Луигне удалился со словами: "Вот так пускает кого угодно с улицы! Когда-нибудь стукнут по башке и ограбят…"
В небольшой комнате, куда ввел их монах, имелись стол, пюпитр, кресло с резной спинкой и пара табуретов. Само собой, это была не библиотека, а лишь преддверие к ней, но книг и здесь было не меньше десятка - иные люди где-нибудь в герцогстве Эрдском за всю жизнь не видали столько. Конечно, монастырские книгохранилища всегда превосходили светские, несмотря на то, что среди некоторых вельмож в последнее время вошло в моду покупать книги (и некоторые, говорят, даже их читали, к вящему неодобрению Священных Трибуналов), однако карнионские библиотеки считались самыми богатыми в империи.
После предложения сесть Селия скромно примостилась у стены, Оливер - напротив монаха. Последний вздохнул:
- Друзья мои, к сожалению, мой ответ достаточно неопределенен. Я говорил с приором Кесаном. Он не возражает против приобретения списка, однако настаивает, чтобы я предварительно ознакомился с ним и убедился, что у нас в библиотеке ничего аналогичного нет. А вы, вероятно, не решитесь доверить рукопись малознакомому человеку.
- Почему же нет? - сказал Оливер. Колебания приора были ему понятны - кому охота покупать кота в мешке? - Мне трудно представить, чтобы хранитель библиотеки в сотни томов захотел присвоить или тайно скопировать рукопись, которую вдобавок имеет возможность приобрести вполне законным путем.
- Вижу, юноша, что хотя вы и книжник, но отнюдь не собиратель. И храни вас Господь от темных страстей, кои рождает в душе сие занятие. Это как с вином - чем больше пьешь, тем больше хочется, - правда, здесь я должен доверять чужим свидетельствам, сам я до вина не охотник… Поэтому, чтобы доказать честность своих намерений, я готов предоставить вам другую книгу в залог.
- Отец Маэль! Мы в библиотеке или у ростовщика?
- И не возражайте. Вот я подобрал несколько томов - на столе. Конечно, это не "Библия эрдов" времен епископа Бильги и не "Тримейнские анналы", но кое-какую ценность они представляют…
Оливер, больше из любопытства, чем из настоящего желания взять залог, начал рассматривать книги, прекрасно понимая, что обстоятельства сейчас не таковы, чтобы читать действительно серьезную книгу. В конце концов он выбрал "Carmina" брата Ширы Несского - свод поэзии, составленный в прошлом веке одним карнионским монахом.
Отец Маэль удивленно поднял брови:
- Я, признаться, думал, что вы выберете нечто иное. Вот, скажем, Disputatia по архивам нашей обители… А может, и не думал, раз сам предложил эту книгу… Ну что ж, берите.
Они чинно, как верительными грамотами, обменялись манускриптами. Отец Маэль на миг просиял, предвкушая приятные часы над новым чтением, однако же сразу снова потух.
- Увы, сам приор не примет вас в ближайшие дни… А я надеялся представить вас ему - он весьма просвещенный человек. Но скоро ему - и всем нам - выпадет множество забот.
- Почему? Еще пара дней - и карнавал закончится, монастырь вновь заживет обычной жизнью.
- Вот здесь сразу видно, что вы приезжий. Вы забываете, что после Богоявления у нас праздник Святого Камня.
- Честно говоря, я первый раз слышу о подобном празднике… и о Святом Камне вообще. Хотя нет, я видел гостиницу с таким названием.
Библиотекарь даже вскочил с кресла:
- Юноша! Такие признания простительны лишь варвару из какого-нибудь Свантера… но уж никак не ученому, тем более гражданину империи.
- И все же прошу простить мое невежество… и, если вы просветите нас с другом, мы будем чрезвычайно благодарны.
Отец Маэль заходил вокруг стола.
- Дети мои… воистину бедные, невежественные дети… приходите в обитель святого Бреннана и не знаете о главном ее сокровище… стоящем многих и многих священных реликвий… истинном сердце не только монастыря, но и города… о том, что отец наш и учитель Бреннан принес из паломничества по странам рассвета, - о камне Захарии!
- Захарии? Пророка?
- О нет! Захарии, праведного священника, что был родителем святому Иоанну Крестителю. Во страшный день избиения младенцев святой Иоанн еще не был отнят от материнской груди и, значит, также должен был погибнуть по приказу злобного Ирода. Но мать его, святая Елисавета, успела скрыться с ним. Тогда убийцы, ворвавшись в храм, где служил Захария, стали пытать того, требуя сказать, где его жена и сын. И, ничего не добившись, злодеи убили его. Тогда свершилось чудо - кровь праведника, пролитая на плиты храма, загустела и стала камнем багряного цвета. Камень сей обладает многими замечательными свойствами - тому, кто владеет им, он дарует безопасность, бодрость духа и укрепляет здоровье, причем чудесная сила его распространяется широко вокруг. Багрянец же его напоминает и о пурпуре власти, что пристал торжествующей церкви, и о крови мучеников, пролитой ради этого торжества. Камень Захарии долго пропадал во владениях сарацин, где и был удивительнейшим образом найден просветителем нашим Бреннаном, когда тот возвращался от Гроба Господня. Он и принес его сюда, завещав не одной лишь основанной им братской общине, но всем жителям Фораннана. Поэтому после Богоявления, в начале покаянной недели, сокровищница монастыря открывается, и торжественная процессия с камнем следует по всему Фораннану, радуя сердца и зрение горожан…
- Да, - вежливо согласился Оливер, - ценность подобной реликвии трудно определить словами. Однако было бы понятнее, если бы праздник Святого Камня совпадал с Днем невинноубиенных младенцев и отмечался тогда же, а не после Богоявления.
- Конечно же камень Захарии был явлен именно в тот злосчастный день. Но как раз потому, что он злосчастный, никакие шествия и процессии тогда не дозволены. И кабы были дозволены, все равно навлекли бы несчастья на город. Только благодаря тому, что мы соблюдаем обычаи, Фораннан сохраняет свое благополучие. А у каждой провинции империи, что некогда были самостоятельными государствами, обычаи свои и свои опоры, ломать которые не годится. Где их сокровища, да позволено будет заметить, там будут их сердца.
- "На западе мудрость, - пробормотала Селия от стены, - на севере битва, на востоке изобилие, на юге музыка, в центре - власть".
Библиотекарь одобрительно кивнул:
- Да, так говорили в Древней земле.
- Но, отец Маэль, вы упомянули и покаяние, а до начала поста срок еще немалый…
- Вы правы, но… что-то темно стало, вы не находите? Хотя солнце и повернулось к лету, день еще короток… Я, пожалуй, зажгу светильник, а вы, буде не затруднит, прикройте окно от сквозняка.
Оливер встал, чтобы закрыть резную ставню высокого окна, - благодаря росту, ему, из всех присутствующих в комнате, было это сделать проще всего, - и только сейчас заметил, куда оно выходит.
- Невеселый из вашей комнаты вид, отец Маэль. Это ради благочестивых размышлений о бренности жизни устроено или случайно так получилось?
- Ах, кладбище… Признаюсь, я никогда не задавался подобным вопросом, наша жизнь здесь довольно безмятежна, и хотя для каждого она рано или поздно приходит к концу, и не только для монахов, у нас в больнице есть хворые, которые содержатся на Попечении братии Христа ради, их, ежели Господь не дает исцеления, также здесь хоронят, - меня это как-то мало беспокоит. Жизнь и смерть - все течет своим порядком… Так вот, нашему городу в карнавал дается много воли, очень много воли, и за это с окончанием его с нас много и спрашивается. А посему вместе с праздником Святого Камня начинаются для нас дни покаяния. Власяницы сменят пестрые одежды из бархата и атласа, плети и вериги - личины и трещотки, и взамен фигляров и диковинных зверей на Соборной площади вы увидите выставленных на позорище грешников, искупающих свою вину. Конечно, в первую очередь это касается местного клира, который, вынужден я согласиться, принимая участие в праздничных увеселениях наряду с мирянами, грешит тем самым несравненно более… Мы все будем отрицать дьявола и карнавальные вольности, а следить за этим назначен специальный посланник архиепископа брат Джеффри из Эрденона, служитель Святого Трибунала. Его прибытие ожидается завтра или послезавтра. Нам неизвестно еще, в какой из многочисленных обителей нашего города он остановится, но не подлежит сомнению, что нашу - из-за важности хранящейся здесь реликвии - он посетит первой. Вот почему я сказал, что приор наш в ближайшие дни будет очень занят. Ваш смиренный собеседник, конечно, лицо слишком незначительное, чтобы привлечь внимание посланника архиепископа, но, боюсь, что даже я в первые из последних дней не буду иметь свободного часа, чтобы встретиться с вами. Но не беспокойтесь, доверенную мне рукопись я постараюсь изучить до этого времени, если понадобится, буду сидеть день и ночь…
- И вы не беспокойтесь, отец Маэль, - Оливер подивился, как ровно звучал его голос, - и не губите зрение. Мы вам полностью доверяем. И придем после покаянных дней.
- О, я уверен: дня два после процессии - и можно будет заняться делами библиотеки. И возможно, получить для вас деньги из монастырской казны.
- Это было бы для нас большим подспорьем. А сейчас мы, пожалуй, пойдем, дабы оставить вас наедине с рукописью.
- Мне, право, неловко, что вы так скоро уходите…
- Полноте, отец библиотекарь. Это нам должно быть неловко, что мы своим посещением и расспросами отвлекли вас от ученых трудов, - возможно, единственного человека, во время карнавала занятого делом…
Спокойствия Оливера хватило до выхода на улицу Светлой Бронзы.
- Бежать. Бежать немедленно. Слава Богу, мы не успели продать лошадей…
- Погоди. - Селия коснулась его плеча. - Ты так хорошо держался и вдруг… Ты не думал, что неожиданное бегство до окончания карнавала покажется подозрительным?
- Кому?
- Хозяину "Хрустальной башни", например. Может, он фискалит - на Трибунал, что сомнительно, или на Лигу, что весьма вероятно. Или отцу Маэлю, который не дождется нас в назначенный срок…
- О, черт! - Оливер остановился как вкопанный. - Я забыл книгу, что он дал мне в залог.
- Я не забыла. - Селия выпростала книгу из-под плаща. Ты оставил ее на табурете.
Он сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки.
- Что ты предлагаешь делать?
- Прежде всего - сохранять ясную голову. Конечно, я не настолько глупа, чтобы безрассудно лезть на глаза агенту инквизиции, и я не буду этого делать. Однако срываться с места, не разобравшись ни в чем, не стоит. Этот брат Джеффри - служитель Трибунала. Насколько я разбираюсь в их иерархии, это значит, что он исполняет поручения Высшего Суда Трибунала, подтвержденные примасом империи, но сам правом проводить следствие не обладает.
- Меня просто убивает твое спокойствие. Как тогда… когда мы говорили о царе Сауле.
- Это когда? А… ты ошибаешься. Тогда я готова была умереть. Сейчас же - не могу сказать, чтоб я слишком уж ценила свою драгоценную жизнь, но умирать так не собираюсь. Будь уверен, сжечь себя не позволю.
- Тогда почему ты не хочешь уехать?
- Кто сказал? Я только против того, чтобы бежать немедленно. Я за то, чтобы отсидеться несколько дней и удалиться степенно, не привлекая внимания.
- За несколько дней этот… Нейл… свой корабль не починит. Или пренебречь советом Сторверка и обратиться к другому капитану?
- Фораннан - не единственный порт в Карнионе, и на тех двух кораблях свет клином не сошелся. Уедем посуху - ты прав, хорошо, что мы пока не продали "полководцев", и отплывем из другого города. А Сторверку скажем, что, напротив, вняли его совету и решили за море не путешествовать.
Ее уверенность и самообладание начали оказывать благотворное действие на Оливера.
- Прости меня. Непозволительно было поддаваться праздничному веселью и забывать об опасности. Она ведь никуда не исчезла.
- А ты вовсе и не забывал о ней. Даже мне напоминал при случае.
Когда они вернулись в гостиницу, Оливер внес плату еще за неделю вперед, заметив при том, что, мол, предполагали провести в Фораннане только карнавал, но потом решили, что глупо было бы уехать, не почтив главной святыни города.
Гостинник завел очи горе.
- О! Святой Камень! Великий день для Фораннана! Знаете, - доверительно сообщил он, - кому посчастливится увидеть раку с камнем, тот целый год не будет знать никаких болезней.
- То-то давка будет на улицах, - промолвила Селия, когда Оливер, поднявшись в комнату, пересказал ей эти слова. - Еще и убьется кто-нибудь, за даровым здоровьем гоняясь…
Оливер уже настолько успокоился, что мог беседовать на отвлеченные темы.
- Камень Захарии… Никогда не слышал этого предания. Очень похоже на Святой Грааль, ты не находишь? Но ту историю все знают. То ли Святая Чаша вытеснила Святой Камень, то ли историю камня сотворили по подобию истории чаши.
- Ошибаешься, - тихо ответила Селия. Она сидела, положив на колено том, взятый у отца Маэля. - То есть в последнем случае. А в том, что потеснила, - ты угадал. Но это в том, что касается истории. А сам камень… ни у каких сарацин он не хранился, и учитель Бреннан тут вовсе ни при чем. Камень с незапамятных времен находился в Древней земле, почитался как даритель здоровья и благополучия… и назывался он тогда Камень Крови.
- А потом произошло то же, что с житием святого Хамдира.
- Вот именно. Христианство в Карнионе не резало язычество по живому, а словно бы приняло его в себя, и порой это рождало на свет довольно странные верования.
- Это память Алиены так подсказывает? - Ему очень не хотелось произносить это имя, но иначе объяснить слова Селии он не мог.
Она кивнула, не глядя ему в глаза.
- Старая Карниона была хрупкой как стекло… все эти хрустальные башни, великие силы, заточенные в кристаллы, стеклянные монеты в их легендах возникли не случайно… Но когда разбиваешь хрусталь, помни, что осколки могут проникнуть в кровь. - Она как будто что-то проглотила, прежде чем продолжить. - Алиена, как ты знаешь, происходила из старой семьи, где сохранилось довольно много традиций дохристианских времен. Вдобавок еще ее личные знания о странствиях в Заклятых землях… Боже мой, в каком искаженном виде это воспринимается теперь, и по каким крохам… - Ее губы искривились. - Сокровища Открывателей…
- Это и есть… осколки хрусталя… попавшие в твою кровь?
- Да… и избавиться от них можно будет лишь вместе с кровью. Конечно, и польза от этого есть. В прошлый раз я просила тебя не спрашивать о прорывах Темного Воинства, но сейчас в состоянии рассказать, что мне об этом известно. Хотя тогда, в заброшенном поселке Открывателей ты о многом догадался сам. Один из оседлых адептов запретных знаний, иногда кормившийся возле Открывателей, - Сторверк мельком упоминал о них, - нацарапал на стене в соседстве со знаком Освобожденной Скверны названия именно тех мест, где скверна прорывалась в наш мир. Правда, скверной это было для нас. Там, откуда они приходили… эти создания или явления… они были чем-то обыденным, естественным… только здесь от того никому не было легче - ни нам, ни им. В самые древние времена прибежищем Темному Воинству служила Белая Берлога… там всегда лежал снег, несмотря на то, что это были всего лишь предгорья, потому и "белая"… после там прошла дорога. Пустая Чаша - потухший кратер где-то к западу от Междугорья - место, где, по преданию, Темное Воинство покинуло пределы нашего мира. Это довольно смутная история, есть песня, которая приписывается святому Хамдиру, он был современником тех событий, - я тебе ее спою как-нибудь потом…
- А… Брошенная часовня?
О Сломанном мосте Оливер, по закономерным причинам, спрашивать не стал.
- Была такая в Заклятых землях. Говорили, что там открывается истина. Десятилетиями туда таскались паломники. Но Открыватели, хоть и сопровождали их туда, были о ней весьма худого мнения, а к их мнению стоило прислушаться. Что до меня, то я не верила, что истину можно постичь подобным способом, и никогда туда не ходила.
Оливер вздрогнул, услышав это "я". Чтобы уничтожить это наваждение, произнес:
- Сторверк ни о чем таком не упоминал.
Селия, наконец, взглянула на него:
- Еще бы! Если его мать была Открывательницей, то он тоже не числит за часовней никакой истины. Тем более, что ему лучше, чем мне, известно, что за зло там таилось. Видишь ли, я никак не могла понять, почему сейчас, когда пресловутые земли стали Открытыми, там никто не живет. А ведь раньше, когда было много опаснее, там искали не вымышленные сокровища, а зло и свободу. Когда Хьюг сказал нам об этом, я как-то не обратила внимания, что зло он поставил на первое место. Для меня-то важнее была свобода. Однако многие люди… слишком многие… ищут прежде всего зло. Оно-то их туда и тянуло. Те наивные молодые авантюристы, что стали потом родителями Сторверка, а Заклятие сняли походя, спасая свою жизнь, подумать об этом не удосужились…
- И получается, что Заклятые земли были прежде всего вместилищем… этаким заповедником зла?
- Да, но зла нечеловеческого, зла, лежащего за пределами нашего осуждения. И я не знаю, что с большим правом заслуживает названия "Заповедник зла" - Заклятые земли или Святой Трибунал.
- Мы снова вернулись к тому, с чего начали. И никакими разговорами о Темном Воинстве и его прорывах от него не отгородишься, как ни запирайся в гостинице.
- А мы и запираться не будем. Было бы странно, если бы мы запирались за два дня до окончания карнавала. А потом я просто посижу, вот, - она хлопнула рукой по книге брата Ширы, - стихи почитаю.
- Как бы я хотел относиться ко всему с таким хладнокровием. Но не могу. А ты говоришь, я сильный. Иногда мне кажется, что этим своим заклинанием ты стараешься утешить меня… или скорее себя за то, что связалась с таким. Но какой я ни есть - жалкий, жестокий и трусливый - я люблю тебя. - И, - он не знал, почему последняя фраза сорвалась у него с языка, - я не Найтли.
При звуке этого имени выражение лица у нее стало такое, что Оливер сразу пожалел, что упомянул его. Потом она отложила книгу в сторону.
- Я тебе верю. Хотела бы я не верить тебе…
Далеко, средь белизны земель,
Стоит одинокая гора,
Что раньше пылала огнем,
А нынче стала огромной
Каменной чашей…
Странно, Раньше Оливер никогда не слышал, чтоб она пела. Напротив, настаивала на том, что петь не умеет, что нет у нее ни голоса, ни слуха… - а это оказалось совершенной неправдой. Может быть, стеснялась его? Но когда он вошел в комнату, Селия не смутилась и не сразу оборвала песню.
И какие бы ветры
Ни бушевали вокруг,
Внутри этой чаши
Всегда тишина.
А на дне ее - два меча…
Она кивнула, не изменяя ставшей привычной за время путешествия позы - одно колено согнуто, другая нога вытянута, - на постели сидела как на земле.
Оливер, бросил плащ на спинку стула, сел напротив.
- Ну что, видел Камень Крови?
- Нет, - ответил он. - И служителя Трибунала тоже не видел.