- Я знаю, - сказала она. - Я тоже могу применить клинический подход. Если мой… если этот человек в тюрьме будет признан невменяемым и отправлен в больницу для душевнобольных, людям придется задать себе очень неприятные вопросы.
- Может ли человек выглядеть нормальным, когда на самом Деле он безумен? - сказал Турлоу. - Может ли человек быть душевнобольным, когда он думает, что здоров? Могу ли я быть достаточно безумным, чтобы сделать то же, что сделал этот человек?
- Я сейчас заплачу, - сказала Рут. Подняла глаза на Турлоу, отвернулась. - У дочери был свой заряд… горя. Я… - она глубоко вздохнула. - Я могу ненавидеть его за то, как умерла моя мать. Но я психиатрическая медсестра и знаю все, что в таких случаях твердят профессионалы. Ничто из этого дочери не помогает. Странно - как будто во мне уживается больше, чем одна личность.
Она снова подняла глаза на Турлоу. Лицо ее было таким открытым и беззащитным.
- И я могу побежать к мужчине, которого люблю, и попросить его забрать меня отсюда, потому что я боюсь… смертельно боюсь.
Мужчине, которого люблю! Ее слова обожгли сознание.
Турлоу покачал головой.
- Но… как же…
- Нев?
Как горько прозвучало это имя в ее устах.
- Я уже три месяца с ним не живу. Я жила у Сары Френч. Нев… Нев был ужасной ошибкой. Этот цепкий коротышка!
Турлоу почувствовал, что горло сжалось от подавленных чувств. Он закашлялся, взглянул на темнеющее небо, сказал:
- Через несколько минут стемнеет.
Какими глупо бессмысленными показались его слова!
Она положила ладонь ему на руку.
- Энди, ох, Энди, что же я наделала с нами?
Она очень нежно скользнула в его объятия. Он погладил ее по волосам.
- Мы все еще здесь, - сказал он. - Мы все еще мы.
Рут взглянула на него.
- Проблема с тем человеком в тюрьме в том, что у него вполне разумный тип мании.
По ее щекам катились слезы, но голос оставался ровным.
- Он считает, что мама изменяла ему. Многие мужчины беспокоятся об этом. Я могу вообразить… даже… что Нев мог беспокоиться об этом.
Внезапный порыв ветра стряхнул дождевые капли с листьев, разбрызгивая их.
Рут высвободилась из его рук.
- Давай прогуляемся до вершины.
- В темноте?
- Мы знаем дорогу. Кроме того, теперь клуб верховой езды установил там фонари. Ты видишь их из госпиталя каждую ночь на той стороне долины. Они автоматические.
- Очень возможно, пойдет дождь.
- Тогда я смогу плакать, сколько угодно. Мои щеки все равно будут влажными.
- Рут, милая… я…
- Просто отведи меня на прогулку, как… как мы гуляли раньше.
Он еще колебался. В рощице было что-то пугающее. Какое-то давление, тот почти звук. Турлоу шагнул к машине, потянулся и нашел очки. Он надел их, взглянул вокруг - ничего. Ни мошек, ни следа чего-либо странного - кроме давления.
- Тебе не понадобятся очки, - сказала Рут. Она взяла его под руку.
Турлоу обнаружил, что не может говорить из-за внезапного спазма, сжавшего горло. Он попытался проанализировать страх. Это не было что-то личное. Он решил, что боится за Рут.
- Пойдем, - сказала она.
Он позволил ей повести себя по траве к узенькой тропинке. Темнота упала на них четкой границей, как только они вынырнули из эвкалиптовой рощи на первый подъем между соснами и конскими каштанами, обрамлявшими тренировочную дорожку клуба верховой езды. Ночные фонари, на большом расстоянии друг от друга прикрепленные к деревьям, влажно мерцая, показались в сырой листве. Несмотря на то, что днем был дождь, утоптанная дорога под ногами казалась твердой.
- Сегодня вечером эта дорожка будет только нашей, - сказала Рут. - Никто не выйдет на улицу из-за дождя, - она сжала его руку.
"Но она не только наша", - подумал Турлоу. Он ощущал, что здесь присутствует кто-то еще. Парящее в воздухе нечто. Настороженное, опасное. Турлоу взглянул на Рут. Макушка ее доходила ему как раз до плеча. Рыжие волосы влажно поблескивали в тусклом свете фонарей. Тишина вокруг них казалось влажной, и странное чувство давления все не проходило. Утоптанная земля скрадывала звук шагов, они были почти не слышны.
"Сумасшедшее чувство, - подумал он. - Если бы какой-нибудь пациент описал мне подобное, я немедленно начал бы обследовать его, чтобы выяснить, откуда растут корни этого бреда".
- Я забиралась сюда, когда была еще девчонкой, - сказала Рут. - Это было до того, как здесь провели освещение для ночных вечеринок. Я так злилась, когда они проводили сюда свет.
- Ты приходила сюда в темноте? - спросил он.
- Да. Я ведь никогда не рассказывала тебе об этом, правда?
- Никогда.
- Воздух кажется таким чистым после дождя, - она сделала глубокий вдох.
- А твои родители не возражали? Сколько тебе было?
- Одиннадцать, кажется. Родители не знали. Они всегда были так заняты своими вечеринками и прочим.
На маленькой опушке от дороги отделилась темная тропинка, ведущая налево через проход в скале. Они прошли сквозь отверстие, спустились по короткому лестничному пролету на залитую гудроном вершину цистерны с водой. Под ними в ночи влажными жемчужинами были разбросаны огни города, бросающие оранжевые отблески на нависшие облака.
Теперь Турлоу ощущал, что странное давление усилилось. Он взглянул вверх, вокруг - ничего. Он опустил взгляд на бледное лицо Рут.
- Когда мы забирались сюда, ты спрашивал: "Можно тебя поцеловать?" - сказала она. - А я обычно говорила: "Я надеялась, что ты об этом попросишь".
Рут повернулась, прижалась к нему, запрокинув лицо. Его страхи, непонятное давление - все было забыто, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее. На миг показалось, что время двинулось вспять, что Денвер, Нев - ничего этого не было в их жизни. Но пылкость поцелуя, то, как требовательно ее тело прижималось к нему, - это наполняло его возрастающим изумлением. Он отстранился.
- Рут, я…
Она прижала пальчик к его губам.
- Не надо ничего говорить.
Затем:
- Энди, тебе когда-нибудь хотелось отправиться со мной в мотель?
- Дьявол! Тысячу раз, но…
- Ты никогда по-настоящему не добивался меня.
Он почувствовал, что Рут смеется над ним, и в его голосе зазвучали сердитые нотки:
- Я был влюблен в тебя!
- Я знаю, - прошептала она.
- Я не хотел просто переспать с тобой. Я хотел… ну, черт побери, я хотел жениться на тебе, чтобы у нас были дети, и так далее.
- Какой идиоткой я была, - прошептала она.
- Милая, что ты собираешься делать? Ты собираешься получить…
Он замялся.
- Развод? - спросила она. - Разумеется, только потом.
- После… суда?
- Да.
- Это проблема всех маленьких городков, - сказал он. - Каждый знает все о делах всех остальных, даже когда это совсем не его дело.
- Это очень запутанное предложение - для психолога, - сказала Рут.
Она прильнула к нему, и они так и стояли, не говоря ни слова. Турлоу думал о непонятном давлении и постоянно проверял ощущения, как будто они были больным зубом. Да, давление еще чувствовалось. Когда доктор ослабил защиту, его охватило сильное беспокойство.
- Я продолжаю думать о матери, - сказала Рут.
- Да?
- Она тоже любила отца.
У него похолодело в желудке. Он начал что-то говорить, но замолчал, когда заметил движение на фоне оранжевого зарева облаков, прямо перед ним. Какой-то предмет вынырнул из облаков и завис в воздухе примерно в ста ярдах в стороне и немного выше цистерны, на которой стояли люди. Турлоу мог даже определить форму предмета, вырисовывавшегося на фоне зарева, - четыре мерцающие трубчатые ножки под флюоресцирующим зеленым куполом. Радужный световой круг вращался вокруг основания каждой ножки.
- Энди! Ты делаешь мне больно!
Он осознал, что в спазме шока сомкнул вокруг нее руки, и медленно ослабил хватку.
- Повернись, - прошептал он. - Скажи мне, что ты видишь там, на фоне облаков.
Она удивленно нахмурилась, повернулась лицом к городу.
- Где?
- Чуть выше нас - прямо впереди, рядом с облаками.
- Я ничего не вижу.
Предмет начал подбираться ближе. Турлоу мог различить за зеленым куполом фигуры. Они двигались в тусклом фосфоресцентном свете. Радужный блеск под трубчатыми ножками начал меркнуть.
- На что ты смотришь? - спросила Рут. - Что это?
Турлоу чувствовал, как она дрожит под его рукой, лежащей у нее на плече.
- Вот здесь, - сказал он, указывая. - Посмотри, оно здесь.
Рут повернулась.
- Я не вижу ничего - только облака.
Он сорвал и протянул ей очки.
- Вот. Посмотри сквозь это.
Даже без очков Турлоу видел очертания предмета. Оно спускалось по краю холма - ближе… ближе…
Рут надела очки, посмотрела в направлении, куда он указывал.
- Я… это какое-то темное пятно, - сказал она. - Похоже на… на дым или облако… или на мошек. Это рой мошкары?
У Турлоу пересохло во рту. Горло перехватывало. Он забрал очки, взглянул на парящий предмет. Фигуры внутри купола были Довольно отчетливо видны. Он насчитал пять таких фигур, с огромными глазами, прикованными к нему.
- Энди! Что ты видишь?
- Ты подумаешь, что я свихнулся.
- Что там?
Он глубоко вздохнул, потом описал предмет.
- И в нем пять человек?
- Возможно, они и люди, но очень маленькие. Они не больше трех футов ростом.
- Энди, зачем ты меня пугаешь?
- Я сам себя пугаю.
Рут снова прижалась к нему.
- Ты уверен, что видишь этот… этот… Я не могу увидеть никакой предмет.
- Я вижу их так же явно, как и тебя. Если это и галлюцинация, то очень подробная галлюцинация.
Радужное сияние под трубчатыми ножками стало тускло-голубым. Предмет опускался ниже, завис в воздухе примерно вровень с их головами в пятнадцати ярдах от них.
- Возможно, это новый вид вертолета, - сказала Рут. - Или… Энди, я до сих пор не вижу его.
- Опиши, что видишь вон там, - он указал.
- Небольшую туманность. Похоже, опять собирается дождь.
- Они возятся с каким-то квадратным механизмом, - сказал он. - На нем что-то похожее на коротенькие антенны. Антенны сверкают. Они направляют их на нас.
- Энди, я боюсь.
Она дрожала в его объятьях.
- Думаю… думаю, нам лучше убраться отсюда, - сказал Турлоу.
Он хотел уйти, но обнаружил, что не может пошевелиться.
- Я… не могу… двигаться, - прошептала Рут.
Доктор слышал, как стучат ее зубы, но его собственное тело казалось окаменевшим, точно цемент.
- Энди, я не могу двигаться! - В ее голосе зазвучали истерические нотки. - Эта штука все еще здесь?
- Они направляют на нас какой-то прибор, - хрипло прошептал он. Его голос, казалось, доносился издалека, как будто слова произносил кто-то другой. - Это они делают с нами что-то. Ты уверена, что ничего не видишь?
- Ничего! Маленькое туманное облако, и все.
Турлоу внезапно почувствовал, что едва сдерживается. Кто угодно мог видеть предмет, зависший перед ними! Его ошпарила волна гнева на Рут. Почему она не признается, что тоже видит его? Вот здесь! Он ненавидел ее за упрямство.
Доктор вдруг удивился иррациональной внезапности этого чувства и начал сомневаться в собственной реакции.
"Как я могу испытывать ненависть к Рут? Я ведь люблю ее!"
Неожиданно, как будто эта мысль освободила его, Турлоу обнаружил, что может пошевелить ногами. Он начал пятиться, таща Рут за собой. Ее тело было тяжелым, неподвижным грузом; ноги скребли по гравию на поверхности цистерны.
Движение Турлоу вызвало всплеск активности у созданий под зеленым куполом. Они забегали и закопошились над своим квадратным механизмом. Грудь Турлоу болезненно сжалась, точно схваченная огромной когтистой лапой. Каждый вдох давался с мучительным трудом. И все-таки он продолжал пятиться, таща Рут. Она мешком повисла на его руках.
Нога неожиданно споткнулась о ступеньку, и он чуть не упал. Медленно-медленно Турлоу начал спиной вперед подниматься по ступенькам. Рут висела мертвым грузом.
- Энди, - выдавила она. - Не могу… дышать…
- Держись… держись… - просипел он.
Люди находились на вершине лестницы, затем отступили назад через брешь в каменной стене. Двигаться стало немного легче, хотя он все еще видел куполообразный предмет, парящий за цистерной для воды. Сияющие антенны оставались нацеленными на него.
Рут начала передвигать ногами. Она повернулась, и они вместе поковыляли к дорожке. С каждым шагом идти становилось легче. Турлоу слышал, как Рут глубоко вздохнула. Внезапно, как будто стряхнув незримый груз, они обрели полный контроль над мышцами.
Турлоу и Рут обернулись.
- Оно исчезло, - сказал доктор.
Она отреагировала с ошеломившей его яростью.
- Что это ты затеял, Энди Турлоу? Пугать меня до полусмерти!
- Я видел то, что сказал, - отрезал он. - Возможно, ты и не увидела это, но, несомненно, почувствовала.
- Истерический паралич, - сказала Рут.
- Он охватил нас обоих и отпустил в один и тот же миг, - сказал он.
- Почему бы нет?
- Рут, я видел именно то, что описал тебе.
- Летающие тарелки! - фыркнула она.
- Нет… ну ладно, может быть. Но она была там! - теперь рассердился и он, защищаясь. Рациональная его часть понимала, насколько абсурдными были несколько последних минут. Могло ли это быть галлюцинацией? Нет!
Он покачал головой.
- Милая, я видел…
- Я тебе не милая!
Он схватил ее за плечи, затряс.
- Рут! Две минуты назад ты говорила, что любишь меня. Ты что, сможешь все это вот так перечеркнуть?
- Я…
- Кто-то хочет, чтобы ты ненавидела меня?
- Что?
Она взглянула на него, ее лицо смутно вырисовывалось в свете фонарей.
- Там… - он кивнул на цистерну, - я чувствовал, что сержусь на тебя… ненавижу тебя. Я сказал себе, что не могу тебя ненавидеть. Я люблю тебя. Вот тогда я и почувствовал, что могу идти. Но когда я почувствовал… ненависть, тот момент, когда я ощутил это… это было точно тогда, когда они нацелили на нас свой механизм.
- Какой механизм?
- Что-то вроде коробки с сияющими усиками антенн.
- Ты хочешь сказать, что эти дурацкие… кем бы они ни были… могли заставить тебя испытывать ненависть… или…
- Я почувствовал именно это.
- Самая бредовая вещь, которую я слышала в жизни! - она отшатнулась.
- Я знаю, что это бред, но я почувствовал именно это, - он дотронулся до ее руки. - Пойдем назад, к машине.
Рут отдернула руку.
- Я не собираюсь никуда идти с тобой до тех пор, пока не объяснишь, что происходит.
- Я не способен.
- Как ты мог видеть это, когда я ничего не видела?
- Может, та авария… с моими глазами. Поляризационные очки.
- Ты уверен, что та авария в радиационной лаборатории не повредила еще что-нибудь, кроме твоих глаз?
Турлоу подавил волну ярости. Было так легко рассердиться. С некоторым трудом он заставил голос звучать ровно.
- Меня неделю держали на искусственной почке и сделали все мыслимые и немыслимые анализы. Взрыв изменил систему ионного обмена в колбочках моей сетчатки. Вот и все. И это не навсегда. Но я думаю, что бы там ни случилось с глазами, это причина того, что я вижу такие вещи. Я не должен их видеть, но могу.
Турлоу снова подошел к Рут, поймал ее руку и почти волоком потащил ее по тропинке. Она зашагала рядом.
- Но кто это мог быть? - спросила она.
- Не знаю, но они вполне реальны. Поверь мне, Рут. Поверь хотя бы в этом. Они реальны.
Он понимал, что умоляет ее, и рассердился на себя, но Рут придвинулась ближе, просунула руку под его.
- Все хорошо, дорогой, я верю тебе. Ты видел то, что видел. Что собираешься делать?
Они сошли с тропинки и вышли в эвкалиптовую рощицу. В темноте машина казалась черным пятном. У машины Турлоу остановил Рут.
- Насколько тяжело поверить в то, что я говорю? - спросил он.
Помолчав немного, она ответила:
- Это трудно.
- Хорошо, - сказал он. - Поцелуй меня.
- Что?
- Поцелуй меня. Посмотрим, действительно ли ты ненавидишь меня.
- Энди, ты…
- Ты боишься целовать меня?
- Разумеется, нет.
- Отлично.
Он притянул ее; их губы встретились. В какой-то миг Турлоу ощутил сопротивление, но потом ее руки обвили его шею, и она растворилась в его объятиях.
Через некоторое время он отодвинулся.
- Если это ненависть, я хочу, чтобы ты ненавидела меня всю жизнь.
- Я тоже.
Она снова прижалась к нему.
Турлоу чувствовал, как гулко бухает сердце. Он резким движением отодвинулся, точно защищаясь.
- Иногда я просто ненавижу твою викторианскую добропорядочность, - сказала она. - Но, возможно, будь ты другим, я не любила бы тебя так сильно.
Доктор заправил выбившуюся прядь рыжих волос ей за ухо. Лицо Рут призрачно сияло в свете фонарей.
- Думаю, мне лучше отвести тебя домой… к Саре.
- Я не хочу, чтобы ты отводил меня домой.
- А я не хочу вести тебя домой.
- Но мне лучше уйти?
- Да, так будет лучше.
Рут уперлась руками ему в грудь, отодвинулась.
Они сели в машину, ощущая неожиданно овладевшее ими смущение. Турлоу завел двигатель и сосредоточенно дал задний ход, выводя машину к развороту. Свет фар выхватывал линии на жесткой коричневой коре деревьев. Внезапно фары погасли. Двигатель захлебнулся и заглох. Стало трудно дышать, точно на грудь лег тяжелый груз.
- Энди! - воскликнула Рут. - Что происходит?
Турлоу заставил себя обернуться налево, удивляясь, откуда знает, в какую сторону надо смотреть. Почти у самой земли, у края рощицы сияли четыре радужных кольца, и виднелся тот самый зеленый купол на четырех трубчатых ножках. Тарелка зависла там, бесшумно, угрожающе.
- Они опять здесь, - прошептал он. - Там, - он указал рукой.
- Энди… Энди… Мне страшно.
Она испуганно прижалась к нему.
Что бы ни произошло, ты не ненавидишь меня, - сказал он. - Ты любишь меня. Помни это. Ты меня любишь. Помни об этом.
- Я люблю тебя.
Голос был совсем слабым.
Турлоу вдруг начало овладевать чувство слепой ярости. Сначала у него не было никакого объекта, просто ярость. Затем доктор почувствовал, что ярость пытается излиться на Рут.
- Я… я хочу… ненавидеть тебя, - прошептала она.
- Ты любишь меня, - сказал он. - Не забывай это.
- Я люблю тебя. О, Энди, я люблю тебя! Я не хочу тебя ненавидеть… Я люблю тебя.
Турлоу поднял кулак, погрозив зеленому куполу.
- Ненавидь их, - прохрипел он. - Ненавидь ублюдков, которые пытаются манипулировать нами.
Турлоу чувствовал, как ее колотит.
- Я… ненавижу… их, - выдавила Рут.
- Теперь ты веришь мне?
- Да! Да, я тебе верю!
- Может ли у машины быть истерический паралич?
- Нет. О, Энди, я не могу просто так начать тебя ненавидеть. Я не могу.
Рут так сильно сжала руку Турлоу, что ему стало больно.
- Кто они? Боже мой! Что это такое?
- Думаю, что это не люди, - сказал Турлоу.
- Что нам делать?
- Что-нибудь, что сможем.