Остальные присяги здесь - личные. Я уже говорил: феодализм - куча культов личностей разных размеров. А я не требовал присягать мне лично!
Я - нелюдь, "не такой" - звучало постоянно. Теперь получило новое подтверждение. Для каждого моего новосёла - личное.
Ещё: присягу государю в Руси/России до императора Павла приносила только аристократия и госслужащие. У меня - все. Так я сразу поднял статус моих новосёлов до уровня бояр и служилых.
Ещё: женщина клянётся только в церкви - в верности мужу. Я же требовал гражданской, государственной присяги и от женщин. Ибо множество из них приходило ко мне без мужей.
Всего лишь словами новыми да ритуалами непривычными возвышал я свой народ, свой город, отделяя его от прочих, привлекая всё новых и новых людей. Не куском хлеба, не златом-серебром, но - честью, уважением. Или, ежели кому нравится - новым ярмом, обязанностью.
Древним, но для Святой Руси неслыханным словом - "сограждане".
Волга вынесла нас к Стрелке, ребята подтянули трофейные ушкуи к остаткам пристани. Ивашко, так и ходивший по жаре в боевом прикиде, осмотрел, обнял и обругал:
-- Да что ж ты не притащил никого? Они тут - набезобразничали, теперь заново делать. Вот и отработали бы свою мерзопакостность.
Уже за спиной услыхал его довольный, не скрывающий удовлетворения, голос:
-- Чего вылупились-то? Воевода сходил, судил, казнил. Трое против сорока? А у нас завсегда так. Ежели чего серьёзного - может и меня в помощь позвать. Но такое редко бывает. Два ушкуя барахла с верхом приволок? А как ты хотел? У нас завсегда так. Кто к нам со злом - от того мы с добром. С евойным. Хватит болтать - солнце высоко, работать пошли.
На ушкуях Николай хлопотал как наседка над яйцами, отгоняя посторонних, пытаясь одновременно и разобрать хабар, и составить перечень, и рассовать по местам хранения, и оценить ущерб:
-- О! Наше! А это что...? А! Теперь и это наше! Мужики, ну нельзя ж так! Ну нешто в другую сторону хрип рвать нельзя было?! Весь тюк кровищей залили!
А я вытащил из ушкуя приметную, потёртую уже, но видно - богатую шубу. Подарок князя Муромского. Подошёл к посланцу Живчика:
-- Ты мне давеча выговаривал, что я княжий подарок не сберёг. Вот про эту шубу речь вёл?
"Илья Муромец" смотрел мрачно: признавать свою неправоту никому не интересно. Но мне и не надо.
-- Князю перескажешь от меня благодарность великую. За доброту, за приязнь. За шубу его тёплую. Велели мне князья русские Волгу от разбойников вычистить. Вот - сорок шишей уже в речке лежат, раков кормят. А уходить-то не спеши - мне ж отдариться надо. Утром пойдёшь.
Утром "подарун" с сопровождающими отправились вверх по Оке. Захваченный у ушкуйников хабар позволил подобрать достойные подарки. Нет, не самому князю - тот и так из похода упакованным вернулся. А вот кое-какие мальчиковые вещички для его сыновей и дорогие платья для его жены...
Глава 357
***
Мальчишки у Живчика ещё маленькие. Но озаботиться заранее добрым их к себе отношением - необходимо. Старший вырастет в такого... князя! К нему, точнее - к его жене, крылатый змей огненный в опочивальню влетать будет! И сексом заниматься! В образе самого князя!
Лихой, видать, мужик был. Если остальные - разницы не замечали. А жена знала, но... помалкивала. Призналась только под давлением неопровержимых улик.
А младший и вовсе - святой. Сыскал меч чудесный, срубил голову огненному змею, дважды переболел проказой, женился на дочке бортника-древолаза... Да ещё, уже после смерти, сам из гроба выбирался и к супруге в гроб, в другую церковь за десяток вёрст, перескакивал. Причт эти посмертные прогулки пресечь не сумел - так и похоронили: в двуспальном гробу каменном с тонкой перегородкой. Что для православия - случай беспрецедентный.
Ну, "Повесть о Петре и Февронии Муромских"! Это ж все знают! Им же ещё в 21 веке по российским городам памятники ставят!
Массовое тиражирование скульптурных изображений православных святых не имеет прецедента в истории. Что весьма типично: эта парочка вся... беспрецедентная.
Матушка этих двух мальчишек, жена Живчика... тоже явление редкое. Немка из Брауншвейга.
Эта ветвь рюриковичей и начинается с маленького мальчика, рождённого Одой - расстриженной монахиней из монастыря в Ринтельне, которую её мать выкупила у монахов в обмен на имение Штедедорф около Хеслинге.
Самого мальчика, не достающего ещё до пояса своим сводным братьям, и его маму, с недовольно поджатыми губами, можно видеть на миниатюре из "Изборника 1073 года".
Прабабка Живчика была дама лихая: после смерти русского мужа Ода вместе с сыном Ярославом бежала на родину. Она унаследовала от мужа большие сокровища, но не смогла вывезти все и большую часть спрятала. Позднее, вернувшись на Русь, её сын их нашёл. С чего, собственно говоря, рязанско-муромские князья и развелись. И ста лет не прошло.
Нынешняя княгиня Муромская тоже из немецких монахинь, но уровень рода пониже и типаж другой: чисто домашняя хозяйка. Миленькая пухленькая белокурая женщина. Живчик в ней души не чает. Как задышал томно - о жене вспомнил. Так-то он "про баб" иначе дышит. Откуда знаю? - Ну, вы как дети! В походе ж рядом шли!
Смысла дипломатического в этом браке не было. Кроме того, что вышибло Муром из сплетения княжеских династических коалиций. Чем успокоило настороженность Боголюбского. И заставило шевелиться русских церковников.
Епархии Муромо-Рязанской ещё нет. Будет создана через тридцать лет с небольшим: 26 сентября 1198 года в Муром поставят первого епископа Арсения с титулом "Муромский и Рязанский".
Пока здесь... Благочиния появятся в Русской церкви с 18 века. Вместо них нынешние архиереи часто имеют наместников с административной и судебной властью от правящего епископа. Наместники обыкновенно в пресвитерском сане. Напоминает институт викариев, сложившийся уже в католической церкви.
Здесь такой наместник - Иона Муромский. Которого местные жители по простоте душевной и из уважения, называют епископом. Поставлен сюда из Чернигова упоминаемым уже епископом Антонием именно в ответ на появление княгини-немки. Чтобы ересь папистскую не распространяла. Тем более, брак монахини - грех и непотребство. Чем ещё Оду укоряли. Что не помешало ей второй раз выйти замуж в Германии - видать, вывезла хоть и не всё, но - немало.
Нынешняя Муромская княгиня - всего лишь бывшая еретичка второго рода, как считают здесь католиков, но присмотр нужен.
Именно усиление здешнего священничества было одной из целей этого, вроде бы невыгодного с точки зрения банальной светской выгоды, брака.
В Муроме идёт постоянная "гибридная" война. Обычные военные действия непрерывно дополняются идеологическими схватками, вылазками диверсионных групп и происками "агентов влияния" со всех сторон. Например, один из внуков упомянутой Оды, муромский княжич, почитается общероссийским святым: погиб в Муроме в малолетстве от рук язычников. Речь идёт о событии тридцати-сорокалетней давности. Ситуация и доныне в здешних местах весьма актуальная.
Мне, атеисту и пофигисту, во всех этих коллизиях разбираться... Но Живчик - мужик правильный. Хоть и князь. Поэтому бабе его три платья в подарок.
Княгине дарить... тут сермягой не отделаться. Тут надо очень аккуратно.
Одно платье - аксамит из моих трофеев, взятых в Янине.
Аксамит! Его ещё в "Слове о полку..." вспоминают. Там, правда, в качестве подручного материала при строительстве гатей. Серебряная ткань с травами и разводами, плотная и ворсистая, как бархат. Узор на ткани - крученой серебряной ниткой. Чтобы выдержать тяжесть серебра, ткань сформирована из шести нитей - двух основных и четырёх уточных.
Другое одеяние - собственно бархат. У ушкуйников битых нашли.
С бархатом в здешнем мире знакомы, в Венеции меньше чем через сто лет будет создана своя гильдия ткачей бархата. Ткань с разрезанным ворсом и особым переплетением нитей: четыре попарно образуют верхнюю и нижнюю основу, а пятая - ворс. Этот конкретный кусок - похоже, из Закавказья или Византии.
Ну и, конечно, камка. Разбойной кровушкой малость подпорченная.
Николай как увидал... Это так трогательно для нас обоих! Мы ж на ней - на такой же камке из-под разбойников - с ним и познакомились!
Этот вариант он называет "дамаст". Шелк, ткань двухлицевая с цветочным рисунком, образованным блестящим атласным переплетением нитей, на матовом фоне полотняного переплетения.
***
История с ушкуёвым набегом и моим возмездием - мелочь, эпизод. Веслом махнул, стрелу метнул... Да здесь полно людей, которые такое же, да не по одному разу, делали! Но... трое против сорока... "Зверь Лютый" - сам-третей ушкуйников кучу набил... Волга-матушка - кровью потекла... корабли-то новогородские - по-захватывал, злато-серебро-то их - по-раздаривал...
Слух о моей удачливости - разошёлся далеко. Уже и разбойников не сорок, а сорок тысяч. Как в былине об Илье Муромце. Уже и ушкуев не два, а "несчитано". "Волгу вёслами расплёскивают". Как в "Слове о полку...". Конечно - трёп, брехня, гипербола... Но звон - стоит, люди - верят.
-- Да полно. Правда ли сиё?
-- А ты на платье Муромской княгини глянь! Так их три! Воеводы Всеволжского дарение.
И оборачивается этот слушок, это бездельное колебание воздуха - сотнями новосёлов, новыми рабочими руками, селениями, городами. Любят на Руси героев. Сами придумают, сами расскажут. Сами поверят, сами, по сказу своему, придут да сделают. Дай только повод.
Подарки... достойные. Тут важно попасть в "окно ожиданий". Что вещи редкие - понятно. Но не будет ли это воспринято как... упрёк, гордыня, попытка продемонстрировать своё превосходство? Не обидеть бы Живчика излишне дорогим подарком. Как в футболе: нужно "попасть в девятку". А не - "выше ворот".
Размеров я не знаю, но... ушьёт, если что. Мне женскими одеждами ещё кому - кланяться некому.
Вру, есть кому женские вещи в подарок отдать - нашей мордовке. Когда начали хабар разбирать, она ухватила тряпку одну, к груди прижала, плачет и повторяет:
-- Ушто! Ушто!
Потом распашной кафтан белый углядела и снова что-то с рыданиями:
-- Шовыр! Шовыр!
Я от этих слов несколько... дурею.
***
"Сегодня, - сказал мне Ягода, - танцевальный вечер... Женщинам я вас не могу представить, так как они не говорят по-английски. Однако вы должны потанцевать с ними.
-- Но если они не говорят на нашем языке, как я их приглашу на танец?
-- Подойдите к кому-нибудь из них, к той, которую вы выберете, и скажите "ки-так-стай пес-ка" - не потанцуете ли со мной?".
Так Джеймс Уиллард Шульц начинал с кадрили своё знакомство с туземцами в "Моя жизнь среди индейцев".
"Кадриль", фигурально выражаясь, хоть с кем - станцевать смогу. Но как сказать местный аналог "ки-так-стай"?
И понять ответное типа:
-- А молан мыйын маскамат кушташ туныкташ огыл? (А почему бы не научить танцевать и моего медведя?)
Осталось только найти Ягоду. Не того, кто был шефом НКВД, а человека, "который превосходно говорил на нескольких туземных языках и был своим человеком в селениях всех живущих вокруг племен".
Ещё я дурею от лёгкости, с которой куча попадёвого народа начинает бегло общаться с туземцами и навешивать им свою лапшу. Дело даже не в словах-звуках, а в смыслах.
Простенький пример.
Медведь - общий тотемный предок, прародитель у большинства пра-уральских народов. Если тебя назвали "маска" (медведь) - это хорошо или плохо? Разницу в отношении, выражаемым использованием одного из трёх названий (маска, мёмё, чодыра оза) медведя - понимаете? Эмоционально-оценочные разницы значений медведя и медведицы (опасность/защищённость) - улавливаете?
Что мусульманина угощать свининой или раками - нарываться - большинству понятно. Но угощать медвежатиной удмурта... Да даже и русского!
Вплоть до 19 века во многих местах на Руси поедание медвежатины приравнивалось к каннибализму. "Устав церковный" - впрямую запрещает:
"Аще что кто поганое ясть у своей воли, или медведину, или иное что поганое, митрополиту у вине и в казни".
А Даниил Галицкий плюёт на все эти запреты и хвалится десятками забитых на княжеской охоте медведей.
"Да они там все...!". "Они там все" - разные. От понимания этих различий, попандопуло, зависит, для тебя конкретно - будешь ли ты жить, или - "лучше в Волге быть утопимому...".
***
Для меня понять волнение нашей мордовки по поводу шовыра с уштом...
-- Мужики, кто-нибудь объяснит?
Мужики... помалкивали. Пердуновские в шовырах... не очень. От слова "совсем". "Брошенные" из войска... могут послать тебя отдельно - по-сицки, отдельно - по-кадоцки. Но насчёт ушто... Местных русско-мерско-говорящих у меня нет. Не в смысле: "мерзко", этих-то матерщинников... А вот мерско-...
Хорошо, ещё был на месте Илья Муромец. Вот уж не думал, что буду использовать потомка великого русского богатыря в качестве переводчика в области текстильных терминов.
Илья послушал, подумал, начал, медленно подбирая слова, не столько переводить - за бабой просто не поспеть, сколько объяснять:
-- Баба - марийская. Ватомская. Речка тут недалече течёт - Ватома. Баба из рода лося. Вишь - у её на рубахе, на вороте - лосиные головы... ну, типа. Сама, колысь, вышивала. Она тама... росла-росла и тут... ну-ка повтори... Ага. Жап шуэш гын, Ъдыр чодыра маскаланат марлан кая... Мда... Что правда - то правда. Это, по-нашему, означает: "Придет время, девушка и за лесного медведя замуж выйдет". Мудрость у них такая.
-- И что? Пришёл лесной медведь?
-- Не. Пришли эрзя и её... высватали. Вошла она в род коня. Побыла там женой малость. И напал на них... Хто?! Ага. Сокол. Тоже эрзя, только дальше живут. Получилось у них не по песне. У мордвы, когда конь с соколом спорит - птицу завсегда бьют.
"Высватали"... Что говорит об отношении мари и эрзя к дуальным фратриям. И это... "куда конь с копытом - туда и рак с клешнёй". В смысле конфликта коневодства с птицеловством.
Ну, это-то понятно. Смена способа производства, отражаемая в мифологии.
***
Противопоставление охоты и рыбной ловли - земледелию сопровождается идеализацией коня. Конь спорит с соколом - символом охоты - и одерживает победу. Конь гордится, что ест траву и пьет воду, а сокол хвастается, что ест конину и пьет его кровь. Они спорят - кому быть кормильцем страны (масторонь анды). Победа считается за тем, кто раньше достигает заветной березы, стоящей на краю земли. Гигантская береза заслоняет небо - понятно, что в темноте ничего не растёт. Берёзу разбивает верховный бог Нишкепаз, чтобы солнечный свет вновь стал падать на землю. В состязании побеждает конь, бегущий к условленному месту безостановочно, тогда как сокол в пути вступает в бой со стаями встречных птиц.
***
-- А тута охотники, соколики эти, верх взяли. Коней побили и потащили эту... окобылевшую лосиху к себе. В гнездо на яйца.
Шульц с большой любовью говорит о Женщине Кроу - женщине из племени арикара, некогда взятой в плен индейцами кроу, а затем отбитой у них племенем блад. У меня тут - названия племён другие. А так-то... тоже очень романтическая история.
-- Потом пришли... месячные. Не! Полумесячные! От булгар люди. Пернатые с копытными пошли к Бряхимову. И не вернулись. Она осталась одна с... со старухой какой-то. Ага. Пошла к реке по воду и попалась... ну, этим, которых ты - того. А теперь она увидела кафтан и пояс, как те, которые носила её мать. Чего?!... Во дура! Она просит пустить её домой, посмотреть на могилы предков и родных. Её имя - Мадина. И она говорит, что... э... обязательно вернётся. Врёт, конечно.
-- Почему врёт?
-- А, дык... баба же! И, эта, поганская. Язычники поганые - слова не держат. Мы - другой веры, другого языка. Для них - хуже зверей. Да они ж Инегуйше кланяются!
Последний довод Ильи Муромца показался ему совершенно окончательным и всё объясняющим. Он хлопнул себя по коленке и собрался встать.
***
Ине Гуй (Великий змей) - одна из главных позитивных божественных сущностей у эрзя.
Для славян, для христиан вообще, змея - символ зла. Змей - воплощение Сатаны. Убить гадюку - семь грехов простится. "Пригреть на груди змею" - вполне определённый образ. Мировое зло, измена, предательство, обман. "Змей ты проклятый", "змея подколодная" - ругательства, оскорбления.
У мордвы и мари змея... Злая, конечно, но...
В сказках охотник спасает змею. Она, вместо награды, начинает душить его. Заставляет вернуться домой и приняться за обработку земли. В эрзянской песне "Андям - парень единственный", змея гонит Андяма в деревню мимо пахаря. Андям слышит от старенькой лошади порицание: полный сил молодой человек отлынивает от основного крестьянского занятия - обработки земли, в то время как лошадь, прожившая тридцать лет и принесшая двадцать жеребят, "и то поле вспахала, и то поле за-бороновала". Змея щадит Андяма, ибо он бросает охоту и решает стать земледельцем, жить оседло и "хлеб-соль сеять".
Змея - наставник, мудрец. Принуждение, жестокость, к которым прибегает она для доказательства своей правоты, оправдываются народным мнением. "Мнением" - в период перехода от присваивающих форм хозяйствования к производящим.
Чтобы среднерусская змея не - кусала, "жалила", а - душила человека... У нас же не Амазония с анакондами! Но... Ибн Фадлан пишет о том, как путешествуя с Аламушем по его стране, присел на поваленное дерево. Когда путешественник встал - "дерево" уползло в лес. Может, и врёт... Но он же рядом чётко описывает другую экзотику - крайне непривычные для южанина короткие северные ночи.
"И, не пуская тьму ночную
На золотые небеса,
Одна заря сменить другую
Спешит, дав ночи полчаса".
Как и происходящие от этого проблемы в организации мусульманских молитв.
***
-- Так значит, она марийка, а не мордовка? А в чём разница?
Илья снова посмотрел на меня с глубоким сомнением. С сомнением в моих способностях к хоть какому-нибудь пониманию окружающего мира.
-- Ты чего, воевода?! Хрен от пальца не отличаешь?!
***
Нет, я понимаю, что племена восходящие к пьяноборской культуре и к городецкой - две большие разницы. Они режутся между собой уже тысячу лет. "Вечная война" между мари и удмуртами попадёт в эпосы. Попутно "городецкие" съели "азелинских". Кто не "ел" - стал мордвой. Остальных постепенно вытесняли. За Волгу, вверх по Волге. По доле съеденного получились мари (луговые), черемисы (горные), мурома и меря.
Потом с запада явились балто-скандинаво-славяне и процесс... деформировался.