- О чем вы говорите, Уолт? Каждый раз, сжимаясь в кокон, Вселенная погибала. Для того, чтобы природа могла пробовать различные варианты, нужна преемственность. Нельзя каждый новый цикл начинать с нуля.
- Природа не начинала с нуля, Генри. - Не забудьте - плотность Вселенной критическая. Она была не такой в прежние циклы - она была больше. Очень давно, много циклов назад, плотность мира была значительно больше критической. И Вселенная, расширившись после Большого взрыва, начинала довольно быстро сжиматься обратно - в кокон. Для следующего цикла.
- Вот-вот… - подхватил Прескотт, - и все цивилизации, какие могли образоваться, погибали. Так? О них не оставалось никакой памяти. Какая тут преемственность?
- Погибали не все, Генри. Это во-первых. Мир неоднороден, и в каждом цикле часть мироздания успевала сжаться в кокон, а часть - нет. И каждый цикл Вселенная теряла таким образом огромную массу, которая продолжала расширяться в то время, когда остальная материя уже сжималась. Эта масса попадала и в следующий цикл Вселенной, и во все последующие. Наверняка где-то на окраине видимой нами Вселенной есть миры - галактики или их скопления, - пережившие таким образом не один десяток циклов. А может, и сотен…
- Нужно проконсультироваться у космологов, - пробормотал Прескотт.
- Разумеется, я это сделал, - пожал плечами Льюин. - Так вот, совершенно ясно, что тот цикл, когда плотность мира сравняется с критической, станет для Вселенной последним. Следующий цикл не начнется, не будет и безграничного расширения. Мир застынет, развитие галактик, развитие Вселенной в целом прекратится. Этот сценарий, Генри, для космологов не новость… Что может спасти такую Вселенную, заставить ее вновь сжиматься, вновь развиваться, вновь испытывать на прочность различные формы материи? Только изменение мировых постоянных. Если постоянная тяготения во Вселенной увеличится, это будет то же самое, что увеличение средней плотности. Мир получит возможность опять сжаться, начать новый цикл развития… А теперь, Генри и Джо, поставьте себя на место высокоразвитой цивилизации, которая возникла во Вселенной во время ее последнего цикла. А то, что наша Вселенная такова, и наш цикл последний, сомнений нет. Итак, вы знаете, что мир застынет. Вы достигли такого уровня развития, что можете уже управлять некоторыми законами природы, можете изменить некоторые мировые постоянные. Станете вы это делать?
- Не стану, - медленно сказал Прескотт. - Я объявлю мораторий на исследование сущности законов природы. Буду следить, чтобы и другие цивилизации, о которых мне известно, не занимались этим. Потому что иначе - гибель. Мы изменим постоянную тяготения, Вселенная начнет сжиматься, и цивилизации не переживут этого катаклизма. То, что является застоем для Вселенной в целом - спасение для тех цивилизаций, что живут в ней. Так? Ведь в этой застывшей, неразвивающейся Вселенной разум получит, наконец, возможность впервые за бесконечные циклы существовать и познавать вечно. Всегда. Я бы не стал ничего менять. Застывшая Вселенная, Уолт, меня вполне устраивает.
- А устраивает ли это ее, Генри?
- Кого, Уолт?
- Да Вселенную! Природу, черт возьми!
- Бог изощрен, но не злонамерен, - пробормотал Сточерз, который слушал рассуждения Льюина и Прескотта, чувствуя, что увязает в них, но уже понимал, куда они оба клонят, и не принимал их заключения, не желал принять.
- Бросьте, Джо, - резко сказал Прескотт. - При чем здесь бог? Я, знаете ли, изредка и сам хожу в церковь, в англиканскую, так уж приучен с детства, это привычка, случается, дает облегчение… но не мешает мне быть материалистом. В сценарии Уолта, да и в моем тоже, нет ничего, что зависело бы от потусторонних сил. Природа слепа, глуха, тупа, как пробка, и так далее. Но в ее распоряжении были миллиарды миллиардов лет, и столько же циклов развития, в ходе которых она пробовала и ошибалась. Пробовала сама изменить собственные законы, чтобы спастись от смерти, от застывания… Это ведь невозможно, Джо, и вы это прекрасно понимаете. Чтобы изменить закон мироздания, нужен разум. Но разум этого делать не станет, потому что хочет жить всегда. Противоречие, Джо? Но на противоречиях держится мир. Нужен не просто разум, а разум, лишенный тормозов. Разум, который стремится погубить себя. Разум-камикадзе. В ходе множества циклов, пробуя и ошибаясь, природа создавала один разум за другим. Пробовала генетические коды разных типов. И создала нас С нашим запирающим геном агрессивности. С законом компенсации - чтобы мы не уничтожили себя раньше времени. Вы правы, Уолт, человечество - это природная бомба замедленного действия. Когда мы научимся менять мировые постоянные, когда будет сконструировано то оружие будущего, о котором мы через неделю напишем в нашем докладе, тогда перестанет действовать закон компенсации, и мы сделаем то, чего не в состоянии сделать сейчас, потому что сама эта тупая, слепая, глухая и чертовски дальновидная природа следит за нами… Сможем начать войну, которая нас уничтожит И изменит Вселенную. Заставит ее вновь сжиматься и вновь обновляться, но нас при этом не будет - что мы для Вселенной, а? Запал, детонатор, что?
- Бомба замедленного действия, - сказал Льюин.
Прескотт поднял с земли камешек и швырнул в воду.
- И помешать этому мы не сможем, если даже захотим, - продолжал он. - Если уж природа добивается своего, то делает это с многократным запасом прочности. Бомба, узнав, что она бомба, не пожелала взрываться? Черта с два. Ген агрессивности не тикает, как часовой механизм, но он впечатан намертво, попробуйте его вынуть - жизнь прекратится. А жить хочется. Хотя бы до тех пор, пока…
- Можно попробовать, - пробормотал Льюин.
- Как? Вы там у себя в обществе "Ученые за мир" - что смогли сделать вы? Пикеты, письма, демонстрации. Все это игрушки. А договоры? Подписывают, сокращают один класс ракет, а в это время начинают разрабатывать новый Мир как катился в тартарары, так и катится. Господи, да вы в этом вашем обществе тоже грызетесь. Каждый считает свои взгляды самыми правильными, вся ваша деятельность - способ самокопания людей с гипертрофированной совестью. Мир жив до сих пор вовсе не потому, что есть такие, как вы.
- Вы упрощаете, Генри, - с сомнением сказал Сточерз. - Вы строите модель и потому наверняка упрощаете. Есть еще русские и вся их система, которой, как они утверждают, чужда война…
- И которые, - подхватил Прескотт, - тем не менее устроили эту гонку, которую теперь сами не могут остановить. Мы как два полушария в атомной бомбе. Но критической массы еще нет, и закон компенсации действует как предохранительное устройство.
- Уолт, - сказал Сточерз, обращаясь к Льюину. - Я думаю, что мы потребуем совершенно надежных доказательств. Я имею в виду наш Комитет. Вы привели своей идеей в восторг Прескотта. Генри уже готов броситься к терминалу. А мне это не нравится. Это философия, это недоказуемо, и даже если все так, то это дело очень недалекого будущего!
- Которое, черт возьми, готовим мы с вами сегодня, Джо! - вскричал Льюин. - Доклад о будущем оружии мы начнем готовить на следующей неделе. И не напишем ли мы, что наиболее перспективным является изменение мировых постоянных? И те, кто потом будет принимать решения, опираясь на наш доклад, - чем они лучше нас с вами? Неужели вы не понимаете, Джо, что решение о будущем человечества придется принимать нам? Подскажите, и я приму любой другой вывод. Но другого нет. Все однозначно. Нужны доказательства? Комитет их получит. Мы должны решать, и о нашем решении не должен знать никто. Понимаете?
- Понимаю, - сказал Прескотт.
- А я нет, - буркнул Сточерз.
- Представьте, Джо, - сказал Прескотт, - что наши политики знают обо всем. Понимают: что бы они ни делали, мир пока не погибнет. Еще не время… У них окажутся развязаны руки. Бомбы станут валиться направо и налево.
- Филипс знает, что мы готовы писать доклад, - сказал Льюин. - Если мы отложим, станет ясно, что у нас появилась информация, которую мы скрываем. Значит, доклад писать все равно нужно. Писать то, о чем и так собирались. Оружием далекого будущего является изменение мировых постоянных. Об остальном нужно молчать. И думать. И решать.
- Это ваше общее мнение? - спросил Сточерз.
- Думаю, да, - Льюин посмотрел на Прескотта. - Тот кивнул. - Вы согласны, Джо?
- Пожалуй…
* * *
С Мирьясом и Пановски поговорил Прескотт, а Льюин отправился к Рейндерсу. Сточерз предложил пойти вместе, но Льюин отказался.
Рейндерс действительно отверг идею сразу. Он был футурологом и твердо знал, что экспертные оценки и моделирование страдают обычно преувеличениями или преуменьшениями. Льюину пришлось терпеливо объяснять, что сравнительный анализ, сглаживание и все прочие прогностические процедуры были проведены вполне аккуратно. После бессонной ночи и прогулки по университетскому городку Рейндерс заявил, что модель Льюина, если даже и верна, должна быть включена в доклад, где нужно описать и все возможные последствия. Для людей, конечно, а не для Вселенной.
Льюин нервничал - утром предстояло официальное заседание Комитета, стенограмма которого дойдет до Филипса, и нужно, чтобы все шестеро пришли с единым мнением.
- Послушайте, Уолт, - сказал наконец Рейндерс, - отчего вы так меня обхаживаете? С остальными вы поговорили? Как отнеслись к этому Прескотт и Пановски?
- Все согласны, что это может случиться, - сказал Льюин. - Поймите, Ларри, дело не в том, кто с кем согласен. Анализ, который провели мы с Генри - независимо друг от друга и совершенно разными способами - смогут повторить и в будущем, если в нашем докладе не будут скрыты некоторые частности. Вы представляете, что произойдет, если мы с Генри правы, и политики с военными это поймут?
- Войн станет гораздо больше, - усмехнулся Рейндерс, - а попытки начать ядерную войну будут происходить еженедельно. Послушайте, Уолт, я все понимаю. Предлагаю следующее: в доклад включить изменение мировых постоянных, о законе компенсации промолчать, поскольку прямого отношения к теме он не имеет. Дать несколько просчитанных ранее сценариев, о которых Филипс уже и так знает. А затем спокойно продолжать анализ - приватно и без опеки Филипса. Если окажется, что вы неправы, проблема будет исчерпана.
* * *
Идею Льюина обсуждали дальше от ушей и взоров людей Филипса. И потому пересчет, анализ и проверка всего массива информации заняли много времени. Лишь месяцев через семь был получен результат. Доклад о долгосрочном прогнозировании систем вооружений был сдан в срок, и формально фирма "Лоусон" прекратила существование.
В докладе все было четко. Оружие будущего - прибор, изменяющий постоянную тяготения или постоянную Планка. В обоих случаях - полное разрушение территории противника, гибель людей. О спасении говорить не приходится, от оружия этого рода не может быть убежищ. Для него что свинец, что воздух - все едино, потому что для законов природы преград нет. В описательной части доклада видна была рука Прескотта. Фантаст выложился, будто действительно писал роман-предупреждение. Он и хотел создать роман, но его от этого удержали.
Когда доклад был сдан, у всех возникло ощущение, будто закончился тяжелый и неприятный эпизод в их жизни. Увлекательный, удивительный и бесконечно важный, конечно. И все же неприятный. Во-первых, из-за открытия, которое они дали слово скрывать. И во-вторых, из-за того, что каждый из них все это время чувствовал себя на грани публичного разоблачения того постыдного, что было в их жизни. Сточерз прекрасно понимал необходимость сохранения секретности, но почему это нужно было делать таким способом? Иезуитство службы безопасности порой приводило к обратному эффекту - хотелось на каждом перекрестке кричать о Комитете и о его работе.
Они решили собраться вместе через месяц после официального прекращения работы Комитета. Собрались у Льюина - физик недавно приобрел дом на окраине университетского городка. Жену с сыном он отправил в Италию, планировал догнать их в Вероне.
Приехали все, кроме Мирьяса. Химик скоропостижно скончался от инсульта. Их оставалось пятеро. Пятеро людей, знающих, для чего существует человечество.
Поразил всех Рейндерс. Он появился в сопровождении некоего мистера Роджерса, который окинул компанию цепким взглядом и удалился, не сказав ни слова.
- Частное сыскное агентство "Роджерс и Доуни", - объяснил Рейндерс. - Теперь мы можем быть уверены, что за нами не следят. Кстати, его люди, с согласия Уолта, проверили кабинет за несколько минут до нашего приезда. Микрофонов здесь нет. Расходы поровну, господа, согласны?
Возражений не было. Рейндерс поинтересовался, насколько внезапной была смерть Мирьяса, не оставил ли он каких-либо записей, которые могли бы дать понять людям из Бюро… Решили поручить проверку тому же Роджерсу, если еще не поздно.
- Утечка информации недопустима, - сказал Прескотт. - Об архиве Мирьяса нужно было позаботиться раньше.
- Надеюсь, что это можно исправить, - продолжал Рейндерс. - А что касается присутствующих… Мы все согласны, что наш истинный сценарий ни в коем случае не должен стать известен?
Согласны были все.
- Филипс знал, как удерживать каждого из нас от опрометчивого шага, но сейчас над нами нет этого дамоклова меча. Я надеюсь, что никто не станет…
- У каждого из нас есть совесть, - тихо сказал Льюин, - разве нужно что-то еще?
- Совесть - ненадежная гарантия. Мы должны быть уверены. Не нужно оставлять никаких шансов. Тот, кто проговорится, умрет. Способ выберут оставшиеся, а выполнение приговора в наши дни не так уж сложно.
- Вы сами этим займетесь? - буркнул Пановски. - Господи, до чего мы докатились…
- Не сам, - спокойно парировал Рейндерс. - Но найти людей, если есть деньги, проблемой не является.
- И оказаться в их лапах, - не сдавался энергетик.
- А ведь мы и так… - тоскливо сказал Сточерз. - В общем, я согласен. Впрочем, все это игра. Уверен, что до крайностей не дойдет. Мы слишком хорошо знаем друг друга и понимаем ответственность.
- Я тоже согласен, - кивнул Льюин.
- Присоединяюсь, - сказал Прескотт.
- Бред какой-то, - с отвращением проговорил Пановски. - Мы цивилизованные люди. Собрались, чтобы подумать, какая судьба ожидает человечество. Господи, целую Вселенную… И рассуждаем как мафиози.
- У вас есть иное предложение? - мягко спросил Сточерз.
Пановски посмотрел на него долгим взглядом, думая, казалось, о чем-то своем.
- Господь с вами, - вздохнул он. - Возможно, вы правы. Только… Я хотел бы посмотреть в глаза тому, кто начнет рассказывать… Просто посмотреть в глаза… Хорошо, я согласен. Все равно до этого не дойдет. Давайте лучше поговорим о деле.
О деле им пришлось говорить долго и еще не раз собираться вместе. Спорили. Появлялась идея новой проверки, они расходились, а спустя день или неделю собирались опять. Похоже, что Филипса с его службой они больше не интересовали.
Сценарии все более детализировались, варианты начали в значительной степени повторять друг друга. Если нужна была консультация специалистов, этим занимался Прескотт под предлогом того, что занят новым сюжетом. Он действительно опубликовал два романа, в которых и отдаленно не было ничего похожего на то будущее, которое, по мнению теперь уже всех членов Комитета, ожидало человечество.
Полный доклад подготовил Льюин в начале 2005 года. Собрались они на вилле Сточерза. Обычно Сточерз бывал здесь редко, наезжал на уик-энды, распоряжалась на вилле жена, она и выбрала в свое время этот довольно дорогой участок.
В тот вечер погода стояла отвратительная. Конец января, на дорогах мело. Холод, хотя и был не очень сильным, пробирал до костей. В холле Сточерз топил с утра.
- Наш комитет, - сказал Льюин, усмехаясь, - превратился в закрытый футурологический клуб.
- Да, - протянул Прескотт. - Честно говоря, господа, после того, как мы сегодня поставили все точки над "i", я не думаю, что захочу увидеть кого-нибудь из вас в течение ближайшего года. Ужасно надоели ваши постные лица.
- Ваша физиономия не жизнерадостнее, - пожал плечами Рейндерс.
- Пожалуй, - согласился Сточерз, - нам действительно больше не следует встречаться в полном составе. О молчании мы договорились. Роджерс, который охранял нас от людей Филипса, будет за ту же сумму охранять нас от нас самих. От возможностей несдержанности, скажем так.
- Мафия оракулов, - скривился Пановски, будто проглотил горькую пилюлю. - Каста.
- Может, вы хотите устроить всемирный референдум на тему "Человечество как бомба замедленного действия"?
- Нет, Джо. Я только хочу знать, что мы станем делать, если кто-нибудь еще независимо от нас докопается… Что тогда?
- Мы должны внимательно следить за работами такого рода, - сказал Рейндерс.
- Видите ли, - прервал его Льюин, - не забывайте, что мы работали в рамках очень широкой государственной программы. Никакому частному лицу или даже группе этой работы не осилить. Вам известно, сколько средств было затрачено на "Лоусон", сколько людей на нас работали.
- В прекрасном мире мы живем, - сказал Пановски. - В замечательном мире. В лучшем из миров. Который создан природой или богом, если он есть, только потому, что у Вселенной тоже, оказывается, есть инстинкт самосохранения.
- Что мы для Вселенной? - пробормотал Сточерз.
- Но полагается-то она на нас, - возразил Льюин. - Чтобы выжить самой, ей нужны мы. Пусть и в роли камикадзе. Это не возвышает нас в собственных глазах?
Пятеро смотрели друг на друга и молчали. Солнце зашло, в комнату вполз сумрак, выражения лиц трудно было разглядеть, но Сточерз не вставал, чтобы зажечь свет.
- Вы говорите так, Уолт, будто считаете ее разумной, - тихо сказал он.