- Значит, мы будем сидеть и ждать двух часов, а он в это время улетит... - я взмахнула рукой, - черти куда.
- Он и так уже черти где, - сказал Томас. - Не переживай ты. Не прижучим Гермеса, так у Петера еще и мать должна быть.
- А то я считала, что они размножаются делением, как амебы, - саркастично хмыкнула я.
Ну, вообще-то, до того, как Гермес мне сообщил, что у Петера один из родителей бог (что подразумевало наличие и другого родителя), у меня были сомнения, откуда берутся дети у богов. Ну, знаете, есть же всякие легенды - кто из глины кого-то лепил, кто еще как вытворял. Опять же Троица всегда меня запутывала - кто кому кто там есть? Если трое как бы едины... То похоже на деление, да?
- А кто, кстати, его мать? - спросила я.
- Гермес не сообщил эту информацию в агентство.
- Может, что-то тут нечисто? Может, он украл Петера у матери?? - осенило меня.
- Зачем? - спросил Томас. - Петер и так принадлежит ему, в смысле, на равных правах с матерью.
- А вдруг его лишили родительских прав в... в... судебном порядке??
- Боги могут проиграть суд только таким же как они, то есть - богам. У других нет никаких шансов, - сообщил Томас и спросил: - Вроде в учебнике это было?
- В каком учебнике?
- Начальный курс для нянь.
- А-а, ну да...
Я отнеслась к новой работе очень ответственно и засела за чтение талмуда, который мне вручили в агентстве, в первый же вечер. Вступительная статья была о том, как нужен этот учебник каждой няне особенных детей. В этом авторам удалось меня убедить. А так же в том, что учебники пишут зануды. Я просмотрела некоторые картинки (больше всего хотелось узнать, как выглядят инопланетяне - ну и насмешили они меня!), после этого талмуд был похоронен в шкафу под грудой одежды.
А я решила облегчить жизнь последующим поколениям нянь, а так же родителям особенных детей, и написать для них Руководство. Там будет только важное и ничего лишнего. Думаю, двух страниц хватит.
- Тем более, это Гермес Олимпус, - продолжал Томас, - он и богам не проиграет - он известен своей хитростью. Читала мифы Древней Греции?
- А, мифы, - неопределенно сказала я и решила уйти от опасных тем: - А если выяснить, кто мать Петера, не удастся?
- Удастся.
- А если нет?
- Тогда Петера воспитает корпорация. В любом случае, тебе не придется взваливать заботу о нем на себя, - миролюбиво сказал Томас и снова взял меня за руку.
Но я выдернула руку:
- А я о себе и не беспокоюсь!
- Тш-ш, - сказал Томас и кивнул в сторону открытой двери спальни.
Я договорила уже тихо:
- Я переживаю за малыша - как он будет без родителей?
- Если так и получится - в чем я очень сомневаюсь - Корпорация его не оставит, не бойся. Он будет расти в довольстве и роскоши. А потом останется работать в Корпорации.
- И будет там работать всю жизнь?
- Нет, всего пятьдесят лет. Но большинство из них бессмертны, так что...
- А если кто-то не захочет остаться?
- Не имеют права отказаться. Контракт.
- Тоже ты составлял?
- Не подозревай меня во всех злодеяниях мира. Это очень старый закон. Ему лет пятьсот. И потом, любой бы душу продал за работу в Корпорации. Если бы знал о ее существовании.
- Возможно, - сказала я.
Томас сказал:
- Я сделаю все, чтобы найти Гермеса или его жену, я тебе обещаю.
- Хорошо, - я посмотрела в его глаза. А они у него такие... Синие!
Я быстро отвела взгляд. Томас и не заметил моего смущения, он зевнул и потянулся:
- Извини. Я так устал. Ты, наверное, тоже.
- Да, - сказала я, вставая. - Я прилягу в спальне.
- Да, а диван мой, - сказал он и хлопнул ладонью по подушке дивана. - Довольно мягкий.
- Спокойной ночи, - сказала я и зашла в спальню.
Петер тихонько посапывал, уткнувшись в подушку. Я поправила у него одеяло, умылась и устроилась спать на второй кровати.
Проснулась я аж в девять часов (набегалась вчера предостаточно), было совсем светло, Петер еще спал.
Никаких страшных птиц ночью не было слышно. Только раз я проснулась - от глухого собачьего лая, и сначала подумала, что это та собачка, что я видела на руках у седовласой дамы. Но лай был низкий и хриплый, и собак явно было много. И, что показалось мне самым странным - были они где-то за окнами. Помню, перед тем, как я снова провалилась в сон, в голове пронеслась бредовая фраза: "Собак называют стаей, потому что они, как стая гусей, летают..." И чего только во сне не придумаешь. Смехота. Наверное, городские дворняги пробегали мимо гостиницы.
Позевывая, я вышла в гостиную. Томас, совершенно свежий, выбритый и при галстуке, будто встал давным-давно, сидел в кресле у журнального столика, просматривал газету и пил чай. Он поднял голову:
- Как спалось?
- Прекрасно, - я улыбнулась.
- Присоединяйся, - он указал рукой на столик - там были чашки, чайник, бутерброды, джем.
Я беспокойно взглянула на окна - шторы раздвинуты и светит тусклое октябрьское солнце. Он понимающе сказал:
- Гарпии не показываются днем. При солнечном свете они слепы, как кроты.
- И когда пасмурно?
- Да...
Я села на другое кресло.
- Что пишут? - киваю на газеты, типа я светская девушка и завожу по утрам светские разговоры, вместо того, чтобы ворвавшись в комнату, завращать глазами и закричать: "Поехали скорее в погоню за Гермесом или за его женой!"
- Сегодня ничего интересного, - отвечает он спокойно и, сложив газету, бросает ее на стол. - Позавтракаешь, и я отвезу вас к тебе домой, - и, предупреждая мои вопросы, досказал: - А сам отправлюсь разыскивать Гермеса.
- Но если он "черти где", то как ты его найдешь?
- Есть место, где всегда знают, где он.
- И что это за место?
- Его работа.
- Он... - в памяти всплывало что-то, вроде бы какая-то незначительная смешная работенка, которую Гермес Олимпус назвал мне через дверь при нашем знакомстве. Ах, да! - Он сказал, что он посыльный. Обманул, наверное.
- Ты же знаешь, родители не имеют права врать при заключении договора с няней.
- Ну да, - сказала я неуверенно, потому что не помню я, кто на что там имеет право и когда.
- Он посыльный. У Зевса.
- Да? - Еще один бог майя? - А ты знаешь, где живут южноамериканские боги?
- Почему южноамериканские? - уставился он на меня.
О, черт, кажется, я ошибалась. Ну и ладно. Я что, обязана знать всех богов всех народов? Я не этот, как его... фиолог, телолог, ну, неважно.
- А что, нет?
- Греческие, - улыбнулся он.
Вот уж тем более! Где Греция и где мы! А где, кстати, эта Греция? Да нет, знаю я, что в Европе, за кого вы меня принимаете! Или ближе к Азии? А может, в самой Азии? Или на островах... Мои лихорадочные вскапывания знаний по географии прервал голос Томаса:
- Это на юге Европы.
- Я знаю, - обиженно сказала я.
- Извини. Мне показалось...
- Значит, они живут в Греции?
- На горе Олимп. Только жить они могут по всему свету, а на горе Олимп работают.
Прикольно. Жить, к примеру, в Америке, а на работу к восьми утра являться в Грецию. Или, вообще, в Австралию! Я спросила важно:
- Ты полетишь в Грецию?
- Нет. Я постараюсь связаться с боссом Гермеса отсюда. По специальному каналу. Из центра.
- А-а.
Я пожевала хлеб со сливочным маслом. И вспомнила:
- Но если родители не имеют права врать, тогда почему Гермес сказал, что придет за Петером сегодня в два часа?
- Так и сказал? - прищурился Томас. - Дословно?
- Дословно я не помню. Хотя... - что же он тогда сказал? - Вроде бы... э-э... Он спросил, может ли он оставить Петера на сутки. Да.
- Значит, он не врал, - одна бровь полоска поднялась. - Он просто не договорил. Например, на сутки... и еще двадцать лет.
Я возмущенно покачала головой:
- Вот обманщик!
- Да.
Я допила горячий чай, съела лимонную дольку из него, отряхнула крошки с ладоней, заметила со вчерашнего дня оставшийся лежать на столе "Элль", взяла его, чтобы сунуть в сумку и дома полистать на досуге. Из журнала выпало что-то, стукнулось об пол, да так, что во все стороны полетели разноцветные искры, и укатилось под кресло, где сидел Томас. Я запищала от испуга, Томас соскочил с кресла, сказал:
- Не бойся.
Пошарил под креслом рукой, отодвинул его немного в сторону и вытащил из-под него маркер.
- Всего лишь маркер? - с сомнением спросила я, но ближе, чем на полметра, не приблизилась. (И ничего я не трусиха, но и маркеры ведь не должны плеваться огнями!)
- Точнее, небесный маркер. Я только читал о них, - Томас рассматривал находку с любопытством. Открыл колпачок, и провел несколько линий... в воздухе. За маркером, словно след от самолета, повисли огненно-оранжевые полоски. Томас прикоснулся к ним пальцем, они подернулись рябью, подул на них, они превратились в дуги, но не рассеялись и не исчезли. А так и висели посреди комнаты.
- Ух ты, - сказала я. - А мне можно?
Томас протянул мне маркер:
- Сбоку кнопки - выбирай цвет.
Я нажала на зеленую, нарисовала в воздухе улыбающуюся рожицу и сама рассмеялась.
- Но зачем он нужен?
- Развлечение богов. Дорисовывать закаты, например...
То-то мне иногда казалось, что облака ну никак не могут сами по себе получиться такой забавной формы. Типа верблюда с вопросительным кошачьим хвостом.
- Не знал, что и у богов его класса они могут быть... - пробормотал себе под нос Томас. - Посылка, наверное.
- Какого класса?
- Гермес Олимпус - бог второго круга.
- Да?
- Угу. Бог - служитель богов.
- О, - сказала я. - А он может дослужиться до первого?
- Нет, - Томас засмеялся. - Боги не меняют своих... э-э... сущностей. Никогда. Хотя, если случится большая заваруха. Революция, бунт...
- Все как у людей, - сказала я.
- Вернее, у людей все как у богов.
- Да какая разница, - сказала я.
- Боги были первыми... - удивился Томас моему безразличию. - Надо убрать следы.
Он вынул из кармана зажигалку, щелкнул ею, и поводил огоньком по едва колыхавшимся в воздухе линиям. Огонек стирал их, как ластик.
- Это журнал... Гермеса? - спросил Томас.
- А что? - ну вот, сейчас он заберет его, как улику.
- Не знаю, - Томас взял журнал, стал его листать. - Мужчины обычно не читают такие журналы.
- Ну, может, боги читают.
- Ну да, - хмыкнул Томас. - Смотри-ка...
Он раскрыл страницу с портретом Вивиан Джемисон. Обожаю эту актрису. Никто лучше нее не играет в романтических комедиях. Но Гермес явно ее терпеть не мог: на фото небесным маркером были пририсованы фиолетовые усы и борода, а в волосах торчали кривые рожки. Они переливались и горели огнем. Томас перевернул страницу - там была статья и около нее фотографии помельче. Их Гермес тоже не пощадил: тут был копьеносный хвост, там толстый зад, а одну, самую мелкую фигурку, неугомонный художник вообще повесил за шею на тут же сотворенную им ветку дерева.
- А Олимпус-то с фантазией, - сказал Томас.
- Да-а.
Больше ничего интересного в журнале не обнаружилось, и Томас отдал его мне с глупой наставнической фразой: "Никому не показывай".
- У него к ней определенно какие-то чувства, - сказал Томас.
- Да, она точно не его любимая актриса, - сказала я.
- Угу.
Меня осенило:
- Она, знаешь, наверное, кто?! Его... нелюбимая жена. То есть, когда-то любимая!
- Это вряд ли, - отмахнулся Томас.
Да, предположение выглядело неправдоподобно. Но я всегда думала, неужели есть простые смертные, которые женятся или выходят замуж за всех этих красавцев и красавиц? А теперь понятно: они выбирают себе в пары богов там всяких.
Томас сказал:
- А маркер я передам в корпорацию.
- Зачем? - я не спешила вытаскивать его из кармана - забавная все же штука. Можно детишек отвлекать от всяких глупостей.
- Затем, что он принадлежит не нам. А кому - можно выяснить.
- Знаешь, как говорят, что с воза упало, то пропало, - сказала я. Надоело мне во всем слушаться этого праведника и всезнайку.
Я думала, он начнет меня стыдить или угрожать не очень хорошими вещами, типа казни, но он только сказал:
- Как хочешь.
На кровати, где заснеженными Андами громоздились подушки, Петера не было. Почему-то меня это уже не удивило.
Потолок. Пусто. Под кроватями. Никого. В ванной комнате и внутри самой ванны - ноль.
На подоконнике за шторами! Нет.
Я начала тихо нервничать. Вышла в гостиную.
- Томас, ты не видел Петера? - а сама быстро окидываю взглядом и эту комнату.
- Нет, - он обеспокоенно вскочил.
Может, за телевизором? Я ринулась туда - пусто.
- Когда ты вышла завтракать, он оставался в спальне? - полуутвердительно сказал Томас.
- Ну да.
- Тогда зачем ты его ищешь тут?
- Потому что там его нет! - я почувствовала, что из моих глаз вот-вот брызнут слезы.
Томас ушел в спальню. Я за ним. Мы снова осмотрели каждый сантиметр спальни. Окна оставались зашторены и закрыты - с вечера.
- Наверное, он все же вышел из спальни в гостиную, - сказала я.
- Я бы не пропустил, если бы эта дверь открылась.
- А... А может, он просто пожелал очутиться где-нибудь, вот и все...
- Боги не могут просто желанием перемещать самих себя, только вещи... Твой? - Томас поднял с пола у окна полосатый кофейно-синий шелковый шарф. - Ты вчера вроде была без шарфа?
- Не мой, - сказала я. - Может, предыдущий жилец забыл.
- Нет, вечером шарфа здесь не было, - твердо сказал Томас. - Я осмотрел весь номер, прежде чем вы с Петером зашли.
Дрожащим голосом я сказала:
- Это же не гарпии?
- Конечно нет.
Томас сунул шарф в карман, присмотрелся к окну:
- Точно.
- Что? - я подскочила к нему.
Он показал на поднятый шпингалет:
- Окно всего лишь прикрыто, - и он открыл створку и мы выглянули наружу.
Перед нами раскинулся Нью-Йорк. В утреннем светло-сером небе никого вроде гарпий или человека в сандалиях не было. Тихо жужжа, летел вертолет, сине-перламутровый, с золотой полосой вдоль корпуса - он удалялся от гостиницы.
- Похитители могли быть на вертолете? - проговорила я.
- Могли. На крыше есть вертолетная площадка.
- Может, это они? - я показала в сторону уже скрывшегося за зданиями вертолета.
Томас не ответил, он размышлял о своем:
- Задвижку можно открыть только изнутри, а вчера она была заперта.
- И я ее не открывала, - сказала я.
- Естественно, - сказал Томас. - Ее открыл похититель, но как он это сделал снаружи? - он осматривал раму.
- Что? - спросила я.
- Ничего. М-да.
Он высунулся в раскрытое окно и, развернувшись, поглядел куда-то наверх:
- Ну надо же!
- Что? - обеспокоилась я.
- Веревочная лестница, - сказал он, - которая заканчивается этажа на два выше нашего.
- И что это значит?
Он не ответил, вернулся внутрь комнаты, раскрыл телефон, щелкнул парой кнопок и быстро-быстро стал докладывать:
- Томас Дабкин, - он вскинул руку с часами. - Между девятью и девятью тридцатью из спальни номера 1108 отеля "Ритц-Карлтон" был похищен полубог не более полугода отроду, около года по выращенности, Петер Гермес Олимпус. Обстоятельства: одно окно оказалось...
Он продолжал говорить и говорить, и делать паузы, когда ему что-то отвечали, но я уже ничего не слышала, я просто сползла на пол и зарыдала. Бедный маленький Петер! Где же он теперь?! С кем?! Ах-хы-ы-ы...
Томас, докладывая в трубку, присел на корточки, обнял меня за плечи. Я уткнулась ему в плечо и вымочила слезами пиджак.
Томас закрыл телефон, усадил меня на кровать, вытащил белый платок и вытер мне щеки.
- С ним не случится ничего страшного. Вот увидишь. Я - на вертолетную площадку. Вдруг там остались еще следы.
- Томас, - я схватила его за рукав, едва он встал. - А вдруг это его мать? Вдруг она его похитила? Если Гермес выигрывает все суды, то может, это ее лишили прав на Петера? А она богатая, и не может смириться...
- Ты о Вивиан Джемисон?
- И на фотографии она какая-то грустная...
- Да может, она вообще ни при чем! А Гермес просто ребячился! И потом, она публичный человек, всегда на виду. Будь у нее сын, это было бы известно. Да и беременность ее была бы засвечена во всех журналах!
- Но...
- Это маловероятно, - Томас снова достал мобильный, выбрал какого-то абонента: - Боб. Привет. Выясни, кто жена Гермеса Олимпуса.
Я дернула Томаса за рукав. Он договорил:
- Боб, ты можешь проверить, сталкивались ли когда-либо Гермес Олимпус и Вивиан Джемисон? Да, она самая. Да. Хорошо. - Томас вышел, крикнул из гостиной: - Не уходи пока.
А я вспомнила, что Вивиан часто носит летние шарфы!
А еще, Петер на нее похож: у него ее глаза - карие, большие, и всегда будто слегка удивленные.
А еще. Что-то она пропала из светских хроник в этом году и я не слышала, что она снимается хоть в какой-нибудь картине! Где, спрашивается, она пропадала?
А еще!!! Петер заплакал, увидев Джемисон в рекламе! Не крем ему был нужен, а она!
Я собралась вывалить все эти доказательства на Томаса, когда он вернется. А пока можно пойти умыться.
Томас вернулся и сообщил, что на вертолетной площадке не обнаружил ничего интересного. Зато Боб раздобыл ему сведения (из диспетчерского компьютера!), кто за последний час улетел с площадки отеля. Один арабский шейх полетел по магазинам и один известный режиссер - а конкретно сам Ричард Швайгер! - приземлился, спустился в гостиницу, сразу вернулся и сказал, что ошибся адресом (он сам был за штурвалом или как там называется руль у вертолета), и тут же улетел. Куда - неизвестно.
Все мои доказательства насчет Вивиан Томас отмел не вполне убедительными контрдоказательствами, типа "Сотни тысяч женщин и даже мужчин на планете Земля любят полосатые шарфы", "У не менее многих карие глаза", а "в журналах она не появлялась, потому, что просто рейтинг ее упал, и вообще, ты что, все без исключения журналы читаешь"!
И "дети разве не плачут часто - по поводу и без"?
- Ну а у тебя-то есть какие-нибудь мысли? - надулась я в ответ на все это.
- Думаю, шарф обронил похититель, - сказал он.
Тоже мне новость!
- Шпингалет открыл снаружи непонятно каким образом, - продолжал Томас. - И зачем-то повесил лестницу, которой было невозможно воспользоваться, чтобы проникнуть сюда.
- Все "непонятно" и "невозможно", - сказала я язвительно.
- Именно так, - ответил он спокойно.