Фигура плыла на ослепительно белом фоне и всё это вместе тоже плыло по экрану, и я чуть не вскрикнула, когда поняла, что белый фон - это корабль чужаков, а фигура - живой человек! Белое полотно преломилось на стыке с какой-то частью корпуса и в кусочке тени проплыли по экрану полосы сварных швов, каких-то отверстий с круглыми крышками.
- Пит, я Седьмой, попробуй не вертеться. Как у тебя с дыханием?
- …мально! Нормально! Слышно меня?
- Слышно, Пит, не волнуйся! Постарайся не стравить воздух, а то за тобой хвост как от кометы пойдёт.
- Я стараюсь, обидно только.
- Чудак, ещё всем хватит. Ладно, отключайся.
И опять я не сразу понимаю, почему чудак и чего ему хватит?
Воздуха, что ли? Тогда почему "ещё"? Нет, плохо быть глупой.
- Первый Седьмому
- Есть Седьмой.
- Пропала Айра Спэнс, последний раз её видели два часа назад, она относила завтрак в пультовую.
- Ну, тогда я тоже пропал. Она здесь и сидит в пультовой, подслушивает. Кто там её ищет?
- Ищет мать. У неё занятия.
- Передай, сейчас она придёт. Конец связи.
- Есть передать. Конец связи.
Училка! Накапала! Тут вон, что творится, а ей опять приспичило свои синусы проповедовать Я не жду, когда меня попросят отсюда, хотя Старику до лампы мои дела, собираю манатки, шлюз открывается и я лечу в столовку, переваривая увиденное.
По дороге напарываюсь на Джилли, которая орёт, у…рожа красная! Ори, ори, может, лопнешь со злости, ничего ты мне не сделаешь, я Свободная и мне ещё месяц до Ритуала. Там, может наши гибнут, а она орёт!
Ма, как меня увидела, стала железная, я попробовала поныть, но пришлось идти на занятия. Все писали диктант, милые правильные чистюльки! Чуча им клавиатурки повесила, хорошие такие детки, в перчаточках, пальчиками водят, у-сю-сю. Я доложилась и мне повесила, но не могла же я сейчас писать диктант! Я и спросила училку, почему Питу обидно и чего ему ещё хватит?
Я думала, она накричит и выставит вон, только вдруг её лицо стало медленно белеть и она начала переспрашивать меня, что к чему? Я и рассказала, всё, что видела, вся мелкота аж дыбом встала от любопытства, а училка вдруг тарашки закатила и затряслась, а потом оказалось, что она в обмороке.
Кто-то сообщил Чуче, Клизьма примчалась, вкатила училке укол, и со злыми глазами на меня набросилась, оказывается Пит - училкин муж! Да откуда ж я знала? Я и разревелась как дура, перед всеми, и перед малявками, почему-то стало жалко очень и Пита, и училку, и себя тоже. А за мной, смотрю, и девки потянули носами и захлюпали и скоро уже все в платки слёзы отлавливали.
День 1241
- Это была ложная цель, фантом, сэр! Нам и в голову не пришло! На ниточках каких-то, на два километра, а посередине локатор, и от него тоже ниточка для пуска, чтобы мы радио не запеленговали. А пускач стоял на камне, он среагировал на наш зондирующий, когда мы подлетели поближе и включил локатор фантома. Очень просто, сэр!
Он уже не хихикает, мой солдат. Он тоже понял, что война начинается всерьёз. Он боится моего гнева, но злиться мне не на что, они честно работали, а виноват, скорее, я сам, не додумался.
Я же чувствовал, что нас надувают. Я же говорил. Только не знал, как именно. Фантом! Пугало! Это унижение на всю оставшуюся жизнь, сколько бы её ни осталось. По всем кабакам только и будет слышно? "Чего расскажу, уржетесь?…Один наш капитан бегал за колченогой бабушкой, а испугался фантомика. и ядерными по нему, ядерными фигачил с перепугу.."
Стрелять по чучелу! По пугалу. Бог ты мой! Теперь понятно, зачем они расстреляли ракеты! Боялись, что увидим, где они, а где пустота.
Но всё это станет особенно ужасным, если мы не задавим вонючих старикашек. Как подавить их воинственный пыл! Хотя, какой там воинственный? По правде говоря, они тихо сидят в своей раковине и смеются над нами! И видят нас наверняка отлично. Хорошо ещё, что мы не начали всерьёз бомбить эти ниточки!
- Их надо найти! Насколько далеко они могли уйти отсюда?
- Сэр! У них нет двигателя. Они как лыжники с горы, скользят по гравитационным полям. Разогнать такую массу, проблема, да ещё какое-то время они делали эту игрушку. Я думаю, они ещё рядом, сэр! В пределах десятка миль, сэр.
- А что локация?
- Ничего не дала, сэр! Эти ниточки заглушают все сигналы, бликуют на экране, потому что на них висят куски металлизированной плёнки, ничего не видно. Эти куски мы и приняли за станцию.
- Ну так уберите же это позорище!
- Есть убрать, сэр! А камень? Он тоже мешается.
- Ну, так взорвите и его к чертям!
- После взрыва появится масса осколков, которые дадут такую же картину, только ещё хуже, а ещё нас может продырявить каплями камня.
- Так что же вы предлагаете?
- Ждать, сэр. Простите, но просто ждать. Они же рядом!
И должны приоткрыться, не могут же они сидеть как кроты в земле, без света. У них растения, им надо электричество, какую-нибудь ноздрю они высунут, иначе замёрзнут. Наше дело только - не прошляпить.
- Хорошо. Объяснить всем вахтенным их задачу по тысяче раз, чтобы они знали, что искать и будем ждать. С Богом! А эту дрянь убрать. Заодно и разомнётесь, а то смеяться стали много. Без катеров, покатаетесь на ручных. Поняли задачу?
- Так точно, сэр! Убрать ложные отражатели, используя двигатель скафандров.
- Выполняйте.
Мария
Только теперь я поняла, что это и вправду война. Не было выстрелов, стояла мёртвая тишина, а мужиков выгружали из скафандров почти без сознания, жалких и обессиленных, правда, они глядели победителями, но поначалу и шевельнуться не могли самостоятельно.
Первую смену вытянула приёмная бригада за один длинный шнур, как макрель на крючках, а сами они и рукой уже двинуть не могли, устали.
А на очереди уже висит новая партия и они рвутся туда, жадно проверяя скафандры, баллоны, спрашивая у прибывших какие-то подробности, которые там могут спасти жизнь.
В отсеке, ещё недавно совсем пустом, плавают люди, мешки скафандров, баллоны, шланги, шипит воздух в трубах, стоит гвалт и шум голосов как на вокзале, так что отдельный голос и не расслышишь.
Отвратительные на вид защитные балахоны черные и уродливые как шкура питекантропа, придают этой сцене странный вид картин средневековья, а скафандры кажутся сияющими рыцарскими доспехами.
Кажется, что людей здесь больше сотни. На самом деле первая смена - всего то девять человек, им уже вкололи тоник, но не уносят, девять из второй, начальники с тремя и четырьмя нашивками, врач, медсестры, ремонтники, куски скафандров, защитные колпаки и очень много голосов.
Чуть в стороне держатся четверо чудищ в балахонах, работавшие около станции на выпуске и приёме группы, они решили идти второй раз без подмены, потому что уже приобрели опыт работы и ощутили уверенность в себе, в своей безопасности, они не стали даже раздеваться полностью, только шлемы пристегнули к себе как запасные головы.
В их компании плавает зебрик, вчера ещё и носа сюда не мог показать, а теперь ржёт также весело, как и остальные, вспоминая что-то важное, как будто он и не был никогда убийцей и стал уже совсем своим среди Свободных. Мало того, он уже герой! Тоже мне!
Трое отравились из-за поломок в аппарате подачи воздуха и синхронно плавают в масках, примотанные головами к баллону с кислородной смесью, а около них идёт напряженная врачебная дискуссия с применением не совсем приличных медицинских слов, о значении которых непосвященному можно только догадываться. Но ясно, что эти выживут.
От тел и скафандров стоит жуткая вонь, смесь пота, мочи и каких-то неясных, но мерзких запахов, там в холоде система регуляции замораживает все отходы до твёрдого состояния, а здесь в тепле что-то оттаивает и пахнет ужасно.
А девчонки молодцы, в респираторах драют эти змеиные шкуры безо всякой брезгливости, как тарелки на кухне.
Представляю, что мне пришлось бы сейчас влезать в такой мусорный бак и становится тошно, однако, других переделанных скафандров у нас наготове нет и вторая партия нетерпеливо ждёт, своей очереди, жадно ловя каждое слово вернувшихся с любопытством новобранцев перед первым боем, пока девушки отсасывают литры жидкости и протирают их временные телохранилища какой-то химической дрянью. Целое ведро отсосали, теперь оно пойдёт на дистилляцию, а потом мы это же пить будем…Фу ты, куда мысли заехали!
Сюда же затащили душевую кабинку и сушилку, через которые по очереди пропускают голых мужиков, правильно, не таскать же их в банный отсек по туннелям, да и не пролетишь, там всё задраено.
Серьёзных потерь не было. Один из зебриков, бывший в девятке, ухитрился забыть про включенный сварочный пистолет в руке и резанул им предплечье левой руки. Ага, привык стрелять не целясь, гад, а это тебе не УЗИ по девочкам!
Его эвакуировали первым, но всё равно тащили то всех вместе, а обратный полёт занял почти час и кожа с куском предплечья успела примерзнуть к дыре скафандра. Как он вообще жив остался?
Обколотый обезболивающим, мужик лежит с блаженной улыбкой, ожидая отправки в Кресты. Его скафандр срочно переделывают техники, а мне доверили кромсать омертвелые куски тела бедолаги перед операцией.
Сколько раз говорили, что больной есть больной, независимо от того, кто он, друг или враг, но я не могу отделаться от мысли, что передо мной - сволочь и убийца, наверно мне не суждено стать врачом.
- Не больно?
Я заставляю себя произнести хоть слово, пока мои руки на автопилоте обрезают рукав одежды, а глаза привыкают к мерзкому виду обмороженного участка руки, на которой когда-то красовалась мощная наколка с красотками, а сейчас бьёт в глаза чёрная гематома, лохмотья обожженной холодом кожи и, возможно, что ему грозит частичная ампутация.
- Не, я ващще ничо не чую, кайф!
- Как же это тебя угораздило?
Он что-то бурно объясняет на своём получеловечьем языке, но я бы ничего не поняла, если бы Док заранее не разъяснил подробно.
Оказывается, струя плазмы в газовой струе почти не видна и в вакууме, конечно же, не слышна.
Его спас угольный балахон, который не сразу прогорел и ещё то, что разрез не попал на гибкий стык скафандра, если бы разрезало сильфон на сгибе, то всё, смерть, весь воздух вышел бы, а у него аккуратная дыра появилась в чистом металле и в неё выдуло в вакуум кусок теплоизоляции, которая как надувающийся воздушный шарик появилась перед лицом зэка и лопнула как мыльный пузырь.
Только это и заставило мужика опомниться и выключить сварку. А потом собственное голое тело, поджатое к металлу, закупорило отверстие и спасло ему жизнь, зато как шарик начала раздуваться в пустоту кожа предплечья и пришла долгая адская боль.
- …может и не сдохну пока…
Может и выживет.
Другой бы в обмороке валялся, а этот - здоровый, в сознании после такой-то боли! Почему так? Самые здоровые, хитрые, по-звериному умные мужики становятся врагами для более слабых? Волки для овец? Неправильно всё в жизни устроено!
Я срезаю лохмотья кожи, пока не показывается живая ткань его мяса, надеваю гермомешок и обмываю то, что внутри физиораствором, сливая всю дрянь в закрытый пакет.
А ведь это после переработки тоже пойдёт к нам на стол! Да что это я!? Разве об этом надо думать?
- Ну как, нормально?
- Зуброво, детка. ты не дёргайся, я живучий!
Господи, он меня ещё успокаивать будет, этот питекантроп.
Наконец-то я могу оглядеться.
Около Пита хлопочет его жена, Марго, учительница наших ребят, она уже отошла от неожиданного обморока и нежно зализывает своего благоверного, покрытого какими-то желто-синими пятнами.
Как мне рассказали, Пит слетал совершенно без пользы и часа два висел в качестве подставки для видеокамеры, обвешанный баллонами с кислородом, поэтому он сейчас недоволен собой и стыдится той страсти, с которой жена пытается его реанимировать, даже грубит ей. Перед мужиками выделывается.
А я завидую, я бы тоже делала бы глупые суетливые попытки помочь своему любимому. Только вот, где он?
Кто-то из молодых держит на глазах примочки, он запутался в светофильтрах и успел словить яркий солнечный свет, "зайца" как они выражались, поэтому ослеп на время, но здесь горд собой и пытается вставить своё слово во все беседы, которые вокруг него происходят.
Старик тоже здесь, конечно же, где же ему быть сейчас. Он хмур, потому что его второй раз уже при мне мягко отставили в сторону и не пустили в космос. И к ремонту не допускают, там спецов хватает, поэтому он как бы остался без дела, хотя видно, что в целом он очень удовлетворен, не знаю уж, чем, я не очень понимаю, чего они туда летают? Попробовала спросить, доволен ли он, так ни с того ни с сего нагрубил, пробурчал что-то невнятное, в своей обычной манере и пополз к астрикам, лучше бы поспать лёг, да разве его заставишь?
Недоволен?
Чего пристала? Доволен? Недоволен? Я и сам не знаю. Только опыт больных шишек показывает, что нельзя быть довольным, получив кусок пирога, надо его ещё до стола донести.
В целом, вроде, всё удачно, подошли к Этим почти вплотную, на километр, смотались туда - сюда на Волоках, почти без увечий, вроде бы, себя не раскрыли, всё по плану.
Но ещё из альпинизма въелась заповедь: три точки опоры должно быть. А четвёртая - переменная. А у нас - только две пока: невидимость и теперь вот, блокировка. Да и та не полная пока.
А какие ребята молодцы! Через эту пустоту протащить инструмент, найти люки для выброса ракет и заварить их, это надо суметь! Хотя и тут могут быть ошибки.
Это наши пилоты, предположили, что у них также, как и у нас, на бывшей здесь базе, двигатель у ракет с боеголовками работает на химическом топливе, и не будут же они запускать их изнутри и взрывать сами себя.
А это значит, что, пока ракета не отойдёт подальше от корпуса она всё равно что стальная болванка, а отсюда следует, что её из корпуса выталкивает другая сила, ну, например, пружина, как у нас. Или сжатый воздух, без разницы. И если ей выход закрыть, она так и застрянет в пусковом канале. И выйти не сможет, и взорваться тоже!
Вот наши молодцы и заварили все подозрительные отверстия, тем более, что все они оказались чистыми, без признаков термовзрывов. Но, если наши рассуждения - ошибка, если в момент переговоров окажется, что оружие в их руках есть, то все наши козыри летят к чертям. А нам к переговорам надо быть в полном вооружении.
Должны же они сесть за стол, должны! Иначе вся эта возня ничего не стоит. Даже схватки не будет, отойдут они в сторонку, замрут на неделю и мы сами откроем все люки и поднимем лапы, иначе - помрём от голода.
Или другие прилетят, есть же у них связь с Базой, наверняка там обо всём знают, решат не рисковать, еще пару таких дурочек пришлют, никуда мы не денемся.
А эта пристала: " Доволен? Недоволен?"
Хотя, чего я бурчу, они тоже молодцы, наши девушки, сегодня, всех обмыли, подвесили, укололи, обогрели, тёплым словом одарили, прослезиться можно от умиления. И Мари тоже ковырялась в этих нечистотах и честно отпахала своё, а меня просто прорвало, нервы…Надо бы извиниться, наверно…
Сейчас пойдёт вторая группа, им уже легче будет, несколько проводов остались висеть, прикреплённые к Их корпусу. Пусть слабо, но за них можно тянуть и если не оторвётся, то вторая доберётся туда гораздо быстрее.
И тогда мальчикам останется мелочь - чуть-чуть сбить настройку лазеров двигателей с помощью небольших стальных полос - отражателей. Или сделать так, чтобы топливо не долетало до места поджига. И если это получится, то тогда можно и за стол!
Правда, если в момент выполнения этих работ чужим приспичит слетать в соседнюю деревню, то нашим ребятам конец, после первого же толчка от них в камере останется только серый пепел по стенкам. Но непохоже, что они собираются включать двигатели.
Так что, держитесь, Капитан Скрэбл, если только это и впрямь Ваше имя! Мы сплетёмся с вами в таких тесных объятиях, что нельзя нас будет безобидно даже по носу щелкнуть!
А если честно, то мне всё ещё страшно. Страшно, потому что это уже не игра и мы кокетничаем не на ринге, а в нечеловеческих условиях, в которых выжить - это уже подвиг, и мы не просто мутузим друг друга под рёв толпы, а молча в темноте сжимаем оба горла и также молча сгинем, никто и не узнает, что здесь произошло.
Страшно делать каждый следующий шаг, потому что его нельзя отменить и повторить заново, и те мелкие шаги, которые пока что нам кажутся удачными, могут оказаться заведомой глупостью, потому, что жизнь - это игра с переменными правилами, а наш противник нам неизвестен.
Мы ничего не знаем, ни цели его появления, ни состава его команды, ни технического оснащения, ни его моральных устоев, ничего, поэтому относимся к нему как к страшному хищнику.
И, может быть, уже через минуту Капитан Скрэбл отдаст неведомую нам команду, дёрнет неизвестную мне рукоятку и все наши труды окажутся смешным плевком в сторону убийцы с пистолетом.
Но тогда мы хотя бы перед смертью сможем сказать, "Пусть что-то глупо и не так, как надо, но мы сделали всё, что смогли и не сдались"!
Морис
Кэп влетел в пультовую как всегда чем-то озабоченный и слегка тоскливый и на него сразу обрушилась Джилли.
Святая Дева! Слава тебе а то эта бегемотиха совсем не давала работать, вереща от страха, и ведь силой не выгонишь, какая-никакая, а дама, хорошо ещё на мониторах в этот момент ничего понятного не было видно, а то она бы в штаны наделала, я представил, сколько это будет по количеству, глянул на Старика и еле сдержался, чтобы не заржать.
А Кэп всё просто решил, он на Джилли рявкнул, как следует, велел взять своих красоток и слетать за грязным бельём в приёмный шлюз, а потом хорошенько покормить ребят в Крестах, не жалея аварийного запаса!
Вот это речь! Мы эту летающую жабу полчаса умасливали и жалели, дурачьё, а надо было просто поставить задачу, Джилли заулыбалась, поняла, что здесь никто погибать не собирается и понеслась, хвост трубой, создавая грохот даже в невесомости, чуть шлюз не разнесла в клочья, как она туда пролезает, ума не приложу, с такой задницей.
- Во, правильно, Кэп, и нам чего-нибудь горяченького!….
Старик, молодец, распорядился и сюда принести пожрать…
Ну и денёк задался, вон выползла вторая группа, сегодня чуть не до драки спорили, кому идти, Старика четырежды обидели, не взяли даже в группу выпускающих.
Если разобраться, хоть мне и не нравится высокие слова кидать попусту, сегодня мальчики подвиг совершили, я о таких полётах ещё ни разу не слышал, почти шесть часов, не раскрываясь, таская тройной запас воздуха, рискуя каждую секунду, можно было бы роман написать об этом…может и напишем…если живы останемся.
Кто там у нас? Батюшки! Сам Эйрик Рауди? Начальник караула? А его-то чего понесло? Хотя, именно такой железный человек и должен совершать подвиги. И как это его Шива отпустила? Наверно прогры что-нибудь придумали таинственное, скоро Шива вообще под их дудку плясать будет, пусть пляшет.