- Кончай с этим дерьмом! - услышал вдруг Рогозин за спиной сиплый голос…
11 августа, 21 час. 20 мин.
Малинин, мрачно насвистывая, шел по палубе. Вечерело. Высоко догорали красные закатные облака. Вдруг на плечо Малинина легла цепкая рука. Малинин мгновенно оглянулся - сработала почти врожденная готовность к немедленному отпору и нападению.
Перед ним стоял вечно угрюмый длинноносый боцман.
- Спужался, Андрюха? Не надо. Это всего только я.
- Вижу. Чего тебе? - буркнул Малинин, стараясь скрыть минутный страх. Чертыхнулся про себя: уж больно пуглив стал в последнее время, не в меру. - Чего пялишься? Выкладывай.
- Выкладывать мне нечего, Андрюша. Ты и сам в полной известности.
- Надрался уже? Пойди, проспись! - в душе Малинина заныла непонятная вязкая тревога.
- Чего хвостом виляешь, Андрейка? Виляй-не виляй, а наружу все завсегда выходит…
- Чего выходит?
- А выходит Андрюшечка, что ты есть настоящий подлец.
- Ты!.. Гад! - Малинин схватился за пистолет.
- Не надо, Андрюха, не надо, - тихоньким елейным голосом продолжал боцман. - Не куражься. Сам ведь знаешь, что рожа твоя в пуху.
- Молись, образина! - Малинин выхватил из-за пояса пистолет.
- Убери дуру, - лицо боцмана окаменело, он уже не походил на недалекого полудурка-службиста, Малинин увидел вдруг перед собой бандита, а цену таким людям и то, на что они способны, он слишком хорошо знал.
- Чего надо? - Малинин опустил пистолет.
- Вот уже другой разговор, - боцман оглянулся. - Дело есть, Малинин. Небольшое такое дельце. Видишь лодочку?
К борту, тихо шлепая веслами, приближалась лодка, в ней сидели двое.
- Хороша лодочка, верно? - голос боцмана опять стал глумливо-вкрадчивым. - Вот мы сейчас с тобой в эту лодочку сядем и поплывем в одно место.
- В какое такое место?
- А это я тебе после расскажу.
- Никуда я не поеду.
- Поедешь, Андрейка. Еще как поедешь. Пехом по морю на брюхе поползешь. А знаешь почему? А потому, Андрюха, что я знаю твою тайну. Это ведь ты нашептывал коменданту, царствие ему небесное, про готовящийся бунт. И про Бурковского. И про Степана Рогозина. Что они главные смутьяны - все это ты, ты милый!
- Врешь, гад!
- Нет, Андрюшечка, не вру. Думаешь, если коменданта убили, так концы в воду? Ошибаешься, голубок. "Зреет бунт, а я его не желаю, мне только год остался на каторге…" Не твои слова? Не ты, паршивец, коменданту друзей предал? А того не ведал, что этот твой поганый донос Петька, комендантский отпрыск, самолично случаем услышал. Слава Богу, что ты того не знал, не снести бы пацану головы!
- Опять врешь!
- Сам знаешь - не вру, - невозмутимо продолжал боцман. - Петька молчал-молчал, а потом об услышанном поведал, слава Господи, не этому дураку-шляхтичу Бурковскому, а нашему Ваньке. А Ванька - что? Силы много, драться не умеет. Ванечка, дубина стоеросовая, дал слово молчать. Чтобы среди всей нашей команды не производить смуту. Вот, решил, найдем свободную землю, выйдем на волю - там и поговорим. На том мы втроем - с Петькой и Ванечкой - и порешили. Порешить-то порешили, а если что… сам понимаешь. Бурковский такого предательства не простит. Не тот человек.
- И сука же ты… - еле слышно произнес Малинин.
- А вот лаяться не гоже.
Лодка подошла, с глухим стуком уперлась в борт.
- Что вы там, заснули? - вскочил, махнул рукой сидящий на корме.
- Сейчас-сейчас! - торопливо забормотал боцман, бросая трап.
11 августа, 22 час. 00 мин.
- Виват! Мы спасены! - Бурковский, радостный, счастливый взлетел на палубу и замер в предчувствии беды. Его встретили Некрасов, пятеро каторжан и два моряка.
- Где остальные?
- Разбежались, - отрапортовал Ваня-моряк - Как тараканы.
- Что? Все?
- Почти все.
- А где Малинин, боцман?
- Обещались вскоре вернуться.
- На минутку, капитан, - попросил Бурковского Некрасов.
Они вошли в каюту.
- Денег у нас больше нет. Рогозин пропал. Рундук пуст.
- Так… - Бурковский сел на край стола. - Это - крах.
11 августа, 23 час. 00 мин.
Петя бежал по городу. Все дома, обращенные к морю, были заперты. Набережная безлюдна. И только два туземца маячили вдали.
- Эй, мальчик! Ну-ка подойди, - услышал он голос за спиной.
Под полутемной аркой стояла накрашенная девица.
- Вы русская? - опешил Петя.
- Как видишь.
- А почему здесь?
- Это долгая история, - усмехнулась проститутка. - Дружка своего разыскиваешь? Возвращайся в порт. Те, кто плавает, далеко от моря не уходят.
11 августа, 23 час. 10 мин.
Они сидели в роскошно убранной гостиной: персидские ковры, золотые кубки. Вдоль стены взад-вперед вышагивал, волоча огромный пятнистый хвост молодой павлин.
Сидели четверо. Напротив Малинина и боцмана, за заполненным восточными явствами и винами инкрустированным столом, развалились в креслах тридцатилетний мужчина могучего сложения с маленькими проницательными глазками и огромным губастым ртом, похожим на кошелек, и другой - полная ему противоположность: тощий, узкое бледно-землистое лицо кофеиниста, крючковатый нос, тонкие, искривленные в постоянной усмешке губы.
Разговор шел жесткий, и узколицый человек едва успевал переводить. Человек этот при всей своей невзрачной внешности, можно даже сказать, отталкивающей наружности, имел природой данный талант - он был полиглот. Знание полутора дюжин языков - от русского до китайского - сделало ему карьеру. Он стал совершенно незаменимым человеком в окружении главы империи, под властью которой было все юго-восточное побережье Азии и ближайшие к ним острова.
Здесь, на перекрестке торговых путей, приходилось и грабить, и убивать, и переговариваться, и соглашаться, и не соглашаться на всех основных великих языках жителей планеты.
- Нам известно, - пискливо выговаривал наркоман, - что у вас кончилась вода, нет провианта, паруса разодраны в клочья. И ваше судно продолжать путь в поисках обетованной… то бишь, свободной земли… - тощий хихикнул, немного помолчал, - уже не сможет.
- Тебе-то какая печаль? - поинтересовался Малинин, отпивая.
- Вот он, - тощий ткнул пальцем в боцмана, уплетавшего ананас, - утверждает, что Вы, Андрей Малинин, - правая рука капитана Бурковского. Мы хотим с Вами иметь дело. Вы должны убедить Бурковского сдать нам оружие. Все, что есть на корабле. И порох, разумеется. В обмен вы получите новые паруса, пять бочек солонины и десять бочонков пресной воды.
- Ничего. Мы без твоей солонины прорвемся, - Малинин, выпив рома, довольно сильно нагрузился.
- Я и мой хозяин полагаем, что нет, - холодно заметил тощий.
- Мне плевать, что полагает твой хозяин, - захмелевший Малинин почувствовал прилив полузабытой отваги. - Мне плевать на всю вашу дерьмовую шайку. Мы вернем свои деньги. Увидите, мудаки. И если местная полиция узнает…
Малинин прервал себя на полуслове: мгновенно трезвея, со страхом глядя на сидящего рядом с тощим гиганта. Малинин решил, что его сейчас же схватит апоплексический удар: лицо гиганта стало бурым; он шумно со свистом засопел. Грохнул по столу - на пол попадала, разбилась посуда. Начал подниматься с налитыми кровью глазами.
- Полиция? - злобно повертел огромным кулаком. - Вот где у меня твоя полиция. Сдашь все оружие! Все! До последнего пистоля!
- Мы ж не против… Мы так с самого начала и договаривались, - срывающимся голосом затараторил боцман.
- Тогда какого черта мы здесь сидим и тратим время? - гигант начал потихоньку остывать. - Зачем ты привел сюда этого болвана?
Малинин, бледный и пришибленный, боялся шевельнуться.
- Простите, - проблеял боцман, - мне необходимо было поставить в известность господина Малинина о нашей сделке. Он, к сожалению, действительно ближайший сподвижник ихнего предводителя… Бурковский ему еще доверяет… Малинин в нашем деле как нельзя более кстати. Мне казалось…
- Хватит болтовни! - гигант вышел из-за стола, крикнул. - Рудольф!
Открылась дверь и на пороге вырос статный красавец с слегка вьющейся рыжеватой бородкой.
- К тебе дело, парень, - гигант вернулся к столу. - Завтра, - сказал он, обращаясь к боцману и Малинину, - прибудет к вам на корабль с людьми вот он, - гигант указал на вошедшего красавца. - Рудольф привезет товар и заберет оружие. Вы сдадите все. И чтоб никаких фокусов. Я лично проверю.
Гигант сгреб волосатой пятерней орехи с хрустальной вазы и швырнул их к стене, вдоль которой безмятежно прохаживался павлин.
Павлин от неожиданности подскочил и противно заорал. Но тут же успокоился и с жадностью набросился на лакомство.
12 августа, 0 час. 04 мин.
На противоположной стороне бухты светились огни, доносились пьяные песни.
Китаец, прикорнувший на корме одного из трех сампанов, которые лежали на воде у конца мола, заметил бегущего к нему Петю.
Он вскочил, быстро обмотал вокруг головы косичку, натянул темные широкие штаны на бедра и, бесшумно пошевелив веслами, словно плавниками, подвел к ногам Пети сампан, скользнувший, как рыба, легко и плавно.
…Петя увидел Рогозина, когда какие-то люди, согнувшись, волокли его к кустам.
Петя бросился к нему.
То ли его отчаянный крик, то ли неожиданное появление - непонятно, что спасло мальчика.
Ханыги разбежались, а на руках Петра умирал с ножом в спине, умирал бесславно, всегда такой понятный и добрый ко всем дядя Степан…
12 августа, 4 час. 00 мин.
Начинало светать.
Остаток экипажа собрался на корме.
- Кому ж ты, Стефан, казну доверил? - язвительно спросил Малинин. - Ему, этому сосунку?
Петя, потупившись, стоял поодаль.
- Мальчика не трогай, не надо, - сказал Бурковский. - Вся вина - на мне.
- Во-во. Все в благородство играешь. Как был ты панским отпрыском, так им и остался, - Малинин встретил ставший вдруг ненавидящим взгляд капитана и тут же сменил тон. - Пошутил я, Стефан. Извини. Давай лучше к делу. Пока ты у губернатора пороги обивал, я нужного… вот такого!.. человека нашел.
12 августа, 5 час. 05 мин.
Через час к барку подплыла лодка, на борт поднялся "нужный человек" в чалме - красавец Рудольф.
- Кто ты и откуда - я не знаю и не желаю знать, - сказал он Бурковскому. - Я знаю, что тебе здесь оставаться нельзя. Я дам новые паруса, дам десять бочек воды, три бочки солонины. А взамен ты отдашь мне все свое оружие. Я проверю.
…Мрачные люди вытаскивали мушкеты и сабли из корабельного арсенала, а затем обыскивали каждого члена экипажа.
12 августа, 5 час. 50 мин.
Почти обезлюдевший барк "Святая Анна", подняв новые паруса, вышел из бухты.
- Гляди-ка, капитан, - Некрасов передал подзорную трубу Бурковскому.
К ним приближалась джонка. Боже, сколько ж на ней людей!
- Мы с вами, - на ломаном испанском, английском, португальском языке объяснил взобравшийся на борт здоровенный китаец.
- Что он там лопочет? - спросил Малинин.
- Говорит, что хотят вместе с русскими искать свободную землю, - пояснил Бурковский.
- Пущай! Все одно у нас людей почти не осталось… Стефан! - Малинин внезапно побледнел. - Кажись, пираты!
- Со стороны открытого моря к "Святой Анне" стремительно шел корабль. На капитанском мостике стоял знакомый, но уже без чалмы высокий человек, отобравший у экипажа оружие.
- Приготовиться к бою! - сказал по-русски, а затем по-польски Бурковский. И команду его повторили, передавая соседу товарищи по кораблю, каждый на своем языке.
Пираты приближались.
Лихой, рыжебородый красавец, поигрывая ятаганом, весело переговаривался с друзьями.
Зияли жерла пушек, блестело оружие в крепких руках.
На "Святой Анне", тесно прижавшись плечами друг к другу, приготовились к последнему бою.
Абордажные крючья зацепились за борт. Послышался сухой громкий треск.
Главарь пиратов, держа ятаган перед собой, приготовился к прыжку…
- И вдруг - выстрел!
Рудольф покачнулся, медленно наклонился, подгибая колени, - и рухнул лицом вниз в проем между бортами.
- Вперед славяне! - крикнул Бурковский и, воспользовавшись замешательством пиратов, перепрыгнул через борт.
И все ринулись за ним - и русские, и негры, и китайцы, ставшие в эту секунду единой грозной силой.
Завязалась отчаянная схватка безоружных людей с бандитами.
Бурковский подхватил на лету саблю. Оружие ему бросила молодая женщина, стоявшая на капитанском мостике, та, что выстрелила в спину главаря шайки.
Бурковский поймал саблю, и тут же увидел направленное на него ружье. Резко отпрянул - пуля чиркнула над головой. Пират взмахнул ружьем, целя прикладом в лицо, но Бурковский успел нагнуться и, что есть силы, протаранил врага головой в живот. Тот охнул и повалился навзничь. Бурковский отшвырнул ногой выпавшее ружье - в то же мгновение перед ним возник второй неприятель, уже занесший ногу для удара. Реакция Бурковского была мгновенной. Если б не боевой опыт, он не избежал бы удара в пах. Теперь же удар пришелся лишь в бедро, но и это заставило Бурковского покачнуться и отступить. Пират взмахнул ятаганом… Но тут подоспел негр. Кулак врезался в зубы бандита с такой силой, которую не смогла бы выдержать и кирпичная стена.
Пират отлетел к борту, голова ударилась о деревянную стойку и он, безжизненный, сполз на палубу.
Бой разгорался. Люди дрались за свою жизнь с яростью тигров.
Среди этого кровавого хаоса Бурковский сумел разглядеть, как его спасительница, стоя на капитанском мостике стреляла в упор в набегавших на нее корсаров.
Среди дерущихся вдруг появился, поднявшийся из трюма кок Мефодий. Он брел, задрав обросшее изможденное лицо, глаза его лихорадочно блестели:
- Древние… они были мудры, полагая… что несчастья располагают к размышлению…
Безумный, не замечая ничего вокруг, натыкаясь на павших и стонущих от ран, смотрел поверх убивающих друг друга людей - в небо, на высокие серебристые облака.
- Никто не ведает… - бормотал кок, - наша всеобщая скорбь есть фон жизни…
Мимо со свистом пролетали пули, в любой миг его могли ударить клинком, но Мефодий прошел невредимым через кровавую бойню, очутившись на корме, вытащил нож, обрубил им канат и спустил за борт шлюпку. Ловко управляясь единственным веслом, стал быстро удаляться от судна.
Больше его никто никогда не видел…
12 августа, 8 час. 06 мин.
Бой между тем не утихал.
Некрасов сидел, опершись спиной о грот-мачту, изо рта его сочилась струйка крови.
- Ты что? - подскочил к нему Бурковский. - Андрей, что? Ранен?
- Со мной все, Стефан, - с трудом шевеля спекшимися губами, прошептал Некрасов. - Видишь… так я и не открыл свой остров… Видно, не судьба…
Лежащий поблизости, раненый пират, подтянулся, подобрал валявшийся рядом пистолет и прицелился в спину Бурковскому.
- Дяденька Стефан! - бросился к Бурковскому Петя. Раздался выстрел - Петю отшвырнуло в сторону. Подоспевший Ваня ударил в голову пирата сапогом.
12 августа. 8 час. 20 мин.
Но вот все кончено.
Гнетущая картина: вся палуба покрыта телами убитых - и пиратов, и тех, кто бился с ними.
- Давай за победу, - Малинин отхлебнул из трофейной бутылки и протянул ее Ване.
- Не буду здеся, - отвернулся Ваня. - Грех.
- Ну и дурак! Весь день не пимши, не жрамши. Чего ж бросать добро?
- Покинуть судно! - приказал Бурковский.
Открыты кингстоны. Медленно пошел ко дну пиратский корабль со всеми погибшими - теми, кто совсем недавно были врагами, но для которых море стало общей братской могилой.
- Эти парни были хорошей закваски, - перекрестился вслед уходящим Бурковский.
12 августа, 10 час. 05 мин.
В каюту внесли Петю. Рядом с ним теперь были Бурковский, Малинин, Ваня, хрупкий маленький малаец - восточный лекарь. Круглое лицо покрывали бесчисленные морщины, годы долгой жизни пригнули его к земле, он был худ и согбен, но черные узкие глаза не утратили прежней зоркости.
- Надо головой на восток, - приказал малаец по-английски.
Бурковский перевел и Петю положили.
- Ты уйди, - обратился к Малинину малаец, Бурковский перевел. - А ты, капитан останься. Есть разговор.
- Чего ты эту мартышку слушаешь, Стефан? - оскорбился Малинин - Никуда я не уйду!
- Мудрый человек всегда стремится привести свой ум в состояние покоя, - сказал восточный лекарь, когда Бурковский перевел ему слова Малинина. - Успокой этого господина. Только тогда все мы приблизимся к истине. Я спасу мальчика, если этот злой господин уйдет. Он не может быть здесь. Иначе уйду я.
- Черт с ним! - пожал плечами Малинин - Мне - что? Мне не трудно, мы не гордые.
- Я пожалуй тоже пойду, - смущенно буркнул Ваня.
- Ваш маленький друг останется в живых, - повторил лекарь, когда они с Бурковским остались наедине. - Но прежде ответьте мне на один простой вопрос. Зачем Вы, капитан, загубили столько людей?
- Загубил, спрашиваете? - Бурковский покачал головой. - Они знали, на что шли. Мы придумали вместе свою мечту. Такие люди часто настигают свою жар-птицу, а если нет - гибнут. Или прозябают остаток дней на обочине жизни.
- Вы здраво судите, но ум хороший слуга, однако плохой наставник. Когда ум недисциплинирован, он сродни непослушному ребенку, - глаза малайца сумрачно горели. - Ваши чувства сейчас затмили разум, они бурлят, подобно кипящей воде, под крышкой котла. Вы живете не по закону жизни, а по закону, который хотят установить сами люди. Это такой порядок вещей, при котором одна ошибка громоздится на другую. Все строение в результате изначально перекошено, в нем нет никакого смысла и логики. Одна ошибка влечет за собой другую, и уже трудно определить, в чем корень зла. Я знаю - вы хотите создать большую семью свободных людей. Так не получится. Вокруг вас вражда, рабство, несправедливость. Нельзя быть островком счастья в океане беды. Море захлестнет вас. Невозможно создать рай для немногих.
- Не могу же я сделать счастливыми всех на этой земле, - Бурковский чувствовал какую-то правоту в словах малайского лекаря и это его бесило. Он все более распалялся. - Каждый из нас должен сделать свой шаг к свободе! Нас тысячи! В конце концов свободы желают все!
- Это иллюзия, молодой человек, - спокойно сказал доктор. - Что вы знаете о свободе? Вы ведете на смерть людей во имя мифа! Свободы физической, господин капитан, в этой жизни нет.
- Так. А что есть?