Среди беженцев ходили слухи, что огромный метеорит в тридцать пятом году развалил Америку. Посланцы не просто опустошили целый материк, как сделали это с Евразией, - они его уничтожили. И теперь вместо Америки в Земле зияла огромная черная дыра. Наверное, именно от этого и пошли все остальные беды: резко понизился уровень воды в океане, из-за чего большинство рек тут же обмельчали.
Протекающая через Боснию река Сава почти не изменила своего бурного потока - она все так же проносилась через самый центр города, громко шипя и извиваясь. Звук текущей воды до недавнего времени был единственным, который Димитрия привыкла слышать, выходя на улицу, а теперь она слышала только стук своего бьющегося сердца.
То, о чем рассказал ей Дарко, взволновало ее. Она и подумать не могла, что где-то еще сохранились очаги нормальной человеческой жизни. Правда, недосказанность, с которой говорил мужчина, пугала ее еще больше.
Димитрия, идя рядом с мужчиной в черной форме, то и дело украдкой поглядывала на своего нового знакомого. От любопытных взглядов девушки Дарко становилось немного не по себе - какое-то внутреннее чувство упорно говорило ему о том, что рядом с ним вовсе не Димитрия, а та, кого он так долго пытался забыть. Все в этой девушке напоминало ему о его погибшей невесте, и это было для него как паранойя - преследовало всюду, каждое мгновение.
- Д-дарко, - слегка запнувшись, девушка впервые позвала его по имени. Тот вздрогнул и остановился, вопросительно взглянув на Димитрию.
- Мне сюда, - продолжала она, мотнув головой в сторону старого панельного дома всего в пять этажей ростом.
Их прощание получилось немного нелепым, напоминая больше паузу среди целого вороха тире и многоточий. Они не находили слов, которые могли бы сказать друг другу, но одновременно им так много хотелось бы произнести.
Дарко осторожно тронул Димитрию за плечи кончиками пальцев, а затем отпустил, отчего девушка неуклюже улыбнулась.
Димитрия стала идти по знакомой улочке, смотря четко себе под ноги и стараясь не оборачиваться. Какая-то досада обуяла ее за то, что она отказалась от предложения капитана. По сути, она поступила правильно, но что-то терзало ее после разговора со светловолосым солдатом.
Когда она, наконец, решила обернуться, то его уже и след простыл. Тогда Димитрия подумала о том, не привиделся ли ей он. У нее была тысяча и одна причина, чтобы убедить себя в этом.
Жизнь Димитрии стремительно начинала меняться - нравилось ей это или нет.
- Черт, - выругалась она еле слышно, сама толком не понимая, к кому обращается.
Холодный весенний ветер трепал девушку по щекам, тем самым как бы приободряя ее, но она едва ли могла сосредоточиться. Одна ее часть хотела быть там, на корабле, вместе со всеми, а другая умоляла ее остаться и жить так, как прежде. Но у меня заканчивается пища, возразила Димитрия сама себе.
Перспектива покинуть Сараево воодушевляла и пугала ее одновременно. За всю свою жизнь она побывала разве что в Сплите - крупном боснийском городе неподалеку от столицы. Да и то в то время всю неделю лил дождь, и Димитрия так и не успела ничего посмотреть. Она поехала туда со школьной группой и умудрилась потеряться в огромном моле, куда дети после экскурсий отправились делать покупки.
Об остальном мире Димитрия имела весьма скудное представление. Уроки географии она недолюбливала да и в школе вообще была не самой примерной ученицей. Частенько маленькую Димку можно было застать слоняющейся по заднему школьному двору и прогуливающей уроки. Да, она никогда не отличалась хорошим поведением, но ее семье это было только на руку - говорили, в жизни она не пропадет. Так, впрочем, и вышло, хотя мама и папа так и не успели вдоволь нагордиться своей дочерью.
Временами Димитрия не хотела, чтобы родители видели то, как она живет, даже наблюдая за ней с небес. Ей казалось, что в своем образе жизни она даже чем-то смахивает на беженку, которая отчаянно пытается ухватиться за остатки своего благоразумия. Бога нет. Димитрия бы узнала. Но сейчас, когда вся ее жизнь превратилась в один сплошной замкнутый круг, она понимала, что его нет.
Когда-то давно ему было плевать на маленькую Димку.
Девушка в подавленном настроении вошла в свою квартирку на пятом этаже, почему-то впервые решив захлопнуть за собой дверь. Так ей почему-то было немного спокойней.
Из груди Димитрии вырвался какой-то утробный крик, и от внезапно проснувшейся злости она рывком отдернула пыльные тюлевые шторы в каждой комнате. Ей больше не хотелось загораживаться от мира и сидеть взаперти, мечтая о том, когда ангелы-спасители спустятся с небес. Но никто не придет, а единственными спасителями в ее жизни могла оказаться кучка приспешников Посланцев, которые сами толком не понимали, на чьей они стороне.
Когда, наконец, глухие лучи слабо светящего солнца проникли в каждую комнату, в каждый уголок маленькой квартирки, Димитрия перевела дыхание. Она прижалась носом к грязному оконному стеклу и, жмурясь от света, пыталась рассмотреть или хотя бы услышать, что сейчас происходит там, на бульваре.
Девушка не могла объяснить то, как манил и притягивал ее таинственный корабль и его не менее таинственный капитан. Даже Дарко - солдат, поймавший ее, в одно мгновение стал для нее чем-то близким и таким родным.
Где-то там - далеко - у них текла совсем другая жизнь, в которой они по-своему даже были счастливы. Но почему тогда Дарко не позвал ее с собой? Неужели, его душа была настолько черствой, что ему было все равно, что с ней станет? Наверное, была какая-то более серьезная причина, поняла Димитрия.
Постепенно на город опускались душные сумерки, и Димитрия не могла точно сказать, сколько времени она просидела в таком положении, уткнувшись носом в окно и пытаясь разглядеть что-то чистое, новое за знакомыми грязными стеклами. Возможно, прошло часа два или три, или четыре… Биологические часы сломались когда-то давно после войны, и теперь она могла ориентироваться во времени только по тому, как вставало и садилось солнце. Даже Робинзон Крузо вел свой календарь, упрекала себя девушка, а она сама только сегодня узнала, что ей было уже восемнадцать. Димитрия привыкла считать себя пятнадцатилетним подростком, а она, оказывается, была уже настоящей девушкой. Возможно, если бы не война, она училась бы в университете и даже встречалась с каким-нибудь парнем. Они бы вместе ходили по пятницам в то кафе, в которое она водила сегодня Дарко, а по воскресеньями гуляли бы по набережной, взявшись за руки, совсем как в книгах.
Димитрия тяжело вздохнула. Она понимала, что ей не стоило думать о той жизни, которая могла быть у нее, если бы все обошлось. Особенно грустно было представлять себя с семьей. Весне было бы уже… сколько? Семь?
Послышались тихие шаги смерти на лестничной площадке. Она как будто почувствовала, что именно в этом доме кто-то решил закрыть дверь на замок. Димитрия замерла, затаила дыхание. Не похоже было, чтобы это был кто-то из команды - у тех сапоги были обиты железом, а эти шаги были осторожными, мягкими, будто ступал какой зверек. Можно было подумать, что все эти звуки только кажутся.
Но Димитрии не казалось.
За годы одиночества ее слух обострился до предела, выявляя в тишине малейшие шорохи. Сердце девушки неожиданно ухнуло в пятки, она замерла, перестав даже дышать. Все, на чем было сосредоточенно ее внимание, прямо сейчас находилось за дверью и чего-то тщательно выжидало. Ее ли.
Чьи-то костлявые пальцы аккуратно, почти нежно прикоснулись к ручке входной двери, а затем осторожно надавили. Дверь открылась почти бесшумно, и только сидящая на подоконнике Димитрия в ужасе осознала, что кто бы ни пришел сейчас за ней, бежать ей было некуда. Оставалось разве что прыгать в окно, но после такого падения вряд ли кто смог бы выжить, а уж такая хрупкая девушка как она тем более не сможет.
Димитрия слышала шаркающие шаги в коридоре, слышала тяжелое дыхание. Так дышат только тяжело больные астматики.
Когда незваный гость заметит Димитрию, было лишь вопросом времени.
И тут в дверном проеме появились два больших черных блестящих в темноте глаза. А затем послышался выстрел.
Глава третья
- Представляешь, какая жизнь теперь настанет! Это будет рай, а не жизнь! - хохотала она, кружась по комнате. - Ты слышишь меня, Дарко? Только представь! Ах, только представь!
Но он в ответ не улыбался. Только что по всем каналам объявили, что Посланцы получили официальное разрешение ООН на то, чтобы войти в атмосферу Земли. Люди после этого все как с ума посходили. Можно было подумать, это был какой-то праздник.
Эва тоже смеялась и улыбалась. Как и миллионы жителей планеты, она верила, что все будет хорошо.
- Ну, разве это не замечательно? - не переставала она. - Отец столько сил вложил в этот проект. Он представлял его вместе с сенатом перед мировым содружеством, а теперь его наградили медалью за служение Отечеству!
Он не вслушивался в щебет девушки - для него это было не так важно. Дарко смотрел на то, как редкие лучи солнца попадают на ее руки и мягко мерцают. Он не мог оторвать взгляда от ее босых ног, от ее гладкой кожи и от ее сияющих лунным светом глаз.
- Ты прекрасна, Эва, - прошептал он одними губами, и она внезапно прекратила свой радостный танец.
Что-то в ее лице мгновенно переменилось, и Дарко уловил, как какая-то глубокая мысль промелькнула в ее зрачках. Эва моргнула.
Она не ответила, хотя она всегда была странной. С тех пор, как он с ней познакомился на приеме у министра, он никак не мог ее разгадать. Эва была свободным ветром - она делала только то, что хотела, ее невозможно было заставить что-то делать. А еще ее невозможно было не любить.
Дарко сделал ей предложение, когда встретил ее на площади у фонтана. Эва куда-то спешила, а он не хотел, чтобы она уходила. Слова вырвались у него как-то сами собой, невольно. Все получилось так неожиданно, спонтанно, а ведь до этого никто из них даже не признался друг другу в своих чувствах.
Он боялся, что Эва откажет ему, но, согласившись, она лишь в тысячный раз удивила его своей непредсказуемостью.
Реальная Эва замерла у открытого окна, разглядывая спешащих на улице людей. Она больше не улыбалась, и если бы он не знал ее так хорошо, он бы подумал, что чем-то расстроил ее.
Наконец, она заговорила:
- Дарко, ты никогда не думал о том, что будет завтра? Вдруг, завтра что-то в тебе изменится? Изменится во мне?
- К чему ты клонишь?
- Ты можешь разлюбить меня, Дарко. Ты не задумывался, что со мной ты, может быть, будешь несчастлив?
- Ты говоришь глупости, Эва, - возразил он, но в ее черных как ночь глазах промелькнула грусть.
Он не представлял себя без нее. Ему даже в голову не приходило, что он хотя бы день проведет, не прикасаясь к ее черным вьющимся волосам - на ощупь, словно шелк. Он не знал, как проживет без ее улыбки, без ее порой необъяснимых выходок. Дарко всегда привык жить по правилам, а она со своим безрассудством дополняла его. Эва была его идеальной девушкой, он понял это в тот момент, как только увидел ее.
- А вдруг… Вдруг ты когда-нибудь полюбишь другую? - сорвалось с ее губ. Судя по тому, как побелели костяшки ее пальцев, внутри нее бушевал целый ураган.
- Такого никогда не случится, - немного резковатым тоном ответил он. Дарко действительно недоумевал, как Эва смогла дойти до таких мыслей. Но это же была Эва, и этим было все сказано.
Она осторожно подошла к нему и прикоснулась кончиками пальцев теплой руки к его лбу.
- Ничто не длится вечно. - Губы Эвы тронула грустная улыбка. - И любовь, Дарко, и человеческая жизнь.
- Я буду любить тебя вечно, - абсолютно искренне пообещал он, но Эва лишь качнула головой.
- Не торопись давать обещаний, - прошептала она и крепко прижалась к его губам. На вкус ее губы были как терпкое выдержанное вино, которое лишь хорошеет с годами. Дарко понимал, что второй такой девушки в мире не существует, и он хотел быть с ней каждое мгновение, каждую секунду, всю свою оставшуюся жизнь.
Теперь, глядя вслед удаляющейся Димитрии, он думал, что, возможно, Эва тогда каким-то образом знала, что жить ей осталось совсем недолго. Она предчувствовала. Но почему тогда не сказала ему, ограничиваясь туманными намеками? Дарко никогда не понимал Эву, но то, что она так быстро покинула его, возбуждало в нем беспричинную ярость. Почему именно она? Почему Посланцы не забрали его?
Даже если бы они оставили ее в живых, для него она бы все равно была уже как будто мертва. Те, кто отправляются на Венеру, обратно уже не возвращаются. Дарко слышал, что Посланцы экспериментируют с генами и пытаются создать гибрид человека и существа их расы. Доходили слухи, что особенных успехов в этом деле Посланцы пока не достигли, но это значило пока только то, что погибло невероятное множество людей от поставленных над ними опытов.
Какая-то часть Дарко при этом понимала, что Эва тогда была абсолютно права, но он не хотел в это верить. Он смотрел на маленький силуэт этой одинокой девочки, которой удалось спастись в разгромленном городе, и пытался подавить себе голос своей погибшей невесты, говоривший ему о том, что он должен уже был, наконец, перестать терзать себя. Дарко хотел помочь Димитрии, он и вправду хотел, но последнее, на что он готов был пойти, это отдать ее в лапы Посланцев. Он не сказал девушке о том, что под крыло этих тварей попадали только особи мужского пола, потому что и сам на одно мгновение мечтал поверить, что у Димитрии был шанс спастись. Дарко обманывал не только ее - он обманывал еще и самого себя.
Внезапно что-то темное мелькнуло за соседним домом, точно какая быстрая тень. Что-то подсказывало Дарко, что в пустом городе навряд ли найдется затерявшийся олененок. После повысившегося уровня радиации животные вообще практически перестали размножаться, так что по сравнению с ними беженцы оказались более способными к выживанию.
Тень резко дернулась в сторону подъезда, в котором скрылась Димитрия, и Дарко инстинктивно напрягся. Рукой мужчина нащупал прикрепленный к ремню чехол с пистолетом и медленно двинулся по узенькой Дражской улочке. Губы Дарко сжались в одну прямую линию, а глаза превратились в две маленькие щелочки. Инстинктивно он чувствовал, что происходит что-то не то.
Несмотря на то, что на улице было еще довольно-таки прохладно, в подъезде дома, в котором жила Димитрия, было сыро и душно. Дарко с трудом размеренно вдыхал пыльный воздух и что было сил напрягал слух. Человек - существо? - пробравшийся вслед за девушкой действовал аккуратно, но было понятно, что, даже очень стараясь, он все равно был громоздок и неуклюж - настолько громко раздавалось эхо от его тяжелых шагов.
Мужчина не знал, в какой квартире жила Димитрия, но нетрудно было догадаться, что таинственный гость направился именно к ней. На последнем этаже послышался долгий скрип открывающейся двери, и Дарко резко вскинул голову, готовя к действию зажатый в руке пистолет. Если существо, за которым Дарко сейчас охотился, беженец, то стрелять нужно было сразу и точно в цель. Радиация привнесла в человеческую жизнь не только разного рода неприятности, но и более устойчивую восприимчивость организма к повреждениям - как внешним, так и внутренним. Только прямое попадание в сердце могло быть бесспорной гарантией того, что беженец наверняка умрет. И Дарко знал всю эту теорию не понаслышке. Сначала ему было тяжело убивать людей, хотя, по сути, они уже не были людьми как таковыми. В каждой оскалившей зубы девушке он видел свою невесту, а в каждом мужчине, яростно защищающем свою подругу, - самого себя. Но, как и эти мужчины пытались защитить своих подруг, Эву спасти ему тогда так и не удалось.
Теперь было уже ничего не изменить, поэтому, коротко вздохнув, Дарко шагнул в открытую дверь квартиры на пятом этаже.
Спина беженца в серых лохмотьях едва скрылась в дверном проеме, и преследователя и его жертву теперь разделяло расстояние всего в несколько шагов. Дарко действовал быстро, пустив в спину беженцу сразу несколько пуль. Какое-то мгновение дряблое тело еще качалось из стороны в сторону, словно беженец внезапно получил кирпичом по голове, а после четвертой пули, пущенной в голову, беженец, наконец, повалился навзничь, тут же испустив дух.
Теперь Дарко видел испуганную девушку, забившуюся в угол широкого подоконника и прижавшую от страха колени к самому подбородку, будто так она становилась меньше и была менее заметна. В ее глазах читался нескрываемый ужас. Димитрия смотрела на своего спасителя, не в силах отвести взгляд.
- С-сзади, - только и смогла вымолвить она, но Дарко не сразу понял, что девушка имеет в виду.
И только хриплое рваное дыхание позади него прояснило ситуацию. Конечно, этот экземпляр пришел не один - как он мог в этом сомневаться. Оставшиеся три пули на этот раз моментально вонзились прямо в цель - в самое сердце того, кто когда-то был человеком.
Густо заросший спутанной растительностью беженец моментально рухнул на пол, из раны в груди у него сочилась бурая кровь.
Тяжело дыша, Дарко повернулся к девушке. Он все меньше и меньше понимал, как такому хрупкому созданию удалось одной продержаться в городе так долго. Единственное, в чем он давал себе отчет, это в том, что он чувствовал острую необходимость защищать ее.
Впервые за три года мужчина смог отвлечься на что-то, отдаться какому-то делу с головой. И не имело значения, что это "дело" было живое, оно дышало и даже двигалось, а еще у него даже было имя - Димитрия. Большое имя для маленькой девочки.
Внешне она не была похожа на его Эву, но только внешне. Тугая коса пепельно-русых волос спускалась до самых бедер; большие глаза и бледная фарфоровая кожа делали Димитрию больше похожей на маленького запуганного зверька. Эва же была гордой волчицей, с темными, почти черными волосами и огненным взглядом. Но вместе с тем было в них что-то общее, что объединяло этих двух, на первый взгляд совершенно не похожих девушек.
В глазах Димитрии читалась невысказанная благодарность.
А в его: "Да не за что - это моя работа".
Девушка перевела взгляд на два неподвижных тела, лежащих на полу, с таким видом, будто сейчас они вновь оживут. Учитывая то, что с каждым годом иммунитет беженцев становился все более устойчивым, такая вероятность, конечно, была, но, шанс, если и был, то одна доля из сотни.