- Немедленно сделать перекличку, - взорвался Круин, сдёрнув с головы шлем. - Тогда и увидим, случилось что-нибудь или нет.
Еле сдерживая ярость, он резким движением повесил шлем на крючок, сел, вытер лоб.
Джусика не было почти целый период. Наконец он вернулся. Лицо у него было озабоченное, но решительное.
- С прискорбием докладываю, что восемнадцать человек отсутствуют, сэр.
- Они смеялись надо мной, - тихо, с горечью произнёс Круин. - Они смеялись, потому что знали! - Он сжал подлокотники кресла, и суставы его пальцев побелели.
- Прошу прощения, сэр? - Брови Джусика удивлённо поползли вверх.
- Сколько времени они отсутствуют?
- Ещё утром одиннадцать были на дежурстве.
- Значит, остальные семь отсутствуют со вчерашнего дня? Но железная дисциплина - наш девиз. Такова цена власти.
Глядя на четверых капитанов, он почувствовал, что ищет лазейку, как бы на законном основании смягчить приговор: заменить высшую меру наказания разжалованием. К счастью, такую лазейку Устав предусматривал.
Капитаны стояли перед ним в ряд, с белыми как полотно застывшими лицами, мундиры на них были расстёгнуты, ремни сняты. По обеим сторонам замерла безучастная к происходящему стража. Круин дал волю гневу, он осыпал их бранью, упрёками, ударяя правым кулаком по левой ладони.
- Но поскольку, - наконец смягчился он, - вы в момент переклички оказались на своих местах и таким образом формально я не могу обвинить вас в дезертирстве, поскольку вы незамедлительно подчинились моему распоряжению и явились с повинной, на вас налагается не самое суровое наказание: вы все разжалованы в рядовые и ваше недостойное поведение будет занесено в ваш послужной список. Всё!
Круин резко взмахнул белой перчаткой, отпуская арестованных. Те молча вышли. Командор взглянул на Джусика.
- Сообщите помощникам этих капитанов, что они производятся в капитаны и что им предписывается наметить кандидатуру для замещения должностей, освободившихся в результате их повышения… Всех намеченных кандидатов прислать ко мне в течение дня.
- Будет сделано, сэр.
- Поставьте их также в известность, что им предписано принять участие в суде над всеми солдатами и младшими офицерами, возвращающимися из самовольной отлучки. Сообщите капитану Сомиру, что он назначается командиром взвода, который будет приводить в исполнение приговор немедленно после его вынесения.
- Будет сделано, сэр.
Джусик с ввалившимися глазами, постаревший на десять лет, повернулся и, щёлкнув каблуками, вышел из рубки.
Когда дверь автоматически закрылась за ним, Круин сел за стол, опёрся на него локтями и спрятал лицо в ладони. Если дезертиры не вернутся, их нельзя будет наказать. Ни у кого во всей Вселенной нет власти покарать отсутствующего преступника. Закон бессилен, если его граждане лишены весьма существенного свойства: быть в пределах досягаемости. Все законы, все уставы Гульда не могут вызвать дух сбежавшего дезертира и повести его на расстрел.
Но он должен примерно наказать злостных нарушителей приказа. Он понимал, что тайные посещения вражеского стана стали весьма частым явлением и даже, наверное, вошли в привычку. Нет сомнения, эти перебежчики сейчас с комфортом гостят у кого-нибудь, заняв комнату для гостей, вкусно едят, смеются, развлекаются. Нет сомнения, они прибавили в весе; разгладились морщины, оставленные годами космического полёта; потускневшие глаза снова жизнерадостно заблестели. Они ведут беседы при помощи знаков и рисунков, участвуют в играх, учатся сосать эти дымящие штуки и гуляют с девушками в зелёных дубравах.
Круин смотрел в окошко иллюминатора. На его бычьей шее сильно билась жилка: он ждал, что внутри тройного кольца охраны вот-вот появится первый задержанный дезертир. Где-то очень глубоко в подсознании жила предательская надежда (хотя он никогда бы не признался в этом), что ни один дезертир не вернётся.
Потому что пойманный дезертир - это чёткое, неторопливое движение страшного взвода, хриплый крик "Целься!", затем "Огонь!" И последний милосердный выстрел Сомира.
Будь проклят Устав.
Стемнело. Прошёл период, начался другой, как вдруг в рубку ворвался Джусик и, едва отдышавшись, отдал командору честь. Падающий с потолка свет углубил морщины на его худом лице, каждая щетинка на небритом подбородке была видна как сквозь увеличительное стекло.
- Сэр, я должен донести вам, что люди вышли из повиновения.
- Что, что? - нахмурив брови, Круин грозно посмотрел на Джусика.
- Им стало известно о недавнем разжаловании. О том, что назначен военно-полевой суд над дезертирами… - Джусик перевёл дыхание. - Они знают, какое наказание им грозит.
- Ну?
- За это время ушло ещё несколько человек - предупредить ушедших раньше, чтобы те не возвращались.
- Так, - Круин криво усмехнулся. - А что же охрана? Пропустила их?
- Вместе с ними ушло десять человек охраны, - ответил Джусик.
- Десять? - Круин быстро встал, подошёл к помощнику и пристально взглянул на него: - А сколько всего ушло?
- Девяносто семь.
Сняв шлем с крючка, Круин резким движением надел его, затянул металлический ремешок под подбородком.
- Девяносто семь - это больше, чем команда одного корабля. - Круин осмотрел пистолет, сунул в кобуру, пристегнул на ремень второй. - Эдак они к утру уйдут все. - Он посмотрел на Джусика. - Как вы думаете, Джусик?
- Боюсь, что уйдут, сэр.
- Ответ на эти действия, Джусик, самый простой. - Круин похлопал помощника по плечу. - Мы немедленно снимаемся с места.
- Снимаемся с места?
- Разумеется. И всей флотилией. Надо выйти на равновесную орбиту, откуда ни один человек не сумеет сбежать. А пока мы будем находиться на этой орбите, я ещё раз всё хорошо обдумаю. По всей вероятности, мы найдём новое место для приземления, но такое, откуда никто не сможет убежать. Просто потому, что бежать будет некуда. Тем временем самолёт-разведчик подберёт Фейна с его группой.
- Сомневаюсь, чтобы команда подчинилась приказу об отлёте, сэр.
- Посмотрим, посмотрим. - Круин опять улыбнулся, жёстко, язвительно. - Если вы внимательно читали уставы, вы должны знать, что бунт в зародыше подавить нетрудно. Единственное, что надо сделать, - изолировать зачинщиков. Толпа - это не просто совокупность людей как таковых. Толпа - это зачинщики и стадо безмозглых идиотов. - Круин похлопал по рукоятке пистолета. - А зачинщиков узнать легче лёгкого. Как правило, они первые разевают рот.
- Так точно, сэр, - с сомнением проговорил Джусик. - Прикажете просигналить общий сбор?
Душераздирающе взвыла сирена флагмана, нарушив покой ночи. На кораблях один за другим вспыхнули прожекторы, на холме за выжженной полосой в кронах деревьев проснулись и громко защебетали испуганные птицы.
Медленно, уверенно, важно спускался Круин по металлическому трапу. Устремлённые на него лица в свете бортовых огней казались гроздьями белых шаров. Капитаны кораблей и их помощники встали позади командора и по обе стороны от него. Каждый был вооружён двумя пистолетами.
- После трёх лет верной службы Гульду, - напыщенно начал Круин, - среди вас оказались изменники. Это малодушные трусы, неспособные потерпеть каких-нибудь несколько дней. Всего несколько дней, и нас ждёт блестящая победа. Позабыв о своём долге, они нарушают приказы, братаются с врагом, утешаются с их женщинами. Они, эта горстка ничтожных эгоистов, стремятся за счёт большинства наслаждаться всеми радостями жизни. Круин обвёл собравшихся тяжёлым, осуждающим взглядом. - Придёт время, и эти люди будут жестоко наказаны.
На него со всех сторон глядели ничего не выражающие глаза. Он был меткий стрелок, с двадцати пяти шагов попадал в ухо бегущего человека, и он ждал, когда цель обнаружит себя. Этого ждали и стоявшие рядом с ним.
Но никто не нарушил молчания.
- Среди вас наверняка есть виновные в тех же самых преступлениях. Но пусть они не радуются. Ибо очень скоро они будут лишены возможности совершать свои беззакония. - Круин переводил взгляд с одного лица на другое, глаза его вспыхивали гневом, а руки крепко сжимали пистолеты. - Корабли должны быть приведены в полную готовность. Стартуем немедленно и выходим на равновесную орбиту. Вас ожидают бессонные ночи и тяжкий многодневный труд, за что вы должны благодарить своих товарищей, изменивших долгу. - Круин секунду помолчал, потом спросил: - Возражения есть?
Один зачинщик ведёт за собой тысячу.
Ответом опять было молчание.
- Приказываю начать подготовку к старту, - отрубил Круин и повернулся, чтобы идти к флагману.
Капитан Сомир, оказавшийся лицом к лицу с Круином, вдруг закричал:
- Командор, берегитесь!
Рука с пистолетом взметнулась вверх, у самого уха Круина прозвучал выстрел.
Услыхав за спиной рёв толпы, он резко повернулся и вскинул обе руки, сжимающие пистолеты. Он не слыхал выстрела Сомира, не видел больше толпы, рёв прекратился так же внезапно, как начался. Страшная тяжесть сдавила голову, трава поплыла на него, руки разжались, пистолеты выпали, и он, прикрыв руками лицо, упал. Расплывшиеся, танцующие огни стали меркнуть в его глазах, и скоро всё поглотила тьма.
Как сквозь сон, Круин слышал слабый, беспорядочный топот множества ног, приглушённые, точно доносившиеся издалека, крики, исторгавшиеся сотнями орущих глоток. Потом всё перекрыли чудовищной силы взрывы: один, другой, третий… Круин ощущал, как содрогается от взрывов почва.
Кто-то плеснул ему в лицо холодной воды.
Круин сел и обеими руками обхватил гудящую голову. Бледные пальцы рассвета уже ощупывали край неба. Болели глаза; помигав, чтобы рассеять затягивающую их пелену, Круин разглядел возле себя Джусика, Сомира и ещё восьмерых. Все были с ног до головы в грязи, лица в синяках, мундиры порваны и точно изжёваны.
- Они напали на нас в тот самый момент, когда вы повернулись, чтобы идти на корабль, - мрачно проговорил Джусик. Впереди стояло около сотни человек, и все они в какой-то безумной ярости, как по команде, бросились на нас. За ними ринулись все остальные, нас было очень мало. - Джусик посмотрел на командора красными, воспалёнными глазами. - Вы всю ночь были без сознания.
Круин, пошатываясь, встал на ноги и заковылял, нетвёрдо ступая.
- Сколько убитых?
- Ни одного. Мы выстрелили поверх голов. Ну, а потом было уже поздно.
- Поверх голов? - расправив плечи, Круин почувствовал в позвоночнике острую боль, но, не обращая на неё внимания, продолжал:
- Разве оружие существует не затем, чтобы убивать?
- Это не так просто, - слабо запротестовал Джусик. - Не так просто стрелять в своих товарищей.
- Вы тоже так думаете? - спросил Круин, взглянув на остальных.
Капитаны с унылым видом кивнули, а Сомир сказал:
- У нас было совсем мало времени. А если начинаешь колебаться, как мы в этот раз, то…
- Ничему не может быть оправдания. Вам был отдан приказ, вы должны были его исполнить. - Его лихорадочный взгляд обжёг одного, потом другого. - Вы оба недостойны носить своё звание. Я разжалую вас в рядовые. - Нижняя челюсть Круина выпятилась, лицо стало уродливым, полным ненависти. - Убирайтесь вон с моих глаз! - заорал он.
Капитаны поплелись прочь. Круин, кипя от ярости, поднялся по трапу, вошёл во внутреннее помещение флагмана, осмотрел его от носа до хвоста. На борту не было ни души. Забравшись в хвост, он понял, какие взрывы слышались ему тогда. Сжав губы, смотрел он на искорёженные баки для горючего, развороченные двигатели. Флагман был теперь просто грудой металлического лома.
Круин обошёл все остальные корабли. Всюду было пусто, все корабли выведены из строя. И починить их нет никакой возможности. Бунтовщики действовали по крайней мере логично. Только связной корабль, вовремя отправленный на Гульд, мог бы сообщить родной планете местопребывание Круина и его экспедиции. А так, пусть даже будут предприняты самые тщательные поиски в этой части Вселенной, их не удастся обнаружить и через тысячу дет. Восставшие поступили умно: отрезали себе путь на Гульд до конца дней своих и таким образом избежали ожидавшего их возмездия.
Испив до конца горькую чашу поражения, Круин сел на ступеньку трапа последнего, двадцать второго корабля и прощальным взглядом окинул двойную звезду своей разбитой армады. Их орудия, теперь уже нестрашные, по-прежнему смотрели в сторону противника. Двенадцати самолётов-разведчиков не было. Остальные также приведены в негодность.
Посмотрев вверх, Круин заметил на фоне светлеющего неба силуэты Джусика, Сомира и других капитанов, взбиравшихся по холму. Они уходили от него, уходили за холм в ту долину, на которую он так часто смотрел. Наверху их встретили четверо ребятишек, дальше все пошли вместе - впереди капитаны, сзади, весело смеясь и обгоняя друг друга, три девочки и один мальчик. Вся группа скоро исчезла за гребнем холма, озарённого восходящим солнцем.
Вернувшись на флагман, Круин положил в рюкзак личное имущество и вскинул его на плечи. Даже не взглянув в последний раз на своё безжизненное детище, он зашагал прочь от этого места, прочь от солнца, в сторону, противоположную той, куда ушли его люди.
Его сапоги облепило грязью. Ордена висели перекосившись, на месте одного, потерянного в ночной свалке, зияла проплешина. Золотой колокольчик остался только на левом сапоге. Его нестройное, с перебоями звяканье раздражало Круина. Пройдя шагов двадцать, он отвинтил его и выбросил.
Рюкзак за плечами был очень тяжёл. Но ещё тяжелее было у него на сердце. Упрямо сдвинув брови, он шагал вперёд и вперёд, подальше отсюда, навстречу туманной дымке утра, один перед лицом нового неведомого мира.
Три с половиной года оставили свой след на боках кораблей Гульда, Они всё ещё стояли в долине, выстроенные с геометрической правильностью носами внутрь, хвостами наружу, как их поставила здесь стальная воля Круина. Ржавчина на одну четверть изъела толстые бока прочнейшего панциря, металлические трапы прогнили, на них было опасно ступить. Полевые мыши и суслики нашли под ними себе приют, внутри гнездились птицы. На месте выжженной полосы буйно разрослись кустарник и высокие травы, навсегда скрыв её очертания.
Из зарослей кустарника вышел человек, опустил на траву рюкзак и стал разглядывать дотлевающие остатки былой космической мощи. Он был высок ростом, могучего телосложения, с загорелой кожей цвета старинного пергамента. Серые, спокойные, глубоко посаженные глаза задумчиво смотрели на густую кисею плюща, затянувшую хвост флагмана.
Так он стоял около получаса, размышляя о чём-то своём. Солнце уже стало клониться к западу, когда он снова надел рюкзак и пошёл через кусты в сторону холма, потом вверх по холму и, перевалив через гребень, спустился в соседнюю долину. Его движения не стеснял простой, свободного покроя костюм. Шагал он уверенно и неторопливо.
Скоро он вышел на дорогу, которая привела его к небольшому каменному коттеджу. Изящная темноволосая женщина срезала в саду цветы. Прислонившись к калитке, человек заговорил с ней. Говорил он быстро, но акцент выдавал в нём чужеземца. Голос у него был хрипловатый, но приятного тембра.
- Добрый день, - проговорил он.
Женщина выпрямилась, держа в руках огромную охапку пёстрых, ярких цветов, и взглянула на незнакомца чёрными бархатистыми глазами.
- Добрый день, - её пухлые губы тронула приветливая улыбка. - Путешествуете? Не хотите ли погостить у нас? Мой муж Джусик будет счастлив. Наша комната для гостей свободна.
- Мне очень жаль, - перебил гостеприимную хозяйку пришелец, - но я ищу Мередитов. Вы не скажете, где они живут?
- Следующий дом по просеке, - ответила женщина, ловким движением подхватила выпавший из охапки цветок и прижала его к груди. - Если их комната для гостей занята, пожалуйста, не забудьте про нас.
- Не забуду, - пообещал незнакомец. Он ласково посмотрел на женщину, и его широкоскулое, волевое лицо озарилось улыбкой: - Спасибо вам большое.
Шевельнув плечами, он поправил рюкзак и зашагал дальше, чувствуя, что она провожает его взглядом. У следующей калитки он остановился: в саду, полном цветов, стоял очень живописный, вытянутый в длину дом со множеством пристроек. Возле калитки играл мальчик. Человек остановился. Мальчик взглянул на него и спросил;
- Вы путешествуете, сэр?
- Сэр? - как эхо повторил человек. - Сэр? - лицо его чуть дрогнуло в улыбке. - Да, сынок, путешествую. Я ищу Мередитов.
- Я и есть Мередит, Сэм Мередит, - лицо мальчугана вдруг вспыхнуло от радости: - Вы хотите погостить у нас?
- Да, если можно.
- Ура! - мальчишка со всех ног побежал по дорожке в глубь сада, крича на ходу: - Мама, папа, Марва, Сью, у нас гость!
К калитке подошёл высокий рыжеволосый мужчина с трубкой во рту. Он смотрел на гостя спокойно и чуть насмешливо.
Человек вынул изо рта трубку и сказал:
- Я Джек Мередит. Входите, пожалуйста. - Отступив в сторону и пропустив гостя, он крикнул: - Мэри, Мэри, приготовь гостю поесть с дороги.
- Сейчас, - откликнулся откуда-то звонкий, весёлый голос.
- Идёмте, - пригласил Мередит гостя и повёл его на веранду. Подвинув ему кресло, сказал: - Отдохните, пока готовится обед. Мэри в пять минут не уложится. Она довольна только тогда, когда ножки у стола готовы обломиться под тяжестью снеди. Горе тому, кто оставит хотя бы кусочек.
- Спасибо, - сказал гость, вытягивая усталые ноги, и, глубоко вздохнув, оглядел окружавшую его мирную картину. Мередит сел рядом и разжёг трубку.
- Вы видели почтовый корабль?
- Да, вчера утром. Мне повезло - он пролетел прямо над моей головой.
- Вам действительно повезло. Ведь он появляется один раз в четыре года. Я сам видел его лишь дважды. Он проплыл прямо над нашим домом. Внушительное зрелище.
- Да, внушительное, - подтвердил гость с неожиданным волнением. - Мне показалось, что он в пять миль длиной. Грандиозное сооружение. Его масса, должно быть, во много раз больше, чем все чужеземные корабли из соседней долины, вместе взятые.
- Да, во много, - согласился Мередит.
- Я часто спрашивал себя, - начал гость, чуть подавшись вперёд и не отрывая взгляда от лица хозяина, - как чужеземцы объясняли такую малую численность населения. Скорее всего мором или войной, не допуская мысли об эмиграции в таких широких масштабах и обо всём, что из этого вытекает.
- Сомневаюсь, чтобы это очень их волновало, поскольку они сожгли за собой мосты и поселились среди нас. - Мередит кончиком трубки указал на соседний дом. - Один из них живёт в соседнем коттедже. Его зовут Джусик. Славный парень. Женился на местной девушке. Они очень счастливы.
- Не сомневаюсь.
Оба помолчали, затем Мередит проговорил отрешённо, точно думая вслух:
- Они привезли с собой мощнейшее оружие, не зная что у нас тоже есть оружие, которое поистине несокрушимо. - Мередит неопределённо взмахнул рукой, как бы охватывая этим взмахом весь мир. - Нам понадобились тысячелетия, чтобы понять, что единственным непобедимым оружием является идея. Идею никто не может взорвать, сжечь, раздавить. Идею может победить только другая идея, более высокая, более разумная. - Он опять сунул трубку в рот.