Хельссе выдавил болезненную улыбку: "Вы сказали ехать до конца дороги. Разве я виноват в том, что в конце дороги - приют для юродивых? Мне не давали указаний поворачивать".
"Придется дать новые указания, - сказал Рейт. - Будьте добры, больше не допускайте невинных ошибок такого рода".
Хельссе поджал губы и снова погрузился в мрачные думы. На перекрестке он свернул на юг. Дорога начала подниматься. Рейт спросил: "А теперь куда мы едем?"
"Дальше - заброшенные ртутные рудники, горные дачи, огороды".
Они заехали в лес, украшенный гирляндами черного мха. Дорога стала подниматься еще круче. Солнце закрылось облаком - лес сразу потемнел и проникся сыростью, скоро сменился лугами, выстланными клочьями тумана.
Хельссе взглянул на индикатор: "Энергии хватит примерно еще на час".
Рейт показал на открывшийся впереди горный массив: "Что за хребтом?"
"Дикие горы. Племена хох-харов. Черноскальное озеро - источник Джинги. Маршрут небезопасен и неудобен. Тем не менее, можно покинуть Каст и таким путем".
Машина катилась по предгорным лугам. Время от времени попадались широкоствольные деревья с толстыми листьями, напоминавшими параллельные наросты желтых грибов. Дорога становилась все хуже, местами приходилось объезжать упавшие ветви. Хребет нависал впереди зубчатой скалистой громадой.
У заброшенного рудника дорога кончилась. Одновременно кончился и заряд аккумулятора. С глухим стуком и рывком машина остановилась - наступила тишина, прерываемая вздохами ветра.
Пассажиры вышли, взяли немногочисленные пожитки. Туман рассеялся - солнце прохладно сияло сквозь редкую высокую дымку, размывая детали пейзажа медовым светом.
Осматривая склоны гор, Рейт заметил тропу, поднимавшуюся на хребет, и повернулся к Хельссе: "Ну, что - куда вы? В Кабасас или назад в Сеттру?"
"Конечно, в Сеттру", - секретарь бросил безутешный взгляд на ландо.
"Пешком?"
"Лучше, чем идти пешком до Кабасаса".
"Не боитесь убийц?"
"Придется рискнуть".
Рейт вынул сканоскоп и внимательно изучил обратную дорогу: "Кажется, за нами никто не ехал. Вам..." Он прервался, удивленный выражением лица Хельссе.
"Что это за прибор?" - требовательным тоном спросил секретарь.
Рейт объяснил.
"Дордолио не ошибся! - озадаченно бормотал Хельссе. - Дордолио говорил правду!"
Забавляясь замешательством секретаря, но досадуя на свою оплошность, Рейт сказал: "Не знаю, что вам мог сказать Дордолио - кроме того, что мы варвары и невежи. Ну, прощайте - передайте привет господарю Сизанте".
"Один момент, - сказал Хельссе, нерешительно посматривая на запад, в сторону Сеттры. - В конце концов, Кабасас действительно безопаснее. Убийцы, несомненно, сочтут меня вашим сообщником". Секретарь повернулся лицом к горному массиву, оценил его высоту, подавил унылый вздох: "Полнейшее безумие, конечно".
"Учитывайте, что мы здесь оказались не по своей воле, - отозвался Рейт. - Я думаю, пора идти".
Они взобрались на отвал пустой породы перед рудником и заглянули в туннель шахты - из него вытекал ручеек красноватой слизи. В туннель уходила вереница следов не длиннее человеческих, но по форме напоминавших отпечатки кегли или бутылочной тыквы. В пяти сантиметрах перед узким передним концом продолговатого отпечатка можно было заметить три небольших вмятины, оставленные когтями или узкими пальцами. Вглядываясь в следы, Рейт почувствовал, как у него волосы встают дыбом. Он спросил у Траза: "Чьи это следы?"
"Босого фунга, может быть - молодого. Нет, больше похоже на пнуме. Свежие следы. Пнуме наблюдал за нашим прибытием".
"Пойдемте отсюда, пойдемте", - заторопился Рейт.
Через час они достигли перевала и остановились, чтобы взглянуть сверху на открывшуюся панораму. К западу земля утопала в предвечерней мгле. Грязным пятном, подобно синяку, выделялась Сеттра. Далеко на востоке блестело Черноскальное озеро.
Путники провели странную, полную тревожных предчувствий ночь на краю леса. То и дело раздавались пугающие далекие звуки - жутковатые вопли тоненьких голосков, сухой клекот, напоминавший перестук деревянных кастаньет, сложное, лукавое завывание ночегончей.
Наконец рассвело. В пасмурном молчании пятеро беглецов позавтракали стручками травы пилигримов, после чего спустились по крутому склону мимо частокола базальтовых столбов в лесистую долину. Перед ними в тишине и неподвижности лежало зеркало вод - Черноскальное озеро. Вдалеке, еле двигаясь, скрывалась за выступом берегового утеса рыбацкая лодка. "Хох-хары, - сказал Хельссе, - древние враги яо. Теперь они остались только в горах".
Траз показал пальцем: "Тропа".
Рейт взглянул: "Не вижу никакой тропы".
"Ты не видишь, но вдоль берега - тропа. Кроме того, в пяти километрах отсюда жгут дрова - я чувствую дым".
Еще через пять минут Траз сказал: "Идут несколько человек".
Рейт прислушался, но не мог ничего расслышать. Вскоре, однако, на тропе впереди показались трое - очень высокие люди с плотными торсами без талии, но с тонкими руками и ногами, в юбочках из грязно-белого волокна и коротких накидках из того же материала. Увидев путников, они сразу остановились и быстро пошли назад по тропе, оглядываясь через плечо.
Примерно через полкилометра тропа вывела их из зарослей на болотистый берег озера. На сваях, над самой водой, теснились хижины хох-харов, к плавучей площадке перед хижинами были привязаны дощатые лодки. По берегу нервно расхаживали туда-сюда, вызывающе поглядывая на незваных гостей, пятеро мужчин с длинными ножами-мачете и большими луками наготове.
Путники подошли, остановились чуть поодаль.
Самый высокий и тяжеловесный из хох-харов закричал неожиданно визгливым, пронзительным голосом: "Вы кто такие?"
"Мы идем в Кабасас".
Хох-хары недоверчиво уставились на них, потом стали поглядывать на тропу, спускавшуюся с гор: "Где остальные бандиты?"
"С нами больше никого нет, мы не бандиты. Мы хотели бы купить лодку и немного еды".
Хох-хары опустили оружие. "Еду раздобыть трудно, - неожиданно жалобным голосом сказал высокий, - а лодки - самое ценное, что у нас есть. Что вы предлагаете в обмен?"
"У нас есть немного денег".
"На что нам цехины? Чтобы их потратить, нужно ходить в Катт и обратно".
Хельссе прошептал несколько слов Рейту на ухо. Рейт сказал: "Хорошо, тогда мы пойдем дальше. Насколько я понимаю, вокруг озера есть другие деревни".
"Как? Вы пойдете к ворам и мошенникам? Там вас только надуют или ограбят. Видно, придется позаботиться о вас, чтобы вы не наделали себе вреда всякими глупостями. Что-нибудь придумаем".
В конце концов Рейт заплатил двести цехинов за лодку в приемлемом состоянии и за провизию - корзины с сушеной рыбой, мешки с клубнями, похожими на редьку, свертки перечной коры, свежие и вяленые фрукты. Этого, согласно заунывным заверениям вождя хох-харов, должно было хватить на всю дорогу до Кабасаса. Еще за тридцать цехинов удалось нанять проводника - некоего Тсутсо, круглолицего полноватого молодого человека, вечно скалившего зубы в почтительной улыбке. Тсутсо заявил, что самые опасные препятствия ожидают их в начале пути: "Сперва нужно проскочить пороги и Большой Спуск. Потом можно спокойно сплавляться вниз по течению - до самого Кабасаса".
В полдень лодка отчалила от деревни хох-харов под небольшим парусом. Долго, всю вторую половину дня, они скользили по темной воде на юг, к паре грозных утесов, ограждавших сток Черноскального озера - там начиналась река Джинга. Перед заходом солнца лодка проплыла между утесами, увенчанными развалинами укреплений, черными на фоне пепельно-бурого неба. Под правым утесом была маленькая бухта с полосой песка, затененная скальным навесом. Рейт заметил, что там было бы неплохо переночевать, но Тсутсо и слышать об этом не хотел: "Старые замки на утесах заколдованы. В полночь древние призраки Тшая бродят по развалинам. Вы что, хотите, чтобы нас всех сглазили?"
"Если привидения не выходят из замков, что нам помешает ночевать в бухте?"
Тсутсо недоуменно взглянул на Рейта и продолжал править рулем так, чтобы лодка оставалась строго посередине между противостоящими утесами. В полутора километрах ниже по течению Джинга делилась на два рукава, огибавших каменистый островок. Тсутсо направил лодку к островку: "Здесь нас не тронет никакая лесная тварь".
Путешественники поужинали и улеглись вокруг костра. Ночь прошла спокойно, если не считать доносившихся из леса тихих присвистов и трелей. Только один раз, очень далеко, взвыли скорбными голосами ночегончи.
На следующий день они спускались по бурным порогам добрых пятнадцать километров. С точки зрения Рейта Тсутсо, ловко маневрировавший среди бешеных бурунов, мог бы взять за труды в десять раз больше. Тем временем лес сменился зарослями колючего кустарника, растительность отступила от берегов. Скоро послышался странный звук - торжествующий, все усиливающийся рев, заставлявший дрожать воздух и лодку. "Большой Спуск", - коротко пояснил Тсугсо. В ста метрах впереди река исчезала за обрывом. Прежде, чем Рейт и его спутники успели что-нибудь возразить, лодка перевалила через край.
Тсутсо объявил: "Внимание, спуск. Держитесь ближе к середине!"
Его голос потонул в рычании воды. Лодка летела вниз по узкому темному ущелью - мимо с захватывающей дух скоростью проносились угловатые каменные стены. Река превратилась в подрагивающее черное стекло с хлопьями пены, неподвижными по отношению к лодке. Пассажиры пригнулись как можно ниже, не обращая внимания на снисходительную усмешку Тсутсо. Несколько минут они то ли съезжали, то ли падали по виляющему разрезу в горе. Наконец, лодка шлепнулась в бурлящую кашу из брызг и пены - и вдруг спокойно выплыла в тихую заводь.
С обеих сторон высились трехсотметровые отвесные стены, испещренные, как оспинами, полусферическими наростами зонтичного черномлечника. Тсутсо подвел лодку к узкому галечному берегу: "Здесь я вас покидаю".
"Здесь? На дне каньона?" - удивился Рейт.
Тсутсо показал на обрывистую тропу, зигзагами поднимавшуюся по утесу: "До ближайшей деревни восемь километров".
"В таком случае, - сказал Рейт, - счастливого пути. Премного благодарны".
Тсутсо снисходительно отмахнулся: "Тут не за что особенно благодарить. Мы, хох-хары - щедрый народ, когда не имеем дело с яо. Был бы среди вас яо, спуск мог закончиться не столь удачно".
Рейт взглянул на Хельссе. Тот ничего не сказал.
"За что вы так не любите яо?"
"Они нас преследуют с незапамятных времен! Яо погубили империю хох-харов. Теперь они держатся по ту сторону гор - тем лучше для них. Любой хох-хар издали чует яо, как гнилую рыбу, - Тсутсо ловко соскочил на берег. - Ниже по течению болота. Если вы не заблудитесь в излучинах и не разозлите чем-нибудь болотных людей, считайте, что вы уже в Кабасасе". С прощальным взмахом руки он стал подниматься по тропе.
Лодка медленно плыла по течению в коричневатой мгле под водянистой шелковой лентой неба далеко наверху. Ближе к вечеру стены ущелья начали постепенно расходиться. К заходу солнца путешественники разбили лагерь на небольшой песчаной косе и провели ночь в зловещей тишине.
На следующий день река растеклась по просторной долине, заросшей высокой желтой травой. Холмы расступились, в густых зарослях по берегам кишели небольшие обезьяноподобные пауки, тявкавшие плачущими голосами и выпускавшие в сторону лодки струйки вонючей жидкости. В Джингу впадали притоки - река успокоилась, раздалась вширь. Еще через день вдоль берегов стали попадаться разнообразно искривленные деревья, темневшие причудливыми силуэтами на фоне дымчато-бежевого неба. Парус безжизненно обмяк, влажный воздух пропитался запахом сырого гниющего дерева. Высоко в древесных кронах прятались маленькие твари, прыгавшие с ветки на ветку. Под ними в тенистой мгле порхали сетчатокрылые мотыли, парили летучие насекомые, повисшие под бледными пузырьками. Лениво шевеля четырьмя мягкими крыльями, плавали в воздухе создания, похожие на птиц. Время от времени путники слышали невидимых обитателей зарослей - низкие стоны, в перерывах сопровождавшиеся топотом, яростное шипение, скандальный визг.
Мало-помалу Джинга расширялась все больше, превращаясь в незаметно текущее пресное море с десятками островков, покрытых порослью, напоминавшей высокие широколистные папоротники, перистые плюмажи с завитками, веерообразные древовидные пальмы. Однажды Рейт заметил краем глаза нечто вроде каноэ с тремя мальчиками в радужных головных уборах, торчащих, как павлиньи хвосты. Повернувшись к ним, он увидел, однако, только остров и подумал, что, наверное, задремал, убаюканный влажной жарой. После полудня за лодкой увязалась пятиметровая извивающаяся тварь - метрах в пятнадцати за кормой она вдруг потеряла интерес к преследованию и погрузилась в воду.
Перед заходом солнца путешественники разбили лагерь на песчаном берегу небольшого острова. Примерно через полчаса Траз стал проявлять признаки беспокойства. Подтолкнув Рейта локтем, он указал на густой подлесок - оттуда слышался осторожный шелест. Скоро повеяло неприятной прохладной сыростью, чуть отдававшей запахом водорослей. Тут же из зарослей, пронзительно крича, выскочила в прыжке длинная гибкая тварь, та самая, что раньше следовала за лодкой. Рейт выстрелил - взрывчатая игла угодила прямо в раскрытую пасть. Тело без головы закружилось на песке, выделывая судорожные кренделя, в случайном прыжке шлепнулось в реку и утонуло.
Путники опасливо вернулись на свои места вокруг костра. Хельссе, не сводивший глаз с пистолета, пока Рейт не положил его в сумку, больше не мог сдерживать любопытство: "Можно поинтересоваться, где вы достали это оружие?"
"Мой опыт показывает, - сказал Рейт, - что искренность приводит к осложнениям. Ваш друг Дордолио считает меня сумасшедшим. Дирдирмен Аначо предпочитает настаивать, что я страдаю потерей памяти. Так что можете строить свои собственные предположения".
Хельссе пробормотал, будто размышляя вслух: "Если бы искренность стала неизбежной, какие странные истории мы все могли бы рассказать!"
Зарфо хрипло захохотал: "Искренность? Кому она нужна? А странные истории я могу рассказывать без конца - нашлись бы желающие слушать!"
"Не сомневаюсь, - сказал Хельссе. - Но тот, кто ставит перед собой недостижимую цель, вынужден многое скрывать".
Траз, открыто недолюбливавший Хельссе, отвернулся, чтобы тот не заметил волчий оскал его зубов: "Кто бы это мог быть? У меня, например, нет никаких тайн, я не ставлю перед собой недостижимые цели".
"Уж наверное, наш дирдирмен", - хитро подмигнул Зарфо.
Аначо покачал головой: "Тайны? Секретов у меня нет. Я просто скрытен от природы. Недостижимые цели? Я сопровождаю Адама Рейта, потому что не нашел более интересного занятия - бродяга, отверженный изгнанник, затерявшийся среди недолюдей. Никаких целей, кроме выживания, я перед собой не ставлю".
Зарфо сказал: "У меня один секрет - никому не скажу, где тайник с моими скудными сбережениями. Цели у меня самые скромные: купить пару акров луговой земли на речном берегу к югу от Смаргаша, построить коттедж под тенистыми таягодниками и завести вежливую молодую жену, умеющую хорошо заварить чай. Рекомендую всем присутствующим не претендовать на большее".
Хельссе, неподвижно уставившийся в огонь, еле заметно улыбнулся: "Хочу я этого или нет, мне приходится скрывать каждую мысль. А цели? Если мне удастся как-нибудь вернуться в Сеттру и умилостивить Акционерное общество ликвидации, меня это вполне устроит".
Рейт взглянул на небо - звезды затянуло тучами: "Сегодня ночью меня вполне устроит возможность не промокнуть до нитки".
Путники вытащили лодку на берег, перевернули ее и устроили что-то вроде навеса из паруса. Разразился ливень, потушивший костер - под лодку стекали ручейки воды, собиравшиеся в лужи.
Наконец наступил хмурый рассвет - сквозь стальную завесу дождя проглядывали только размытые тени других островов. К полудню тучи начали расходиться. Путники спустили лодку на воду, погрузили съестные припасы и потихоньку поплыли на юг.
Джинга разлилась настолько, что дальний берег превратился в тонкую тень на горизонте. День прошел однообразно, без тревог. Закат расцвел в небе и на воде необъятным хаосом черных, золотых, коричневых мазков. Топкие глинистые отмели не годились для ночлега. Наконец, когда окрестности почти нельзя было различить в лилово-коричневых сумерках, путешественники пристали к песчаной осыпи под низким обрывистым мысом.
На следующий день начались болота. Джинга разделилась на дюжину широких застойных проток между прерывистыми зарослями торчащего из воды тростника. Пришлось ночевать, кое-как разместившись в тесной лодке. Еще через день, к вечеру, впереди показались остатки размытого наклонного обнажения серого кристаллического сланца, перегородившего реку слегка поднимающейся и опадающей цепью каменистых островков, выступающих из болота. Когда-то, невероятно давно, эти островки служили какому-то вымершему народу Тшая опорами бетонной дороги, теперь превратившейся в оползни ноздреватых грязных камней. Путешественники разбили лагерь на самом большом островке и пообедали сушеной рыбой хох-харов с вареными бобами, по вкусу напоминавшими затхлую чечевицу.
Траз не мог усидеть на месте. Обойдя остров по берегу, он взобрался по осыпи на самый высокий выступ сланца и стал разглядывать пунктирную линию, образованную бывшими опорами древнего моста, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. Рейт, обеспокоенный поведением Траза, присоединился к нему: "Что-нибудь не так?"
"Пока ничего".
Рейт осмотрелся. В зеркале реки отражались беспорядочные груды ближайших островков, сумеречное розовато-лиловое небо. Они вернулись к костру. Рейт решил проявить осторожность и назначил порядок поочередного ночного дежурства. Проснувшись на рассвете, он сразу почувствовал неладное - его никто не разбудил вовремя. Потом он заметил, что исчезла лодка. Рейт растолкал Траза, дежурившего в первую смену: "Ночью кто тебя сменил?"
"Хельссе".
"Он меня не разбудил. Лодки нет".
"И Хельссе тоже нет", - сказал Траз.
Действительно, секретарь исчез.
Траз указал на ближайший островок в сорока метрах от них: "Смотри, наша лодка! Хельссе увлекается греблей под звездами".
Подойдя к самому краю берега, Рейт позвал: "Хельссе! Хельссе!"
Ответа не последовало - секретаря нигде не было.
Рейт оценил на глаз расстояние до лодки. Поверхность аспидно-черной воды оставалась ровной, как стекло. Рейт покачал головой. Лодка - так близко, на самом виду? Приманка? Он вынул из сумки моток шнура, еще из земного аварийного комплекта, привязал к одному концу камень потяжелее и швырнул его, пытаясь забросить в лодку, но не попал. Вытягивая камень обратно, Рейт на мгновение почувствовал, как шнур натянулся струной и задрожал, выдавая присутствие на дне чего-то подвижного и массивного.
Лицо Рейта подернулось гримасой. Он снова швырнул камень - на этот раз его заклинило в лодке. Рейт потянул за шнур - лодка подалась, начала приближаться.