Я глядел на реку, перегнувшись за борт, насколько позволял выступ прозрачной крышки кабины. Подняв взгляд, рассматривал проплывающее мимо сплетение ветвей, стволов, стеблей, листьев - настолько плотное, что трудно и помыслить преодолеть его без тесака или огнелуча. Растения яростно боролись за жизнь, карабкались одно на другое, пытаясь лишить друг друга света и любой ценой вырваться наверх, к солнцу, или хотя бы к воде, сумрак над которой был, все же, менее густым, чем в чаще. Растения учились пить чужие соки, присасываясь к жертвам. Они учились ловить подвижную живность и питаться ею. Самые миролюбивые обрели способность довольствоваться крохами, просачивающимися сквозь туго сросшиеся кроны, или уходили в жирную землю, научившись обходиться теплом, жить в темноте.
"Они такие густые возле берега, поглубже должно быть свободнее", - сделал я логичный вывод и взял на заметку, а то, мало ли, вдруг придется оказаться в этом лесу пешком. Зауры здесь точно водятся. Наши говорили, в сейских лесах кто только ни водится… Но бурки хуже зауров. Полосатые ящерицы не лазают по деревьям. А вот гадкие бурки, ловкие шестирукие монстры с длинным раздвоенным хвостом, они не менее кровожадны, чем зауры, но куда опаснее и умнее. Нет, не хотелось бы одному и без оружия ступить в эти терния…
Я снова осмотрел плотную стену растительности у самой воды. Хорошо, вирмана большой и громкий, они наверняка следят за нами, оценивают и боятся… Непроизвольно глянул наверх. Над головой проплывали своды этой своеобразной лесной пещеры, сквозь которые нигде не просвечивал даже маленький клочочек неба. Нередко свесившиеся лианы или застрявший в густых ветвях сухой сук доставали до крыши кабины, неслышно поглаживая или стукаясь в нее.
Нарт показала мне: "Вынь затычки из ушей", и я послушался. Шум вирманы заметно ослаб. Он уже не разрывал слуховых перепонок и, скорее, урчал, нежели ревел, но разговаривать все равно было бы делом затруднительным, разве что орать во весь голос.
Нарт хлопнула меня ладонью по руке и махнула вперед. Нагнувшись, к самому уху, прокричала: "Скоро уже… Там пещера…" - и снова устремила взгляд на реку. Прямой участок русла заканчивался, оно стало уже, течение убыстрилось, зеленый коридор сжался и потолок из ветвей и лиан опустился. Вирмана приник к самой воде, вскипавшей и испарявшейся под его брюхом. Нас окружил пар, и различить что-либо стало возможно только прямо перед собой.
"Как в том сне" - вспомнил я внезапно недавнее, но уже почти забытое видение реки в каменных стенах, огромной тяжелой машины, идущей против течения, дождя… Туман… Туман заклубился вокруг меня, проник в кабину, заполонил глаза, украл звуки.
"Туман способен говорить, способен показывать, не только миражи…" - бормотал мне на ухо едва различимый шепот, пожалуй, мною же и думанные мысли, но они почему-то не шли изнутри, а как бы отражались от молочно-белой слепоты вокруг, отражались шорохами, отражались призрачно, возвращаясь ко мне.
"Туман расскажет тебе…" - нашептывало мне эхо, и вдруг умолкло, словно отброшенное громким и живым, таким знакомым голосом Пола: "Ксената! Я уже думал, никогда… К переводу вернемся позже. Скажи, что такое этот канал? Вы с Лиен открыли канал, вошли сюда, теперь пропали, но мы можем говорить… Кто-то другой может влезть в канал? Ксената, не молчи, это важно!"
"Да, я слышу, подожди, надо подумать" - ответил я, а сам лихорадочно пытался сообразить, что же он имеет в виду. Связь у нас такая, что вот-вот порвется. И манера у Пола такая… Невыносимая. Приходить в самые неподходящие моменты. Или у меня все моменты стали неподходящими? Такова теперь моя жизнь? Да нет же, летели чуть ли не треть дня, что раньше-то мешало… Ладно. Он об этом голосе в тумане? Это, что ли? Но это же мой голос, и мысли мои… Или он… Есть! Вспомнил!
И я начал торопливо складывать внутри себя, боясь, что не успею: "Кто-то говорил, когда я спал. Не ты, не я. Пока канал открыт, говорил, убейте, убейте… Но я не знаю, что это за канал! Поверь уже мне. И я не знаю Лиен, и никогда не знал!"
"Вспоминай же, вспоминай, черт возьми! - Пол тоже торопится и злится, я чувствую это. - Остров, плавучий остров, море, хозяева острова, подводная лодка, там живет Лиен, у тебя на берегу тайник, наверху холма, оттуда подземная дорога с тачкой на рельсе…"
"Но… Что такое рельса?" - Я не могу разобрать, что он имеет в виду.
"Ктар! Черт, ты называл его ктаром!"
И вдруг я увидел. Увидел так, будто сам был там. Ктар. Не он, а она. Она зовется ктар. Из древних машин, но из простых. Их используют жрецы Звездного огня, умеют даже строить. Неужели я в храме? Я несся в подземном тоннеле, ветер свистел в ушах. Темнота. Но вот впереди забрезжил свет, движение ктар замедлилось и она мягко ткнулась носом в стену. Отчетливо запахло морем…
Тьма…
Кругом тьма.
Кто-то тормошит меня.
- Ксената! - обеспокоенные голоса. Свет. Я открываю глаза. Лица плывут, словно смотрю через рябую воду.
- Он очнулся.
- Дай воды. Да просто воды, с ним все в порядке.
Вода брызжет на лицо. Течет в рот. Как тогда, на краю пустыни. Меня поил Трана. Нет, Нарт. Но ее руки были такими неуклюжими… Не то, что сейчас…
Зрение прорезалось: лицо, склонившееся надо мной, видно теперь четко. Зарбат, вдова Траны. Все возвращается на круг, как поется в древнем гимне: "Все возвращается на круг и вырастает вновь, лишь звезды не сгорят".
Не сгорят. Как же.
Вместо Зарбат появляется Армир.
- Он в себе.
И она же, но теперь мне:
- Вставай. Прилетели.
Я сажусь и лишь тогда оглядываюсь по сторонам. Свет исходит от круглых фонариков, встроенных в стену. Негромко журчит вода, пахнет сыростью и мокрым известковым камнем. Это река, подземная река. Она выбегает из темноты и уносится в темноту. Ноздреватые своды большой пещеры, словно изъеденные слизнями, убегают во мрак. На широкой площадке явно искусственного происхождения во всей красе возвышается вирмана. От него до стены всего тройка шагов. И столько же до черной воды. Надо же, как точно вписались… А вирманы ведь не плавают. Я отогнал от себя эту мысль еще когда увидел под собой бескрайнее море Гем. Теперь можно. Теперь бояться поздно.
- Солнечный город, - донеслось до меня. И торопливый ответ: - Да скоро уже…
И появилась Нарт. Ее лицо сияло улыбкой.
- Когда ты теряешь связь с этим миром, я не волнуюсь, - рассмеялась она. - Привыкла.
Но легкая тень тревоги во взгляде, обежавшем меня с ног до головы, заставляла усомниться в полной искренности сказанного. Приятно усомниться.
- Привыкла к тому, что я неизменно возвращаюсь? - мягко подтолкнул ее я.
Нарт не ответила.
К нам подошла Армир.
- Ты можешь идти? - посмотрела на меня она.
- Сейчас проверим, - я приподнялся, выпрямился, сделал несколько шагов взад-вперед. - Даже голова не кружится.
- Тогда идемте, - моя наставница развернулась, традиционно закончив разговор обрубанием.
- Погоди, Армир! - воскликнул я вслед. Она обернулась. - Объясни хоть что-нибудь. Куда мы летели, зачем, куда мы идем? Вы меня тащите как необъезженного ксенги…
Нарт прыснула. Даже в глазах Зарбат мелькнуло что-то, напоминающее веселинку. Арнир тоже чуть улыбнулась:
- А ты объезженный?
- Я заслуживаю доверия, - мой голос звучал предельно серьезно.
- Да? - Армир чуть приподняла тонкую бровь. - Хорошо. Мы идем в Солнечный город. Слышал о нем?
Один из главных городов Башен, еще бы мне не слышать, я там учился. Вторую ступень посвящения почти целиком провел в храме Синеокого, а потом возвращался туда на четвертой… Оттуда и был изгнан.
- И даже бывал, - хмыкнул я.
- Вот и отлично, - снова отрезала Армир и, развернувшись, пошла в проход между вирманой и стеной пещеры. Похоже, дальнейшее обсуждение не предполагалось. Что же. Пусть так.
Каждый из нас взял по фонарику.
Рассеянный свет мягко обнажал каменные своды и натеки, трещины и темные провалы боковых ходов. Мы поднимались. В какой-то момент Армир остановилась, словно не уверенная, куда повернуть, а затем подошла к стене и резким движением обеих рук надавила на выступ. Раздался скрежет, и открылась узкая вертикальная щель.
- Помогите, - приказала моя наставница. Мы налегли все вместе и расширили отверстие так, чтобы в него мог протиснуться человек.
Первое, что бросилось в глаза - пыль. Буквально по щиколотку утопали ноги в густой рыжеватой пыли, занесшей пол за, возможно, тридевятилетия покоя. Армир заметила мой взгляд:
- Давно не пользовались, - суховато хмыкнула она. - Забыли уже.
- Где мы?
- Под Солнечным городом. Слушай меня внимательно, Рожденный Пустыней. Я говорила, жрецы Звездного огня намерены погубить Зеленую звезду. Для этого они хотят с помощью древнего механизма пробудить Вестник. Они думают, дочери берегов Лальм замышляют напасть. Они верят, что дочери Весенницы получают от матери силу не только в наставлениях, но и в людях, в оружии. Они думают, мы готовим вторжение.
Кажется, впервые моя наставница сказала "мы" о себе и жрицах Владычицы времени. Случайная оговорка или она хочет на что-то намекнуть? А что, если святоши не так уж неправы? Что, если Армир послана с острова Лальм в земли под тенью Башен для подглядывания и нашептывания, выведывания и подлога? Тогда понятен ее интерес к Рожденному Пустыней, ох как понятен… И не менее понятна осведомленность в делах жрецов Звездного огня. В самом деле, откуда бы отшельнице, беглой жрице, пусть даже она и нашла бы эти свои хоромы в Нагорной, знать о происходящем в секретных комнатах Великой Башни? Даже если редчайшая машина, вирмана, ждала ее или попалась на глаза случайно в каком-нибудь хранилище древних, она не помогла бы Армир проникнуть в планы высших жрецов. Только информаторы. А информаторы бывают только у шпионов.
- Но жрецы не едины в намерении погубить Зеленую звезду, - продолжала она. - Самые мудрые и самые глупые сомневаются. Они не восстанут. Они подчинятся воле большинства. Но они могут дать тебе ключ.
Она многозначительно замолчала, но я не задал вопроса.
- Ты не спрашиваешь, что за ключ, - констатировала она. - Это мудро. Я тоже не знаю ответа на этот вопрос. Но они могут дать тебе ключ. Ключ, который позволит тебе, рискуя своей жизнью так, как на это не пошел бы ни один из них, обезвредить Вестник. Если мы разделимся, ищи Гаруссу.
- Где мне искать Гаруссу?
- Он жрец, - ответила Армир.
Что же, ответ исчерпывающий. Чтобы найти жреца, достаточно спросить у другого жреца, если он не знает, отведет к тому, кто знает. И, если статус искомого позволяет встречаться с ищущим, преград не будет.
"Святоши ближе к народу, чем можно было бы подумать." - шевельнулась мысль в моей голове.
"Пол?" - неуверенно позвал я, однако лишь тишина была результатом.
- Но почему жрецы так озабочены судьбой Зеленой звезды? Те, которые против обращения к Вестнику? - вопрос вертелся у меня на губах с момента, как она упомянула о расколе. Такая забота о чужаках не особенно-то свойственна святошам.
- Предзнаменование. Прорицание. Предсказание, - моя наставница слегка скривилась. - Много лет назад, как ты, наверное, знаешь, одна из древних машин в Великой Башне вдруг заговорила. И она предрекла гибель Жемчужине от небесного огня. Жрецы, конечно, тут же решили, что это их Звездный огонь. Машина назвала и год. И даже день. Он наступит при нашей жизни, если богиня раньше не отвернется от нас.
- А причем тут Весенница?
- Зеленая звезда упоминалась в предсказании. Но жрецы не готовы слушать никого, кроме себя. Ученик случайно оказался рядом, когда машина заговорила. Она считалась мертвой. Когда собрались все, большая часть была сказана. Поэтому ни год, ни день точно не известны. Ученик перепугался. Сначала он заткнул уши. Жрецы вытянули все, что могли, но он не мог сказать больше, чем слышал. После допроса ученик умер. К тому же, машина говорила на языке более старом, чем староферсейский, они просто не все поняли. Они считают, Звездный огонь падет на Жемчужину, и это как-то связано с Зеленой звездой. Они всегда недолюбливали нас, но боялись нашей силы. Теперь, когда время приближается, они… нервничают, - снова сухой смешок. Армир, определенно, презирала жрецов, как, возможно, и мужчин вообще. - Но мудрые понимают, Зеленая звезда ни при чем. Что бы ни говорилось в прорицании. Ее просто упомянули. Возможно, огонь пролетит рядом с нею. Или ударит и ее тоже. Или она спасет нас. Или что угодно. Те, кто поумнее, думают, если не будить Вестник, возможно, он сам проснется, когда надо, и сделает, как надо. Или та машина его разбудит, чтобы спасти Жемчужину. Что нельзя ничего трогать, мол, предки знали, что делали, и надо ждать нового предсказания и молиться. Глупцы же… Глупцы боятся мести богини или совпадают с мудрецами в выводах, имея другие мотивы - молиться и доверять Звездному огню.
- А… Я-то тут при чем?
Армир внимательно посмотрела на меня, словно хотела что-то сказать, но потом передумала и произнесла другое:
- В предсказании машины тебя не было. Но они узнали, что тебя видела жрица Владычицы времени. Рожденного Пустыней. Видела в миражах. Узнали и решили, что ты помешаешь им и приведешь пророчество к воплощению.
Сказать, что я был удивлен - ничего не сказать. Выходит, не наши святоши, а жрицы Весенницы обрекли меня на такую веселую жизнь…
- Ты не хочешь узнать, что на самом деле сказали миражи?
- Хочу, - только и нашелся пробормотать я.
- Они сказали, что придут двое из пяти в одном, чтобы спасти всех.
- Мутновато… И почему словами…
- Ты прав, миражи не говорят. Они показывают. Я сказала кратко, суть. Так записано у нас.
- И поэтому вы ждали… меня? Поэтому ты послала Трану?
- Да. Спасти тебя, чтобы спасти всех.
- А что это за "двое из пяти в одном"?
- Мы не знаем. Та, кто видела, была не совсем… нормальна. Но ее слова оправдывались, когда приходил срок, если их понимали верно.
- Ты уверена, что вы правильно поняли это ее… предсказание? - усомнился я.
Армир промолчала.
- Армир… - настоял я.
- Есть разные мнения. Но нет смысла о них говорить, - отрезала она. - Я считаю так.
Отлично. Выходит, и среди жриц нет согласия. Возможно, часть их полагает, что святоши правы, и человек этот, то есть я, принесет гибель, а не спасение. Но, конечно, они не смеют сказать это вслух, ведь тогда они поддержат святош, предполагающих уничтожить Зеленую звезду. Ладно. По крайней мере, моя наставница на моей стороне, иначе давно бы убила меня.
- Армир, прежде, чем выйдем отсюда, прошу, расскажи мне, в чем суть миражей?
Она немного нетерпеливо повела плечом:
- Миражи показывают то, что не здесь, или то, что здесь, но выглядит не так. Миражи всегда показывают то, что есть. Или было. Или будет.
- Но как? - я хотел, чтобы она объяснила, ведь нас ждала опасность и нового шанса поговорить могло не выпасть.
- Ты настоящий ученый, Ксената, - смягчившись, произнесла она. - Хорошо, слушай. Все дело в свете. Мы видим свет, ты знаешь это. Но задумывался ли ты, как свет умеет обманывать? Видел ли ты его игры в воде, когда он преломляет воткнутую в дно палку? Так же и в обычных миражах, только обман сильнее. Свет может обогнуть горы, если воздух ему позволит. Тогда он покажет тебе то, что с другой стороны гор.
- Ты говоришь об обычных миражах, Армир, - вставил я, заметив, что она замолчала.
- Да. Ты прав. Но и в обычном мираже можно увидеть больше, чем он показывает. Это учит тому, как видеть все миражи.
- Я понимаю это. То, что ты сказала о свете. Но как можно увидеть будущее или прошлое?
Армир некоторое время молчала, словно взвешивая, и, все же, видимо, решилась:
- Прошлого и будущего нет. Нет настоящего. Это слова. Мы так видим, так называем, но это наш повседневный мираж, вводящий в заблуждение, мираж, позволяющий нам жить. Мы живем в нем, иначе мы не справимся. Так ограничивает нас разум. Так ограничен он сам. Вглядываясь в миражи, открываясь им, ты на короткое время становишься тем самым слоем воздуха, который проводит свет из-за горы. Но этот твой свет и так здесь, никуда не девался, ниоткуда не берется. Ты только подглядываешь в него. И видишь сразу больше, чем можешь переварить, не сойдя с ума. Разум защищается, ты мешаешь ему. Так сходят с ума. Миражи опасны. Мы всегда бы видели их, если бы не закрывали глаза, но открытые глаза убивают нас.
- Так сошла с ума та предсказательница?
- Да. Поэтому видела больше других. Она остановилась в продвижении безумия, поэтому могла пересказывать.
- С нею можно встретиться? - внезапно для самого себя, вырвалось у меня.
- Она умерла, - мне показалось, в голосе скользнула печаль.
- Вы были знакомы?
- Это моя мать. У тебя есть еще вопросы или мы можем идти? - резко бросила она.
- Армир… У меня есть еще один вопрос.
- Последний.
- Конечно, - быстро согласился я и спросил о самом главном, о том, что давно откладывал, опасаясь ее реакции. - Голос в голове… Бывает, что человек слышит… Что с ним кто-то разговаривает. Это подселение сознания?
- Обычно, нет, - Армир отрицательно повела плечом. - Обычно это усталость или сумасшествие.
- А если он говорит разумные вещи, знает то, чего ты не знаешь, а потом оно подтверждается?
- Почему ты спрашиваешь, Ксената? - ни тени озабоченности в ее голосе.
- Ну… - и я рискнул броситься в воду неизвестности, как когда-то прыгал с утеса на восточном берегу Гем, - я слышу иногда.
- Что же ты слышишь?
- Голос другого человека. Он убеждает меня… - я попытался собраться с мыслями, чтобы выразить их как можно короче и понятнее.
- Убеждает сделать что? - подтолкнула меня собеседница.
- Ну…
- Выдели главное.
- Найти какую-то Лиен. Кстати, похоже, она их ваших… Извини, бывших твоих… Ну, из жриц Владычицы времени…
Только сейчас я обратил внимание, что лицо Армир окаменело, словно при жизни превратившись в предсмертную маску. О чем она задумалась?
- Армир… Ты слышишь меня?
- Да… Да.
- Может быть, ты знаешь, кто эта Лиен?
- Имя указывает на принадлежность к жрицам Весенницы, - немного растягивая слова, согласилась она с моим предположением.
- То есть, мне искать ее там, на берегах Лальм?
- Жрицы Весенницы живут на этом острове, - снова согласилась со мной Армир.
- Но это же невозможно! Меня не допустят туда!
- Да, не допустят. А если проникнешь и попадешься - убьют. Мужчинам не место на берегах Лальм.
- Но что это за голос?