От неожиданности Дарко вздрогнул. Он уже почти заснул, когда Димитрия его окликнула.
- Чего тебе? - спросил он спросоня.
- Да так… - Димитрия перевернулась набок и подложила ладони под голову в качестве подушки. - Мне вот интересно: если бы меня все-таки убили в том подвале, что бы ты делал?
Дарко поразило, с каким равнодушием Димитрия допускала факт собственной смерти. Список человеческих приоритетов с начала войны пошатнулся, но он никак не мог к этому привыкнуть.
Некоторое время он молчал, а затем, понимая, что больше уже не уснет, запрокинул руки за голову, как всегда любил это делать, и начал говорить. За стенкой девушка замедлила дыхание.
- Мы привыкли к потерям, пусть это звучит жестоко. Когда я потерял… - он запнулся, - всю свою семью, я подумал, что и моя жизнь на этом кончена. Но это не так. Может, ты не веришь в это, но ничего не происходит просто так. И неважно - Бог отнял у тебя все самое важное или случай - но главное не это. Все имеет свою цель, свой смысл.
- И в чем же наш смысл? - спросила Димитрия.
- Мы стремимся к самоликвидации. Оставить потомство и умереть. Именно поэтому ученые так долго бились над созданием вакцины, обещающей вечную молодость, но так ничего и не добились. Все в этом мире конечно. И мир тоже конечен.
- А зачем же тогда вы так стремитесь воссоздать человечество?
Дарко усмехнулся.
- Никто не говорил, что мы не имеем право это делать. Ты забыла - оставить потомство и умереть?
Несколько минут Димитрия молчала, обдумывая то, что только что сказал ей Дарко. Если следовать его логике, значит, ничего в ее жизни не произошло просто так? И встретилась она с ним тоже, выходит, не случайно?
Но если у кого-то на руках был сценарий их жизней, то зачем тогда вообще было жить? Зачем принимать решения, если они уже давно всем известны.
Димитрия спросила об этом у Дарко, и тот подумал, что ее вопросы похожи на те, что задают дети годам к пяти.
- Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах на завтра. - Он кивнул, улыбаясь. - Наверное, вся прелесть в том, что мы не знаем о том, что нам суждено, и, наверное, можем даже что-то изменить.
Пока Дарко с такой охотой отвечал на ее вопросы, Димитрия решила задать еще один, немного смущаясь и радуясь тому, что за непрозрачной стенкой этого не было видно.
- А что касается людей… Если нам удастся убедить участников слета, ну… Как они выберут отца моему ребенку? - Это звучало так странно. Димитрия никогда прежде не произносила этого слова по отношению к себе. Но это не ужасало ее - просто для нее это было… ново.
Дарко не счел вопрос Димитрии смешным, как девушка предполагала.
- Есть такое понятие как идеальный родитель. Лучшие гены самых здоровых мужчин соединяются воедино. Все происходит искусственным путем, Димитрия, не волнуйся, - усмехнулся он. - Проблема в том, что искусственную материнскую утробу нам создать пока еще не удалось. Все время что-то идет наперекосяк… Разумеется, Посланцы не в курсе, чем мы тут занимаемся, - иначе бы давно разнесли наши лаборатории в пух и прах.
- А они сами как размножаются?
- Я слышал, что почкованием. - Димитрия и Дарко одновременно прыснули. Обстановка между ними наконец разрядилась.
Дарко уже совсем не хотелось спать - впрочем, как и Димитрии. Оба ворочались с боку на бок, разглядывая густое ночное небо сквозь стекло над головами. Дождь все не прекращался. Отчасти это было хорошо - в такую погодку непрошенные гости их не потревожат, но если дождь затянется - а такое с осенними дождями в последние годы случалось нередко - то не видать им поезда, Сибири и слета как своих ушей.
- Ты спишь? - На этот раз это уже был Дарко. Он слышал, как девушка ерзала, пытаясь найти удобное положение.
- Не-а, - протянула Димитрия за перегородкой. - Мечтаю о чистой одежде, воде и мамином черничном пироге, который она пекла по праздникам.
Девушка задумалась и приложила к перекрытию свою ладонь, точно пытаясь нащупать Дарко по ту сторону стенки.
- Так что с тобой все-таки произошло? Может, поделишься? - Дарко боялся, что Димитрия не захочет касаться этой темы, но она, казалось, уже окончательно остыла после того, как узнала, где Дарко оставил их поклажу. Все равно на поезд рюкзак им взять бы не удалось, так что, по сути, они не так уж много потеряли. За исключением питьевой воды.
Дарко не знал, сколько еще они смогут тут протянуть без живительной влаги. Но эту проблему пока не стоило валить в общую кучу - у них обоих и без того голова пухла.
Он хотел знать, как оказалась у Димитрии эта черная папка и как ей удалось выбраться из подвала. Дарко не верил в то, что Димитрия выбраться самостоятельно. Конечно, она же без него никуда.
И она рассказала ему все. Про чокнутую монашку и про сумасшедший дом, в который почему-то все еще подавалась вода. О тесных камерах (не о своей боязни замкнутого пространства - просто о тесных камерах), о бельевых веревках, о пустых полках из-под лекарств и про однорукого беженца в коридоре.
- А ты как меня нашел? - Димитрия закончила свой рассказ и теперь задала свой вопрос. Ей просто было интересно.
- Только одна сумасшедшая способна полезть в заброшенный метрополитен. Сначала я думал, что это не ты. Еще как назло, капюшон накинула, и я не мог точно сказать, кто это был. Я все понял, только когда увидел, как ты держишься стены. У беженцев зрение лучше - они бы шли по центру - для них так безопасней.
- Почему я не превратилась в беженку? - спросила Димитрия низким голосом, надеясь, что Дарко все же ее не услышит. Но он, к сожалению, услышал.
- Я много думал над этим, - признался Дарко. - И прошлой ночью, когда пришел сюда один. Сначала я думал, что все дело в изоляции. Ты не общалась с беженцами - вирус не имел возможности передаваться. У тебя была нормальная еда - у беженцев ее не было, и им приходилось начинать охоту на себе подобных. Но потом я кое-что понял.
- Что?
- Вода, - шепотом ответил Дарко.
- И что не так с водой?
- Ты ведь пользовалась тем же источником, что и все, - рекой, верно?
- Я кипятила всю воду, если ты об этом, солдат.
- Температура убивает микробов и микроорганизмов, но не вирус. - Мужчина перевел дыхание. - Вирусы устойчивы даже к самой высокой температуре. Глобальное потепление, Димитрия, так что большую часть своего большого путешествия беженцы проводят, передвигаясь по высушенным территориям. Там бы вирус и погиб, если бы не приспособился.
- О, - только и сказала Димитрия.
Так, получается, она тоже была заражена? Но почему тогда она не чувствовала желания вцепиться в Дарко зубами? Почему, когда ее обследовали на корабле, ей сказали, что с ней все в порядке?
- Я думаю, дело в другом, - наконец произнес Дарко после небольшой паузы.
- И в чем же?
- У тебя иммунитет. Другого объяснения я найти не могу. И объяснить свою теорию я пока тоже не в состоянии. Но это первое, что приходит на ум. Я наблюдал за тобой сегодня, когда мы… выходили из метрополитена, когда начали спорить на эскалаторе… Ты совсем не изменилась. Ни капельки. Хотя провела в Белграде уже больше суток. Вирус бы передался по воздуху, и его симптомы моментально бы проявились.
- А что насчет тебя? - спросила Димитрия. - У тебя тоже иммунитет к вирусу?
- Не совсем. Мне сделали прививку.
- Отлично, - пробормотала Димитрия, скорее, самой себе, нежели мужчине за стеной, а затем закинула руки за голову - точно так же как он, но только за стеной. Они были отражением друг друга, непохожим, но отражением. И оба смотрели куда-то вверх, слушая, как отчаянно бьется о крышу дождь.
Димитрия проснулась поздно ночью. Открыв глаза, она поняла, что что-то происходит не так. Дождь прекратился, что было весьма странно для кислотных осадков. Обычно такие дожди длились не менее суток.
Но это было не все, что показалось Димитрии странным.
Она не слышала дыхания Дарко за перегородкой, не чувствовала его присутствия. Опасаясь самого страшного, она вылезла из бассейна, в котором спала, и полуголая ринулась по другую сторону стены. Его там не было.
Не осталось даже никаких следов присутствия Дарко, и в голове у Димитрии тут же промелькнула мысль, что она уже давно сошла с ума, просто отказывалась это замечать. Не было никакого Дарко, никакой станции метро. Даже дождя и то не было. Все это были галлюцинации Димитрии, вызванные проклятым одиночеством.
- Дарко?.. - позвала она, но в ответ услышала только эхо.
Краски торгового центра померкли для нее. Она будто смотрела на все сквозь темные очки. Очертания предметов расплывались, точно Димитрия слишком много выпила. Ей было знакомо это неприятное чувство похмелья после того, как она с друзьями осушила припрятанную кем-то бутылку текилы. В такое время алкоголь было трудно достать, но для прыткой Димки не было ничего невозможного.
Отличие состояло только в том, что она не ощущала никакой эйфории. Она чувствовала себя потерянной полуголой девушкой, стоявшей посередине детского городка заброшенного мола.
Дождь закончился, а это значило, что вскоре на запах сюда потянутся голодные беженцы, а у Димитрии не было даже никакого оружия против них. Врукопашную ей их никогда не одолеть.
Но что же тогда произошло, недоумевала девушка, как она оказалась здесь, если это вовсе не Дарко привел ее сюда?
Внезапно метрах в десяти от нее раздался знакомый детский голос. От неожиданности Димитрия вздрогнула и обернулась.
- Мама же говорила тебе, чтобы ты больше не воровала, Димка, - произнес голосок. Его обладательница была слишком знакома Димитрии, чтобы отрицать, что это действительно была Весна. На ней было то самое белое кружевное платьице, как в тот день, когда ее забрали Посланцы. Она все так же складывала ладошки перед собой и смотрела на Димитрию все так же - чуть наклонив голову набок.
Она совсем не выросла. В ней не изменилось ничего, кроме того, что сама она была больше похожа на призрака. Можно было подумать, что это была не Весна, а ее спроецированное изображение, совсем как когда-то проецировали рекламу на улицах.
- В-весна? - Димитрия попыталась сделать шаг в сторону сестры, но та автоматически отдалилась от нее. Это было все равно, что пытаться поймать собственную тень.
- Мама говорила тебе не воровать, - повторила Весна все тем же ровным голосом, как будто внутри нее была заложена пластинка, которая могла воспроизводить только одно и то же.
- Я же попросила прощенья!.. Я попросила у той девушки прощенья!.. - Голос Димитрии сорвался, и она не заметила, как по щекам ее начали струиться слезы. Она протянула дрожащие ладони к маленькой Весне, но та по-прежнему смотрела на нее с равнодушием.
- Это все твоя вина, - продолжала девочка. - Если бы ты думала не только о себе, ничего бы не произошло, Димка.
- Зачем ты так говоришь?.. - прошептала Димитрия; ее руки медленно опускались. Она понимала, что сестра никогда не простит ее. Все, что она хотела, это чтобы Весна знала, как она любит ее.
Маленькая девочка не ответила. Вместо этого она запрокинула голову наверх - туда, где за прозрачной купольной крышей расположилось беззвездное ночное небо. Увидеть звезду сейчас было практически невозможно: Посланцы погасили их всех для того, чтобы создавать свои корабли из самого прочного во вселенной звездного металла.
Спустя какое-то мгновение по крыше снова забарабанили капли, и пустой ничего не значащий взгляд Весны вновь устремился на сестру.
- Ты же мне просто снишься, правда? - Казалось, Димитрия пыталась убедить в этом только саму себя.
- Нет, - все так же спокойно ответила девочка. - Это ты мне снишься, Димка.
Димитрия встряхнула головой, надеясь, что так сможет прийти в себя, но мир по-прежнему был размытым и тусклым. Где-то глубоко внутри себя девушка надеялась, что таким образом сумеет проснуться. Но ничего не происходило. Это начинало напоминать самую настоящую паранойю.
- Что я могу сделать для тебя? - ослабшим голосом спросила Димитрия, глотая слезы и стараясь не разреветься. Плачут только слабые, а она такой не была. Не должна быть.
- У них мое тело. Забери его у них. Они хотят использовать меня как оружие, чтобы остановить надвигающуюся катастрофу.
- Какую катастрофу? - переспросила девушка.
- Ты еще не поняла, Димка? - Уголки губ Весны тронула грубая издевательская ухмылка. Так маленькая сестренка, какой Димитрия ее помнила, превратилась в самого настоящего монстра. - Катастрофа - это ты. Все беды только от тебя. - Она кивнула маленькой точеной головой куда-то в сторону, и из темноты появился мужской силуэт.
Это был Дарко. Побритый, в своем старом комбинезоне, который был на нем, когда Димитрия впервые увидела его. Ладно, может, это был не конкретно тот комбинезон, а похожий. Но сейчас это не имело никакого значения.
В обеих руках он сжимал по ручному пистолету. Его огненный взгляд говорил о том, что если Димитрия дернется, то он будет стрелять.
Интересно, подумала Димитрия, если убьют во сне, наяву тоже умрешь?
Она переводила взгляд с сестры на солдата. Оба в один момент стали для нее чужими, опасными. С одной стороны, все было как нельзя справедливо: Димитрия была виновата в том, что сестру забрали Посланцы, а Дарко уже не раз спасал ей жизнь, так что он имел полное право отправить ее в мир иной.
Но это были не Весна и не Дарко. Другие души завладели их телами. Димитрия не узнавала свою сестру - самого открытого и доброго человека на всем белом свете. Если бы эта девочка не назвала бы ее Димкой, Димитрия бы точно поверила, что это не она. Девушка помнила, как сестра когда-то произносила ее имя - нараспев, заставляя ее улыбаться.
И сейчас Димитрия почувствовала себя по-настоящему униженной. Это было то состояние, которого она так избегала всю свою жизнь. Она была способна унизить других, но позволить себе быть униженной… Она скорее бы умерла, нежели допустила бы это.
Димитрия попыталась найти поддержку в глазах Дарко, но он был так же хладнокровен, как и ее сестра. Чужие.
- Что вам надо?.. - прошептала она дрожащим голосом, тщетно пытаясь заглушить слезы.
- Ты знаешь. - Весна кивнула. - Забери мое тело - не позволь им использовать его.
- Но как?..
- Сделай так, чтобы они поверили тебе. Но не лги. Делай все что угодно, но избегай лжи… - Бормотание ее сестры становилось все более тихим и неразборчивым. Она постепенно таяла, растворялась в воздухе, - то же происходило и с Дарко.
Вскоре от того, что несколько секунд назад было маленькой девочкой, остался только мерцающий дымок. Но Димитрия все еще могла разглядеть полные грусти глаза своей сестры, которая уже не была ребенком. Видение было обманчивым, и внутри Весны находилась взрослая разумная душа - жестокая и бесчувственная.
Димитрия больше не плакала. У нее просто не было сил. Она чувствовала, как внутри нее все колотилось и дребезжало. Она думала, что если сдвинется с места, сделает хотя бы один-единственный шаг, то рассыплется на тысячи крохотных кусочков. Каждый раз, когда она пыталась задвинуть воспоминания о сестре в самый дальний уголок сознания, они возвращались и преследовали ее. Всегда разные обстоятельства - настоящие, вымышленные… но одно и то же лицо. И одни и те же слова.
"Мама говорила, чтобы ты перестала воровать, Димка".
Как будто Весна хотела ей этим что-то сказать. Но Димитрия не понимала смысла этих слов - они только наводили на нее страх и ужас. Воспоминания о самой главной потери в ее жизни всегда возвращались к ней во снах.
Хотела ли она забыть? Димитрия и сама не знала, как будет лучше. Но она всегда хранила в своем сердце эти серые глаза, так похожие на ее собственные.
Неизвестно, сколько времени она простояла вот так совсем одна, покинутая и замерзшая. Только потом она начала понимать, что чьи-то руки держат ее. Ей было все равно. Ей было до лампочки, что происходит в остальном реальном мире. Мир ее кошмаров казался ей гораздо более реальным.
Димитрия открыла глаза и поняла, что вся дрожит, но уже не от холода.
Прижимая к себе ее трясущееся тельце, Дарко не произносил ни слова. Он понимал то, что она чувствовала и, возможно, чувствовал нечто похожее.
Не всегда ангелы такие, какими нам кажутся. И не всегда внутри демонов лишь пустота и злоба. Внутри каждого из нас есть и черное, и белое. И в черной душе Димитрии, когда она была рядом с Дарко, наконец, произошло просветление.
Глава одиннадцатая
Все, что ни делается, - все к лучшему. Димитрия поняла это только тогда, когда наблюдала за сползающими по стеклу прозрачными ядовитыми каплями дождя. Уже вторые сутки они с Дарко были заперты в огромном пустом моле без питьевой воды и без еды, о которой мечтать и не приходилось.
Но кислотные осадки прожигали душу не только им, но и беженцам, которые не успели нигде укрыться, когда начался дождь. Поезд подадут в любом случае - он работал на специальной тепловой батарее и был четко запрограммирован, поэтому не нуждался даже в машинисте. Так что чем хуже приходилось беженцам, тем больше было шансов у Дарко и Димитрии втиснуться в поезд. А им позарез нужно было уехать именно завтра, иначе все окончательно пропадет.
Два дня. Два дня в тишине - Димитрия перестала разговаривать с Дарко, на вопросы отвечала односложно и все время сидела у широкой стены из небьющегося стекла и разглядывала тусклый город по ту сторону.
Девушка боялась даже засыпать. Меньше всего на свете ей вновь хотелось окунуться в свои кошмары. О той ночи, когда ей приснилась Весна, они с Дарко не разговаривали. Он и так знал, что произошло. Димитрия чувствовала это, а обсуждать свои страхи с кем бы то ни было она не собиралась. Это было не в духе Димитрии.
Время тянулось бесконечно долго. Прямо как резиновая жвачка последнего поколения - с неограниченным сроком жевания и вечным кислым привкусом, который никогда не кончался.
Они не обсуждали с Дарко, что будет, если к завтрашнему дню дождь не прекратится. Будь у них комбинезоны, оставшиеся в рюкзаке, они, может, и добрались бы до станции с минимальным количеством увечий, но нет одежды - нет разговора.