36.
– -Я хочу открыть тебе один секрет, Катя,-сказал Сева.-Только тебе и никому больше. Даже знакомый нам обоим великий сыщик не должен об этом знать.
Севин голос был так необычен, что Катя отложила Калинкину и два раза взмахнула ресницами.
– -Я слушаю, Сева.
– -Не исключено, что мы ее нашли… Вернее, сегодня найдем.
– -Что вы найдете?
– -Либерею. Она же библиотека Ивана Грозного.
При этих словах Сева ощутил, как у него в голове зазвучало что-то вроде фанфар, так что пришлось слегка потрясти головой.
– -Правда?-не поверила Катя.-Ты меня разыгрываешь!
– -Сегодня всё выяснится.
– -Как – сегодня? Уже половина одиннадцатого! Что это за место, куда надо ехать ночью?
– -Да вот, есть такие места,-сказал Чикильдеев со сдержанной гордостью человека, которому есть, что скрывать.
– -А там, куда вы едете, не будет закрыто? Завтра ведь суббота,-напомнила Катя.
– -Для кого закрыто, для кого открыто,-сказал Сева, снова напустив тумана.-Знаешь, что?-вдруг предложил он.-Давай завтра куда-нибудь сходим? Давно мы никуда не заглядывали… Я хочу, чтобы ты была первой, кому я всё расскажу. Говорят, на Мясницкой открылось симпатичное заведение, называется "Дрова".
– -Это наверное дорого, Сева. Ты ведь сейчас не работаешь.
– -Ты рассуждаешь, как рачительная жена бедного сапожника.
– -А ты разве богатый сапожник?-язвительно заметила Катя.-И я тебе не жена!-спохватилась она.
– -Не понимаю, чего предосудительного ты нашла в этой должности,-холодно сказал Сева.
– -Вот еще! Подрядиться на всю жизнь чужие носки стирать!
– -Катя, у тебя плохо с логикой! Это уже будут не чужие носки.
Катя заморгала.
– -Я вижу, общение с профессором сильно развило у тебя логические
способности!-произнесла она после обиженной паузы.
– -Ну, не сердись!-сказал Сева, беря ее руки в свои.
Он поцеловал Катю в щеку, где кожа была гладкая, как воск, и шепнул:
– -Хочу маленькую девочку, измазанную кашей!
Катя хихикула, а писательница Калинкина с безнадежным шорохом упала на пол.
Прошло некоторое время, потраченное на разные второстепенные слова и неловкие движения, совершенно не относящиеся к нашему повествованию.
– -Ого!-произнес наконец Сева.-Профессор уже ждет!
– -Севочка, я боюсь!-сказала Катя.-Ты так поздно уходишь, и совсем непонятно куда!
– -Ну что ты! Мы очень скоро увидимся.
– -Где?
– -Ну… Давай на Чистых прудах.
– -У метро?
– -Ну нет! Там шашлычная музыка орет и нищие праздник портят. Иди прямо на пруд и жди меня там.
– -Ты что, вынырнешь из воды?-засмеялась Катя.
– -Как получится,-сострил Сева.-А вообще-то просто место очень красивое.
– -Красивое…-вздохнула Катя.-И во сколько мы встретимся?
– -Я позвоню.
– -Нет, ты сразу скажи. Не могу же я выглядеть, словно какая-нибудь чучундра.
– -Тогда…-задумчиво произнес Сева, прокручивая в уме какие-то неведомые Кате события.-Часов в десять, наверное…-он мысленно еще раз пробежал по таиственному лабиринту.-Ну да, в десять. В десять мы уже точно освободимся.
Сева надел старые джинсы, брезентовую куртку, на ноги легкие и прочные хайкеры Dr. Martens. Рюкзак он собрал заранее, в нем уже лежали: монтировка из "Жигулей", саперная лопатка, клещи, молоток, двадцать метров толстой нейлоновой веревки, фляжка с водой и фляжка с коньяком… в общем, полный набор авантюриста-любителя. Он заглянул в ванную и умылся для бодрости холодной водой. Вытираясь, он тихонько сказал на всякий случай в зеркало (а вы никогда не говорили?):
– -Милый боженька, если ты есть, пожалуйста, сделай так, чтобы что-нибудь получилось.
Когда Сева вышел, Катя ждала в прихожей, грустная и тихая.
– -Если кто-нибудь позвонит, не говори, что меня нет,-попросил Сева.-Скажи, что я сплю.
– -Хорошо,-согласно кивнула Катя.
Севе почему-то тоже стало грустно.
– -Что тебе сказать, Катя, на прощанье?
– -Надеюсь, ты не скажешь что-нибудь вроде: "До встречи, целую плечи"?
– -Конечно нет!-категорически отверг Сева, у которого эта фраза уже стояла в горле.
Он еще раз с большим удовольствием прижался губами к катиной щеке, а потом процитировал, как ему показалось, древнее выражение, слышанное от Потапова:
– -На коне или под конем, как говорили римские воины!
– -Красиво!-вздохнула Катя.
37.
Севины "Жигули" резво летели сквозь жидкую московскую ночь. Профессор уже находился в салоне и сидел, крепко ухватившись за скобу на двери машины.
– -Что вы такой нервный?-спросил его Сева.- От вас волосы дыбом встают, как от синтетической ткани! Перестаньте быть таким нервным!
– -Какое-то предчувствие давит,-сознался Потапов.
– -Куда давит? На печень?-сострил Сева.
– -Прекратите… И еще этот странный звонок…
– -Какой звонок?-спросил Сева внезапно отсыревшим голосом. --Снимаю трубку, спрашиваю: "Кто?", а мне говорят: "Вам томатный
сок не завозили?"
У Севы стало слегка двоиться в глазах, а над асфальтом всплыл и закачался туманный призрак лежащего навзничь Шалтая.
– -Не обращайте внимания,-сказал он, когда снова сумел взять нервы в руки.-Просто дурацкий звонок. Мало разве дурацких звонков бывает?-и, подбадривая скорее себя, чем Потапова, добавил голосом жизнерадостного идиота:-Мы ведь по телефону с вами сегодняшнюю прогулку не обсуждали, верно? Все разговоры вели на улице. Кто мог об этом узнать?
– -Я и не говорю, что кто-то мог об этом узнать,-сказал Потапов.
– -Значит, всё в порядке,-сказал Сева и проглотил обратно желудок, который пытался выбраться наружу через горло.
Чтобы отвлечься от неудобных мыслей, он спросил:
– -Кстати, а почему вы с зонтом?
– -Сегодня в трамвае сообщили: будет дождь.
– -С чего бы это?-удивился Сева, вытянул шею и стал смотреть вверх сквозь лобовое стекло.
Ничто не предвещало слезливой погоды; небо над Москвой было как над пустыней: без облачка, только сбоку плыла несерьезная тучка с тученочком, оба посеребренные с одного бока огрызком луны.
– -"Суеверия народов мира", издательство "Высшая школа"…-пробормотал Сева.
– -Да нет, они, в трамвае, всегда правильно предсказывают,-оправдался профессор.
Сева въехал в Большой Спасоглинищевский переулок и остановил "Жигули". Никто не свернул за ними следом. Не наблюдалось вообще никаких признаков того, что в этом городе есть машины.
– -Всё в норме,-сказал Чикильдеев.-Сзади тихо. Считайте, что мы исчезли. В хорошем смысле слова.
– -Трубку с телефона я снял, как вы посоветовали,-сообщил профессор.-Пусть в милиции голову поломают!
– -Ну что же, вперед!-скомандовал Чикильдеев.
Они покинули салон "Жигулей", открыли багажник и извлекли оттуда севин рюкзак и штендер с надписью: "Адвокаты. Ведение гражданских и уголовных дел в судах. Во дворе налево, подъезд под козырьком". Штендер они временно позаимствовали еще днем на Шаболовке и собирались честно вернуть, когда в нем отпадет надобность.
В переулке стояла благодушная тишина. Даже тени не шевелились. Только беззвучно прыгал по стенам малиновый отблеск далекой рекламы "Кока-Кола всегда с тобой!", заменившей столь же популярное когда-то "Ленин с нами!"
– -Как тихо!-прошептал Сева.
– -Да,-отозвался Потапов,-как в центре тайфуна.
Сева расставил скованные цепью ноги штендера и приказал:
– -Полезайте!
– -Почему я?
– -Я подсажу. А иначе вы не дотянетесь.
– -Дотянусь!-возразил профессор.-Давайте сначала вы, а я за вами.
– -Если не дотянетесь, бью щелбан,-прошипел Чикильдеев.-Согласны?
Знание интеллигентской психологии помогло быстро прекратить излишние препирательства.
– -Ну знаете! Это уже слишком!-возмутился Потапов и тут же стал карабкаться на штендер.
Алюминиевый каркас заскрипел, но выдержал тяжесть отечественной науки. Сева подпихнул под зад – профессор взлетел вверх, царапая подошвами по забору, и перевалился через гребень быстрее, чем хотелось бы Чикильдееву. Сева застыл в ожидании чего-то нехорошего. Тишина за забором молчала. Потом в доски легонько постучали, и веселый голос Потапова придушенно произнес:
– -Я перешел Рубикон, любезный Лабиен!
"Переполз!"-поправил про себя Чикильдеев.
На радостях, что профессор шмякнулся удачно, он с ловкостью бездомного кота взлетел на забор и через секунду очутился рядом с Потаповым.
Недостроенный дом казался большим зверем, временно заснувшим или заколдованным. Или даже затаившимся и щурящим в насмешливой злобе непроглядные зрачки окон. Извне долетел посторонний звук: это на Солянке заныл запоздавший троллейбус – и пугающий таинственный туман стал таять. Сева понял, что этот туман жил только у него в глазах. Он приложил ладонь к прохладному бетону. Зверь был мертв. Теперь над ними громоздилось просто неказистое строение.
Чикильдеев подпрыгнул и ухватился за подоконник.
– -Подсадите, профессор!
Он подтянулся, сомневаясь: залезет ли? Но сверху уже подхватили крепкие добрые руки и втащили внутрь. А когда Сева хотел закричать, другие добрые руки плотно закрыли ему рот – и получилось лишь мычание.
– -Ну как там? Трудно?-соболезнуя, зашептал снизу Потапов, решив, что его соратник стонет от натуги.
Кто-то рядом с Севой качественно прошипел вниз:
– -Давайте руку!
Тут же и профессора легко вздернули наверх и поставили рядом с Чикильдеевым.
Когда первое глупое удивление прошло, Сева и профессор разглядели рядом с собой трех нехилых молодых людей людей с плотно пригнанными к телам головами, увенчанными прическами "бандитский шик". У Чикильдеева в животе образовалась ледяная пустота, и он промямлил:
– -Вы кто?
– -Можешь не шептать, козел, а говорить нормально,-сказал один из бритоголовых, с толстыми противными губами, судя по всему – главный в коллективе.
– -Кричать тоже можно?-ерепенисто спросил Потапов.
– -Можно, если жизнь не дорога,-разрешил губастый.
– -Ге-ге!-отозвались два других молодца, обведенные по контуру зыбким зеленоватым лунным светом, как привидения из японского мультфильма.
– -Й… я…-сказал Чикильдеев,-м… мы ищем одно общество с ограниченной ответственностью.
– -Это ты, фраер, не туда попал! Здесь общество с неограниченной безответственностью, а я – заместитель первого заместителя!
Нехорошие молодые люди снова заржали, а Севу охватило чувство беспомощности, какое бывает, когда несешь тяжело нагруженный пластиковый пакет и вдруг чувствуешь, как обрывается ручка.
– -Ну что, будем колоться?-спросил губастый.
– -В каком смысле?-пролепетал Сева.
– -В прямом: кто такие? что здесь забыли?
– -Разве я еще не сказал вам свой телефон на Канарах?-отозвался Сева голосом, который можно было бы счесть наглым, если бы он не трепетал так отвратительно.
– -Ничего, после первого сломанного пальца заговорите,-успокоил губастый.-Хруньё давай сюда,-сказал он Севе.
– -Что?-не понял тот.
– -Ты не русский?
– -Рюкзак что ли?-догадался Сева.-Там мои личные вещи.
– -Давай, давай!
Севе пришлось снять рюкзак и отдать трем придуркам. Больше всего ему было жалко стальную фляжку Гвардейская.
– -Отведите их,-скомандовал губастый.
Тот, кому он говорил, разлепил рот-дисковод и произнес страшноватое своей непонятностью слово:
– -В коптильню?
– -Туда.
Сева ощутил толчок в спину, придающий его телу нужное направление.
– -Ползи, тля.
Вспыхнувшие вслед за этим фонари осветили аскетичный интерьер недостроенного здания. Один из бритоголовых двинулся впереди, с хрустом давя осколки кирпичей и прочий мелкий мусор; когда он вращал головой, кожа на его толстой шее складывалась ромбами.
Команда спустилась по лестнице, передний толкнул дверь – и за ней внезапно оказалось вполне обжитое помещение с освещением и более-менее чистым полом. Случись всё это с Севой и профессором несколькими днями раньше, они наверняка поразились бы такой неожиданной смене декораций. Но после богатых впечатлений последнего времени они скорее удивились бы, если бы ничего удивительного не произошло.
Пропутешествовав довольно долго по лестницам и переходам (причем спускаясь всё дальше и дальше – гораздо ниже того уровня, с которого залезли в окно Чикильдеев и Потапов), процессия уперлась в конце концов в стальную дверь с массивным засовом и глазком-заслонкой.
– -Вот здесь будете коптиться, козлы. Что приуныли? Может, памперсы сменить надо? Га-га!..
– -Не понимаю вашего злорадства,-успел сказать профессор, пока отодвигали засов и открывали чудовищную дверь.-И не такие примеры в истории бывали. Марк Красс, к примеру, сам отправился к парфянам, где нашел свою погибель.
– -Смотри,-удивились громилы,- грамотный, сука, Библию, блин, читал.
Когда Потапова стали запихивать в "коптильню", он начал ерепениться и кричать:
– -Что вы себе позволяете? Уберите руки! Какая дикость! Неандертальцы Губского ущелья! Мустьерская стоянка в Баракаевской пещере!
У Севы даже захватило дух – так было похоже на сочные ругательства то, что изрекал профессор Потапов.
– -Не надо рисовать шоколадными конфетами на обоях, папаша,-на удивление миролюбиво ответил на этот поток обидных слов один из громил, а когда за Чикильдеевым и Потаповым ударило железо о железо и простонал засов, снаружи крикнули на прощанье, переиначив известную цитату из фольклора Московского метрополитена:
– -Осторожно! Двери уже закрылись!
– -О каких обоях они говорили?-спросил профессор, осматривая освещенные тусклой лампочкой стены, небрежно сложенные из голого кирпича.-Здесь нет никаких обоев!
– -Это просто такое выражение, призывающее вас вести себя более сдержанно и культурно,-пояснил Сева.
– -Культурно!-фыркнул Потапов.
Он прошелся взад-вперед.
– -Вам не кажется, что это помещение было изначально сделано как тюрьма?
– -Мне этого не кажется. Это скорее всего так и есть на самом деле.
– -Они что, нас ждали?
– -Почему именно нас! Любое приличное заведение заботится о своей безопасности. Разве у вас в доме нет ловушек для тараканов?
Профессор окончательно расстроился.
– -Между прочим, Всеволод,-сказал он с укором,-почему вы не сопротивлялись, когда вас схватили? Я бы услышал шум и не полез следом, а поднял бы тревогу!
– -Видите ли, мне мое здоровье дорого как память,-отозвался Сева.- Впрочем, теперь это, видимо, мало что меняет,-признался он.-Вот как по-дурацки получается: берёг почки – а умер от сифилиса.
– -М-да…-вздохнул профессор.-Вроде случая с Марком Крассом, о котором я уже докладывал.
– -Вы имеете в виду того, который перешел Рубикон?
Профессор оскорбленно замолчал.
После этого маловразумительного обмена репликами разговор вообще прекратился. Придавленный грузом пережитого Сева присел возле стены на холодный бетон. Потапов примостился в противоположном углу. Травмированная севина душа не заметила, как веки арендуемого ею тела опустились. Потом из мутного омута всплыли столы Flex, офисные перегородки Narbutas и шестипалые креслица Ergo, и Сева узнал интерьер родного "Экспошарма". Он в удивлении огляделся. Никого из сотрудников не было видно, хотя экраны мониторов бесшумно мерцали и вокруг звонили телефоны на три голоса. Присмотревшись, Сева понял, что на всех экранах дрожит зыбкий компьютерный абрис одного и того же документа. Сева прочитал: "за участие в выставке…" Название выставки, как ни странно, не было набрано привычным Times New Roman, а написано от руки человеком, почерк которого явно портился вместе с возрастом и характером: "на люди государевых сокровищ". Далее стояло как надо: "получатель" – и снова шла запутанная пропись. "Шалтаю Петру…"- прочитал Сева, с трудом разбирая – писано было явно не Parker'ом ,-"прорабу Фуфаеву, работнику Иголкину… ("Ого! Эти как сюда попали!") …профессору Потапову…"-Сева не успел удивиться тому, что профессор тоже фигурирует в документе "Экспошарма", поскольку следом тут же увидел: "…уволенному Чикильдееву."
"Какой-то бред! Что я – сам себе счет выписал?"
Он тут же переехал глазами в самый низ, где должен фигурировать составитель документа. Но вместо привычной собственной загогулины или подписи кого-либо из уполномоченных экспошармовцев, увидел нацарапанное той же рукой: "Скуратов-Бельский".
Тут же корявые буквы поплыли у Севы в глазах и сложились в скрюченную фигуру Потапова.
– -Это вы?-тупо спросил Чикильдеев, не понимая, куда исчез ландшафт экспошармовского офиса, и откуда взялся профессор.
– -Конечно я, кто же еще!-отозвался профессор.-Вы так храпели, я уж цокал, цокал!..
Не выдержав этих прозаических подробностей, наваждение разжало когти и окончательно отпустило Чикильдеева. Он сразу всё вспомнил и сказал:
– -Зачем я только с вами связался и сюда полез! Знаю ведь, что люди делятся на наперсточников и их клиентов. А тех, кто мешает игре, бьют с обеих сторон… Вы не заметили, между прочим, какого цвета вдруг стала луна, когда мы полезли в этот чертов дом?
– -Нет. А что?
– -Странного цвета. Зеленого. Будто покрытая плесенью.
– -Правда?-заинтересовался Потапов.-Надо же! Такого же цвета она вдруг стала той ночью, когда с вашей выставки украли книгу. Помню, я засиделся тогда допоздна над "Преданиями друидов" Гуйонварха, а утром мне в первый раз позвонил гражданин Зашибец… Может он нас снова отыщет?
– -Профессор!-поморщился Сева.-Мы ведь прервали с ним контракт и сообщили Володе, что берем тайм-аут до понедельника! Вы при этом кричали, что вам нужно поправить душевное равновесие.
На некоторое время убогое помещение снова заполнила тишина. Потом Сева произнес:
– -Может это звучит глупо, но я решил: если мы выкрутимся – женюсь.
– -Что ж, обычная практика принесения обета, которая бытует даже у народов, стоящих на довольно высокой ступени развития,-откомментировал профессор.
В коридоре возникли шаги.
– -Конкретные ребята,-заметил Сева, поежившись.-Надзор за заключенными поставлен на высоту.
Скоро стало ясно, что шаги принадлежат сразу нескольким людям. После того, как они приблизились, железный стон сообщил, что с той стороны отодвигают засов. Потом дверь распахнулась, и в проем втолкнули совершенно не ожиданное новое лицо: следователя Зашибца. Правда на сей раз он был в костюме не привычного лимонного, а практичного темного цвета, но зато всё в тех же поддельных кроссовках Reedok. У Севы от изумления отвисло всё, что могло отвиснуть. У профессора, ручаюсь – тоже.
– -Вот вам еще один козел!-донеслось сквозь грохот возвращающейся на место двери.-Тоже хотел хапнуть взятку на девятку!
За несколько мгновений Чикильдеев и Потапов пережили гамму чувств, достойных лучшего мексиканского сериала. Гамма завершилась ощущением падения в глубокую пропасть, на дне которой ждала кишащая крокодилами река. Единственный человек, надеждой на помощь которого они могли себя как-то тешить, вдруг оказался в одной клетке с ними.