Мезенцев пожал плечами.
- Не знаю…, не помню.
- Подчас не думать важнее, чем думать.
Что хотел сказать этой таинственной фразой Михаил, Григорий не сообразил. Он вдруг почувствовал, что рядом с ними находится все еще живой человек, и дал об этом условный сигнал Кондратьеву. У стены, в холле таежной гостиницы, под огромной плазменной панелью сидел мужчина в изодранной рубашке, испачканных брюках и еле заметно дрожал. Прямо напротив него на полу лежал весьма фактурный парень в очень, если так можно выразиться, не аппетитном виде. Все его тело было изодрано, исполосовано когтями неизвестного хищника, а само оно покоилось в луже крови.
- Я в оборотней, честно говоря, не верю, - прошептал Мезенцев, разглядывая труп, судя по всему, молодого парня. Скорее всего, он принадлежал группе VIP-туристов, о чем косвенно свидетельствовало то, во что он был одет. Ни к охране, ни к персоналу охотничьей заимки он явно не имел отношения.
- Это не оборотень и не волки, - поспешил успокоить товарища Михаил, - и, вообще, ни одно животное на планете Земля. Это он сам себе сделал, и, поверь мне, лучше бы было иметь дело со зверьем, пусть и с таким экзотичным как ликантроп, чем с ним самим, точнее с той силой, которая заставила его совершить подобное.
Мезенцев недоверчиво еще раз взглянул на труп, потом посмотрел на Кондратьева.
- Уверен, что он сам себе нанес такие повреждения?
- Более чем. Борозды в ширину пальцев, ногти почти все сорваны, на том, что осталось от пальцев, следы кожи и мяса… Однозначно он сам.
- Честно признаться, не хочется тебе верить, но, похоже придется. Гляди, этот еще живой, но какой-то отрешенный.
Сотрудник персонала и впрямь вел себя странно. На разговаривающих в двух шага от него людей он не обратил никакого внимания, все сидел, обхватив руками колени, и еле заметно вздрагивал.
- Плачет? - предположил Мезенцев.
- Пойдем и проверим. Сам-то ты как? Нормально?
Григорий махнул рукой, мол, сойдет, хотя каким образом он до сих пор держится, Мезенцев не понимал. Еще совсем недавно от здешних видов его бы свернуло пополам, а сейчас он напоминал себе того же Кондратьева - больше машину, чем человека. Трансформация личности, что называется, налицо.
Человек, как выяснилось, не плакал. Он спал, точнее, находился в состоянии, похожем на сон. Периодически все его тело вздрагивало, мышцы на краткий миг напрягались и мгновением позже расслаблялись, чтобы в итоге повторить все сначала. Видимых повреждений на его теле обнаружено не было. Ни на звуковые возмущения, ни на физический контакт (мягкий и грубый) спящий не реагировал.
- Что думаешь? - первым спросил Михаил, обращаясь к своему напарнику.
Мезенцев осмотрел энергетический контур человека, который был, безусловно, необычен, но не более того.
- Аура странная. На спящего не похоже…
- А на сумасшедшего?
- Я не видел сумасшедших, не приходилось.
- Жаль, - искренне огорчился Кондратьев, - нам бы это сейчас здорово помогло, а так… без экспертов не разберемся.
Мезенцев приложил руку к спящему телу, дождался, пока судорога повторится.
- Как камень. Сильно он напрягается. Почему?
- Масса причин. Нервный шок, мышечные судороги…, какая разница, мы на месте все равно в этом не разберемся. Нужна техника, специалисты.
- И что нам делать?
- Что и раньше. Наша задача найти девушку, не забывай об этом. Ходим, ищем, смотрим, что где произошло или происходит, ну а потом уже будем решать.
Мезенцев не стал возражать. В конце концов, он в их паре был лишь вторым номером.
Глава 10
Безмолвный свидетель
Специальному отряду ни то разведчиков, ни то диверсантов, а по совместительству еще и спасателей понадобилось порядка семи часов, чтобы осмотреть все закоулки, все помещения и прийти к следующим выводам. Выводы были не утешительны: во-первых, совершенно не понятно, что за чертовщина произошла на этом месте совсем недавно, в результате чего подавляющее большинство народу умерло неизвестным науке способом. Во-вторых, Марину Иванцову найти так и не удалось, к счастью, среди многочисленных трупов ее тоже не обнаружилось, значит, до сих пор оставалась надежда отыскать любительницу экстремального отдыха в добром здравии или, если не повезет, в каком-либо ином состоянии. В-третьих, Мезенцеву так и не удалось пока воспользоваться всем своим спектром способностей на полную катушку. Мешала аномальная окружающая среда, в которой было очень сложно работать. И, наконец, в-четвертых, среди всех выживших, кого Кондратьеву и Мезенцеву удалось отыскать, дееспособных не нашлось. Семь человек, из них двое из группы VIP-туристов, находились в пограничном состоянии между сном и явью, признаков разумной жизни не подавали и вели себя одинаково спокойно, не реагируя ни на один известный ребятам раздражитель. Следов спецкоманды, посланной на выручку VIP-туристам, также найти не удалось, похоже эти бравые парни сгинули где-то в тайге по дороге сюда.
- То есть в актив мы себе ничего записать не сможем, - ни то спросил, ни то ответил Мезенцев, беседуя со старшим товарищем.
- Получается, что так. Хотя вот по Марине еще не все ясно, согласись.
Григорий утвердительно кивнул.
- Шансов найти ее не много. От меня пользы пока никакой.
- Еще раз не пытался попробовать поработать локатором?
- Пытался, - потупил взгляд Мезенцев, - но все бесполезно, хотя, если честно, получается у меня уже гораздо лучше, чем в первый раз, но и этого недостаточно.
- В причинах не разобрался?
Григорий криво усмехнулся:
- Есть пара версий, но они слишком фантастичны, чтобы оказаться правдой.
- Не говори мне о фантастике. Есть идеи - выкладывай, нет - так не тереби мозг, не мешай думать.
- Ладно, не кипятись, просто, сейчас сам поймешь, почему мне кажутся мои идеи бредовыми. Понимаешь, во время своей последней попытки, так сказать, выйти из тела, мне показалось, что моим действиям не то чтобы кто-то мешает, такое впечатление, что вокруг, в окружающей среде, на психическом уровне самая настоящая буря.
- В смысле? Поясни, пожалуйста, что ты имеешь ввиду.
Мезенцев долго думал, как проще объяснить другу собственную мысль. Наконец, ему удалось подобрать простую и понятную аналогию, которую он и не преминул озвучить:
- Представь себя плывущим в открытой воде.
- Ну, дальше что?
- Пока вокруг тишь да гладь, ты плывешь спокойно, размеренно, не напрягаешься, где-то на спинке, где-то вольным. А теперь представь себе, что вода на море вдруг перестала быть спокойной, поднялись волны, начался шторм. Легко ли тебе будет плыть?
Кондратьев, поджал плечами.
- Смотря какие волны… Хотя, это я, а вообще…, кажется я понял, к чему ты клонишь. Ты пытаешься мне сказать, что вокруг слишком взбаламучен… эм… пси-фон?
- Ну, типа того, правда, я не знаю, как это по-научному называется. Меня, понимаешься ли, не исследовали, теоретически и практически на эти темы со мной никто не занимался. Меня сразу бросили на задание, так что я не знаком с профессиональной терминологией, но, действуя от противного, могу предположить, что в данном месте этот самый пси-фон или пси-поле находится в штормовом состоянии, поэтому мне в нем сложно работать.
Михаил понимающе кивнул. Похоже, он ни на секунду не сомневался, что озвученная Мезенцевым мысль может быть бредовой.
- Скажи, пожалуйста, - вдруг спросил он, тщательно подбирая слова, - что может явиться причиной плохого состояния пси-поля?
- Взрыв, - не задумываясь, ответил Мезенцев.
- Взрыв? Какой? Атомный, электромагнитный? Какие боеприпасы должны рвануть?
Суперсолдат всегда оставался таковым, хотя в данной конкретной ситуации Михаилу это было только в плюс.
- Ну, атомный, пожалуй, поколебал бы пси-фон, хотя, я больше чем уверен, подобных экспериментов никто никогда не проводил. Насчет же остальных боеприпасов, не знаю, не сказал бы… Боюсь, что в нашем случае рвануло что-то соответствующее…
- То есть произошел пси-взрыв?
- Именно.
Некоторое время Кондратьев переваривал услышанное. Не то чтобы идея Мезенцева его удивила, но озадачила исправно. Как человек, в течение своей жизни привыкший решать конфликтные ситуации с позиции силы, Михаил слабо представлял себе противника, да и вообще процесс, привлекший к пси-катаклизму, и уж тем более он практически не знал, что делать с врагом, обладающим таким необычным потенциалом. Кондратьев был глубоко убежден, что нет непобедимых врагов, что подобрать ключ возможно к любому противнику, самое главное, хватило бы на это времени.
- Пси-взрыв - это круто… Еще бы знать, что его повлекло… Ты часом не в курсе?
- Откуда ж мне знать, - пожал плечами Григорий. - Мне и самому не терпится узнать, кто и зачем устроил здесь весь этот беспорядок.
Михаил криво усмехнулся.
- Как думаешь, - сказал он, - этот самый пси-фон может восстановиться, стать опять тихим?
- Теоретически, думаю да, хотя это мое мнение. Я ж говорю, что ни разу не экспериментатор, и совсем не подкован в подобных вопросах.
- Хорошо, тогда сделай предположение, что же здесь могло так шарахнуть?
Мезенцев развел руками:
- Я почем знаю…
- Слушай, а я вообще не в курсе всей этой паранормальной чепухи. Ты хотя бы телепатией владеешь, экстрасенсорикой там всякой и прочим набором ненормальных человеческих качеств, так сделай хотя бы предположение. Не может быть, чтобы в твоей голове не возникла пара замечательных идей.
Мезенцев грустно вздохнул.
- Бредовые принимаются?
- Ну а как же, - расплылся в довольной улыбке Кондратьев. - Только такие и в оборот берем.
- Лады, но предупреждаю, версии, которая однозначно бы лидировала среди всех остальных, у меня нет.
- Давай какие есть.
- Хорошо. В общем, если где-то поблизости рвануло нечто, приведшее пси-фон в такое штормовое состояние, нужно однозначно отыскать это место. Я, честно признаюсь, не представляю, что такое вообще пси-поле и с чем его едят. Говорю же, у меня нет теоретической базы, все, что я умею, это использовать заложенный во мне кем-то потенциал. Если бы я больше знал об окружающем меня мире, было бы проще понять, где искать, а так…
- Ближе к делу.
- Да, конечно. Итак, если рассматривать тот факт, что пси-поле существует всегда, а не появляется под воздействием неведомых катаклизмов, то можно предположить некую катастрофу, я склоняюсь к техногенному ее характеру, в результате которой поле было чрезвычайно сильно возмущено. Ближайший аналог - камень, брошенный в пруд при полном затишье воды. Ураган, цунами на море и все в этом духе. Смысл понятен?
- Да, я не тупой. Гладь воды - суть пси-поле. Ее что-то поколебало и вместо ровного гладкого зеркала воды, то есть его пси-аналога, мы получили обилие волн. Принцип понятен, не ясно лишь, почему ты склонен считать такую катастрофу техногенной, а не естественного происхождения?
Мезенцев скорчил такую рожу, будто его спросили очевиднейшие вещи.
- Вообще-то, это проистекает из элементарной логики. Природные катастрофы куда менее разнообразны, чем техногенные. Только человек постоянно что-то изобретает, проводит эксперименты во всех областях науки, пытается познать, понять окружающий его мир. На пути познания строятся теории, которые обязаны подкрепляться практическими исследованиями. Наука, как ты понимаешь, многогранна, и экспериментов в ней можно провести невообразимое количество, так что шансов создать некое чудо-юдо, которое в итоге бахнет и всколыхнет пси-фон, у человека больше, нежели у природы.
Кондратьев вынужден был признать правоту друга и поругать себя за то, что сам не додумался до такого очевидного ответа.
- Хорошо, с этим все понятно, ну а вторая твоя версия какова?
- Со второй сложнее, - погрустнел Мезенцев. - Дело в том, что если пси-поле в природе не существует, то в результате некоторого происшествия, это поле появилось, причем сразу во взбаламученном состоянии.
- Под некоторым происшествием ты, очевидно, понимаешь всю ту же техногенную катастрофу?
- Скорее всего, да…, однако, сложность здесь не в этом. В конце концов, мало ли что там могли наизобретать высокоинтеллектуальные мозги в белых халатах. Проблема в том, что в этом случае нечто, приведшее к катастрофе, куда опасней того, что могло к ней привести в пером варианте.
- С чего ты взял?
- Рассуждаю логически, хотя здесь логика, признаться, сложнее и не столь очевидна как в первом случае. Если в первом варианте нечто вызвало столь мощные колебания пси-поля, то во втором, это нечто, то есть другое нечто, создало поле на пустом месте. Понимаешь разницу? Испоганить что-то куда проще, чем создать заново, с нуля. Это совсем другой порядок возможностей.
Михаил опять завис, обдумывая и анализируя услышанное. Мезенцев, даже не пытаясь его читать, понял, что старшему товарищу далеко не все ясно из сказанного.
- Вопросы? - деликатно поинтересовался Григорий, чувствуя, что таковых у Кондратьева имеется множество.
Как выяснилось секундой спустя, он оказался прав. Не то чтобы Михаила прорвало, но он честно пытался разобраться в проблеме, поэтому спрашивал и спрашивал.
- Вот не понятно мне, если честно, как вообще может существовать твой второй вариант.
- Что именно тебе не понятно?
- Да все. Если пси-поля нет, то как же ты можешь читать мысли, видеть ауру, заниматься интровидением и прочим подобным в других местах? Если б поля не существовало, как бы ты это проделывал?
Мезенцев не стушевался и ответил сразу:
- Все дело в том, что любое поле должно иметь носитель. Чтобы поле проявилось, необходим возбудитель, и кто тебе сказал, что на его роль я не подхожу?
Михаил с удивлением уставился на Григория, словно видел того в первый раз.
Меж тем молодой человек продолжил объяснять:
- Из всего того богатого арсенала умений, что имеется в моем распоряжении, далеко не все способности связаны с пси-манипуляциями. Видение ауры, как мне кажется, имеет под собой иные физические основы. Телепатию при желании тоже можно объяснить без введения в теорию всяких там пси-полей. Другое дело психокинез, пирокинез. Там да, там без чего-то особенного не обойтись. Интровидение и пространственное экстрасенсорное сканирование, по моим ощущениям, также должны быть завязаны на особом виде поля с приставкой пси.
- Ты обладаешь психокинезом? - неподдельно удивился Кондратьев.
- Нет, конечно, просто говорю о том, о чем догадываюсь. Настолько глубоко мои способности не распространяются.
Михаил, казалось, ничуть не расстроился услышанному, продолжил свой расспрос:
- Скажи, а что, по-твоему, происходит, когда ты начинаешь это самое интровидение или сканирование? Каков вообще механизм действия?
- Вопрос не по адресу, я же говорил. Какая тебе разница, что думаю по этому поводу я? Есть ученые, которые занимаются подобными вещами, я лишь могу догадываться в силу своего образования.
- Вот твои догадки меня чрезвычайно интересуют, - заулыбался Михаил.
Григорий покачал головой. Командир был неисправим.
- В случае со санированием я начинаю генерировать некое поле, что ощущается мной как расширение сферы собственных чувств. Понимаешь, вот ты способен чувствовать свое состояние, оценивать в какой ты форме находишься в тот или иной момент времени, что у тебя болит, а что нет и так далее. Это все - сфера чувств. Сюда же, кстати сказать, надобно включить и ощущение окружающего пространства, поскольку твои чувства направлены даже больше не вовнутрь тебя самого, а во вне. Так вот, при расширении сферы чувств ты словно сам увеличиваешься в размерах, ты начинаешь воспринимать весь окружающий мир сквозь себя… Короче, не знаю, как тебе объяснить более понятно. В таком состоянии я словно вижу пространство одновременно с нескольких точек и из каждого элементарного объема самого пространства.
Михаил удовлетворенно кивнул, передернул затвор своего "Калаша".
- Умеешь ты грузануть, приятель. Уж не обижайся.
- Что поделать, я тебе говорил, что не стоит слушать мой бред.
- Это не бред. Скорее всего, ты интуитивно зришь в самый корень проблемы, что не мало важно.
- Откуда ты это знаешь, может быть я…
- Тихо, - одними губами произнес суперсолдат, моментально превращаясь в машину для убийств, - мы не одни.
Мезенцев напрягся, удобней перехватил "Вал". К маленькому отряду всего из двух бойцов даже без его экстрасенсорики было практически невозможно подобраться скрытно, посему любые предупреждения командира нужно было воспринимать всерьез. Сказал лежать, значит надо упасть и замереть, сказал, что они не одни, значит, скоро следует ждать гостей.
Со стороны улицы послышался шорох. Хрустнула ветка. К ним кто-то шел, при этом не таясь, совершенно не разбирая дороги. Даже на идеально ухоженной территории VIP-базы отдыха он умудрялся производить изрядную долю шума. Удивительно, как это Григорий сам не смог услышать его без подсказки Кондратьева?
- Кажись один, - одними губами произнес Михаил. - Шаг ровный, спокойный, но мелкий, при этом человек не крадется…
- И что это значит? - нервно облизнув губы, спросил Григорий.
- Сейчас увидим. Приготовься, он уже близко. Огонь только по команде.
Мезенцев припал к прицелу специального автомата, успокоил дыхание. Далось ему это с трудом, но он справился. Надежность старшего товарища вселяла уверенность даже в такого горе-вояку.
Однако огневой контакт пришлось отложить до лучших времен. Человек, который производил столько шума, угрозы совершенно не представлял. Оружия при нем не было, да и выглядел он, мягко говоря, не враждебно. В изодранном камуфляжном костюме, весь грязный, лицо в кровоподтеках и ссадинах, на руках и ногах несколько серьезных ран. Две из них довольно умело перевязаны. Глаза застывшие, мутные, смотрят куда-то вдаль, сквозь предметы. Одного взгляда на незнакомца Кондратьеву хватило, чтобы понять: человек пребывал в глубочайшем шоке, а из-за обильного физического и морального истощения скоро мог откинуть копыта.
- Только этого для пущего веселья нам и не хватало, - процедил Михаил, останавливая незнакомца, который пер на вооруженного суперсоладта, не замечая того.
Незнакомец уперся в Кондратьева как в стену, какое-то время приходил в себя, соображал, что же произошло, после чего в его взгляде появилась некая толика осмысленности. Стало возможным расспросить очевидца на предмет произошедших здесь событий. Однако все попытки установить с незнакомцем сколько-нибудь конструктивный диалог практически ни к чему не привели.
- Послушай, ты меня понимаешь? - в двухсотый, наверное, раз повторил свой вопрос Кондратьев.
В ответ возможный очевидец таинственных событий лишь нечленораздельно мычал, и хлопал глазами.
- Что ты видел? - в который уже раз повторялся Михаил. - Ты помнишь, что здесь произошло? Можешь нам об этом рассказать?
- Мы друзья, мы поможем, - вторил ему Григорий, не особо, впрочем, надеясь на удачу.
Незнакомец глупо таращился на вооруженную до зубов парочку, губы его кривились. Он явно старался что-то выговорить, но у него ничего не получалось.
- И какой от него прок? Что те сидят, спят, что этот, хоть и ходит, но не говорит.
- Мне кажется, у него фрустировано сознание.