Рыцари, пробитые копьями, с отрубленными головами, отсеченными руками, распоротыми животами – толпами набрасывались на друзей. А то окровавленные женщины и мужчины являлись в комнату мальчишек и принимались вопить, стенать и угрожать. И хотя друзья не принимали нападки привидений всерьёз, это порядком надоело. Но просить Олена о помощи по такому пустяку ни Славка, ни Тимур не отваживались.
А в круге света у костра тем временем появилась странная конструкция. Она приземлилась мягко, почти без стука. Корзина воздушного шара на празднике города примерно так же садилась на землю – с небольшим отскоком. Но выглядела эта фиговина намного больше шаровой корзины, и гораздо забавнее. Словно большую соломенную шляпу, привезённую Ашкеровым-старшим из Китая, накрыли второй, глубокой. В нижней шляпе открылась дверь, оттуда вышла сухонькая женщина в зеленом блестящем платье. Славка узнал её сразу:
– Гера.
Затем показался красный тюрбан, протиснулись широченные плечи и распрямился знакомый мужчина в окладистой чёрной бороде. Славка дёрнул друга за рукав:
– Хорош дурака валять, пошли с Боруном познакомлю. Прилетели!
Мальчишки подбежали, громко поздоровались. Гера с улыбкой заглянула Славке в глаза, отметила:
– С трудом тебя вспомнила, Яр. А вот дела твои шумные забыть невозможно… Понять бы ещё, зачем земля вас сюда толкает. Кто этот отрок? Тимур. Тим. Звучное имя. Что оно значит?
– Железный или Стальной, – мимоходом дал перевод Борун, отпуская Олена из объятий и поворачивая Славку Быстрова к свету костра.
– Вот ты как выглядишь, Ярослав, – всё тем же гулким баритоном удивился волхв, – а что, вполне мужчина, рослый, сильный…
Славка с любопытством разглядывал Боруна. Тот стал немного ниже ростом, уже меньше напоминал русского богатыря. Но плечи остались широченными. Их облегал длинный кафтан синего цвета, а белый дхоти опускался почти до щиколоток босых ног. Красный тюрбан.Так выглядели индусы в кино, которые обожала Славкина мама и терпеть не мог Быстров-старший.
– … прав Скитан, прав оказался…
– Он тоже здесь? – обрадовался мальчишка.
Борун отрицательно покачал головой, пояснил, как много лет минуло со встречи в Затулье. Рассказал, что воевода себя не щадил и давно погиб, где-то далеко, чуть ли не в Китае. Олен удивился:
– Почему я не знал? Надо внести в летопись…
Хворост дотлевал без пламени. Темнота приблизилась, обступила гостей и хозяев, увлеченных разговором. Тимур в стороне ждал, пока на него снова обратят внимание и понемногу обижался. Но вдруг заметил молодую женщину в красном платье. Та подмигнула, приложила палец к губам, молчи, дескать. А сама кралась к Славке со спины, протягивая руки, словно хотела закрыть тому глаза. Тим толкнул друга в бок:
– Глянь. Обнаглели призраки, уже мордами под Руську косят.
Славка обернулся и возмутился – лицо одноклассницы присвоило какое-то местное привидение! Ещё и лыбится! Никак, женщина со змеёй? Точно, в этом же красном платье!
– Ну, зараза, получай!
Рассерженный мальчишка со всего маху хлестнул сумкой наглое привидение, надевшее красивое лицо Русаны. Призрак должен был заклубиться и рассеяться, но вместо этого взвизгнул и закричал:
– Быстров! С ума сошёл? Больно же!
Друзья опешили. Волхвы обернулись:
– Вы чего? Мир не берёт?
Тимур опомнился первым:
– Обалдеть! Ты настоящая? Тебя за нами прислали?
– Русана? – Быстров-младший с трудом соображал и не пытался скрывать это. – Ты? Такая, такая…
Девушка, которая сердилась на него, не имела ничего общего с одноклассницей. Кроме лица – оно, несомненно, принадлежало Русане Лихачёвой, и его очень украшала красная точка между бровей. Но перед мальчишкой стояла настоящая женщина. В цветастой одежде – как это у индусов? Сари? Да, именно так, в сари!
Складки шелковой ткани облегали бедро и подчеркивали тоненькую талию, а выше – они совершенно немыслимым по сложности, но изящным способом укладывались на левом плече, чтобы нырнуть в другие, встречные складки, и там затеряться. При этом округлости девичьей груди, неинтересные под майкой, сейчас выступали так, что глаз отвести невозможно.
Славка смотрел, смотрел и смотрел, помалу соображая, что произошло. Там, в России, стандартная одежда – все эти джинсы, маечки, кроссовки – они крали индивидуальность. Некоторые старшеклассники выпендривались рисунком на майке, красили волосы, наводили тату, но всё равно, даже с пирсингом – оставались одними из многих. А Русана выглядела единственной в своём роде.
Пока мысли суматошно носились в Славкиной голове, Тимур от избытка чувств даже обнял одноклассницу и закружился с ней:
– Я балдею, как здорово, что ты с нами! Круто выглядишь! Тебя кто послал, наши шнурки?
– Никто, – погрустнела Русана, – никто не посылал. Я сама не знаю, как сюда попала. К Гере в храм.
Славка сглотнул, наконец, слюну, и смог выдавить из себя:
– Прости, я тебя за привидение принял. Если бы я знал, что это ты, да разве…
Вмешался Борун:
– Ребятки, отойдите в сторону, мне с виманой кое-что сделать надо.
Он затворил дверь удивительного летательного аппарата, принялся творить над ним пассы, пришептывать неясные слова. Вимана приподнялась. Борун свёл ладони вместе, словно поднимая нечто, сильно и плавно толкнул это невидимое вверх. Сложенные вместе летающие шляпы или тарелки – Славка так и не решил, как называть такую форму – отправились в небеса. Задрав голову, ребята и волхвы провожали тёмный круг взглядом, пока тот не потерялся на бархатном фоне звёздной ночи.
– Она улетела? – Спросил Тимур.
– Поднялась вверх. Будет ждать меня здесь. Олен, я твой.
И вся орава шумно отправилась вниз по лестнице.
Глава 27
День рождения Элеи
Русане отвели комнату недалеко от мальчишек. Но спать все трое отправились далеко заполночь, когда успели наговориться. Утром Олен организовал поход в бани, и уже чистым гостям закатил пир. Славка нервничал с самого утра, как вернулся после купания в озере. Тимур не понимал причины психования друга, а Русане было не до этого – одноклассница так спешила побольше узнать, что донимала Геру градом вопросов. Волшебнице это надоело, она обратилась к Славке:
– Яр, Тим, покажите Русе окрестности. Священную дорогу, хотя бы…
Славка просиял, пообещал: – "Как же! В лучшем виде!" И тотчас потребовал у Олена, чтобы тот дал Русане то самое, быстрое понимание чужого языка. Одноклассница вякнула было, что не надо, она и так умная, но архиерей молча выделил искорку от пальца в лоб. А затем медовым голосом дал разрешение идти, куда детям вздумается.
Рема тут же добавила ложку дёгтя – отрядила Гектора в сопровождающие. Друзья спорить не стали. Славка надел парадный хитон, пурпурный плащ-хламис, зарядил служанок приготовить корзинку с вкусной и сладкой едой. Тимур обалдел, потребовал объяснений.
– На день рождения идём, – загадочно бросил друг, – там всё узнаешь.
Русана сменила сари – обмоталась в ослепительно синий шёлковый лоскут. На голову набросила неизменный полупрозрачный шарфик. В таком праздничном виде они отправились к озеру, сверху, где впадали два ручья. Конвоир удивился нарядам, потребовал сказать, куда и надолго ли собрались отлучиться друзья:
– Рема должна знать, где искать, если что.
– Гек, отвянь. Что нас искать, только крикни, и мы отзовёмся. И вообще, мы тебя отпускаем, – Тимур величаво сделал жест, как истинный сын бога, – можешь поваляться тут на солнышке, а за нами не ходить.
Славка охранника мучить не стал, честно сказал:
– По ручью поднимемся немного. Помнишь, вон там полянка есть, – и показал пальцем примерно на середину склона, – не дальше.
– Мы пока летели, я ничего не видела, – пожаловалась Русана, – глянуть бы с горы, где мы?
Славка стоял насмерть: "Полянка!", хотя Гектор открыто наезжал, показывал на просёлок, серпантином восходящий вдоль ручья:
– Чего лесом переться, если дорога рядом?
– Тебе надо, ты и иди, а мы сюда, – заявили друзья, углубляясь в чащу.
Мальчишки шли по шустрому полноводному ручейку, который образовывал заводи, водопадики, и весело журчал. На подходе к полянке заросли сгустились, приходилось часто отводить ветки в сторону. Гектор незаметно занял место перед Русаной и старательно ухаживал за ней. Тимур воспользовался ситуацией, пристал к другу:
– День рождения? Чей?
– А вот не знаешь! – Хвастливо вздёрнул нос Славка, но тотчас признался. – Русалка, Элея.
– Наяда? Ты с ней договорился? Ай да сын бога, ловок, нашёл к ней подход! И мне можно будет?
Это воскликнул Гектор, сильный и ловкий, но слегка туповатый. Так считал Тимур, поэтому сейчас удивился: – "Тупой-тупой, а ушами не хлопает, всё замечает и всё просекает. Ишь, как обрадовался!". Русана поверила Славке сразу и безоговорочно:
– Быстров, ты прелесть! Здорово, здорово, как здорово!
Славка кивнул Гектору: – "И тебе можно", улыбнулся Русане: – "Спасибо". Лёг животом на большой валун, собрал ладонь лодочкой, захлопал по воде. Тимур с Гектором стояли позади, ожидая результатов. Сверху, почти над головами, раздался смех и девичий голос:
– Яр, мы заждались! Поднимайтесь сюда, у нас весело!
Из-за дикой оливы им махали рукой. Друзья раздвинули кусты и попали на изумрудную полянку, которую рассекал ручей. Девушки в лёгких одеждах разных оттенков зелёного бегали по ней, играя в догоняшки. Тимур и Русана слегка оробели. Гектор заулыбался направо и налево, совершенно не теряясь и раздаривая комплименты.
Именинница полулежала, облокотясь на низкий валун, по пояс в воде. Серебристую кожу окутывал голубой хитон с волнообразным орнаментом по краю.
– Здравствуй, Элея, – обратился к девушке Славка, – а это мои друзья.
– Тима я знаю, Гектора видела, вот Русана у вас новенькая, – отметила наяда, приветствуя гостей, и хлопнула в ладоши, привлекая внимание. – Дриады, подружки, хочу песен, хочу танцев!
Девушки, имён которых Славка не успел запомнить, собрались в тесный кружок. Неведомо откуда появилась кифара, флейты и длинная двойная дудка. Полилась песня с незатейливыми словами о лете, солнце, цветах и любви. "Пастушок и дриада счастливы вместе", – примерно так понял Славка. Тимур и Русана пробовали подпевать, а Гектор чуть в стороне неуклюже танцевал с Мелиадой, вызывая смех.
Тимур выпросил у Каллирои двойную дудку, опробовал, остался очень доволен. Следующей песне он с успехом подыграл, потом взял флейту. Русана тоже освоилась, оживлённо беседовала со смуглой девушкой. Элея постоянно отвлекалась, переговаривалась с гостями. Славка оказался не при делах. От нечего делать он открыл корзинку с едой, предложил попробовать угощение. С визгом и хохотом нимфы мигом расхватали фрукты и печенье.
Неожиданно на поляне появился толстый неуклюжий мужик странного вида. По пояс голый, зато в меховых штанах, шерсть которых волочилась по земле, словно у яка, горного быка. Послышались восторженные крики дриад, аплодисменты.
– Силен, голубчик, ты всё-таки пришёл! Как я рада, – воскликнула именинница, протягивая руки навстречу гостю.
– Не просто так, девочка моя, – облизнул толстые губы Силен и хлопнул себя по лысине, – я умный, я вино принёс!
Действительно, пара худосочных подручных в таких же меховых штанах заволокла на поляну три здоровенных амфоры – сколько уместилось в их руках. Споро прикопав ёмкости острыми днищами в землю, подручные раскупорили первую и принялись разливать вино по кружкам.
Русана поморщилась, шепнула Славке:
– Теперь не могу выпивох. Похоже, нам пора уходить. Если это тот Силен, мифический, который сатир.
Тимур не согласился уходить так рано. Его поддержал Гектор, который уже стал душой компании. Он обрадовался сатирам, удовольствием выпил красное вино. Нимфы тоже пригубили, а вот мохноногая команда на вино налегла основательно. Силен пил из широкого рога и фальшиво пел. Потом устал, развалился на травке, взгромоздив ногу на ногу. Его здоровенные копыта, размером с коровьи, удивили Тима:
– Обалденно! Силен, ты с ними на чёрта похож, только рогов не хватает!
Сатир захохотал:
– Самая удобная обувь, не поскользнёшься, – и резво вскочил.
Он решил присоединиться к игре в пятнашки, которую затеяли нимфы. Элея потребовала, чтобы все стали в круг, и сама вылезла из воды. Ходить она не могла, но так ловко прыгала, опираясь на хвост, что Славка не сразу её догнал. Гектору вообще не удалось "запятнать" Каллирою. Дриада так искусно исчезала в любом деревце или кусте, что быстроногий воин пролетал мимо пустого места. А за спиной его нимфа возникала снова, дразня и показывая язык.
Дошла очередь и до Силена. Как ни странно, грузный и толстопузый сатир двигался стремительно. Он догнал Русану, но шлёпнул не по спине, как нимф, а чуть пониже – звучно, всей ладонью. И восторженно загоготал:
– Опаньки по попоньке!
Славка вскочил в негодовании, но его заступничество не понадобилось – сатир моргнуть не успел, как схлопотал по морде от рассерженной Русаны.
– Дура, я же любя, – Силен опешил, потом возмутился, – да что ты из себя корчишь? Подумаешь, человек! Ты знаешь, кто я?
Он замахнулся, Русана отшатнулась. Мохноногие подручные бросились на перехват Славки, но к тому присоединился Тимур. Крупный сатир удачно отмахивался от мальчишек, а мелочь получила пару плюх и струсила. Увидев драку, нимфы с визгом разбежались. Решительную точку поставил Гектор. Воин одним прыжком оказался в гуще схватки, с разворота влепил Силену удар, от которого тот с шумом улетел в кусты. И не вернулся. Поляна опустела.
– Свинья пьяная, – в глазах Русаны стояли слёзы обиды, – руки распустил… Всё испортил, скотина!
Сворачивая порванный гиматион, Славка спросил охранника:
– Что он к Русане полез, хамло это? Лапал бы свою жену…
– Он не женат. Да забудь, Силен всегда такой, с молодости… Вечно к нимфам пристаёт, пошлые песенки сочиняет.
– Вечно? Девушкам лет по двадцать, не больше!
– Тебе кажется. Наяды и дриады живут долго, и почти не старятся…
Гектор отыскал боковую тропку и вывел ребят на просёлок – не спускаться же по ручью? Хотя веселье испортили не они, смотреть в глаза Элеи никому не хотелось. Пересудов, объяснений и обсуждений хватило до самого храма, а расставаясь, все четверо условились помалкивать о скандале.
Глава 28
Пифийские игры
Утро началось рано, опять с побудки. Славка сбегал на озеро, искупался и попросил у Элеи прощения за вчерашний конфуз. Та расхохоталась, как ненормальная:
– Яр, это самое приятное воспоминание со всех дней рождения! Силена давно пора было хорошенько побить! Видел бы ты, какой у него фингал! Гектору передай привет и шепни – девочки от него в восторге…
Славка немедленно поделился новостью с друзьями, и настроение у всех поднялось – выше некуда. Особенно обрадовался Гек, даже немного возгордился, предложил снова сходить на ту поляну, типа, пикник устроить. Ребята бы с радостью помчались, но дела неотложные, представительские – требовали от них жертв.
Друзей ждал лёгкий завтрак, затем надевание праздничных нарядов под строгим руководством Ремы. Разнаряженные мальчишки вместе с Русаной отправились на Пифийские игры. Олен сдал троицу на попечение какого-то румяного толстяка, распорядителя конкурса.
– Я тащусь, – восторженно завопил Тимур, заняв почетное место в центре жюри, – как минута славы! Зацени, один в один, только кнопок нет!
И верно, тринадцать судей оценивали способности кифаредов и флейтистов, почти как на знаменитом телеконкурсе. Но удовольствие оказалось ниже среднего. Прослушав нескольких певцов, мальчишки заскучали. Претенденты талантами не блистали. Безголосым Тим сочувствовал: "Микрофончик бы, или под фанеру!"
А слова – мама дорогая! "Бог крылатый, победитель Пифона, слава тебе" в разных сочетаниях повторялись в каждом пэане. Кажется, так назывался гимн в честь Аполлона. Мало, что выглядели певцы на одно лицо – завитые, с затейливо уложенными локонами, с подведёнными глазами. Мотивы звучали однообразные, страшно заунывные.
Тимур не выдержал:
– Слушай, ну что они нудят? Как на поле чудес – дядя Лёнины усы поразительной красы. Валим отсюда, пока не стошнило.
– Много ты понимаешь, – возразила Русана, – это конкурс. Как у нас "Минута славы". Люди стараются себя показать. Надо дослушать и выбрать лучших.
– Не хочу, – упёрся Тим, и предложил другу. – Давай удерем?
Славке был готов слушать любую муру, лишь бы рядом с Русаной, но предавать Тимура ему казалось неправильным. Опять же, надо показать однокласснице, что он самостоятельный, или нет? Терзаемый такими мыслями, Быстров-младший тихонько поднялся вслед за Тимом. Оба пригнулись, как в кинотеатре, чтобы не загораживать экран другим зрителям, и ушли из храма, провожаемые удивленными взглядами членов жюри, гневным – Русаны, обиженными – состязателей. На улице мальчишек встретило нестерпимое солнце.
– Эх, дураки мы, очки не захватили, – посетовал Тимур, отчего настроение тотчас испортилось.
Очки остались, в станице Лайбовая, что рядом с Одессой. А они с другом торчали здесь, в древней Греции, невесть за сколько лет от России и Украины, где их ищут уже третий день. Ашкеров-младший совсем уже собрался испортить настроение и Славке, как тот хлопнул себя по лбу:
– Елки, я же сумку оставил! С деньгами! Никуда не сваливай, жди. Я мухой!
Олен вчера дал им несколько монет – если что купить захочется, а Быстров-младший их прибрал, да утром и забыл взять. Он умчался по лестнице за сумкой, которая лежала в сундуке. И вдруг Тимур услышал знакомые слова. Два молодых воина оживленно обсуждали качество белой рубахи. "Нет, не азербайджанский. Странный, но многое понятно…" – Тим рванулся к соплеменникам и радостно воскликнул:
– Mерхаба, уважаемые! Скажите, а вы издалека приехали? Баку, Махачкала? Если да, то мы земляки!
Воины в зеленых чалмах не спешили радоваться знакомству, но мальчишка не отставал от них. Старший, голубоглазый, толкнул напарника локтем, обращая внимание того на мальчишку. Второй, смуглый и по-татарски остроскулый, окинул Тимура взглядом. Оба отметили странную одежду:
– Смешной чудик… А говорит бойко.
Голубоглазый удивился восторгу мальчишки, спросил, кто он такой:
– Кимсин сен, пацан? Откуда?
– Да я из России прилетел, с другом, – заторопился объяснить Тимур. Воины понимающе переглянулись и одновременно воскликнули:
– А, ты из сыновей бога. То-то атаманский знаешь! Чем может тебе служить?
– Не, ничего не надо, что вы, – засмущался мальчишка, – просто услышал родную речь. Я же, как умная собака, вроде местных и понимаю, а по-ихнему говорить не умею, вот.
– Не любят греки атаманский говор, это верно. Но ты не робей, понимают за милую душу! Хочешь, давай с нами. Сейчас, только возьмём рубаху. Она годится, шелковая, а этот разбойник, – воин постарше кивнул на лавочника, – цену сбавлять не хочет. Вчера мне такую же на треть дешевле продал!
Тим поинтересовался, сколько стоит эта очень скользкая на ощупь сорочка. Остроскулый воин, Закир, назвал сумму – "рубленин" и "алтын". А потом бросил рубаху на прилавок, заявил продавцу:
– Да пропади ты пропадом, жадюга! Пойдёмте отсюда. У другого куплю, – и двинулся прочь.