Планетарные модули, один за другим, взмыли вверх и, блеснув в потоке лунного света серебристой обшивкой, исчезли из поля зрения наблюдателей, затерявшись среди звезд Млечного Пути.
Три человека молча сидели у экрана телевизора, превратившись на время трансляции встречи с инопланетянами в слух и зрение. Родители гордились дочерью, украдкой друг от друга смахивая слезы счастья, хотя, не только счастья, но и горечи! Горечи от разлуки, навсегда, на всю оставшуюся жизнь. Потому они буквально впитывали в себя каждое слово Людмилы, запоминали каждый ее взгляд, жест, улыбку. Но ничто не длится вечно, и встреча закончилась. Последним кадром во весь экран телевизора операторы показали инопланетян на фоне трех кораблей, приплюснутыми шарами маячившими за их спинами. Люда, улыбаясь, изо всех сил махала рукой и потом, когда они один за другим исчезали в прямоугольнике света, дочка махала и кричала "Мама!" до тех пор, пока ее, приобняв за плечи, не втянул внутрь высокий мужчина с красивым и мужественным лицом.
- Миш, а ведь Люда какая была студенткой - взбалмошная, острая на язычок, - так и осталась, ничуть не изменилась, только глаза… - проглатывая слова, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, промолвила Лена.
- Да, с голубыми было лучше, хотя, и так красивая и молодая, как девчонка.
- А я что говорю - студентка! А муж какой! Ты видел? Жаль, внучка не увидим, должен быть красивым. Люда сказала, что он очень умный, умнее любого землянина.
Михаил, отворачиваясь, глотал слезы.
- Слышь, землянин? - Лена нежно обняла его.
- Эх!.. - Миша выдохнул, да так резко, словно хотел вместе с отработанным воздухом, освободиться и от страданий.
Сын присел перед родителями на корточки. От внимательного взгляда Паши не могли спрятаться ни боль, ни сомнение, ни страдание.
- Ну, и что вы теперь, так и будете слезы лить, как по покойникам? - он решил не церемониться, а раз и навсегда положить конец оплакиванию сестры и бабушки. - Кто вам мешал? Почему отказались лететь с ними? А?
Мать опешила от такого вопроса.
- Как почему, Паша? Ты что такое говоришь? Если бы ты не отказался, мы бы тоже, а так… как же я тебя одного могла оставить здесь, навсегда?! Ты что, сын, как ты можешь?..
- А вот тогда нечего слезы лить! Раз ради меня остались, значит, и жить будете ради меня!
- Ты с матерью как разговариваешь? От горшка два вершка, сопли утри сначала! - отец разозлился. Он уже давно не слышал от сына подобного тона. Казалось, что подростковые амбиции остались в прошлом, ан, нет - вон как заговорил! Да в такой момент! - Мать пожалел бы…
- Пап, не сердись, мам… Что ж мы теперь так и будем друг друга жалеть? Давайте вот чай попьем, поговорим. Мне ваша помощь нужна, раз уж вы здесь, то есть, раз мы вместе.
- То-то же!
Хоть и резок был сын, а его слова возымели действие. Мать пошла на кухню. Но и оттуда мужчины услышали приглушаемые всхлипы. Она брала в руки чашку, которую совсем недавно держала дочка, полотенце, которым вытирала руки, смотрела на ровный ряд вымытых тарелок, поставленных наоборот, не с той руки, как обычно ставила сама Лена. Все вещи еще хранили тепло рук дочери, и мать снова видела ее улыбающееся личико здесь, рядом с собой.
- Мам, - Паша кинулся было на кухню следом, но отец удержал его.
- Не надо, оставь ее, пусть погорюет немного. Женщинам это надо, - сам крякнул в кулак, будто откашливаясь. - Скажи-ка мне лучше, ты-то почему отказался лететь с ними? Я не ожидал от тебя, не ожидал…
- Пап, я так вот сразу, возможно, все не объясню, но ты постарайся понять, - начал Павел.
- Да вроде, не дурак, и маразмом не страдаю, - ответил отец, - давай, выкладывай все, как есть, тоже мне, заговорщик, как прям Князь этот…
- Хорошо. Вот с Князя и начну. Мы с ним разговаривали. Я не ожидал, что он предложит нам всем отправиться на его планету. Хотелось, конечно, своими глазами увидеть, но… ладно, проехали. Князь, он такой сильный, не в смысле физически, хотя и в этом смысле, наверное, сильный, но я о другой силе - разума, понимаешь? Он мне кое-что успел рассказать, но это крохи, и все-таки. Вообщем, он сказал, что мои способности пока еще только просыпаются. Мне надо тренировать свою память, телепатию, интуицию. Муж Милы мог бы помочь быстрее все освоить - он спец высшего класса! - но…
- Я действительно ничего не понимаю, Паша, - Михаил поджал губы в недоумении, - тем более, тебе надо было лететь с ними. Где ты здесь этому всему научишься?
- Нет, пап. "Нет" в смысле, там было бы лучше, конечно, но я должен быть здесь. Когда Князь узнал о нашем обществе, о нашей программе, он даже обрадовался! Понимаешь?
- Нет.
- Таких, как я, много. Мы были разрознены. Я общался с одним-двумя людьми и то с опаской. Спецслужбы выискивают одаренных и умеющих читать мысли, как они говорят, да ты знаешь.
- Да, это началось еще задолго до того, как я пошел служить в органы.
- А теперь - это одна из основных программ государства, любого государства. Они понимают, что инопланетяне правы, и ментальное развитие человека имеет огромное значение. Но не хотят, не могут в силу привычек, зомбированного воспитания страха друг перед другом - а перед инопланетной силой - особенно! - не развивать техническую сторону прогресса, причем ту, которая напрямую связана с вооружением. Потому, есть опасность превращения Земли в планету техногенного развития. Ладно внутреннее развитие, но есть еще опасность контакта с чуждым разумом, с расами, которые не входят в состав Лиги Разумных Миров Вселенной, а живут сами по себе, обладая оружием, которое нам и не снилось, и рыская по Вселенной в поиске планет, способных обеспечить их самые насущные потребности, как жизненные, так и ресурсы для производства оружия.
Князь опасается контакта наших военных с подобным разумом. Это крах для планеты, но не все это понимают, особенно те, кто держит власть в своих руках и потерял чувство реальной опасности, уверенный, что на все у землян есть ответ. За новые технологии, особые сплавы и оружие они пойдут на сделку, это факт. И тогда… прощай будущее! Этого и Лига опасается. Для них важен мир во Вселенной.
Я скажу тебе, папа, то, что является тайной и не только моей. Я знаю, что ты на нашей стороне, хоть и военный в прошлом. Солнечную систему постоянно контролируют силы Лиги. Их называют Стражи Вселенной. В основном команда стражей состоит из иреносов - особая раса, нам не дано понять ее. Ты видел - за нашими стояли такие огромные люди, это и есть иреносы.
- Лысые, с глазами, как у стрекоз?
- Да. Вообщем, теперь самое главное. Они будут поддерживать связь со мной. Мысленный контакт. Князь сказал, что они сами выйдут на меня. А моя задача - искать и объединять людей, подобных мне, и продвигаться к власти - к настоящей власти, чтобы, в конце концов, вытеснить твердолобых и объединить Землю. Реально, это дело не одного поколения. Но оно уже начато. Важно подготовить тех, кто будет продолжать. Понимаешь, отец, почему я остался?
- Понимаю, сын. Все это, как в кино, в фантастическом, - Михаил ухмыльнулся, - трудно вот так сразу поверить во все.
- Я еще не все сказал, - глаза Паши лихорадочно горели. Или это только показалось отцу?.. - Пап, нас вычислят. Нашу семью. Не только мы, кому надо по службе - тоже видели и слышали Людмилку, бабушку. День-два и они найдут нас. Могут забрать и подвергнуть допросу, вообще закрыть где-нибудь… Ты понимаешь. Надо сейчас решить, что да как. Князь обещал, что он заранее убедит представителей силовых структур в том, что нас не существует, но… Не знаю, может быть, этим займутся Стражи, но я так думаю - на инопланетян надейся, да сам не плошай! - Паша перефразировал известную поговорку. - Вы с мамой в этой ситуации - слабое звено, мое, - Миша хотел перебить сына, возразив, что никакое они не слабое звено, но Паша остановил его, поясняя: - Я смогу заморочить голову одним, вторым, пока не подключат кого-то сильнее меня, а вот вы с матерью расколетесь сразу же. Давай так. Завтра утром уедите в горы, подальше. Я отбрехаюсь, если что, не знаю, мол, уехали куда-то, не сказали. - Павел и сам с трудом верил в то, о чем говорил. - Мда, надо было вам с мамой улетать… - Паша задумался, поняв, что его предложение - не выход, что все гораздо сложнее, а посоветоваться уже не с кем. Разве что с Мари…
Пока сын с отцом разговаривали, Лена накрыла стол к чаю и стояла, прислонившись к косяку, слушая, о чем шепчутся ее мужчины. Миша заметил ее.
- Лен, ты что?
- Да вот слушаю вас и думаю - не надо нам никуда ехать. Будем жить, как жили. Раз Князь обещал - все будет нормально. Да и не осмелятся наши после всего, что было, так вот запросто, как простых людей, нас забрать куда-то, допрашивать. Побоятся! Ты, Паша, хоть и умный у нас, а сам себя морочишь. В крайнем случае, будут наблюдать за нами. А мы живем просто, как все, так и мы. И не придерешься, и не скажешь ничего!
Отец с сыном переглянулись.
- Ну, ты мать даешь! - только и смог сказать Миша.
А Лена, словно его не услышала, посоветовала сыну:
- Ты сам будь внимательней, в смысле дум всяких, - она постучала пальцем по виску, - чтоб никто и не догадывался, что ты особенный какой. И все будет хорошо! Идемте, чай стынет!
Чай - волшебный напиток! Он согревает и тело, и душу. Разливаясь теплом, придает силы. Жизненные коллизии становятся эпизодами, стоит только глотнуть горячего душистого чая. Лена всегда заваривала черный чай, да покрепче. И всегда у нее было что-нибудь припасено для семейного чаепития - янтарное варенье из абрикосов, в тягучем сиропе которого плавали ядрышки урюковых косточек, домашнее печень "по сусекам", приготовленное из того, что было под рукой, но, тем не менее, вкусное и необычное, какого не купишь ни в одном магазине. А то она выставит на середину стола большую вазу с конфетами - ешь сколько влезет! Хочешь - хрустящие карамельки, хочешь - тающие во рту шоколадные, с вафлями или с орехами.
Паша очень любил пить дома чай с родителями. Потом, когда у него будет своя семья, когда его родители уйдут в невозвратную даль, он продолжит давнюю традицию семейного чаепития, также с нетерпением ожидая, чем порадует его Мари, какими вкусностями она украсит чайный стол. А пока они сидели втроем - он, мать, подливающая всем горячего чая, отец, с наслаждением облизывающий ложечку с ароматным смородиновым вареньем - и, несмотря ни на что, беседовали, вспоминая своих родных, то с грустью, то смеясь.
В жизни всегда так бывает: как день и ночь, рядом ходят грусть и радость. Балансируя на тонкой грани, разделяющей или соединяющей их, человек и живет. Двигается вперед по своей дороге, лишь изредка отклоняясь то в одну, то в другую сторону. Но хлебнув света или тьмы, он возвращается на границу между ними и снова идет вперед.
Только дорога человека не такая длинная, как хотелось бы. И жизнь, как чрезмерно усердный скульптор, постоянно работая со своим произведением, то добавит новую складку подбородку, то уложит веером кожу от уголков глаз, то вдруг окунет свою кисть в краску-серебрянку и щедрым мазком окрасит целую прядь волос.
- Мам, а я хотел, чтобы ты тоже стала молодой, как раньше, как это получилось у бабушки, и жила долго-долго, - Паша вглядывался в черты матери и сожалел об упущенной возможности.
Но Лена не расстроилась, не обиделась, она тепло улыбнулась сыну, приняв его заботу с благодарностью, на какую способна только мать.
- Вот что я скажу тебе, Пашенька, не так важно, сколько ты живешь. Куда важнее, как ты живешь, насколько полна твоя жизнь. Я много упустила, когда страдала по Людочке, когда не верила тебе. Но сейчас я словно получила второй шанс. И чувствую себя ничуть не хуже твоей бабушки. А молодость… Она была и это счастье! Нам есть, что вспомнить с твоим отцом, а Миш? - Лена с любовью взглянула на мужа. - Так что мы в любую минуту снова можем вернуться в свою молодость! Не веришь?
- Путешествие по Времени?
- А почему бы и нет?.. Я могу вернуться в свое детство, я могу снова оказаться в горах, посидеть с твоим отцом в обнимку у костра, могу вспомнить то ощущение блаженного счастья, когда родила тебя, когда увидела твой первый шаг. Кстати, ты пошел от меня к отцу. Я руки опустила, а Миша не успел подхватить, и ты не стал дожидаться, сделал шаг навстречу… Вот так, Пашенька, когда-нибудь и ты сможешь путешествовать в свое прошлое. Так что, ничего диковинного у инопланетян и нет. Мы сами все можем и знаем. Только надо хотеть и делать.
Этот весенний вечер, когда на тополях едва распустились влажные, словно детки, только что покинувшие лоно матери, листочки, а птицы радостным гомоном проводили уже теплое солнышко, Павел запомнил на всю жизнь. Он не раз будет возвращаться мыслями именно в этот вечер, особенно радостный от душевного общения с отцом и матерью, подарившими ему вместе с жизнью свою безграничную любовь.
- И все? - Ира сидела в своей каюте, с ногами забравшись на койку и обхватив голову руками.
Милан присел рядом.
- Не все. Это только начало. Знаешь, я разговаривал с одной девушкой, Мари…
Ира перебила мужа.
- О чем ты, Милан? Неужели ты не понимаешь, что сейчас происходит в моем сердце? Как мне плохо?
- Ири, - муж взял ее ладони в свои. Ира продолжала сидеть безвольной птицей, у которой только что обрезали все перья. Из ее глаз словно истекала боль, капля за каплей орошая бледную кожу щек. - Ири, родная моя, но я сделал все, что мог…
- Почему они отказались? - Ира плакала - молча, беззвучно. Слезы катились и катились по щекам, сливаясь в один поток и затем падая на грудь брызгами соленого водопада. - Я же видела, Лена загорелась вся сначала, даже засияла, а потом… потом…
- Все дело в Павле. Я начал тебе рассказывать о Мари, послушай, тогда ты многое поймешь.
Ира проглотила вязкий комок, высвободила свои ладони и спрятала их меж колен. Милан понял этот жест, как обиду, но не понял за что.
- Я разговаривал с Мари Флейвор, мысленно! Понимаешь? Она - правнучка того самого Джека Флейвора, но важно другое - она дружит с Павлом - твоим внуком. И их связывает цель - построение единого общества землян. Понимаешь? Павел и Мари - представители новой расы человечества, которая и станет основой общества, поведет его за собой. Таких, как они, уже немало. Поэтому Павел отказался лететь с нами. Он сделал выбор: его место на Земле. А мать и отец, понятно, не захотели его оставить. Это тоже их выбор.
- А я оставила своего сына…
- И это тоже твой выбор! - Милан чувствовал, что снова появляется то бессилие, когда он больше не может ни уговаривать, ни объяснять, когда он видит перед собой непробиваемую стену эмоциональной тупости, глупого, упорного самобичевания, которое не дает ничего, кроме болезней, как ума, так и тела. - Ира, скажи, Лирина и все, что связано с ней - Лагос, Линед, наше дело по укреплению уз разумных рас Вселенной, наш дворец, в конце концов, наши океаны, деревья - хоть что-то значат для тебя? Или Земля и сын перевешивают чашу весов?
Ира молчала. Но слезы высохли, оставив еле заметные дорожки на щеках. Ирина не знала, что ответить мужу. Она словно оказалась меж двух планет, зависла между ними, не чувствуя притяжения ни одной, ни другой. Ей самой судьба дала возможность качнуться в ту сторону, куда ее больше всего влечет. Но она не могла сделать ни одного движения, потому что запуталась в эмоциях, как котенок в размотанном клубке шерсти.
- Я оставлю тебя, скоро мы прибудем на Лирину. Мне надо заняться делами. Ветер зовет меня.
- Постой… скажи, ты достал Его? - Ира мучилась от мыслей о Сердце Кристалла, догадываясь, куда Милан ездил с Мишей и зачем. Но спросить прямо она решилась только что.
Милан оглянулся. Раздражение жены стало понятным.
- Нет, родная, мы не стали трогать могилу Павла. Он остался с ним. Прости, я думал, Михаил тебе все рассказал.
- Спасибо, - на сердце у Ирины отлегло. Она улыбнулась мужу.
Милан ушел. Оставшись одна, Ира окунулась в свои мысли, вспомнила последние мгновения прощания с сыном. В этот раз он отпустил ее сердцем, хоть и знал, что больше они никогда не увидятся. Ира поняла это по его глазам.
Снова навернулись слезы. Ира тряхнула головой.
"Нет, я больше не буду плакать. Как ребенок, ей-богу. Все, хватит!"
Но одних слов оказалось мало. Как только она вспоминала Мишу, так сразу взор туманился. Тогда Ира заставила себя думать о Лирине. К сердцу подкатила теплая волна. Да, ей небезразлична планета, подарившая и новую семью, и радость осознания себя человеком, способным на то, о чем она раньше и не подозревала. На этой встрече, да и в доме сына Ира чувствовала свое превосходство над людьми, с которыми ей пришлось общаться. Она выглядела моложе своей невестки, она мыслила, как Павлушка, она… Да, и это все ей подарил Милан! Он не спросил, насколько для нее важнее сын, чем он, но Ира поняла, что обидела мужа. Ему нужна ее любовь, и он страдает от ее душевных терзаний.
- У нас есть Людмилка, Леня, Паша, - Ира окончательно успокоила себя, - они - наша связь, наше будущее…
А еще Ира подумала о том, что она сама сделала выбор, когда и в этот раз оставила Землю и села в корабль, хоть и далось это нелегко.
- Продолжение моей жизни на Лирине, рядом с Миланом. И я счастлива тем, что они у меня есть!
Кристалл, собранный из осколков, жил только ему ведомой жизнью. Он играл светом, гоняя по многочисленным граням солнечный зайчик, или рассыпая перламутровые всполохи сразу от всех сколов. Хранитель Кристалла перестал затемнять окна в зале, где обустроился найденный вновь раритет, и даже поворачивал Кристалл к свету разными боками, чтобы он сам грелся в целительных лучах со всех сторон. Кристалл словно выздоровел, ожил, обрел веселость и теперь встречал посетителей, вспыхивая радостью.
Ира часто навещала его. Если Кристалл, привезенный с Земли, хранил на себе ее прикосновения, то сердце разбитого Кристалла само хранилось на Земле, и не просто на Земле, а в особо дорогом, связанном с ней, с землянкой, месте.
- Я не оправдал его надежд, наверное, - сказал Милан, вместе с женой любуясь игрой света, - я не вернул его сердце. И теперь внутри него - пустота…
- Пустота?! - Ира рассмеялась. - Милан, внутри него наши сердца! Наша любовь! Любовь, которая прошла через тернии, и теперь горит, как звезда, и сияние ее видно за тысячи световых лет.
Князь обнял жену. За последнее время она изрядно поправилась, но эта полнота не огорчала, как обычно бывает с женщинами, а безмерно радовала. Ира дохаживала последние дни беременности. Ребенок уже рвался из темноты материнского лона на свет, сообщая о своем нетерпении беспорядочными толканиями.
- Спасибо, родная! Мне пора брать у тебя уроки оптимизма, - Князь привлек жену к себе. - И знаешь, а ведь теперь связь наших планет настолько крепка, что расстояние, разделяющее их, не имеет значения. И эта связь, сходится нитями в тебе.
- Как это?
- Наш ребенок - сердце и Земли, и Лирины одновременно! Самое ценное, что может быть на живой планете.