Как дура, я покорно повернула голову в указанном направлении и сначала ничего особенного не заметила. А потом удивилась: куда подевались охранники?
Поскольку крыльцо было ярко освещено, мое удивление длилось недолго: да вот же они лежат! Раскинулись на блестящих мраморных ступеньках и отдыхают.
– Эй-эй, Вано, дарагой! Что случилось? – раздался озабоченный выкрик со стороны стада иномарок.
И не один. К нему присоединились другие голоса, зачавкали открываемые дверцы машин.
Водители! Ну конечно! Два охранника на виду – это хорошо, но ведь в каждой машине за тонированными стеклами как минимум еще по одному водителю. А кто поручится, что там не сидят и еще какие-нибудь головорезы, поджидая своих боссов?
Ой, как не славно!
Я в панике обернулась к Олежке. Собиралась поделиться с ним этим своим наблюдением. Но поделиться не удалось. Он был очень занят – доставал из кармана зажигалку.
"Ты еще и куришь?" – хотела возмутиться я, но не успела. Повторился знакомый тошнотворный фокус – у пацана опять исчезла рука. На этот раз только одна – правая. И снова обнажился надрез на плече, из которого буквально перло мясо с костями. Как на витрине в мясном павильоне.
И раз наши потери ограничилось только одной конечностью, то я даже успокоилась. Чего, собственно, волноваться? Ведь левая рука с зажатым в кулаке кастетом была еще при Олеге!
Логика странная. Тем более, что я уже наблюдала давече волшебное восстановление олеговых рук. Но, видимо, мое тихое умопомешательство все еще продолжалось, потому что спокойствие и надежду в меня вселило именно наличие кастета. Мои истощенные переживаниями мозги цеплялись за этот чертов кастет, как за последнюю надежную вещь в этом сумасшедшем мире, прибежище хоть какого-то порядка…
Зазвенело разбитое стекло – раз, второй.
Я вновь отвлеклась на иномарки. И как раз вовремя, чтобы заметить всполохи пламени, возникшие вдруг в салонах парочки особенно громоздких и дорогих машин.
– Вай, вай! – разноголосо запричитала людская толпа.
И отхлынула от мраморного крыльца, на котором отдыхали охранники "Эльдорадо".
Да уж, когда горят собственные машины, то к чужому крыльцу интерес невольно теряется…
Это ценное наблюдение пополнило копилку моей мудрости. И даже как-то утешило меня. Тем более, что при повторном взгляде на Олега я подметила: его правая рука снова на месте. И пиджачок-то – опять целехонек! "Чудеса и диковинки – передай дальше!"
Иномарочное стадо заверещало клаксонами, застучало закрываемыми дверцами. "Горим, горим!" – кричали одни. А другие спешили смотаться от пляшущих рядом языков пламени – подальше, подальше! Тем более, что сделать это оказалось вовсе не так уж просто. Машины были запаркованы плотно, впритык друг к другу, и разъехаться в охватившей механическое стадо панике никому не удавалось.
Зашипели огнетушители, полились пенные струи – да куда там! Пламя вздымалось все выше. Вот уже заухали, лопаясь роскошные тонированные стекла…
А тут – новая напасть. Машина, которая затыкала выход остальным, и которая смогла, наконец, сдать назад, тоже внезапно запылала.
Я взглянула на Олега – он опять был без руки.
Ой, нет – с рукой! Восстановилась, миленькая, как ни в чем ни бывало!
Я снова посмотрела на загоревшуюся иномарку – ее водитель бросил попытки вырулить на проезжую часть и буквально выкатился вместе с клубами едкого белоснежного дыма из объятого пламенем салона. И свалился на асфальт, кашляя и отплевываясь. Начавшееся было движение машин остановилось. Теперь уж насовсем. Никто больше не пытался уехать на дорогом авто – все спасались бегством на своих двоих. Пешком! Врассыпную!
Громыхнул первый взрыв, ярко осветив дом на другой стороне улицы – тихую сонную пятиэтажную хрущебу, отгороженную частоколом старых, полузасохших акаций. Вспугнутые полыханием пожара, жидкие, дырявые тени деревьев заметались по стене хрущебы. И в оранжевых отсветах пламени стало заметно, что старые акации были еще не так уж и стары – они даже цвели. Май все-таки!
Бабахнула вторая машина, рассыпая вокруг звезды искр и расшвыривая в разные стороны какие-то пылающие клочья. Прежде чем упасть, все это красиво реяло в ночном воздухе, не спеша опускаться вниз и явно наслаждаясь первым и последним полетом.
– Какой фейерверк! – восхитилась я. – Живут же люди!
То, что именно эту жизнь устроили им сейчас мы, я как-то не приняла во внимание.
Видимо, на этот знатный фейерверк захотела полюбоваться не только я. Стеклянные зашторенные двери "Эльдорадо" распахнулись и оттуда на крылечко повалили серьезные люди.
Не какие-нибудь худые задохлики – нет, каждый, что называется, в теле. Пудов на семь-восемь. И разодеты шикарно. Мне почему-то вспомнился шик той квартиры, где я только что ужинала.
Серьезные люди были обязательно с одним-двумя охранниками. И, разумеется, с сотовыми телефонами в руках. По которым они тут же принялись тыкать мясистыми волосатыми пальчиками.
Еще из распахнутой двери бильярдного клуба высунулась гроздь женских мордашек, но грохот очередного взрыва загнал их обратно. Впрочем, ненадолго – все новые и новые любители и любительницы бильярда появлялись на крыльце, озабоченно размахивали руками. Сбегали вниз по ступенькам. Поднимались наверх. Перед "Эльдорадо" началось какое-то беспорядочное движение, беготня, сутолока.
– Пора, – сказал Олег.
Мы – бочком-бочком – вклинились в возбужденную толпу. А затем и просочились в стеклянные двери.
Холл клуба был небольшим и тоже помпезно-мраморным. Огромная хрустальная люстра заливала его потоками света.
Только мы замешкались, соображая куда двигаться дальше, как нам помог новый взрыв.
Он громыхнул почти рядом с заведением. В широкое стеклянное окно что-то гулко ударило, потом еще и еще.
Не успели мы вместе со всеми отскочить в глубину холла, как стекло не выдержало и лопнуло.
Дождь осколков, визг барышень, матюги кавалеров… Тяжелые плюшевые шторы занялись, зачадили, усиливая панику. Люди заметались – одни пытались сквозь огонь пробиться наружу, другие рванули подальше от огня, вниз, в подвальное помещение. Дорога вниз была нахоженная – туда вела широкая парадная лестница и, видимо, как раз там располагалась сама бильярдная.
Признаться, я разделяла чувства толпы. Мне тоже захотелось спрятаться в укромное местечко. Или выбраться наружу. Причем, эти противоположные желания посетили меня одновременно. Раздираемая ими, я даже забыла о цели нашего визита в эту богадельню. А Олег не забыл.
– Пойдем, – дернул он меня за руку, указывая глазами на неприметного мужчину средних лет, который торопливо скрывался в боковом служебном коридорчике. Немного прихрамывая и потому опираясь на трость.
В узком полутемном коридорчике, где по стенкам темнело множество дверей и витал неистребимый дух казармы-общежития, Олег окликнул его:
– Виктор Иванович!
Мужчина вздрогнул и оглянулся. Увиденное настолько поразило его, что он выругался, стукнув палкой об пол:
– Какого черта! Ты как здесь оказался?
– Так вот вы какой, Виктор Иванович, – вздохнул Олег.
И я не могла не согласиться с пацаном. На мафиози Виктор Иванович никак не тянул. Он был совсем даже не страшный. И даже как бы почти интеллигентный – не зря олегова бабушка на его внешность купилась.
Виктор Иванович, похоже, хотел нам что-то ответить. Но передумал. И вдруг заорал:
– Мамонт, Чопик! Сюда!
Одна из замызганных боковых дверей распахнулась, и в потоке яркого света, рванувшегося из освещенного прямоугольника, в коридор ввалилась колоритная парочка: широкоплечий приземистый бугай со взглядом исподлобья и длинный нескладный парень, тупо моргавший белесыми ресницами бессмысленных, слишком близко посаженных оловянных глаз.
– Взять! – скомандовал милейший Виктор Иванович, и дебильноватая парочка, не задавая вопросов и вообще не произнося ни звука, кинулась на нас.
Я-то была бы для них легкой добычей, но Олег оказался проворней. Прихватив меня за локоть, он рванулся в ближайшую из дверей. Которая, по счастью, оказалась незапертой.
Мы влетели в комнатушку с единственным грязным зарешеченным окошком, в которое заглядывал тусклый уличный фонарь. Олег быстро повернул ручку накладного замка и щелкнул шпингалетом, так же зачем-то пристроенном на двери. Все это было проделано весьма своевременно – уже в следующую секунду по двери забарабанили мамонто-чопиковские кулаки.
Я с тоской обернулась на зарешеченное оконце – через такое не выберешься. А дверь была хоть и удивительно крепка для дверей подобного рода, но долго рассчитывать на ее крепость не приходилось. Куча хлама на полу, кособокие хлипкие тумбочки, штабелем сложенные у стены тоже вряд ли могли нам помочь.
И Олег казался раздосадованным. Но, похоже вовсе не тем, что я. Он и не думал о бегстве.
– Как неудачно получилось, – прошипел он сквозь зубы. – Придется убивать всех троих. И все из-за меня. Неправильно я начал… Неудачный экспромт получился. Хвастливый и ненужный. Экспропромты хороши если они тщательно подготовлены… А мы сунулись сюда… Эх, вообще не стоило устраивать этих взрывов… Просто надо было тихо подойти, попросить охранников у входа вызвать Виктора Ивановича, и как только я его увидел бы – сразу и убил бы. Одного его только…
– Ага… – дрожа всем телом подтвердила я. – Стали бы охранники с тобой разговаривать, как же! И Виктор Иванович – вышел бы он к тебе, держи карман шире!…
В дверь громыхнули чем-то тяжелым, и в ее середине вспучилось подобие горного хребта.
– И все-таки жаль, – горько сказал Олег.
Отвернулся и замер. Он-то и до этого не бегал особенно по комнате, но тут замер как-то совсем по-особенному.
В дверь стукнули опять. Но не как в прошлый раз, не тараня, а будто толкнув ее для пробы. Почти нечаянно.
И наступила тишина.
Приглушенно, издалека слышались крики людей, взрывы, вой пожарных сирен, а в нашем коридорчике разлилась благодать покоя.
– Что, все? Убил? – поинтересовалась я.
Олег кивнул, не двигаясь с места.
Я подкралась к искалеченной двери, щелкнула замком, отодвинула шпингалет и попыталась приоткрыть. Очень уж хотелось, заглянув в коридор, увидеть, что враги не смогут теперь причинить нам никакого вреда.
Только дверь не поддалась.
Я толкнула сильнее. Увы, она была приперта снаружи. Чем-то мягким, позволяющим лишь едва подвинуть ее, но только совсем чуть-чуть – так, что через образующуюся щелочку ничего разглядеть было невозможно.
– Нас заперли? – удивилась я.
– Не думаю, – качнул головой Олег.
Я даже разозлилась его бесконечному спокойствию.
– А ты подумай! Может полегчает?
Он глянул на меня так пристально, что стало неловко за сказанное.
– Но ведь выбираться-то как-нибудь надо?… – промямлила я.
– Да, конечно, – легко согласился Олег и сделал то, чего я в этой ситуации меньше всего от него ожидала. Подошел к двери, осторожно постучался костяшками пальцев и вежливо попросил. – Вы не могли бы отодвинуться? А то мы не можем выйти.
– С кем ты разговариваешь? – спросила я озабоченно.
– Не знаю, – вздохнул Олег.
Но с той стороны двери уже послышалось шевеление и растерянный голос произнес:
– Извините пожалуйста, подождите секундочку, я поднимусь.
После чего дверь сама распахнулась, и на пороге я увидела Мамонта. Или Чопика. Я ведь не знала, кто из них кто! Сейчас на нас исподлобья смотрел приземистый бугай с бритой головой. Невредимый, живой и здоровый.
Я взвизгнула и отпрыгнула назад – прямо на кучу пыльного хлама. При этом я, естественно, споткнулась и непременно упала бы если б меня вовремя не поддержали под локотки. С одной стороны – Олег, с другой – бритоголовый бугай. Быстрые какие.
– Вы не ушиблись, девушка? – сочувственно спросил бугай.
Я беззвучно помотала головой.
– Надо поблагодарить человека, – негромко подсказал Олег.
– Спасибо, – сказала я ошеломленно.
– Теперь можно идти, – удовлетворенно сообщил Олег. – Пойдем, – и видя, что я никак не могу стронуться с места, озабоченно уточнил. – Ты сможешь идти сама?
– Смогу, – храбро заявила я. – А вот он?…
– Он останется, – успокоил Олег.
– Да? – засомневалась я.
– Да, – безапелляционно отрезал Олег.
Мы вышли в коридор. Бугай, и правда, остался в комнате. Я оглянулась – он стоял столбом на прежнем месте и оглядывался вокруг с бо-о-ольшим интересом. Что уж так могло его заинтересовать в захламленной комнатенке – ума не приложу!
А в коридоре меня ожидал новый сюрприз – в виде Виктора Ивановича и второго его верного пса. Чопика? Мамонта? В общем, того, который подлиннее.
Я дернулась, но Олег крепко держал меня за локоть. В молчании мы прошествовали мимо сладкой парочки. Те не сделали ни малейшей попытки нас остановить. Только проводили удивленными взглядами.
Я шла очень торопливо, а вообще-то желала бы перейти на бег. Но на мне висел Олег, удерживая изо всех сил.
– Не торопись, все кончено, – наконец попросил он.
– Но ты же обещал их убить! – прошипела я.
– Они убиты, – с тяжелым вздохом сказал Олег.
– Да? А кто это там стоит? – язвительно поинтересовалась я, оглядываясь.
Виктор Иванович и его Чопик (или Мамонт?) находились на прежнем месте. На нас они уже не смотрели, а заинтересованно оглядывались, живо напомнив мне бугая, оставшегося в комнате.
– Это стоят совсем другие люди, – хмуро пояснил Олег.
– А ты ничего не путаешь? Может, тебе все еще кажется, что ты играешь в вашу толкиенистскую ролевую игру? В которой убитые спокойно поднимаются и сами отправляются в "мертвятник"?
Олег остановился и развернул меня лицом к себе.
– Извини, Елена, я не смогу тебе сейчас все объяснить – у нас на это нет времени. Но поверь: все кончилось. Виктора Ивановича и его подручных больше нет. Теперь у нас одна задача – выйти отсюда так же незаметно, как пришли.
– Это мы-то незаметно пришли? – поразилась я. – А взрывы, пожары? Мне показалось, что именно ты к ним руку приложил! – и я поежилась вспоминая мясницкие детали этого рукоприкладства. – Кстати, фокусы с оторванными руками тоже постарайся мне объяснить. Как-нибудь на досуге. А то я, боюсь, плохо спать буду, вспоминая их.
– Приложил, – коротко ответил Олег. – Объясню. Но не сейчас. Все, что могло взрываться и гореть, уже сделало это. Шумового прикрытия у нас больше нет. Поэтому нам и нелегко будет выбраться.
Мы осторожно выглянули в холл "Эльдорадо". Там было не то чтобы пустынно, но малолюдно. По битому стеклу и пенным лужам, в которых плавали клочья сажи, бродило несколько охранников, легко узнаваемых по камуфляжным костюмам. Один понуро стоял в уголке, прижимая к затылку белую тряпицу, запачканную кровью. В нем я опознала одного из тех, "наружных", которых Олег "обезвредил" в самом начале нашей тайной операции. А зачем он это сделал? Паники с горящими автомобилями по-моему хватило бы, чтобы нам проскочить незаметно! Надо будет потом и это спросить.
Через холл споро проскочила стайка девиц, у каждой в руках набитые сумки, из которых чуть ли не вываливались яркие тряпки. Девицы выскакивали со стороны парадной мраморной лестницы, ведущей в подвальный этаж. Местные танцовщицы? Уносят свои артистические костюмы? Пожалуй. Заведение не скоро оправится от погрома и скандала. Если оправится вообще. Потому и танцев пока не предвидится.
Я потянула Олега обратно в боковой коридорчик и сказала:
– А ведь долго здесь не постоишь. Или охрана заглянет, или троица твоих "убитых" вылезет на свет божий. Обидно будет если в итоге нас здесь и захватят… У тебя, случайно, нет шапки-невидимки в рукаве, чтобы все-таки выйти незамеченными?
Олег внимательно на меня посмотрел:
– Это идея. Шапки-невидимки нет. Но имеется очень черное покрытие.
– Как в мультфильме? Был такой мультфильм – "Черный плащ".
– Не совсем плащ. Больше напоминает скафандр.
– У тебя с собой скафандр? – уважительно хмыкнула я. – И где ж он?
– Вот, – Олег поднял к моим глазам свое тонкое запястье. – В гривне.
– Шутишь? – с надеждой сказала я. После всех сегодняшних чудес я готова была поверить и в эту чушь.
Он отрицательно мотнул головой:
– Не шучу. Но трудность в другом. Это мои гривны. Я мог бы попробовать с тобой поделиться одной из них. И даже научил бы нескольким самым простым способам управления. Но это МОИ (он выделил это слово) гривны. Передать их тебе не сложно. Но сможешь ли ты…
– Что, что? – поторопила я. Так вдруг захотелось получить одну из его таинственных фенечек и поучаствовать в этой сказке на равных с Олегом. – Что смогу? Надеть?
– Выжить… – вздохнул Олег. – Ты даже не представляешь, как это опасно – взять чужую гривну…
– А зачем тогда предлагал? Нечего было и разговор заводить…
Олег помолчал. Погладил свою пястную фенечку – ласково, нежно. Сказал проникновенно:
– Понимаешь, шанс есть. Именно для тебя. Мы с тобой так связаны…
– Связаны? – я не удержалась от улыбки. – Чем это мы связаны, малыш?
Он посмотрел очень серьезно и произнес твердо, без всяких сомнений:
– Мы предназначены друг для друга.
– Что-о-о? Ты сегодня явно переутомился. Пора в постельку и баинькать!
– На самом деле все сложнее, но мне трудно пока по-другому объяснить. Вопрос сейчас в другом: хватит ли этой нашей связи, чтоб моя гривна хоть недолго потерпела тебя? И даже помогла?
– И какой ответ на вопрос?
– Давай попробуем. Вот эта моя пястная гривна больше других тебе симпатизирует. Если что не так – не кричи и не делай резких движений. Я попытаюсь ее быстро снять.
– А что должно быть не так? Ты хоть предупреди чего бояться!
– Не знаю, – честно признался Олег. – Но, думаю, мы оба это заметим.
– Как интересно! – я покачала головой. – Заинтриговал! Давай сюда гривну!
– Не так сразу. Сначала я ее должен уговорить. Упросить. Ведь ей предстоит расстаться со мной на некоторое время.
Он подтянул левый рукав повыше и принялся колдовать. Сначала охватил запястье вместе с гривной ладошкой. Сжал. Помассировал. Потом погладил большим пальцем правой руки искристую полоску со стороны ладони. Потом – мизинцем – с противоположной стороны. Провел ногтем несколько раз вдоль ее переливающихся нитей. Снова охватил всей ладонью.
Я смотрела на эти манипуляции с улыбкой. До тех самых пор, пока не заметила бисеринки пота, проступившие на его лбу. При том что особой жары вокруг уже не было. Глубокая ночь оказалась приятно свежей и прохладной. Неужто пальчиком поводить – это такой адский труд, что пот прошибает?
– Готово, – чуть осипшим голосом сообщил Олег. – Вот.
Гривна была снята. Она лежала на его маленькой ладони обмякшая, потускневшая – просто старая черная ленточка. Невероятно растянутая от долгого употребления – длиной с небольшой поясок. Как это она была совсем недавно сжата до размеров тонкого олегова запястья?
– Теперь самое сложное, – порадовал он. – И опасное. Держи. Только, пожалуйста, будь ласкова с ней. Это необходимо для твоей же безопасности.
Я забрала фенечку, расправила ее обвисшую петлю чтобы надеть на руку.
– Осторожно! – взмолился Олег. Он был бледен и напряжен. – Не сразу… Пусть она хоть немного привыкнет к тебе! Просто положи ее себе на правое запястье, не надевая, и подержи так.