Излишне говорить, но стоит упомянуть, что Сева и профессор уже не сидели на полу, а стояли перед Зашибцом в позах прокуроров, выступающих на процессе по делу о растлении малолетних.
– -Приветствуем Тарзана, защитника джунглей!-произнес Чикильдеев с холодной иронией.
– -Критику принимаю,-отозвался Зашибец.-Но вспомните, что вы сами нарушили мои инструкции и полезли, куда не надо.
– -Не вы ли случайно сочиняете инструкции к аэрозолям?-тут же парировал Сева.-Не вы ли на них пишете указания, типа: "Детям не давать и не кипятить"?..
– -Вот именно!-с энтузиазмом поддакнул профессор.
– -С вашего разрешения я присяду,-сказал Зашибец.-А то что-то устал. Сегодня был трудный день.
– -Да уж!-скривился Сева.-Теперь самое время отдохнуть!
– -Я пытался вас перехватить,-продолжал Роман Степанович, присаживаясь на корточки, чтобы не помять костюм.-Но не успел. Категорически не повезло. В последний момент позвонили и сообщили, что в мусорном баке возле Института Экологии Человека нашли отрезанную голову. Я должен был отреагировать.
– -Интересно, где найдут наши головы?-нервно отозвался профессор.
– -Вы категорически правы. Такие вещи два раза в одно место не выбрасывают,-профессионально заметил Зашибец.
– -Получается, ваш Володя нас обманул,-перевел Сева стрелки разговора.
– -Каким образом?-нахмурился Зашибец.
– -Жучок с меня не снял. Сказал, что его нету.
– -На вас на самом деле не выписывали.
– -Тогда как вы здесь очутились? Я думаю, по жучку, который на мне остался, вы нас и нашли.
– -Ничего подобного. Всё гораздо проще. Выяснилось, что здесь была стройка, на которой рабочий Иголкин работал до Манежной площади.
Сева почувствовал, что в сердце ему впрыснули адреналин вперемешку с ядом кураре.
– -Что же вы раньше колупались?!
– -Раньше руки не доходили. Большая производственная загрузка, задолженность по отчетности… А как только вы к этому месту нас привели – всё удалось быстренько раскрутить.
– -И что теперь советуете делать? Как из этого средневековья выбираться?-развел руками вокруг себя Чикильдеев.
– -А что вам не нравится?-удивился Зашибец.-Вполне комфортное помещение. Обычному зеку такой простор даже не снится.
– -Спасибо, утешили!-поблагодарил Сева.-Кстати,-вдруг неожиданно сам для себя спросил он,-вы не заметили, какого цвета луна?
– -Болталось что-то в небе, когда я из дома выходил. Вроде донышка от бутылки.
– -Вот-вот! Зеленого! Это недобрый знак.
– -Тише!-сдавленным голосом вдруг воскликнул Потапов.-Кажется, сверлят!.. Это не ваши люди?-с надеждой спросил он Зашибца.
Все прислушались.
– -Это дождь,-наконец сказал Роман Степанович.-Даже можно сказать, ливень.
– -В трамвае не соврали,-пробормотал погрустневший профессор.-Правильно предсказали… А я думал, хотя бы вас будут искать.
– -Я знаю немало людей, которых ищут уже лет десять, а то и больше,-резонно заметил Зашибец.-Так что не травите себя фантазиями.
– -Надежда умирает последней!-утешился Потапов красивой цитатой – болезненной страстью всех чересчур умных людей.
– -Последней умирает не надежда,-поправил Зашибец,-а фраер, который надеется. Поэтому надо отсюда выбираться, пока с нами не начали что-нибудь делать.
– -А что могут?-прагматично спросил Сева.-Например?
– -Что угодно. Здесь же не загон для редких зверей, а бандитский подвал… Ну ладно, сейчас я всё устрою.
– -Как?
– -Вы что – кино не смотрели?-снисходительно улыбнулся Зашибец.
Он поднялся с корточек решительный и стремительный, как античный герой. У Севы и профессора перехватило дыхание от боязливого восторга.
Многообещающей походкой Зашибец направился к двери и, повернувшись к ней спиной, стал бить в железо гуттаперчевой подошвой Reedok'а, ухитряясь производить порядочный шум. Истязать дверь пришлось довольно долго. В конце концов по коридору закултыхали шаги, заслонка открылась, злобно клацнув, и неприятный голос поинтересовался:
– -Что за базар?
– -А ты как думаешь?-строго, сказал Зашибец, будто это он стоял возле камеры с противоположной стороны у себя в уголовке.-Нужду справить, понял? Под себя ходить или здесь где-нибудь очко имеется?
– -Умника макаришь!-отозвался подошедший.-Ну ладно, мы люди культурные, мля. Выходи.
Характерный звук отодвигаемого засова прозвучал как вступление к героической симфонии какого-нибудь замороченного Шнитке. Дверь открылась, обнаружив стража и плебейский бутерброд с котлетой у него в руке. Зашибец вышел. Аккорд железа о косяк завершил первую часть симфонии.
Чикильдеев и Потапов замерли, словно дети на страшном киносеансе.
– -Как вы думаете, что он хочет сделать?-спросил Потапов.
– -Думаю, что он хочет сбежать.
– -Вы примитивно мыслите! Он же профессионал!
– -Потому так и мыслю, что он профессионал.
Профессор надулся. Его представления о профессионалах были взяты, очевидно, из шедевров мировой литературы. Хотя, начнем с того, что в этой самой литературе никакой Шерлок Холмс не допустил бы, чтобы его посадили в кирпичную клетку.
Потянулось томительное ожидание. Узники прислушивались к малейшему сотрясению воздуха, пытаясь уловить приметы происходящего снаружи.
Довольно скоро коридор опять наполнился шумом и голосами. Чикильдеев и Потапов тревожно переглянулись. Шума было слишком много и он был не похож на тот, которым сопровождается счастливое избавление пленников. Засов загремел, и знакомые мордовороты втащили под руки Зашибца. Но боже мой, в каком он был виде! Пиджак смят, полы распахнуты и висят, воротник торчит, словно ощетинившийся загривок, а один карман почему-то вывернут наружу. Разводы на рубашке и стекающая на пол вода подсказали, что следователю пришлось падать во что-то вроде жидкой грязи. Следы от соприкосновения с не очень чистой средой были заметны также на кроссовках и на лице. На мгновение могло даже почудиться совершенно невозможное, а именно то, что непоколебимый ежик на голове Зашибца будто бы покривился на сторону.
Клешнятые уронили следователя на пол, затем один наклонился над ним и, дыша котлетой, сказал:
– -Ну что, обломался? Фильтруй жестикуляцию, козёл! В следураз шайбу тебе забьем, понял?
После этого они вежливо вышли и аккуратно прикрыли дверь. Место возле мокрого тела тут же заняли Чикильдеев и Потапов.
Сева протянул следователю носовой платок. Тот протер им лицо, потом кроссовки и стал выглядеть гораздо лучше.
Тогда профессор задал вопрос, который мучил его больше всего:
– -Где это вы умудрились так вымокнуть?
– -Так ведь дождь, а отхожее место у них во дворе,-объяснил Зашибец, пытаясь найти на борте пиджака хотя бы одну пуговицу.-Обычная деревенская будка. Если бы был у них нормальный сортир, я бы попытался по стояку уйти. А так – пришлось драться… Странно вообще-то. Вроде место обжитое, а канализация не подведена. Получается, здесь не притон, как я думал, а черт знает что, всё здание – вроде декорации… для каких, интересно, дел, а?..
– -Надеюсь, они вас не очень помяли?-сказал Потапов, с содроганием разглядывая ссадину на щеке у следователя.
– -Не волнуйтесь! Как они могли меня помять? Так, уронили немного. Это же шестерки! Они только куражатся, а уголовных полномочий не имеют. Главные лица еще появятся, подождите…
– -Да уж,-согласился Потапов.-Те двое, что вас внесли, представляют явно тупиковую форму эволюции. Третий кажется более смышленым. Не правда ли? Тот, с такими губами… который похож на Эхнатона?
– -Я артистов плохо знаю,-отозвался Зашибец.-Знаю только, что одного из этой шпаны я где-то видел, скорее всего он в картотеке мелькал.
– -Будет вам наука,-сказал Сева.-Сажать надо вовремя!
– -На всех времени не хватает, я уже объяснял… Я бы им накидал, но моя боевая, правая, нога болит, в этом всё дело…
Внезапно дом дрогнул и как будто сдвинулся с места. Стены крякнули; с них посыпалась цементная крошка. Желтая лампа на сиротском шнуре над головами узников закачалась, страдальчески заморгала и погасла.
– -Что это было?-взволнованно спросил из темноты Потапов.
– -Может, атомная война?-предположил Чикильдеев.-Вы за международной политикой не следили в последнее время?-спросил он непонятно кого из своих сокамерников.
В коридоре захлопотали шаги и запрыгали невнятные ругательства. Потом звуки донесли, что дверь трясут и дергают, поминая разнообразных матерей.
– -Косяк перекосило!-прошептал профессор, от волнения не замечая, что впадает в плоскую тафтологию.-Теперь никогда не выйдем!
Однако дверь, не выдержав напора, всё-таки со скрежетом поддалась, и вместе с лучами фонарей внутрь ворвались уже знакомые милые люди во главе с губастым Эхнатоном.
– -Вы что тут гадите, козлы?.. Почему лампа не горит?
– -Сами не понимаем, что у вас тут происходит,-отозвался Потапов.
Чикильдеев и Зашибец молчали, щурясь от света, как от резанного лука.
Два ублюдка обежали лучами камеру.
– -Вроде всё в ажуре.
Эхнатон еще раз с пристрастием провел фонарем по лицам козлов.
– -Лампа цела,-доложил один из подручных.-В патроне чисто.
– -Ладно,-сказал Эхнатон, задержав неприятно яркий луч на вызывающе честном лице Чикильдеева.-Козлы вроде ни при чем. Вставьте им новую лампу.
Лампу ввернули, но света не появилось.
– -Ладно, козлы, сидите тут смирно.
На выходе Эхнатон и его мордовороты задержались и некоторое время разглядывали дверь, чертя фонарями.
– -Смотри, как ее, суку, перекосило!
Потом вышли и, чтобы заставить дверь встать на место, хлопнули ею с такой силой, что Севе и профессору показалось: мозги у них в головах словно бы подпрыгнули.
– -Послушайте!-сказал через некоторое время из темноты профессор голосом, испорченным дурным предчувствием.-Надо было потребовать, чтобы нас отсюда эвакуировали! Мы здесь как в склепе! Если с домом что-нибудь случится…
– -Что случится?-спросил Сева, тоже занервничав.
– -Что угодно может случиться в городе, где три тысячи километров труб с горячей водой, девять тысяч километров с холодной и никто не знает, сколько из них дырявых. Сверху идет культурный слой, под ним пески и глины, ниже – известняки. Известняки всё время размываются подземными водами и образуются пустоты. Так устроено природой, которая пустоты не терпит, заполняет ее тем, что под руку подвернется. А тут еще дождь… Всеволод, у вас есть что-нибудь – посветить?
– -Конечно,-сказал Сева, у которого, к счастью, кое-что из походного снаряжения оказалось не в отобранном рюкзаке, а в карманах.-Вот спички, например.
– -Благодарю.
Царапнуло, щелкнуло – и неуверенный огонек заплясал между узниками, делая их лица неузнаваемо изможденными.
– -О!..-вдруг воскликнул Потапов; огонек тут же погас.
– -Что там?-с трепетной надеждой спросил Чикильдеев.
– -Ничего… Просто спичкой обжегся,-отозвался профессор из темного ниоткуда.
Снова с шипением родилось маленькое пламя. Потом донеслось бормотание, которому Сева и Зашибец вначале не придали значения. Но постепенно их стал интриговать непонятный смысл профессорских слов:
– -Так я и предполагал… иначе быть не могло… даже при таком незначительном смещении…
– -Что там у вас?-снова не выдержал первым Чикильдеев.-Что там могло – не могло?
Потапов повернул к ним счастливое лицо и шепотом сообщил:
– -Кладка треснула!
Очки сверкнули; спичка погасла.
Обшаривая стену и темноту впереди растопыренными пальцами, Сева ринулся к Потапову, не удивляясь тому, что ему в затылок дышит прежде невозмутимый Зашибец. Когда зажглась следующая спичка, все три головы оказались под дрожащим нимбом, очерченным ее огнем.
– -Вот оно!-сказал профессор, нежно проводя пальцем по неровному разлому.-Идет от угла и до пола. Слеплено здесь всё явно на живую нитку!
Дом тяжело вздохнул и снова вздрогнул. В далеких недрах глухо ударило и где-то просыпался еле слышный стеклянный звон.
– -Трещина расширилась,-сообщил профессор. -Баба Дуня, чертова свояченица, в общем верно напророчила: провалится этот город когда-нибудь в преисподнюю!
– -Трещина расширилась, а нам-то что делать?-поинтересовался Сева.
– -Выбираться отсюда, пока сама природа помогает!
Чикильдеев нажал на стену плечом и разочарованно сказал:
– -Что-то твердовато…
– -Ложимся!-вдруг приказал Зашибец.- Аркадий Марксович, вы – спиной к противоположной стене, упретесь ногами в плечи гражданина Чикильдеева, он упрется в меня.
– -А вы?
– -А я буду давить на кладку левой и боевой правой.
– -Которая болит,-подсказал Сева.
– -Болит,-признался Зашибец.-Но жить хочет.
Они улеглись на пол; профессор светил.
Зашибец ударил раз, другой, третий; Потапов засипел. Когда Сева уже раскрыл было рот, чтобы сказать: "Прекратите, мы так профессора раздавим", раздался галетный хруст, поэтому Сева вместо приготовленных слов, задушенным голосом прокричал:
– -Слышали? Хрустит!..
– -Слышали,-отозвался Зашибец и еще раз ударил ногами с таким ожесточением, что Потапов всхлипнул.
Раздался сладостный звук падающих кирпичей, и в стене образовалась тускло светящаяся дыра, наполненная лениво клубящейся пылью. Задыхаясь то ли от нее, то ли от радости, узники подскочили к отверстию с изломанными контурами головоломки-пазла и сгоряча мигом выломали еще несколько кирпичей.
Впрочем, философы дальновидно предупреждали, что свобода – понятие относительное. Разрушители стены убедились в этом, как только оказались в сумрачном коридоре. Куда двигаться? Что ждет их за поворотом в конце каменной кишки, где болталась единственная в окружающем пространстве лампа, не утратившая связи с электричеством?
– -Оставайтесь здесь и ждите меня,-велел Зашибец.
Сам он пружинистой походкой быстро направился к свету в конце туннеля. Он исчез за углом так стремительно, что все претензии к его поведению Потапов и Чикильдеев были вынуждены высказывать друг другу:
– -Мне кажется, не очень-то красиво с его стороны, что он снова нас бросил! (это профессор)
– -Я бы сказал, не бросил, а кинул. (это, разумеется, Чикильдеев) Я же предупреждал, что мы имеем дело с профессионалом.
– -И что нам теперь делать?
– -Я бы всё-таки заглянул за угол. Хотя бы для того, чтобы порадовать себя открытием, что из этой мышеловки есть какой-то выход.
Профессору понравилась такая философская постановка вопроса.
Кошачьими шагами они дошли до угла, сначала выглянули очень осторожно, потом, осмелев, высунулись совсем безрассудно.
– -А теперь что?-спросил Потапов, когда они увидели еще одну одинокую лампу, освещающую сразу несколько коридоров, расходящихся веером.
– -Понастроили нор!-злобно сказал Чикильдеев.-Ведь должны здесь быть лестницы, двери и окна! Проверим вон там?
– -А если Роман Степанович будет нас искать?-обеспокоенно спросил Потапов.
– -Ничего, покричит,-легкомысленно сказал Чикильдеев.
Совершенно обнаглев, он отправился дальше с беспечностью мартышки, а профессор покорно двигался следом.
Их выручило то, что после приступа трясучей, который пережил дом, горели лишь редкие лампы, поэтому тень стоящего за углом человека получилась страшно длинной, и когда ее хозяин пошевелился, она вовремя напугала Чикильдеева и Потапова.
"Не худо бы тихонько вернуться", показал Сева на пальцах профессору, и тот закивал: не возражаю.
– -А вдруг это был Роман Степанович ?-шепотом спросил он, когда они с Чикильдеевым удалились от опасного места.
– -Что же вы его не окликнули?-сардонически отозвался Сева.
Теперь оба героя двигались со всей звериной осторожностью и, как вскоре выяснилось, не зря. Второй коридор внезапно завершился довольно просторным помещением, куда выходило еще несколько ходов, а в стене темнела массивная дверь. Сева и профессор и тут ухитрились вовремя заметить, что она начала открываться, и успели оказаться за кирпичным укрытием прежде, чем услышали голоса.
Вышедших из-за двери тоже было двое. Один из них, слегка заикаясь, говорил:
– -Та… кой грунт… карст… вот-вот пр… прорвет и затопит…
Севе показалось, что он где-то слышал эту запинающуюся речь. Другой, тоже на удивление знакомый, голос отозвался:
– -Отлично. Значит, сейчас всё вынесем – и шито-крыто. Как сказал вождь мирового пролетариата: лучше больше да лучше.
– -К… как это?-спросил первый.
– -Очень просто. Нужно срочно машину. Знаешь, какие это бабки? Тебе столько и не снилось!
– -Мне однажды снилось бо… льше.
Сева напрягся, пытаясь припомнить что-то, и вдруг догадался, откуда он знает этот запинающийся голос. Знаем его, кстати, и мы – из первой главы этой книги. Вспомните: "Мы пр… ришли обгово… рить… участие в "Антик…"
А второй голос… Нет, подумал Сева, не может быть!
Он не выдержал и, пытаясь проглотить что-то пересохшим горлом, рискнул на секунду выглянуть из укрытия. Он успел увидеть знакомый череп-Пантеон, а рядом с ним – пиратскую серьгу-брелок и, спрятавшись обратно, схватил профессора за первые попавшиеся под руку детали одежды и зашептал, залезая губами ему в ухо:
– -Стойте и не падайте! Вы не поверите! Там наш прораб! И еще один… из антикварной лавки… клиент… Он на выставке был, с которой книгу увели!
– -Фуфаев?.. Здесь?.. Там?..-выдавил Потапов.
Ему стало слегка дурно – очевидно, от воспоминаний о времени, проведенном в жидком бетоне.
– -Их надо брать!-прошелестел Чикильдеев, пытаясь привести профессора в чувство безумным блеском в глазах и отчаянной мимикой.
– -Как – брать?.. Мы на стройке с одним не справились, а тут двое! Они вас щелкнут – и разлетитесь, как тухлое яйцо! Вот если б здесь был гражданин Зашибец!..
– -Что же делать? Они сейчас уйдут!-прошипел Сева, снова прислушиваясь к разговору за углом.
– -Не… льзя братву обманывать. Опасно!-сказал заика.
– -Всё будет чики-пики! Тут как в детской игре: надо успеть сказать: "Сорок один – ем один"… А мою честность ты знаешь.
– -Че… стность? У те… бя?-заикающийся голос натужно засмеялся.-Это так же не… вообразимо, как фамилия Попович у е… врея!
– -Вот значит, как ты меня трактуешь!..-протянул его собеседник огорченно, и Сева отметил, что это огорчение какое-то нехорошее, многозначительное.
В тот же момент раздались несколько странных междометий, которые даже профессор Потапов не сумел бы отыскать в самых навороченных словарях родного языка.
Чикильдеев решил, что кому-то из беседующих стало дурно. Он выглянул из-за угла и увидел, что не ошибся. Плохо было Фуфаеву. На глазах у Севы изящный пират ловким движением ударил нехорошего прораба по руке, и из неё в воздух выпорхнул чёрной птичкой пистолет.