обществе пороки. Словом, комедия. Не улыбайтесь.
- Ну а чудеса как же? - не веря Маусу, спросила Людмила Петровна.
- Бросьте, какие чудеса! Все, что вы там видели, делается с помощью нашей техники. Вот она волшебная, это да.
Людмила Петровна покачала головой.
- Что, не верите? Зачем стал бы я врать? Знаете, зачем я это рассказываю вам? Нет? Вот зачем. На тот случай, если ваши друзья и вы вздумаете убежать отсюда. Признайтесь, были у вас такие мысли?
Людмила Петровна не решалась откровенничать с Маусом. Отрицательно покачав головой, она осторожно спросила:
- А говорят, у вас еще есть какие-то города.
- Города? Нет! Впрочем, кое-что есть. Одна маленькая аграрная страна, с которой мы ведем торговлю. Она так и называется - Маленькая. Однако сами себя они почему-то называют Аграгос. Смешно - Аграгос, будто греки. Вот уж ничего общего.
Людмиле Петровне хотелось про эту страну немного расспросить, чтоб потом рассказать Ефрему, но ей почему-то казалось, что Маус обязательно что-нибудь присочинит или перепутает.
Вздохнув, она произнесла:
- Странно все это.
- Что "все это"? - рассмеялся Маус и разлил оставшееся вино. - Выпьем еще раз за вас, моя повелительница. Странно только одно, что вы мне, кажется, не доверяете.
Людмила Петровна ничего на это не сказала.
- Сколько сейчас времени? - спросила она. - У вас тоже нет часов?
- В нашем городе часов вообще нет ни у кого. Тоже странно, не правда ли?
- Как же это? Я не представляю!
Маус, окончательно развеселившись, допил свое вино.
- А теперь смотрите фокус! - сказал он.
Достал из кармана коробок чуть побольше спичечного с круглым матовым стеклышком посредине и четырьмя кнопками.
- Смотрите, - сказал он и нажал на одну из кнопок.
На стекле появились цифры 16–10.
- Четыре часа десять минут, - сказала Людмила Петровна.
- Совершенно верно! - сказал Маус. - А теперь? - И нажал на вторую кнопку.
Появилась вторая строчка цифр, оттеснившая наверх первую 5 - VI.
- Пятого июня, - сказала Людмила Петровна.
- Умница… Смотрите дальше. - Маус нажал третью кнопку…
- XXXII в. н. э., - прочла Людмила Петровна латинские буквы.
- И наконец! - Маус, нажал последнюю кнопку. - Попробуйте отгадать.
Четвертая строчка была самая длинная: Б 87-115.
- Нет, не пойму, - сказала Людмила Петровна.
- Это мой адрес: Белый небоскреб, 87 этаж, квартира 115. - Он выключил все строчки и, спрятав коробочку в карман, добавил: - Теперь вы понимаете, что такое прогресс? Часы, стрелки, шестеренки - какое первобытное время! А если бы вы посмотрели наши заводы, наши лаборатории! Чудеса голубой пустыни - это, как у вас говорят, семечки по сравнению С тем, что может наша техника.
- А домашних животных у вас нет? Почвы нет.
- С почвой - да. Никто не может объяснить, что происходит. Трагедия, не скрою. Ну а что касается домашних животных - зачем они городу, который может на свою технику купить все, что есть в мире?!
- А если весь материк станет таким, как ваш город?
- О! Что-нибудь придумаем… Я вам рассказывал, как у нас выращивают курятину?
- Не дай бог! - сказала Людмила Петровна.
- Что, невкусно?
- Лучше об этом не напоминайте.
Маус улыбнулся на этот раз не очень радостно.
- Конечно, - вдруг вздохнул он. - Я вас понимаю… Откровенно говоря, у нас не одна, а две трагедии. Знаете, какие? Почва - первая. Бесплодие - вторая.
- Бесплодие чего? - не поняла Людмила Петровна.
- Бесплодие мужчин и особенно женщин. Удивлены? - Людмила Петровна не знала, что ответить. - Да, поверьте! Даже наш мэр, который обязан иметь наследника, бездетный… Вот, скажем… - Вдруг Маус оборвал на полуфразе разговор. - Ну хорошо. Время идет. Поговорим… как это сказать… о самом, самом главном. - Он вынул из бокового кармана вчетверо сложенный листок и протянул его Людмиле Петровне, зашептав еще Тише: - Держите крепко, не уроните! Это самая главная тема нашего разговора. Теперь ты станешь доверять мне.
- Что это? - тоже прошептала Людмила Петровна, испуганная видом Мауса.
- Читай! Читай! Там по-русски.
Людмила Петровна развернула листок.
- Я плохо вижу без очков. Прочтите мне сами.
- Нет, нет! Нельзя вслух! - Маус пошарил рукой под столом, нажал, видно, на кнопку, и небольшой квадрат в стене возле столика ярко засветился.
Удивленно посмотрев на светящееся пятно, Людмила Петровна стала читать.
СЛУЖБА ПЕРЕХВАТА СП.
Донесение № 705ХН ХУПСАБ
Копия
"Можно ли считать конструктивной фантастическую гипотезу землян о межпланетном зонде, неизвестно "на чем" прилетевшем и неизвестно почему взорвавшемся… Специалисты материка считают это возможным… Замечено отставание хода времени. Принято думать, что причиной тому является биофизическое поле…"
Резало глаза от мелкого шрифта, но Людмила Петровна дочитала до конца и сразу вернула листок Маусу.