- Долго был в отлучке? - спросил он, перебирая кости.
- Двадцать три года. На Сириусе, - ответил Кенри.
- С тех пор многое переменилось, - заметил X, - Антикитизм снова набрал силы. Будь поосторожнее: если тебя здесь изобьют или ограбят, обращаться в городскую охрану нет смысла.
- Очень любезно, что вы…
- Ерунда, - Тонкие пальцы сгребли кости и снова бросили их. - Я люблю чувствовать превосходство.
- О… - Кенри поставил стакан. На какой-то момент у него в голове что-то смешалось, - Понимаю…
- Нет, не уходи! - Рубиновый взгляд застыл на его лице, и Кенри с удивлением увидел в глазах X слезы, - Не сердись. Ты не можешь меня винить за грубость. Я однажды и сам хотел записаться в полет, но меня не взяли.
Кенри ничего не сказал.
- За то, чтобы совершить хоть один полет, я бы отдал что угодно, хоть ногу, хоть ключицу. Тебе не кажется, что у землянина тоже могут быть свои мечты? Но от меня было бы мало пользы. Чтобы там работать, надо вырасти в космосе, иначе ты ни к чему на какой-нибудь другой планете, о которой на Земле даже не слышали. И потом, наверное, сыграл роль мой вид. Даже низы теперь не могут ладить.
- Так было всегда, сэр, - сказал Кенри.
- Наверное, ты прав. Ты видел больше во времени и пространстве, чем мне удастся за всю мою жизнь. Итак, я остаюсь здесь, сам по себе, и кое-как живу, но не знаю, стоит ли это усилий.
Пока у человека нет чего-то более значительного, чем его собственная особа и личное счастье, чего-то, за что он, не задумываясь, умрет, он по-настоящему не живет. Ну, ладно… (бросил кости). Девять. Я что-то сбился с мысли. Я знаю такое место, где не смотрят, кто ты, и есть ли у тебя деньги.
- Благодарю вас, сэр, но у меня дела в другом месте, неловко сказал Кенри.
- Я так и думал. Ну тогда иди. Не смею задерживать.
X отвернулся.
- Спасибо за выпивку, сэр.
- Не знаю, за что. Приходи, когда захочешь, я обычно здесь. Но не плети мне про другие планеты. Я ничего не хочу о них слышать.
- Спокойной ночи.
Выходя, он услышал стук костей о стойку бара.
* * *
Дорти хотелось попутешествовать по поверхности Мардука, посмотреть планету. Она могла выбрать себе в сопровождающие кого угодно, но предпочла попросить Кенри. Звездам не отказывают, и он, бросив многообещающие переговоры о продаже кож с местными коммерсантами, нанял кар, передвигавшийся по почве, и забрал ее тут же после посадки.
Некоторое время они ехали молча, пока поселение не скрылось из виду. Вокруг простиралась каменистая пустыня, ее голые утесы, железные холмы и пыльные деревья, покрытые колючками, в прозрачном воздухе были окрашены в яркие тона. Над головами небо сияло величественной голубизной и висел диск Сириуса А, а сверкающее свечение его спутников окрашивало мертвый пейзаж слепящим заревом.
- Прекрасный мир, - заметила она наконец. В прозрачном воздухе ее голос прозвучал приглушенно. - Мне здесь нравится больше, чем на Иштаре.
- Большинство придерживается другого мнения, Фриледи, - ответил он. - Его называют унылым, холодным и сухим.
- Тогда не знаю… - Ее светлая головка была повернута в другую сторону, она смотрела на фантастическое нагромождение камней, скопление безжизненных скал и заросли суховатых кустов. Их общий ржавый тон в соединении с голубыми и красными прожилками минералов образовывал причудливую гамму.
- Я завидую тебе, Кенри Шаун - наконец сказала она. - Я видела достаточно картин, читала немало книг - все, что попадалось мне в руки, но этого так мало! Когда я подумаю обо всем странном, красивом и восхитительном, что видел ты, меня охватывает зависть.
Он решился задать вопрос:
- Именно поэтому вы прилетели на Сириус, Фриледи?
- Отчасти. Когда умер мой отец, мы захотели, чтобы кто-нибудь проинспектировал собственность семьи на Иштаре. Все думали, что надо просто послать агента, но я настояла на том, что полечу сама, и заказала место на Темерере. Они все думали, что я сошла с ума. Итак, я вернусь с новыми людьми, новым сленгом, новым стилем жизни. К тому времени мои друзья станут людьми средних лет, а я сделаюсь ходячим анахронизмом… - Она вздохнула. - Но это того стоило.
Он подумал про собственную жизнь, про действующее ему на нервы однообразие путешествий, недели, накапливающиеся в месяцы и годы, которые проводятся в железной пульсирующей раковине; приближение, неизвестность, жестокая враждебность диких планет - он видел, как его друзья погибали под оползнями, выплевывали свои легкие, когда у них повреждались скафандры в отсутствие атмосферы, заживо гнили от неизвестных болезней и он прощался с ними и наблюдал, как они уходят в безмолвие, которое никогда не возвращало их, и спрашивал себя, как именно они умирали; а на Земле он оставался призраком, посторонним, плывущим по великой реке времени, на Земле он ощущал себя нереальным.
- Не знаю, Фриледи, - протянул он.
- О, я привыкну, - заверила она, рассмеявшись.
Кар пробивал себе дорогу меж высоких дюн, оставляя пыльный след, который стирал ветер. В эту ночь они разбили лагерь около развалин заброшенного города, вместе, которое, должно быть, некогда являлось жемчужиной этого пейзажа. Кенри установил две палатки и стал готовить ужин, пока Дорти наблюдала за его действиями.
- Дай, я помогу, - раз предложила она.
- Это не подобает Фриледи, - возразил он. (И в любом случае ты слишком неуклюжа и только все испортишь.) Он ловко разжег примитивный очаг. На фоне окружавшего их мрака золотисто-коричневый свет казался особенно ярким, отбрасывая на их лица колеблющиеся от ветра алые тени. На них смотрели далекие холодные звезды.
Она посмотрела на бурлящую в котелке еду.
- Я думала, ваши люди никогда не едят рыбу, - пробормотала она.
- Одни едят, другие нет, Фриледи, - рассеянно отозвался он. Здесь было трудно соблюдать дистанции. Когда-то это было запрещено китским обычаем, когда пространство и энергия для выращивания пищи на борту корабля были в дефиците. Только богач мог позволить себе аквариум, и в мелких группках кочевников это было запрещено, чтобы не порождать неприязнь между людьми. А теперь, когда экономические сложности давным-давно отпали, только старики соблюдают этот запрет.
Дорти с улыбкой приняла от него тарелку.
- Смешно, - заметила она. - Никто не подозревает, что у вашего народа может быть своя история. Вы всегда были - и все.
- О, история есть, еще какая! У нас множество традиций, возможно, больше, чем у остальной части человечества.
В темноте проскрипел преследующий добычу маркат. Она спросила:
- Кто это?
- Местный хищник, Фриледи. Не пугайтесь. Он щелкнул хлопушкой, с удовольствием демонстрируя, что? - свое мужество? - Когда есть оружие, нечего бояться крупных животных. Опасность представляет другое - иногда болезни, чаще - холод или жара, или ядовитые газы, или вакуум и черт знает что Вселенная может заготовить для нас, - Он широко улыбнулся, на его худом лице сверкнул белизной ряд ровных зубов. - Во всяком случае, если бы он нас съел, то вскоре бы сам подох. Мы для него не менее ядовиты, чем он для нас.
- Различия в биохимии и экологии, - кивнула она. - Миллиарды или более лет раздельной эволюции. Было бы странно, если бы на многих планетах развилась жизнь, близкая к земной, так, чтобы мы смогли бы питаться местными животными. Вероятно, поэтому никогда не случалась широкая колонизация за пределами солнечной системы - дело ограничивалось несколькими поселениями, где занимаются добычей полезных ископаемых, торговлей или органическим синтезом.
- Отчасти вы правы, Фриледи, - согласился он. - Дело еще в экономике. Оставаться дома было гораздо дешевле, - с точки зрения денежных затрат; ни при каких обстоятельствах значительный процент людей не мог покинуть Землю; селекция выводила больше экземпляров, чем могла отобрать эмиграция.
Дорти в упор посмотрела на него. Когда она заговорила, в ее голосе прозвучала особая мягкость:
- Вы, китмэны, очень мозговитый народ, правда?
Он знал, что это так, но возразил, как она и ожидала.
- Нет-нет, - настаивала она. - Я кое-что читала про вашу историю. Если я не права, можешь меня поправить, но, насколько мне известно, с давних пор от космических путешественников требовалась весьма высокая квалификация. Астронавту были необходимы высокий интеллектуальный уровень, быстрая реакция и при этом - уравновешенность. Физически он не мог быть особенно крупным, но сила ему требовалась, а в условиях особенно яркого солнечного света и радиации смуглость кожи служила определенным защитным средством… Да, именно так и было. И остается по сей день. Когда женщины тоже стали летать в космос, профессия естественно стала семейной. Те, кто не подходил для межзвездной жизни, выпадали из нее; а те, кого вербовщики набирали в солнечной системе, обнаруживали значительное физическое и душевное сходство с теми, кто уже совершал полеты. И так сформировался Кит - почти особая раса людей; у них сложился свой образ жизни. Пока наконец вы не монополизировали межзвездную навигацию.
- Нет, Фриледи, - возразил он. - Мы ничего не монополизировали. Каждый, кто желает построить космический корабль и пилотировать его, волен сделать это. Но это требует огромных капиталовложений, а когда первоначальный блеск славы рассеивался, средний житель солнечной системы утратил интерес к подобной трудной и одинокой жизни. Поэтому сегодня все астронавты - китмэны, но это никогда не планировалось целенаправленно.
- Я это и хотела сказать, - поправилась она. С полной серьезностью. - А то, что вы другие, естественно породило подозрительность и дискриминацию… Нет-нет, не перебивай, я хочу высказаться до конца… любое заметное меньшинство, составляющее конкуренцию большинству, обречено на неприязнь. В солнечной системе не могут обойтись без изотопов, которые вы привозите со звезд, так как собственные давно израсходованы; и те химикаты, которых нет на Земле, часто оказываются очень ценными; нельзя обойтись и без вашей торговли мехами и драгоценностями. Поэтому вы необходимы нашему обществу, но по сути к нему не принадлежите. Вы по-своему слишком гордые, и не можете копировать своих угнетателей. Поскольку вы люди, то, естественно, берете деньги, покрывающие все расходы на вашу деятельность, и поэтому слывете жадными. А раз вы соображаете лучше и живее, чем любой житель солнечной системы, вам удается выторговать себе лучшие условия, и вас за это ненавидят. Кроме того, существует традиция, которая уходит своими корнями во времена механокластов, когда технология считалась злом, и только вам удалось сохранить ее на высоком уровне. А на пуританской стадии Марсианской битвы ваша традиция торговли женами, - о, я знаю, что вы это делаете, только чтобы как-то разнообразить монотонность путешествий, - я знаю, что у вас более стабильная семейная жизнь, чем у нас… В любом случае, все эти времена миновали, но они оставили следы. Почему бы вам всем не улететь в космос, предоставив нам вариться в собственном соку?
- Земля - и наша планета, Фриледи, - заметил он очень тихо. И, помолчав, добавил: - Тот факт, что мы необходимы, обеспечивает нам некоторую защиту. Нам удается выстоять. Так что не надо волноваться за нас.
- Несгибаемый народ, - сказала он. - Вам даже жалость не нужна.
- А кому она нужна, Фриледи, - возразил он.
* * *
Там, где кончались трущобы, в зоне, где громоздились высокие, склады и торговые конторы, Кенри сел на подъемник общественной воздушной дороги и направился по нужному ему адресу. Туда, кажется, больше никто не собирался, и он, найдя место, занял кабину и устремился к центру города.
Кабина быстро набирала высоту, пока не поднялась выше самых высоких башен. Опершись рукой о перила ограждения, он посмотрел вниз, в ночь, в которой, по ее свечению, угадывалась жизнь. Улицы и стены мерцали огнями, ожерелья электрических фонарей пронизывали бархатную тьму, фонтаны разбрасывали белые, золотые и алые струи, у подножия триумфальной статуи дисплей показывал танцующее пламя. Звездная архитектура воплощала застывшее движение, величественные колонны, шпили башен, бельведеры домов бросали вызов небу; находясь в вышине над этими воздушными джунглями, космонавт едва ли мог разобраться в потоке машин и людей.
Приближаясь к центру мегаполиса, скайвей собрал побольше пассажиров. Стандартные в ярких причудливых ливреях, Нормы в своих туниках и клетчатых юбках, редкие приезжие с Марса, Венеры или Юпитера в сверкающих униформах, с завистью, застывшей в тусклых глазах, а вот и группка Свободных, которых отличало великолепие тонких, излучающих свечение, одежд, красиво облегающих их стройные фигуры, отчетливый блеск драгоценностей, сильно кудрявые бороды у мужчин и волосы у женщин. За прошедшие двадцать лет моды изменились. Остро ощущая потертость своего костюма, Кенри вжался в стенку стрипа.
Две молодые пары прошли мимо. До него донеслись слова женщины.
- Ой, только посмотри на томми.
- Ишь ты, какой наглый, - пробормотал один из парней. - Я бы не против с ним…
- Не надо, Скэниш, - остановил его мягкий голос другой женщины. - Он имеет право.
- Так не должно быть, - упорствовал парень. - Знаю я этих томми! Им палец в рот не клади, руку откусят. - Все четверо устраивались на сиденье за спиной у Кенри. - Мой дядя занимается транссолярной торговлей, он вам расскажет.
- Пожалуйста, Скэниш, он слышит…
- И я надеюсь, что…
- Да брось ты это, дорогой. Чем мы займемся теперь? Едем на Халгор, - девушка старалась показать заинтересованность.
- Мы там сто раз уже были. Что там делать? Может, сядем на мою ракету и рванем в Китай? Я знаю одно местечко, там такая техника, ты бы никогда…
- Нет, я не в настроении. Я сама не знаю, чего мне хочется.
- У меня в последнее время очень расстроились нервы. Мы себе купили нового врача, а он говорит то же, что и прежний. Они все в этом совсем не разбираются. Может быть, заняться этой новой религией, бельтанизмом, в ней, пожалуй, что-то есть. По крайней мере, это меня развлечет.
- Скажи, ты слышала последнюю новость о Марде? Знаешь, кого видели выходящим из ее спальни в последние десять дней?
Кенри взял себя в руки и усилием воли переключил свои мысли на другое. Он не желал, чтобы больной и истощенный дух одряхлевшей империи вторгался в его сознание.
Дорти, думал он. Дорти Персис из Кандов. Какое восхитительное имя! В нем слышится музыка. И клан Кандов всегда занимал выдающееся положение. Она не такая, как другие Звезды.
Она меня любит! - пело в его душе. Она любит меня. Впереди у нас жизнь. Нас двое. Жизнь одна, а остальное население империи может разлагаться как угодно. Мы будем вместе.
Впереди показался небоскреб, сооружение из хрусталя, камня и света, рывком взмывавшее ввысь. На его фасаде горделиво светился герб Кандов, старинный символ. Он был поставлен в ознаменование трехсотлетия рода Кандов.
Но это же даже короне, чем моя жизнь. Нет, мне нечего стыдиться в их присутствии. Я принадлежу к древнейшему и лучшему слою человечества. Я здесь приживусь.
Он сам не понимал, почему не может стряхнуть с себя депрессию, которая на него навалилась. Это был славный момент. Он придет к ней победителем. Но…
Вздохнув, он поднялся, так как приближалась его остановка. Вдруг его пронзила боль. Он подпрыгнул, споткнулся и упал на колено. Молодой Стар нагло ухмылялся ему в лицо, помахивая электрошоком. У Кенри руки тряслись от боли, а все четверо принялись хохотать. Смех преследовал его, когда он выходил из скайвея и спускался на землю.
* * *
В рубке больше никого не было. Здесь в огромном пустом просторе между солнц увидеть одного человека - это уже много. Комната представляла собой полое углубление, в котором царил полумрак, там было тихо, если не считать монотонного шума корабля. Тут и там мерцал приглушенный свет приборных панелей, а иллюминатор освещался преломленным свечением отдельных звезд. Больше никакого освещения не было. Кенри его отключил.
Войдя через дверь, Дорти остановилась, ее платье своей белизной прорезало темноту. Когда Кенри посмотрел на нее, у него перехватило дыхание, а от приветствия у него закружилась голова. Когда она приближалась, послышалось приятное шуршание ткани. На ней была длинная просторная тога, символизировавшая свободу, а по спине струились распущенные шелковистые волосы.
- Я никогда в жизни не была на мостике, - сказала она. - Я не знала, что пассажиров сюда пускают.
- Это я пригласил вас, Фриледи, - ответил он срывающимся голосом.
- Очень мило с твоей стороны, Кенри Шаун. - Она потрепала пальцами его руку. - Ты все время так любезен со мной.
- Всякий бы так себя вел на моем месте.
От этой фразы просияло ее лицо, в глазах, которые она обратила к нему, загорелся свет. Она улыбнулась странно робкой улыбкой.
- Спасибо, - прошептала она.
- Я… - он сделал жест в сторону иллюминатора, который, казалось, висел у них над головами. - Он расположен непосредственно на оси вращения корабля, Фриледи, - пояснил он. - Поэтому вид постоянный. Естественно, "с любой точки мостика, на котором вы сейчас стоите", вы не заметите, что письменные столы и панели приборов расположены по окружности вокруг внутренней стены, используя преимущества этого факта. - Его голос показался ей странно далеким. А вот астрогационный компьютер. Наш сейчас остро требуется перезагрузить, поэтому у меня на столе и лежат все эти книги и расчеты.
Она прикоснулась рукой к спинке его стула.
- Это твой, Кенри Шаун? Я почти вижу, как ты над ним работаешь, какое у тебя смешное насупленное лицо, словно ты имеешь дело не с проблемой, а с личным врагом. Потом ты вздыхаешь, запускаешь пальцы себе в шевелюру и, закинув ноги на стол, некоторое время что-то обдумываешь. Правильно?
- Как вы догадались, Фриледи?
- Я знаю. Я о тебе много думала. - Она отвела взгляд и стала рассматривать скопление ярко-бело-голубых звезд. Вдруг ее руки резко сжались в кулаки. - Жаль, что ты заставил меня почувствовать такую пустоту, - прошептала она.
- Вы…
- Здесь - жизнь, - она говорила быстро, проглатывая слова, торопясь их высказать. - Своими грузами вы сохраняете жизнь на Земле. Вы сражаетесь, трудитесь, думаете о… о чем-то реальном, а не о том, во что нарядиться к ужину и чем заняться вечером, когда беспокойство и горькие мысли не дают усидеть дома. А вы сохраняете Земле жизнь. Я уже это говорила, и мне хотелось бы делать то же. Я завидую тебе, Кенри Шаун. Жаль, что я не родилась Китом.
- Фриледи…