- Вот молодец. Вот умница.
И мальчик, к большой ее радости, улыбнулся ей.
Мисс Феллоуз с удовольствием убеждалась в том, что утро обещает множество открытий и ей, и мальчику. Он узнавал, что такое ложка, стакан и унитаз, а она узнавала его. И открывала вполне человеческую сущность под его безобразной - ух, какой безобразной, - личиной.
Она улыбнулась в ответ, и он просиял, как всякий ребенок, который видит, что его улыбке рады.
Нет, он не обычный ребенок, напомнила она себе. Было бы ошибкой строить себе какие-то иллюзии на этот счет.
Но когда он улыбается, его вполне можно выносить. Нет, в самом деле.
Глава 4
ИЗУЧЕНИЕ
17
Позднее утро. Мисс Феллоуз опять выкупала мальчика, со значительно меньшим сражением, чем вчера, и тщательно осмотрела его. На нем были порезы и царапины, которых не мог не приобрести мальчик, живший в первобытных условиях, но ни признаков болезни, ни серьезных повреждений не нашлось. Ей удалось даже, набравшись терпения и все время напевая успокоительную песенку, подстричь ему ногти на руках. С ногтями на ногах придется подождать. Ни у нее, ни у мальчика не осталось сил еще и на педикюр.
Занимаясь всем этим, мисс Феллоуз не заметила, как открылась дверь в стасисную зону, но вскоре увидела, что рядом молча, скрестив руки, стоит Хоскинс, вошедший, наверное, несколько минут назад.
- Можно войти? - спросил он.
- Вы как будто уже вошли, разве нет?
- Я хотел сказать - в рабочую зону. Вы не ответили, когда я вызывал вас по селектору.
- Я была занята. Наверное, нужно говорить погромче Но входите же, входите!
Мальчик при появлении Хоскинса отпрянул, забеспокоился и собрался было скрыться в другую комнату, но мисс Феллоуз улыбнулась и поманила его. Он вернулся и прижался к ней, обхватив ее своими кривыми ножонками (до чего же они у него худющие!).
На лице у Хоскинса появилось выражение, сходное с почтением.
- Вы очень многого достигли, мисс Феллоуз!
- Мисочка горячей овсянки может творить чудеса.
- Он к вам, кажется, уже очень привязался.
- Я знаю, как делать то, что мне положено, доктор Хоскинс. Неужели это так удивительно?
- Я не хотел вас обидеть... - покраснел тот.
- Ну конечно. Я понимаю. Вчера вы здесь видели дикого звереныша, а сейчас он...
- Совсем не звереныш.
- Да. Совсем не звереныш. - Мисс Феллоуз замялась. - Но поначалу у меня были сомнения на этот счет.
- Думаете, я забыл? Вы были просто вне себя.
- Теперь я успокоилась, а тогда реагировала слишком бурно. Он мне и вправду показался на первый взгляд обезьяньим детенышем, а я ни к чему такому не была готова. Но он удивительно быстро приспосабливается. Он не обезьяна, доктор Хоскинс. Он вполне разумное создание. Мы очень хорошо поладили.
- Рад это слышать. Значит, вы решили остаться?
- Разве в этом кто-то сомневался, доктор Хоскинс? - с металлом в голосе ответила она.
- Пожалуй, нет, - пожал плечами тот. - Знаете, мисс Феллоуз, не вы одна вчера были чуточку не в себе. Думаю, вы представляете, какие колоссальные усилия вложили мы в этот проект и как много зависело от его успеха. Теперь же, добившись успеха, потрясающего успеха, мы чувствуем некоторое отупение. Как человек, который собрал все силы, чтобы взломать дверь, преграждающую ему путь. И вот он бросается на эту дверь, а она вдруг уступает без всякого усилия, и он вваливается туда, куда так мечтал попасть. И стоит, и смущенно озирается кругом, и говорит себе: "Ну вот я и здесь, а что дальше?"
- Хороший вопрос, доктор Хоскинс. Итак, что же дальше? Вы будете водить сюда всевозможных специалистов, чтобы показать им мальчика, не так ли? Специалистов по доисторическим временам и так далее?
- Конечно.
- И, полагаю, надо будет произвести полный медицинский осмотр.
- Да, разумеется. Хотя мальчуган вроде бы в порядке? На вид?
- На вид - да. Он крепкий парнишка. Но я не доктор - мальчику нужно пройти терапевтическое обследование. Одно дело - казаться здоровым, другое - быть здоровым. У него может быть множество паразитов - амебы, простейшие и прочие. Может, они для него безвредны, а может, и нет. И если они не угрожают его здоровью, то могут угрожать нашему.
- Мы уже подумали об этом. Днем придет доктор Джекобе, чтобы провести предварительное обследование. С этим врачом вы будете работать в течение всего эксперимента. Если доктор Джекобе не слишком выведет мальчика из колеи, то к вам зайдет еще доктор Макинтайр из Смитсоновского института для первого антропологического обследования. Ну и пресса, конечно.
- Пресса? - опешила мисс Феллоуз. - Какая еще пресса? Кто? Когда?
- Ну, они захотят увидеть мальчика как можно скорее, мисс Феллоуз. Кандид Девени уже всех оповестил. К концу дня в нашу дверь будут ломиться все газеты и телестанции мира.
Мисс Феллоуз посмотрела на ребенка и оберегающим жестом обняла его за плечи. Он вздрогнул - совсем чуть-чуть, - но не сделал попытки освободиться.
- Значит, в это тесное помещение набьются журналисты и люди с камерами? В первый же день?
- Да, мы, кажется, не подумали...
- Да, вы не подумали. Это очевидно. Послушайте, доктор Хоскинс, - это ваш маленький неандерталец, и вы вольны делать с ним что угодно. Но никакой прессы, пока он не пройдет медосмотр и не получит справки о том, что здоров - это как минимум. А еще лучше - пока он здесь немного не адаптируется. Вы понимаете меня, правда?
- Мисс Феллоуз, вы же знаете, что реклама имеет первостепенную важность...
- Первостепенную, да. Вот будет реклама, если ребенок умрет в приступе панического страха прямо перед камерой!
- Мисс Феллоуз!
- Или если подцепит насморк от кого-нибудь из ваших драгоценных репортеров. Я пыталась довести до вас, когда просила о стерильной среде, что у него может быть нулевая сопротивляемость к нашим микроорганизмам. Нулевая. Ни антител, ни врожденного иммунитета, ничего, что помешало бы...
- Прошу вас, мисс Феллоуз...
- А если он их всех наделит какой-нибудь заразой каменного века, против которой нет иммунитета у нас?
- Хорошо, хорошо, мисс Феллоуз. До меня уже дошло.
- Хочу полностью удостовериться, что это так. Говорю вам - пусть ваша пресса подождет. Сначала нужно сделать ему все прививки, какие только возможно. Плохо уже то, что он вчера контактировал с таким количеством людей, но толпу репортеров я сюда не пущу - ни сегодня, ни завтра. Если хотят, пусть пока фотографируют его сверху, не входя в стасисную зону - как если бы он был новорожденным, и пусть при этом ведут себя тихо. Позже можно будет составить график съемки. И кстати о верхе. Я все-таки не в восторге оттого, что все время на виду. И хочу, чтобы в моей комнате сделали крышу - хотя бы просто из брезента. Не нужно пока, чтобы тут суетились рабочие. Думаю, что и весь кукольный домик спокойно можно покрыть потолком.
- Однако вы не стесняетесь, - улыбнулся Хоскинс. - Вы очень напористая женщина, мисс Феллоуз. - В его голосе звучало восхищение, смешанное с изрядной дозой раздражения.
- Напористая? Наверное. Во всяком случае, когда речь идет о моих детях.
18
Доктор Джекобе был кряжистым человеком лет шестидесяти, с грубыми чертами лица и седыми волосами, подстриженными ежиком, по-военному. Его властные, не терпящие возражений, резковатые манеры тоже, казалось бы, больше подходили военному врачу, чем педиатру. Но мисс Феллоуз из долгого опыта знала, что дети не против резкости, если под ней чувствуется доброта. На то и доктор, чтобы командовать, этого от него и ждут. Ласку, нежность, утешение дети ищут у других, а доктор - это божество, разрешающее все вопросы, излечивающее все болезни.
Интересно, кто занимался врачеванием в родном племени мальчика сорок тысяч лет назад? Колдун, конечно. Жуткая личность с костью в носу и с глазами, обведенными красной краской - он ставил диагноз, прыгая вокруг костра, пылающего синим, зеленым и алым пламенем. А как бы выглядел доктор Джекобе с костью в носу и с медвежьей шкурой на плечах вместо прозаического белого халата?
Доктор коротко, уважительно пожал сестре руку.
- Я слышал о вас много хорошего, Феллоуз.
- Хочу надеяться.
- Вы работали у Галлахера в "Вэлли дженерал", верно? Хоскинс говорил. Отличный парень Галлахер. Догматик, сукин сын, но хотя бы догмы у него верные. Сколько вы проработали у него в отделении?
- Три с половиной года.
- Он вам понравился?
- Не особенно. Я слышала, как он говорил молодой сестре вещи, которые считаю неподобающими. Но сработались мы хорошо. Я многому у него научилась.
- Да, он соображает. Жаль, конечно, что он так ведет себя с сестрами. А у вас с ним, случайно, ничего такого не было?
- У меня? Нет. Ничего подобного.
- Да, я так и думал, что с вами он бы не решился и пробовать.
Что он, собственно, хотел этим сказать? Что она не во вкусе
Галлахера? Она вообще ни в чьем вкусе и довольствуется этим уже много лет. Впрочем, неважно.
Доктор, похоже, помнил всю ее анкету наизусть. Он говорил о разных больницах, упоминал разных докторов, с небрежной фамильярностью отзывался о главных медсестрах и советах директоров. У него явно были обширные связи. Мисс Феллоуз знала о нем только то, что он занимает какую-то высокую должность в государственном медицинском центре и, кроме того, имеет немалую частную практику. Их пути никогда не пересекались. Если Хоскинс счел нужным показать доктору ее анкету, он мог бы и ей показать анкету доктора. Впрочем, это тоже не столь важно.
- Ну что ж, пожалуй, пора взглянуть на вашего маленького неандертальца, - сказал Джекобе. - Где он прячется?
Она показала на соседнюю комнату. Мальчик то и дело робко выглядывал оттуда, показывая то жесткий вихор, то краешек глаза.
- Стесняется? Санитары говорят по-другому. Будто бы он дикий, как настоящая обезьянка.
- Это уже позади. Первый приступ ужаса прошел - теперь он просто боится и чувствует себя покинутым.
- Оно и неудивительно. Однако пора за работу. Позовите его, пожалуйста. Или приведите сами.
- Попробую позвать. Ты можешь выйти, Тимми. Это доктор Джекобе. Он ничего тебе не сделает.
Тимми?
Это еще откуда? Она и сама не знала.
Имя как-то неожиданно выплыло из ее подсознания. Она в жизни не знала ни одного Тимми. Но ведь надо же как-то называть мальчика? Вот она и назвала. Тимоти, сокращенно - Тимми. Так тому и быть. Настоящее человеческое имя. Тимми.
- Тимми? - снова с удовольствием выговорила она, радуясь, что теперь у него есть имя. Он для нее больше не "ребенок", не "неандерталец", не "безобразный малыш". Он - Тимми. Он - личность. У него есть имя.
Но Тимми в ответ на ее призыв скрылся обратно в комнату.
- Нельзя же весь день на него тратить, - нетерпеливо сказал Джекобе. - Пойдите-ка, Феллоуз, приведите его.
И надел на лицо марлевую маску - чтобы обезопасить не только Тимми, но и себя скорее всего.
Это была ошибка. Тимми выглянул, увидел маску и взвыл так, точно ему явился демон из кошмарных снов его каменного века. Когда мисс Феллоуз появилась на пороге, мальчик кинулся от нее, словно зверек, убегающий от своего хозяина в дальний угол клетки, и прижался к стенке, дрожа крупной дрожью.
- Тимми, Тимми...
Бесполезно. Он не подпустит ее к себе, пока Джекобе здесь. Мальчик неплохо выдерживал присутствие Хоскинса, но Джекобе, видимо, напугал его до полусмерти. Вот и провалилась ее теория о том, что дети предпочитают властных и по-военному резковатых докторов. К этому ребенку, во всяком случае, она не подходит.
Мисс Феллоуз позвонила и вызвала Мортенсона с Эллиотом.
- Кажется, нам требуется помощь.
Двое здоровенных санитаров нерешительно переглянулись. Левый рукав белой куртки Эллиота заметно вздувался - это, конечно, повязка на том месте, где вчера его поцарапал Тимми.
- Ну, полно вам, - сказала мисс Феллоуз. - Это всего лишь малый ребенок.
Но мальчик в приступе ужаса снова вернулся в свое дикое состояние. Мисс Феллоуз, с Мортенсоном и Эллиотом на флангах, пыталась поймать его, но он носился по комнате с проворством настоящей обезьяны - попробуй излови. Наконец Мортенсон, совершив прыжок, перехватил мальчишку и оторвал от пола, а Эллиот опасливо ухватил его за лодыжки, чтобы не лягался. Мисс Феллоуз, подойдя, сказала мягко:
- Все хорошо, Тимми, - никто тебе ничего плохого не сделает...
С тем же успехом она могла бы сказать: "Положись на меня". Мальчик бешено отбивался, почти с тем же пылом, что и вчера во время купания.
Мисс Феллоуз, преодолев неловкость, попыталась успокоить его давешней колыбельной песенкой. Никакого толку.
- Придется дать успокоительного, - подошел доктор Джекобе. - Господи, что за уродец.
Мисс Феллоуз взъярилась так, как будто речь шла о ее собственном ребенке. Как доктор смеет говорить такое! Как он смеет!
- У него классическое неандертальское лицо, - отрезала она. - По неандертальским понятиям он просто красавец. - А это откуда взялось? Она понятия не имела о типах неандертальских лиц и о нормах неандертальской красоты. - Не хотелось бы прибегать к успокоительному, но если нет другого выхода...
- Думаю, что нет. Из осмотра ничего не выйдет, если держать его вот так, силой.
Это верно. Непохоже, чтобы мальчик проявил энтузиазм, когда ему станут прижимать шпателем язык или светить в глаза. Он не даст ни взять у себя кровь, ни измерить температуру - даже на расстоянии, с помощью термопары. Мисс Феллоуз неохотно кивнула.
Джекобе достал из своего чемоданчика ультразвуковую ампулу с транквилизатором и активировал ее.
- Вы же не знаете, какую дозу ему дать, - сказала мисс Феллоуз.
- Эта доза рассчитана на вес до тридцати килограммов, - удивился доктор. - В пределах нормы.
- Доза рассчитана на вес человека, доктор. А это неандертальский мальчик. У нас нет никаких сведений об их кровообращении.
Собственные рассуждения испугали ее. Как ни печально, она снова проводит черту между людьми и неандертальцами и никак не выработает твердого взгляда на мальчика. Он - человек, с жаром сказала она себе. Человек, человек, человек! Он Тимми, он человек.
Но Джекобса, как видно, мало занимал этот вопрос.
- Будь он даже детенышем гориллы или орангутанга, Феллоуз, я считал бы дозу верной. Человек он или неандерталец - кровеносная система тут ни при чем. Значение имеет только масса тела. Ладно, возьмем половинную дозу. Чтоб уж совсем не рисковать хоскинсовским сокровищем.
Не только хоскинсовским, к удивлению своему подумала мисс Феллоуз.
Джекобе уменьшил дозу и приложил ампулу к предплечью мальчика. Раздалось легкое жужжание, и транквилизатор тут же начал делать свое дело.
- Ну вот. Теперь возьмем немного палеолитической крови и доисторической мочи. Кал на анализ брали, Феллоуз?
- У него еще не было стула, доктор Джекобе. Смещение, вызванное путешествием во времени...
- Когда это случится, соскоблите немного с пола и дайте мне знать, хорошо?
- Он ходит в туалет, доктор, - возмутилась мисс Феллоуз.
Джекобе удивился и, похоже, рассердился, но потом засмеялся.
- Да вы прямо горой за него стоите, как я погляжу.
- Да. А разве это плохо?
- Пожалуй, нет. Ну хорошо, когда мальчик пойдет в туалет и у него будет стул, возьмите немного на анализ. Полагаю, он пока еще не спускает за собой, а, Феллоуз?
На этот раз Эллиот с Мортенсоном тоже засмеялись. Мисс Феллоуз к ним не присоединилась.
Тимми, кажется, уснул - терпел все, не пошевелившись. Джекобе без труда открыл ему рот, чтобы осмотреть зубы. Мисс Феллоуз, которая их тоже еще не видела, смотрела доктору через плечо, опасаясь, что у мальчика окажутся острые обезьяньи клыки. Но нет, ничего похожего. Зубы великоваты, крупнее, чем у современных детей, и, видимо, крепче - но красивой формы, ровные. Превосходные зубы. И определенно человеческие: ни устрашающих торчащих резцов, ни собачьих клыков. Мисс Феллоуз глубоко, с облегчением вздохнула.
Джекобе закрыл мальчику рот, заглянул ему в уши, приподнял веки. Осмотрел ладони и подошвы ног, простукал грудь, прощупал живот, согнул и разогнул руки и ноги, попробовал бицепсы и бедренные мышцы.
- Он просто маленькое динамо, в чем вы и сами имели случай убедиться. Мал для своего возраста и весит чуть меньше нормы, но это не результат недоедания. Сделав анализ кала, я смогу выяснить, чем он питался, но диета скорее всего была высокопротеиновой и низкокрахмальной - именно этого следует ожидать от охотников и собирателей, живших в неблагоприятном климате.
- В неблагоприятном?
- Обледенение, - слегка покровительственно сказал Джекобе. - Ледниковый период - именно на него приходится большая часть неандертальской эпохи.