Отказ, приказ, указ - корень повсюду один, тот самый, что в слове "казаться". Человеку кажется, будто он хозяин положения, на самом деле его кормит, учит, нянчит и тетешкает раз и навсегда заданная программа. Под мудрым присмотром всякое дело становится игрой. Играй, малыш, в пределах дозволенного, сто, и тысячу, и сто тысяч лет. Вмерзай в айсберги, устраивай кучу-малу, отращивай когти и сталкивай галактики - это все игра. Впрочем, без присмотра спасительной программы тоже получится игра, только опасная, чреватая большой кровью и разрушениями. Руки даны людям, чтобы рушить, сами по себе они создавать не умеют, постройка дома - тому доказательство. Создавать может только программа, да и то без приказа она не станет делать ничего нового. Без приказа программа способна поддерживать порядок и чинить порушенное, да и то - до поры. А настанет пора, и все порушится; бессмертные играющие люди вдруг обнаружат себя голыми и беззащитными. Счастлив, кто не доживет до этой поры.
Но покуда ремонтные системы поправляли поломанное и наводили порядок в помещениях, по которым прокатилась волна когтистых и зубастых человеков. В библиотеке поднимались опрокинутые стеллажи, расставлялись по полкам разорванные вечные книги. Делалось все так, чтобы не мешать Верису. Если бы библиотечная система умела чувствовать, она была бы счастлива в эту минуту. Наконец-то пришел человек, не праздный зевака и не безмысленный вандал, а настоящий посетитель. Неважно, что он не коснулся ни единого тома, но он не болтается, ища, куда себя приткнуть, а посылает запросы, размышляет над полученной информацией, делом занимается, каким и следует заниматься в библиотеке. Недаром библиотека - часть справочной службы, пусть даже малая и устаревшая.
Справочная служба: если что-то в жизни неисправно - обращайся туда - и все справишь, как следует быть. Наверное, в справочниках имеются ответы не на все вопросы бытия, но очень на многие. Надо лишь уметь пользоваться справочником и точно формулировать суть проблемы. К сожалению, для абсолютного большинства частица "лишь" - синоним слову "лишнее".
Посылаем запрос: "Как отключить собственную систему безопасности?" Получаем ответ, содержащий последовательность действий. Совершаем действия в указанном порядке и получаем отказ. Разгромленная библиотека - зона повышенного риска, собственная система безопасности не позволяет себя отключить, блокируя неразумный приказ.
Тупик? Да, тупик, но только для тупого пользователя. Остроумный человек (имеющий острый ум) понимает, что проблема поставлена некорректно, и начинает искать обходные пути.
Запрос: "Каковы условия, в которых человек находится вне зоны риска?"
Ответ: "Человек находится в безопасности, только пребывая в естественной среде обитания. Естественной средой обитания человека является планета Земля. Все остальные места - потенциально опасны".
* * *
- Стоять! Хенде хох! - здоровенный дядька, зачем-то отрастивший на лице множество спутанных волос, стоял, с самым решительным видом направляя убийственную стрелялку в живот Верису.
- Видишь же, стою, - сказал Верис и добавил со вздохом: - Ничего себе естественная среда обитания - шагу нельзя шагнуть, чтобы кто-нибудь не попытался проткнуть тебя насквозь.
- Ты чо? - спросил бородатый, приопустив стрелялку. - Человек, что ли?
- Человек, конечно. Кто же еще? Или ты думал, я чудо-юдо морское?
В этимологических словарях сказано, что звукосочетание "юдо" - всего лишь рифмованное образование по образцу "чуда". С таким утверждением Верис был категорически не согласен. Это в английском псевдоязыке бытуют ублюдочные формы типа: "мумбо-юмбо", "тип-топ" или "чупа-чупс", великий и могучий русский язык к извращениям не склонен. И раз есть подобное сочетание, значит, у слова "юдо" должен быть смысл. При внимательном рассмотрении смысл и впрямь обнаруживается. Юдо оказывается производным от старорусского слова "уд", означавшего всякий удлиненный предмет, а применительно к живым существам - удлиненную часть тела, например, хвост. То есть чудо-юдо - это чудовище хвостатое. Под это определение подходит и чудо-юдо рыба-кит, и чудо-юдо царь морской, и даже сказочный змей-Горыныч, которого тоже порой называют чудом-юдом. Заодно становится понятно, почему бывает чудо-девица (без них - никуда) и не бывает чудо-юдо девицы. У Владимира Даля, правда, упомянуты чудо-юдо богатыри, явно лишенные хвостов, но тут, видимо, имеется в виду какая-нибудь другая удлиненная часть тела.
- Ты чо, уснул? - спросил бородач.
- Нет-нет, - спохватился Верис. - Просто задумался.
- Ты смотри, с этим делом аккуратнее. А то говоришь, как человек, а западаешь, словно кучник. А я ихнюю породу не выношу. Ну, пошли. Отведу тебя к старшим, пусть разбираются, кто ты таков и как сюда попал.
Что мог Верис сказать на это? Объяснить, кто он таков и как сюда попал? Тогда стрелялка будет немедленно пущена в ход. Для человека нет более опасного места, чем естественная среда обитания, в этом вопросе служба спасения ошибалась катастрофически. Чтобы выжить, Верису приходилось изворачиваться и не то чтобы лгать, но и правды не говорить. Совсем недавно Верис и помыслить не мог, что такое возможно. А теперь он произносил слова, но в результате получалась не истина, а заблуждение! Опытный филолог мог бы вскрыть подлинный смысл лукавых слов, но среди тех, кто встретился Верису за последние дни, филологов не было, люди принимали сказанное Верисом за чистую монету.
Странное словосочетание "чистая монета". Сохранившийся фрагмент великого словаря обрывается на слове "махавка", и о глубинном значении слова "монета" можно только догадываться, поскольку корня в этом слове нет. Префикс "моно" говорит о целостности (монолит) или о единичности (монолог), суффикс "-ет" сообщает о малости предмета (пистолет - маленькая пистоль, балет - маленький бал). В любом случае, "чистая монета" - цельная, беспримесная штучка. А в нынешних речах Вериса присутствовала некая примесь, не ложь, а, так сказать, лигатура. У этого слова, согласно Далю, два значения: дешевая примесь к драгоценному металлу и шелчинка для перевязки кровеносных, особенно боевых сосудов. В очередной раз жизнь доказала правоту творца русского языка: примесь недоговоренности к золоту слов оказалась средством, позволяющим Верису не истечь кровью.
Бородатый конвоир топал сзади и, не переставая, бубнил:
- Был бы ты кучник, я бы тебя на месте пристрелил, нечего кучникам у нас делать. Бац! - и лежи кучкой. А ты - не пойми кто, так что в отношении тебя у меня большое сомнение. Западаешь ты, право слово, а кто западает, тот уже не человек, а кукла бессловесная.
- Куклы бывают и говорящие, - заметил Верис.
- Вот и я о том же. Пристрелить тебя, что ли, от греха?..
- Не надо меня стрелять, столько уже прошли.
- Разве что, - согласился конвоир.
Когда Вериса конвоировали в прошлый раз, он пытался разговаривать с конвойными (кстати, в чем разница между конвойным и конвоиром?), но каждое сказанное слово вызывало в попрыгунчиках такое острое желание стрельнуть Верису в живот, что он почел за благо молчать. Вспомнилось озадачливое выражение: "Слово - серебро, молчание - золото". Здесь этот парадокс обретал несомненный смысл.
Единственное, что Верис знал, ступая на поверхность древней прародины, что если здесь имеются люди, им ни в коем случае нельзя говорить, откуда ты явился. Пришельцев на Земле не любят, и причины для того веские. Но оказалось, что еще больше земляне не любят друг друга, и тоже не без причины. Стражи-попрыгунчики, услыхав миролюбивые слова, с которыми обратился к ним Верис, немедля воспылали жаждой убийства точно так же, как неделю спустя бородатый стрелок исполнялся подозрительности, не слыша слов.
С попрыгунчиками удалось справиться просто. Верис по-хозяйски вломился в их распахнутые души, где собственного, почитай, не было ничего, и напомнил доблестным стражам, что приказ был не пристрелить, а найти и доставить. Внушать к себе симпатию или любовь Верис предусмотрительно не стал, понимая, что в девственном сознании немедленно произойдет запечатление, и двое со стрелялками начнут бродить за ним следом, взирать восторженными взглядами и хлюпать носами от умиления.
Как это может выглядеть, Верис неплохо представлял. На родной планете Вериса (мир принадлежал Гэлле Гольц, но и для Вериса он был родным, с этим ничего не поделаешь!) водились звери, которых малолетний Верис, только начавший постигать суть слов, назвал хавронами, за то, что, ужравшись, зверюги начинали дышать с присвистом: "Свин! Свин!" Были хавроны всеядными, но и хищничали с большим удовольствием. Увидав маленького человечка, хаврон издавал тягучий стон предвкушения и кидался на добычу. В детстве ему никто не объяснял, что делать этого не надо, потому что Вериса защищает программа и он совершенно неуязвим для клыков и огромных когтей, которыми одинаково удобно рвать живое мясо и выкапывать мучнистые корни. А вот Верис при желании может ударом кулачка вбить глупую хавронову башку в его же бездонный желудок.
Мочь - не обязательно хотеть. Давно сказано: "Хочу - половина могу", - обратное, вообще говоря, неверно. У системы безопасности достаточная мощность, вот Верис и может. А хочет он вне всякой зависимости от системы безопасности. Раз взглянув, как умирает убитый им зверь, Верис потерял охоту к кровавым забавам и развлекался другими способами. Например, внушал зверю самые нежные чувства к своей особе. Гора косматой плоти немедленно забывала о недавних намерениях, хаврон хвостиком таскался за пятилетним мальчуганом, утробно сопел, нежно взрыкивал, пытался лизнуть слюнявым языком и зловонно дышал в самое ухо. Неудивительно, что и это развлечение скоро прискучило, и повторять его в отношении двух безмозглых попрыгунчиков Верис не собирался.
Недолгий путь под конвоем закончился в строении, приспособленном для обитания. Иного определения Верис дать не мог. Бывают на свете озера, пруды и лужи, а бывают - безликие водоемы, которым иного поименования не положено. Это строение было столь же безликим, что и водоем, хотя, в отличие от хижин и казарм, мимо которых Вериса едва не проволокли, оно казалось вполне комфортабельным.
Комфорт - укрепленное место, крепость, твердыня - таково изначальное значение (как будто значение может быть не изначальным!). Человек чувствует себя комфортно, только когда знает, что никто не проделает в нем дыру при помощи стрелялки или другого протыкающего инструмента.
В такую комфортабельную твердыню и привели Вериса. Втолкнули в комнату резким пинком, так что Верис не удержался на ногах и растянулся перед человеком, сидящим в кресле. Судя по удовлетворению попрыгунчиков, именно так и следовало входить в эту комнату.
"Комната, камора, камера", - мысль Верис додумать не успел, почувствовав, как сидящий лезет в его голову, пытаясь понять, кого привели к нему. При этом он даже не потрудился спросить разрешения. Напор был так резок, что понадобилась вся сила воли, чтобы не раскрыться, подобно тому, как раскрывался он перед Гэллой Гольц.
Лежать ниц было неудобно, и хотя Верис чувствовал, что от него ждут покорного лежания, он поднял голову и спросил:
- Зачем?
- Поговори у меня! - проревел сидящий.
- Так я и говорю.
- Молчать! - это уже не человеческий голос, а словно зверь рявкнул. Верису было больно слушать издевательства над человеческой речью, и он, хотя и не любил этого, перешел на телепатическое общение. Беседовать телепатически - почти то же самое, что копаться в чужом сознании, но если не лезть куда не просят, можно не задавить собеседника, а обменяться с ним подобием информации.
"Зачем?" - вопросил Верис мысленно.
Очевидно, сидящий не ожидал мощного эмоционального посыла, потому что вскочил в смятении. Плед, покрывавший ноги был смят, и так же смят привычный настрой мысли. Это и называется - вскочить в смятении.
"Ты кто?" - вопрос задан скорей по инерции, ибо не этот набор эмоций предполагался изначально. Вместо гневных интонаций (мол, кто ты таков, что посмел?..) вопрос наполнился недоумением и испугом (кого это принесло на мою голову?..).
- Человек я, - произнес Верис вслух, добавив мысленный подтекст: "Успокойся, угрозы я не представляю".
Вот за что не любил Верис мысленную, "умную", как сказали бы древние, беседу. Произносим одно, думаем другое, а подразумеваем нечто третье. В данном случае подразумевалась забота о собственной брюшине, поскольку у Вериса стрелялки-протыкалки не было, а у его собеседника была, и не одна. Программа, с которой по преимуществу общался Верис, такого разнобоя не понимала и отвечала невпопад. Чистое слово проще, понятнее, точнее.
"Я здесь главный", - протелепатировал главный и уселся, демонстрируя собственную правоту. Один из попрыгунчиков кинулся укутывать ноги повелителя. О том, что здесь происходит поединок, он не догадывался, будучи слаб как в словах, так и ментально. А Верис чувствовал, что в сообщение вложено троякое намерение: напугать, если Верис все-таки тот, за кого был принят вначале, просто представиться и, наконец, готовность дать отчет, если Верис окажется главнее.
Главный - от слова "голова". Обязанность главного - думать и решать, неустанно заботиться. Заботиться можно только о других, о чем сообщает приставка "за". Ботаться, согласно Далю, - биться, мотаться туда и сюда, а этот сиднем сидит и ножки одеяльцем прикрыл. Думать можно и сидя, а можно ли сидя мотаться за других туда и сюда?
Все-таки главный был мощным телепатом. Разобрать весь набор Верисовых мыслей он не смог, но уловил сомнение в своем праве командовать.
"У меня порядок", - пришла мысль. Подтекстов в ней было немало, но Верис не стал вникать. Не дело филолога разбираться в том, что не выражено словами.
Как ни странно, оттенок пренебрежения, промелькнувший в мыслях Вериса, решил дело. К начальству может относиться с пренебрежением только высшее начальство, таково было абсолютное убеждение сидящего. Убеждение сомнительное, ведь начальство - это то, что в начале, а ни у какой вещи или явления не может быть двух начал: низшего и высшего. К тому же, как известно, в начале было слово и, значит, никакого иного начальства быть не может. Тем не менее сидящий телепат ничуть не сомневался в истинности своего заблуждения, поэтому безобиднейшая мысль: "Вот я и посмотрю, какой тут порядок", - была воспринята им архиневерно. Воистину, мысль, не высказанная словами, есть ложь и источник заблуждений.
Проверка!.. Ревизия!.. - ошибочный вывод был подобен озарению. Теперь главный уже не решался прощупывать мысли задержанного. Если это ревизор, то он главнее. А вышестоящему ничего внушать нельзя, с ним следует говорить словами. И уж никоим образом не тыркать его носом в пол.
- Да, конечно - произнес главный, и Верис с невольным злорадством почувствовал, что начальник, с которого он сбил спесь, боится запнуться и промямлить подобно рабу: "Это вот". Запинаться в устной речи недостойно главного, а отвыкший от слов язык готов споткнуться и сам собой произнести запретное "ну".
- И что бы вы хотели осмотреть? - сглотнув междометия, выговорил главный.
Вот это да! К нему обращались на "вы"! Архаичный, давно забытый обычай. Некогда люди, в одиночку беспомощные перед обстоятельствами и недругами, объединялись в племена и союзы, чтобы совместно противостоять трудностям. И когда вождь племени говорил с чужаками, он, желая подчеркнуть, что говорит не только от своего имени, употреблял местоимение "мы". И противники обращались к нему на "вы", показывая этим, что говорят не с одним человеком, а со всем народом. Кончилось тем, что на "вы" стали обращаться ко всякому малознакомому человеку, видимо, предполагая, что он глава государства или, по меньшей мере, банды. Нормальное обращение сохранилось лишь к самым близким людям или к тем, которые были недостойны уважения. Удивительно, но так было! И лишь когда люди избавились от необходимости сбиваться в стаи и коллективы, в разговор вернулось естественное обращение на "ты". Каждый сам за себя, одна программа за всех. А тут, значит, стайное обращение на "вы" сохранилось и процветает!
Таково было первое лингвистическое потрясение Вериса на старой Земле.
- Я собираюсь осматривать все, - твердо произнес Верис и, желая зарезервировать за собой право на неожиданные поступки, добавил: - И собираюсь всему удивляться.
- Только это, - квакнул начальник.
Верис демонстративно усмехнулся. Он давно уже стоял на ногах, пристально рассматривая бледное лицо сидящего.
- Я буду демонстрировать свое удивление только сюда.
Можно ли сказать "демонстрировать сюда"? Фраза звучит совершенно не по-русски. Но и разговаривать с применением телепатии - тоже не по-русски, так что приходится терпеть бредовые сочетания.
- С народом не должен случаться облом, - чуть успокоившись, произнес начальник.
Ага, из контекста ясно, что облом случается, когда вместо сладостного обмана человек обнаруживает горькую правду! Вот, значит, как называется то состояние, в котором пребывает Верис последние дни!
- Облома не будет, - пообещал Верис.
Начальник кивнул. К нему постепенно возвращалась уверенность, и он даже вновь рискнул неприметно прощупать подозрительного незнакомца. Верис тоже попытался проникнуть в сознание противника, но тот был открыт лишь на внешнем уровне, дальше таилась недосказанность. Однако Верис сумел понять, что допустил какой-то промах и тем самым заронил в душу главного сомнение, точно ли ревизор перед ним. Верис глянул на себя чужими глазами: ах, вот что! - главный сидит, а Верис стоит перед ним!
- Встань и говори все, - приказал Верис.
Обветшалый глагол "казать" давно уже не используется без приставок, необходимых, словно костыль для старика. Подсказать - помочь в достижении цели; заказать - пожелать, чтобы нечто было сделано; указать - то же самое, но с обозначение путей и способов достижения желаемого. А приказать - значит указать жестко, так что никакие обстоятельства и возражения не принимаются во внимание. Приказать может только тот, у кого есть на это право.
Начальник, не успевший собраться с духом, сдался, почувствовав сталь в голосе Вериса.
- Тут близко Ржавые болота.
- Дальше, - это уже не разговор, а допрос сломленного противника. Главный еще не договаривал, но готов был признаться в чем угодно.
- Там водятся глухие варвары.
"Говори до конца", - мысленно подстегнул главного Верис.
- Они опасны. Если проверяющий ненароком забредет туда, - сомнамбулически произносил самоубийственные слова начальник, - может случиться так, что все мои неприятности исчезнут сами собой
- Не исчезнут, - пообещал Верис. - Ничего со мной не случится.
- Сколько охраны дать вам? - голос начальника хрипл, он в ужасе, что так глупо сломался, и отчаянно надеется, что ему не вменят в вину силком вырванное признание.
- Нисколько. Я не боюсь ни глухих, ни слышащих варваров.
Варвар - тот, кто не умеет говорить, вернее, говорит по-английски, вместо слов произносит дурацкие звуки: "Вар-вар!.." Разумеется, человек, обладающий речью, не может бояться столь убогого существа.
Главный, сам недалеко ушедший от варвара, не понял ни слов, ни мыслей собеседника, но в нем вновь затеплилась надежда, на этот раз на таинственных глухих варваров, которые могли бы избавить его от Верисовой проверки. Пряча задавленную улыбку, он поклонился.
- Как вам будет угодно.
- Мне угодно узнать, где я мог бы поселиться на первое время.