Сердце Димитрии гулко билось. Кровь стучала в ушах. Она была не просто ошеломлена поступком Дарко - она была испугана того, что Златка действительно когда-то оказалась права, а Димитрия отказалась воспринимать ее всерьез. Впрочем, как всегда.
Краем глаза Димитрия наблюдала за тем, как дотлевает ее последняя сигарета. Ей было даже немного грустно - последняя сигарета была как последняя попытка. Она таяла вместе с надеждой.
Они молча покинули торговый центр - оба налегке, оба в своих мрачных мыслях. Димитрия чувствовала, как с шипением тает подошва ее сапог, когда она наступает в ядовитые лужи. До подачи поезда оставалось меньше суток - им просто надо было пережить эти двадцать несчастных часов.
Давали о себе знать и пустые желудки. Димитрия думала, что съест сейчас что угодно, хоть рыбные консервы.
Пустые улицы Белграда выглядели уже не так зловеще, как до дождя, - скорее, они были побитыми и униженными. Крыши домов еще больше промялись от смертоносных осадков. Казалось, что это падали метеориты, а не дождевые капли.
Единственное, что по-прежнему беспокоило и Дарко, и Димитрию - это легкое журчание воды. Но определить источник звука было практически невозможно: журчание буквально исходило отовсюду.
- Тш-ш, подожди. - Димитрия крепко схватила Дарко за плечо и оттащила его за угол разрушенного панельного дома. Возможно, ей и показалось, но перестраховаться никогда не было лишним.
- Что? - спросил он одними беззвучно, но Димитрия приложила указательный палец к его губам, показывая, чтобы он молчал.
Осторожно девушка выглянула из-за угла. Костяшки ее пальцев побелели; тело напряглось; сердце гулко стучало. Что-то похожее Димитрия ощущала, когда делала какую-нибудь пакость и тут же уносила ноги. Но тогда это была эйфория - сегодня это было отчаяние. Не игра и не развлечение.
Их черная форма теперь казалась ей символом приближающейся смерти. Черные обитые железом ботинки безбоязненно шлепали по лужам. Руки в черных перчатках сжимали черные винтовки.
Зрачки Димитрии сузились. Она выгнулась, словно дикая кошка. Все ее тело протестовало против этих тварей, которых она ненавидела всем своим существом. Хладнокровные убийцы, которые забрали все, что у нее было. Забрали ее Весну.
Посланцев было около двадцати. За плотными непроницаемыми масками не было видно их лиц, но Димитрия готова была поклясться, что видела их озлобленные морды. Можно было подумать, что Посланцы что-то охраняли. Наверное, они прибыли в город во время ливня, когда ничто живое не выдержало бы этих ядовитых дождей.
Дарко знал, что для того, чтобы попасть к вокзалу, можно было пройти по другой улице, но Димитрия не собиралась просто так опускать руки. Она пока еще не знала, что именно собирается предпринять, хотя и чувствовала, что не сможет оставить все просто так. Что бы Посланцы ни задумали, она будет в курсе всего.
- Ты с ума сошла, - прошептал Дарко ей на ухо, но Димитрия только отмахнулась.
В одно мгновение в ней проснулся прежний спортивный азарт. Адреналин заглушал инстинкт самосохранения, и оставалось лишь жгучее желание отомстить тем, кто три года назад загубил ее жизнь.
Димитрия повернулась к Дарко. Она тяжело дышала от охватившего ее возбуждения.
- Иди, я догоню, - произнесла она, понизив голос. - Не бойся, со мной все в порядке будет, я обещаю.
Но то ли Дарко не поверил данному Димитрией обещанию, то ли он просто не хотел отпускать ее от себя.
- Ты рехнулась, Димитрия. Это не наше дело, чем они там занимаются.
- Вот именно, солдат. - Девушка вскинула подбородок. - Это мое дело - не наше.
Дарко знал, что, даже если попробует насильно удерживать Димитрию рядом с собой, делу это не поможет. Уж если что эта фурия задумала, она ни за что не отступится.
- Может, ничего важного, - настаивал мужчина, стараясь говорить как можно тише.
- Ну так я проверю, - не уступала Димитрия. - Хочешь ты или нет, солдат, твоего позволения я спрашивать не собираюсь.
- С места не сдвинусь. - Дарко тоже играл не по правилам и прекрасно осознавал это.
- Счастливо оставаться!
Не прошло и мгновения, как Димитрия подтянулась на руках, закинула ногу на подоконник и исчезла в раскрытом окне первого этажа. Последнее, что Дарко успел увидеть, это наглую ухмыляющуюся физиономию Димитрии. И эту девушку он нес на руках, с ног до головы дрожащую от страха!
Оказавшись внутри помещения, Димитрия выпрямилась и отряхнулась от приставшей к телу грязи, пыли и штукатурки. Помещение выглядело так, как и должно было выглядеть: стены с ободранными обоями, сваленные комья пыли на полу, под ногами хрустит крошево из битого стекла. Единственное, что отличало эту комнату от других тысяч похожих на нее, это неплотно прикрытая дверь, из-под которой сочился слабый ультрафиолетовый свет и были слышны хриплые голоса. Кто-то стучал по хлипкому полу железными сапогами.
Димитрия обернулась к окну, чтобы посмотреть, как там Дарко, и может быть даже показать ему язык. Но солдата как след простыл. Димитрия тут же отпрянула от окна и впечаталась в стену, тяжело дыша. Еще секунду назад Дарко был там, внизу, а теперь Димитрия видела только широкую спину в черном комбинезоне.
Куда же он делся?
Димитрию пробрала дрожь. Она не могла потерять Дарко во второй раз за несколько дней. Вся ее бравада моментально испарилась - остался только простой человеческий страх. Теперь единственно известный ей выход был отрезан - оставался другой способ выбраться из здания: как ни странно - через дверь.
- Блин, солдат, - буркнула она себе под нос и медленно прижалась ухом к двери.
Димитрия помнила, как Посланцы разговаривали: коротко, быстро, короткими хлопками, через специальное отверстие на маске, которая по строению чем-то напоминала противогаз, но только более модернизированный. Слов она разобрать не могла: слова были незнакомыми, трудноразличимыми. Да и вряд ли бы Посланцы общались между собой на боснийском или сербском - у них на Марсе вербальные контакты наверняка были уже на совершенно другом уровне.
Вскоре ультрафиолетовый свет рассеялся (фонари выключили), и послышался стук удаляющихся шагов.
- Ну, давай же, давай, - бормотала Димитрия, пытаясь поймать момент, когда она сможет пробраться в следующую комнату.
Дверь даже не скрипнула к огромной радости девушки. И все же про себя она уже тысячу раз успела пожалеть о том, во что ввязалась. План действий уже не казался ей таким идеальным, плюс еще Дарко, пропавший неизвестно куда… Хотя он вполне мог просто проучить ее или действительно направился в сторону вокзала, как Димитрия и предлагала ему вначале.
Но что-то подсказывало ей, что именно этого Дарко в любом случае бы не сделал.
Здание, в котором находилась девушка, скорее всего принадлежало государству, но это уже не были ни больница, ни сумасшедший дом. Скорее, оно было похоже на… какую-то лабораторию. Что-то вроде метеорологической станции. У дальней стены без окон пылился единственный неопределенного назначения прибор.
Пробираясь вдоль темной стены, Димитрия старалась не дышать. Уже засекли ли ее присутствие Посланцы или нет, это был всего лишь вопрос времени. Сообщение с плазмы о том, что в здании находится посторонний, могло прийти им на пейджер в любую минуту.
Холодные капли пота стекали по шее Димитрии, и ей все время казалось, что в темноте кто-то есть.
Комнату за комнатой - длинный коридор из одинаковых комнат - Димитрия обошла почти весь этаж, но нигде уже не ощущала присутствия ни единой живой души. Ее тянуло вглубь, слишком далеко, чтобы можно было остановиться. Она летела как мотылек на свет - на приглушенный чужими голосами ультрафиолетовый свет.
Она остановилась лишь перед дверью, на которой выцветшими буквами на сербском было написано светящейся краской из фтора - "НЕ ВХОДИТЬ. ИДЕТ РАБОТА ВОДОСБЕРЕГАЮЩИХ ФИЛЬТРОВ".
И Димитрия внезапно поняла, где находится.
Семь лет назад по общему мировому соглашению все водопроводные станции переводились под личный контроль ООН. Из-за острой нехватки воды и занятости чиновник станции решили перенести на специально оборудованные и замаскированные здания, находящиеся неподалеку от правительственных учреждений.
Так вот почему Димитрии казалось, что она слышит шум текущей воды. Все дело было в том, что она действительно текла. Привилегией на воду, газ и электричество после вторжения стали обладать исключительно Посланцы. Они могли включать и выключать по своему усмотрению любые из этих благ.
Нужно было быть полнейшей дурой, чтобы не понять, к чему могло привести возобновление работы водопровода. И Димитрия с ужасом представила себе, что станет с и без того разрушенным городом. Вода вырвется из заржавелых труб и разнесет все вокруг. Окажется затопленным метро, превратится в болото из сухого бетона асфальт, размытый фундамент зданий не выдержит, и город просто развалится на глазах.
Чтобы все это осуществилось, хватило бы и двух дней. За два дня от города не останется и следа.
Димитрия судорожно сглотнула и повернула от злополучной двери влево, продолжая двигаться по темному коридору в неизвестном направлении.
Так вот что они собирались сделать. Затопить Белград, чтобы ни один беженец потом не смог воспользоваться железнодорожной переправой. Как все замечательно продумано.
И тут Димитрия услышала шаги где-то в сотне метров от нее. Впрыснувший в кровь адреналин сработал моментально и по прямому назначению - Димитрия скрылась за первой попавшейся дверью, торопливо прикрыв ее за собой и молясь, чтобы Посланцы не заметили ее присутствия. Ей нужно было выбираться отсюда как можно скорее и предупредить Дарко.
По иронии судьбы, шаги прекратились как раз перед дверью, за которой пряталась Димитрия. Хуже быть уже не могло.
Затем раздалась знакомая сербская речь:
- Солдат Зорко, зона Н-3. - Послышалось шипение высокочастотной рации. - Оборудование приняла зона Н-4.
Как только гудении рации прекратилось, Димитрия приоткрыла дверь, чтобы убедиться в том, что это действительно был Зорко.
"Интересно, он хоть знает о том, что здесь происходит?" - пронеслось у девушки в голове, но она больше не могла думать ни о чем другом.
Чтобы Зорко от неожиданности случайно не вскрикнул, она подобралась к нему со спины (благо, сапоги у нее были без железа и поэтому бесшумные) и резко накрыла рот ладонью.
Ошеломленный солдат от испуга выронил рацию, и Димитрия еле слышно выругалась.
Глава двенадцатая
Они впервые встретились на лестнице. Столкнулись.
Еще более глупо Дарко себя никогда прежде не чувствовал. Еще совсем юный семнадцатилетний мальчишка, он смотрел на самую прекрасную девушку в мире. Язык у него не поворачивался даже для того, чтобы извиниться.
- Я тебя знаю? - Она сощурила глаза, совершенно его не стесняясь. Девушка была волшебной, будто из космоса, не из этого мира.
- Д-дарко, - заикнулся он. - Мы с мамой переехали вчера. Она теперь работает… у вас в доме.
Дарко был готов провалиться сквозь землю. Он чувствовал, как заалели кончики ушей и вспотели ладони. Бесцельно разминая пальцы, юноша все смотрел на девушку, изучающую его с верхней ступеньки.
- Понятно. - Казалось, девушка ни капельки не смутилась того, что перед ней был сын их новой прислуги. - Я Эва. Очень приятно. Надеюсь, мы поладим.
Так она и сказала тогда. "Надеюсь, мы поладим". Это было вполне в духе той странной Эвы, которой он всегда знал. Она всегда была по-детски наивной, смотрела на вещи непредвзято, говорила все так, как было на самом деле.
У нее было много поклонников, ухажеров, как говаривала тогда ее мама, и Эва никогда не скрывала этого. Ей даже льстило, что одновременно столько юношей поощряют ее своим вниманием.
Но еще она не скрывала и того, что ей нравилось проводить время с сыном их кухарки. Ее это ни капельки не смущало - даже наоборот, она гордилась этим.
- Ты знаешь, Дарко, - сказала она однажды, когда он чистил стены в гостиной, а она листала на диванчике модный журнал, поджав под себя стройные ножки, - иногда я думаю, что все идет к одному и тому же. Знаешь, как будто сотни дорожек все равно потом сливаются в одну, ухабистую и длинную. Это как судьба.
- Что ты имеешь в виду?
- Родители говорят, мне пора уже присматривать жениха. - Эва скривилась, будто эта фраза означала что-то крайне непристойное. - Но я никогда не выйду замуж.
- Ты им так и сказала? - спросил Дарко, чувствуя, как что-то еле заметно кольнуло в области сердца.
- Так и сказала. - Она засмеялась, но смех ее был грустным и тихим. - Они мне не поверили, представляешь? Сказали, что раз я единственная наследница их фамилии, то должна с умом распоряжаться тем, что мне по праву причитается. Домом, нашей загородной фазендой… Папа что-то говорил про свои акции и какие-то золотые украшения. Мне кажется, что они никак не хотят понять меня, Дарко. - Эва замерла на мгновение, а затем произнесла полушепотом: - Я просто хочу быть счастливой.
- Ты будешь, - без тени смущения заявил Дарко, продолжая драить стены.
Для них такие разговоры были обыкновением. Они могли разговаривать о чем угодно: о жизни Эвы или Дарко, об их судьбах, о том, как Дарко пойдет учиться на журналиста и как-нибудь позвонит Эве из своей очередной командировки и скажет, что привезет ей овсяного печенья из Копенгагена, а еще фарфоровую куклу и маленькую хорошенькую шляпку. Но они никогда не говорили о деньгах. Это был первый раз, когда Эва предстала перед Дарко именно в этом свете. Юноша был так восхищен бескорыстностью девушки, что еще несколько минут молчал, делая вид, что оттирает какое-то пятно за креслом.
- Мне бы хотелось, чтобы сегодня не кончалось, - неожиданно призналась Эва, опустив пышные черные ресницы. Она улыбалась, но так, как будто этот день был последним в ее жизни.
Дарко бросил тряпку и тут же ринулся к девушке. По ее щекам стекали сладкие алмазные слезы, и он целовал ее веки, ее щеки. Эва запустила руки в его волосы, не решаясь открыть глаза.
Она и вправду тогда верила, что в жизни не бывает сказок с хорошими концами. Не было никогда истории про богатую наследницу и мальчика, живущего у них в чулане. Слишком грустная была история.
Когда она умирала у него на руках, Дарко думал, что вместе с кровью, вытекающей у нее из груди, жизнь медленно покидает и его. Она уже была по праву его - его Эвой - его женой, но судьба ничего не предоставляет просто так - за все она выставляет счет.
В их маленькой квартирке в Белграде они были вдвоем. За окном слышались взрывы и предсмертные крики обреченных.
Так в этом было ее предназначение? Просто умереть? Вот так, когда тебе двадцать пять. Просто получить пулю в живот только потому, что у тебя было слишком много.
- Дыши, - тогда шептал он, глотая слезы. Первые слезы в своей жизни. - Ну же, Эва, давай.
Но у нее уже не было сил. Ее изнеженное тело не привыкло выживать. Черные курчавые волосы прилипли к вспотевшему лбу; нижняя губа тряслась, будто девушка хотела что-то сказать ему на прощанье.
- Не вини… себя… Дарко, - с трудом прохрипела она, тщетно пытаясь улыбнуться, но ее улыбка выходила измученной - от этого Дарко становилось еще больней.
Ее ладонь - все еще теплая - на мгновение замерла у него на щеке, а затем безвольно упала на пол со стуком, как что-то неживое.
Она умерла у него на руках, и его руки были заляпаны ее кровью, а ее лицо - его слезами.
Он не хотел, чтобы так вышло. Тогда, когда у него все только начало наконец получаться. Престижная работа, квартирка в центре города - маленькая, зато своя. У него были все шансы прожить счастливую жизнь, а теперь вместо этого кто-то светил ему в глаза тонким лазерным лучом.
Голова жутко болела, как будто кто-то тренировался разбивать об нее кирпичи.
- Зрачки реагируют на свет, - констатировал чей-то грубый низкий голос.
Кто-то крепко схватил его за подбородок обеими ладонями и приподнял его голову, чтобы заглянуть в глаза. Дарко не видел того, кто сидел прямо напротив него, но чувствовал его шершавые пальцы, кисло пахнущее дыханье.
Но ему хватило нескольких мгновений, чтобы понять, что произошло.
Дарко попытался пошевелиться, но обладатель низкого голоса тут же пришпорил его руки к телу тугими зажимами.
- Дайте ему снотворного, - велел голос, а на потолке зажглась люминесцентная лампа. Длинная, светящая болезненным желтым светом. И зажигалась она так старомодно - с громким щелканьем.
Мир казался Дарко мутным и далеким. Он даже не сопротивлялся, когда у его лица распылили знакомую сладковатую жидкость. Он тоже использовал такие баллончики со снотворным, когда было необходимо усыпить какого-нибудь беженца, чтобы доставить его на корабль, ничего ему случайно не повредив.
И он снова провалился в сон.
Впереди был черный узкий коридор. Невозможно было определить, был ли где-нибудь его конец или нет. Дарко поднял ладони, повертел их на свету. Живой, но только не в себе. Живой, но только спит. В отключке - как же Дарко любил это состояние!
Где-то вдалеке маячил темный силуэт. Он узнал широкополую шляпу и развевающуюся на ветру юбку в пол, которые так любила Эва.
- Это ты? - спросил он шепотом и протянул руку в ее сторону. Девушка не обращала на него никакого внимания, и его вопросом эхом отозвался в пустоте.
Это ты? Ты?.. ты?..
Сны - это все, что у него осталось после того, как Эва умерла.
Странно, подумал Дарко, при приеме снотворного сны обычно не снятся. Значит, он еще и бредит, к тому же.
Внезапно свет упал на лицо той, кого он изначально принял за Эву. Димитрия задиристо смеялась. Это была та Димитрия, которой было пятнадцать и которая очень любила жизнь и ненавидела котят. Короткие волосы, улыбка, растянутая до ушей. Она прикусывает нижнюю губу. Ее глаза игриво блестят в полумраке.
Прежде Дарко никогда не видел ее такой - живой.
На мгновение он почувствовал укол ревности. Эта одежда принадлежала Эве и больше никому другому. Это была ее улыбка. Ее темные мерцающие звездным светом глаза.