Разумеется, она дышала. А вот у ученого, залюбовавшегося обнаженной шейкой, волосами, грудью, едва прикрытой кружевом сорочки, с дыханием стало… как-то не совсем.
- О нет! - прошептал безголовый Гогейтис, ощутив себя наконец не только ученым. - Как я посмею! Она так прекрасна, а я - ничтожество, каторжник без срока давности! Это невозможно! Мое дело - философия! Философия! Знание - вот настоящая сила мужчины…
И тут руки Карины коснулись его невидимого лица.
- Мне холодно без тебя, Уильям, - прошептала она, не открывая глаз.
И новое утро наступило. И солнечный свет залил герцогское поместье, как темное скеденское вино - новую скатерть. И любопытные сверкающие лучи проникли во все комнаты замка, исключая уборную и пыточную (потому что в них отсутствовали окна).
И солнечный свет разбудил Карину, грея ее обнажившееся плечо.
Она потянулась в постели, ощущая, что вчерашняя хворь и хандра действительно, как и предсказывал ее безголовый доктор, исчезли без следа. Осталась только радость - как бывало в детстве перед большим праздником, на который она пойдет в новом платье и с пышными бантиками, вплетенными в косички…
Карина весело взбрыкнула ногами, сбрасывая одеяло, перевернулась на живот и только сейчас обнаружила, что в постели она не одна.
- Доброго утра тебе, госпожа моя, - сказал Карине мужчина, глядя на нее глазами влюбленного.
Голос Карина знала прекрасно, доселе он принадлежал невидимому ученому…
- Уильям, - Карина коснулась пальцем небритой щеки мужчины, - а я тебя вижу. Всего.
Тот расхохотался и принялся обнимать Карину:
- Я стал видимым! Гламуры на мою голову, значит, таким оказался побочный эффект того, что было между нами ночью…
Карина вспыхнула и сердито освободилась из объятий:
- Тебе только и важны твои эксперименты да побочные эффекты! А я-то думала…
- Карина, госпожа моя возлюбленная! Прости меня, я сам не свой от счастья! И вовсе не потому, что снова стал видимым.
- А почему? - прищурилась Карина.
Уильям снова притянул ее к себе и зашептал на ухо. Лицо Карины сначала вытянулось, потом стало пунцовым, и, наконец, она со смехом простонала:
- Неужели и вправду столько лет?! Бедный ты, бедный…
- Карина, я так счастлив! - Глаза Гогейтиса возбужденно блестели. - Если б ты знала, как я страдал от того, что такое высшее существо, как ты, никогда не снизойдет до ничтожного ученого!
- Дурачок. - Карина ласково провела по носу своего неожиданного возлюбленного прядкой волос. - Мне с тобой хорошо…
- Правда?
- Правда…
- Тогда, может, повторим…
- Но только не в качестве эксперимента!.. Просто…
- И как тебе будет угодно, госпожа…
Весть о том, что ближайший друг герцога стал снова видимым, как все нормальные люди, облетела замок мгновенно. Правда, истинных причин, по которым оное превращение произошло, слуги не знали. Хотя по сияющим лицам Гогейтиса и Карины вполне могли догадаться.
После завтрака парочка опять направилась в парк, омытый вчерашней грозой и от того еще более свежий и благоуханный.
- Уильям! - воскликнула Карина, пока возлюбленный носился по лужайке, собирая для дамы сердца букет. - Мне кажется, что я знаю, на кого ты похож…
- На гончего пса. - Запыхавшийся ученый подскочил с букетом и обнял Карину. - Да?
- Нет, я не об этом… Вот ты говорил об искаженных отражениях людей в разных мирах… Знаешь, в том мире, где я жила, есть человек, внешне очень на тебя похожий.
- Ты с ним знакома? - ревниво спросил Гогейтис.
- Нет, что ты! Я только видела его фотографии… ну, портреты. С ним просто так не познакомишься.
- А кто он такой?
- Ой, он самый богатый человек нашего мира! И у вас даже имена похожи. Его зовут Билл Гейтс!
На лице Уильяма расплылось самодовольство.
- Самый богатый, говоришь? - переспросил он. - Значит, есть в мире справедливость.
- Ничего себе справедливость! Он там в золоте купался, а ты тут на каторге гнил. Или, допустим, я. Я же не королева, как ваша Абигейл, а вообще женщина без определенных занятий… - с грустью сказала Карина.
- Ты будешь королевой! - пообещал Уильям. Слова о том, что в некоем мире его "отражение" ворочает миллиардами, словно включили в сознании Гогейтиса некий генератор. - Мы сделаем из этого Ожерелья такой мир… Такой…
Но каким именно видел себе дивный новый мир Уильям Магнус Гогейтис, рассказать он не успел.
Потому что его прекрасная спутница вдруг завизжала, тыча пальцем в небо:
- Уильям, там дракон! Настоящий дракон!
Гогейтис успокаивающе погладил Карину по плечу:
- Не волнуйся так, милая. Да, это дракон. Но, насколько я помню, он совершенно ручной, да к тому же является собственностью герцога Рено. У драконов сильно развито сознание вассальной зависимости. И еще, кстати, это последний дракон из всех, которые когда-либо водились в тарсийских скалах. Это реликтовое животное…
Реликтовое животное между тем опустилось на полянку перед влюбленной парочкой (земля ощутимо содрогнулась) и, изящно вытянув чешуйчатую шею, обнюхало воздух.
- Он нас сожрет, да? - испуганно поинтересовалась Карина. Реплику о "сознании вассальной зависимости" она пропустила мимо ушей, она вообще мало что услышала из лекции Уильяма, во все глаза разглядывая существо, реальная внешность которого превосходила самые смелые голливудские фантазии.
Дракон в упор уставился на нее своими непостижимыми очами.
- Я что, так похож на поганого гламура, прекрасная госпожа? - холодным и надменным тоном осведомился он.
Карина опять взвизгнула:
- Он еще и разговаривает?
- Конечно разговаривает. Драконы весьма умны и обладают мудростью тысячелетий, - ввернул откуда-то цитату Уильям.
- П-понятно. - Карина перевела дух. - А кто такой гламур?
Дракон фыркнул, опалив при этом поросший мхом пенек.
- Гламуры - это вымершие древние существа, отличающиеся неизмеримой, превосходящей всякие разумные доводы озлобленностью, кровожадностью и коварством при нападении на свою добычу. В некоторых старых книгах есть гравюры, изображающие этих существ в виде горбатых черных скелетов с рогами и крыльями, глаза же у них пламенеют красным огнем, а из пасти каплет ядовитая слюна синего цвета… - тоном лектора заявил Гогейтис.
- Очаровательно! - хмыкнула Карина. - А ты точно уверен, милый Уильям, что эти твари вымерли?
- Да, об этом совершенно безоговорочно написано в трактате "Гламурология" благородным погубителем этих тварей мессером Острым О'титом…
Дракон внезапно зарычал и встал на задние лапы, опираясь о землю зазубренным хвостом.
- Врал твой О'тит, - быстро сказала Карина. - Врал и деньги брал. А еще книжки писал, придурок. Потому что погляди, кто летит там впереди…
От волнения Карина почему-то заговорила стихами.
- Да это же гламур! - завопил Уильям, а Карина, завороженно глядя на приближающееся к их поляне чудище, твердила:
- У него такие кости - не найдете на погосте, у него такие зубы - прогрызают медны трубы. У него такие крылья - разлетайся эскадрилья…
- Карина, опомнись, нам надо бежать!
Но Карина словно приварилась к месту и смотрела, как страшный гламур (а выглядел он и вправду как нечто демонически уродливое, только что принявшее цикл тепловых процедур в местном крематории) кидается на дракона, и между двумя реликтовыми существами начинается потрясающая землю и воображение драка…
Еще в прошлой своей, московской, жизни Карина, когда выбиралась ненадолго отдохнуть от "основной работы", то шла в какой-нибудь маленький компьютерный зал и целыми часами просиживала за монитором, играя то в "квест", то в "экшн". "Сбрасывала накопившуюся агрессию" - как говорила сама. И вот теперь появление сначала дракона, а затем и жуткого гламура вдруг чем-то напомнило бывшей стриптизерше компьютерную игру. И она почувствовала, что ничего не боится. А наоборот, полна адреналина, агрессии и желания любым способом расправиться с врагом. Хотя из оружия на тот момент Карине могли подойти лишь золотые пряжки от башмаков. Но она была полна энтузиазма.
- Это неописуемо! - восторженно завопила Карина, слегка свихнувшаяся от зрелища разворачивающейся картины битвы, когда обугленный крылатый скелетоид ринулся на дракона, а тот пустил в него струю пламени, в которой запросто могло бы сгореть два китайских квартала (окажись они поблизости). А гламуру драконье пламя не повредило. Он с ревом и щелканьем кружил по поляне, уклоняясь от ударов драконьего хвоста, и глазницы его сверкали, как раскаленные уголья. Оба монстра поднялись в воздух и теперь кружили над поляной, осыпая друг друга искрами и жутко взревывая.
- Карина! - Шокированный Гогейтис упрямо тянул возлюбленную с поляны. - Бежим в лес! Гламуры могут двигаться только на открытой местности. Я читал, я помню…
- Никуда я не побегу! - неожиданно выкрикнула Карина, а глаза ее сверкнули боевым огнем. - Я буду драться!
- Ты с ума сошла!.. Карина!
Но было поздно.
В небе гламур одержал над драконом победу - рассек ему крыло, и несчастный Диггер рухнул на поляну, стремясь, однако, встать и не дать окаянному противнику одолеть себя. А черный гламур скакал вокруг на своих лапах-костяшках, утробно рычал, скалил зубы и пытался подскочить к дракону так, чтобы перегрызть ему шею. И тут…
Черный скелетоид взвыл от боли, почувствовав весьма ощутимый удар промеж острых лопаток. Он в ярости обернулся, полыхая алыми глазницами, и увидел страшного противника.
Это была женщина.
И в руках она еле удерживала здоровенный сук дерева, которого все гламуры боятся так, как бумага боится огня.
- Сдохни, гад! - издала Карина свой первый на территории Тарсийского Ожерелья боевой клич и щедрой недрогнувшей рукой треснула суком опешившего гламура прямо по треугольному черепу.
Чудище со звуком, напоминавшим падение кучи спичечных коробков на стеклянную столешницу, рухнуло, рассыпавшись на отдельные, не представляющие опасности костяшки.
- Пакость! - оценила побежденного противника Карина. Подошла к дракону - бесстрашно, видимо, потому, что взорвавшаяся внутри ее тела адреналиновая бомба напрочь лишила бывшую стриптизершу чувства страха и самосохранения. - Послушай, дракон, эй! Ты ранен.
- Я знаю, - мрачно ответил дракон и посмотрел на крыло, из которого сочилась золотисто-бурая жидкость. - Это не важно. Кто ты, госпожа, знающая страшную тайну погибели гламуров?
Девушка поудобнее перехватила суковатую палку. С этим первобытным оружием в руках она чувствовала себя куда как увереннее и даже многоопытнее.
- Меня зовут Карина, и никаких тайн я не знаю, - сказала она нарочито хриплым голосом. Девушку прямо-таки распирало от справедливого сознания собственного героизма, и потому приходилось волей-неволей выглядеть и говорить скромней. - Мне просто вдруг пришла в голову мысль, что этот урод не может двигаться при взгляде на женщину и рассыплется, если его хорошенько ударить палкой.
- Не простой палкой! - Тут уж из-за ближнего дерева выскочил запоздало обретший храбрость Уильям Магнус Гогейтис. - А палкой, точнее ветвью, сломленной со священного Дуба-с-Ушами. Так было записано мессером Острым О'титом в книге "Гламурология", но только никто не мог до сего дня проверить, насколько верно сие утверждение.
Только сейчас Карина обратила внимание на дерево, от которого она отломила орудие убийства.
Приблизилась. Обошла со всех сторон, опасливо коснулась некоторых особо разросшихся веток:
- И впрямь Дуб-с-Ушами… - растерянно протянула она. - Никогда бы не подумала, что они и в самом деле существуют.
- Ты удивительно храбрая, о госпожа, - меж тем сказал раненый дракон. - Ты не простая женщина, ибо откуда-то твоя душа знала, как надо истреблять злобных гламуров… Как твое имя, госпожа?
- Карина.
- С таким именем на устах и умереть приятно, - прошептал дракон.
- Вот еще! - возмутилась Карина. - Нечего тебе помирать. Вон Уильям тебя вылечит.
Гогейтис, возившийся у крыла дракона, поднял голову:
- Конечно вылечу. Только у него проблемы со спинномозговой жидкостью. Явная утечка.
- Может, кровь нужна? - поинтересовалась Карина. Ей было жалко дракона: такой молоденький, здоровый, блестит весь… Сражался храбро…
И потом, это ее первый сказочный дракон!
Первое весьма ощутимое доказательство того, что она не зарезана маньяком из "Парамона", а действительно жива, и теперь, да, именно теперь, жизнь в такой действительности ее вполне устраивает!
- Так нужна кровь? - нетерпеливо переспросила девушка.
- Нужна, - вздохнул Гогейтис, источая вокруг себя глубокую печаль. - И кровь, и лимфа, и всякие другие важные субстанции… Взятые вместе с жизнью молоденькой девственницы.
- Верно, - вздохнул дракон, устало закрывая глаза. - Так записано в самых древних книгах о строении и повадках драконов, а твой ученый, госпожа, никогда не ставил под сомнения прописных истин.
- Блин! - Карина покраснела. - Жалко, я уже по разряду не подхожу! В смысле девственницей…
- Еще чего не хватало! - вскинулся Гогейтис. - Чтоб я тебя дракону отдал!
- А мне его жалко!
- А девственницу не жалко?! Да и где бы мы ее нашли сейчас…
У Карины взгляд опять стал каким-то запредельным. Нет, за последние пять-десять минут с ней явно произошло нечто загадочное.
- В ваших книгах ведь не сказано, что девственница обязательно должна быть человеком, - отвлеченным тоном произнесла она и наклонилась к траве, по которой были разбросаны останки поганого гламура.
- Не сказано, - растерялся Гогейтис, и в этот же миг Карина резко накрыла своей ладонью кого-то в траве.
- Похожа на мышь, - сказала она и продемонстрировала свою крошечную пушистую добычу, держа ее двумя пальцами за хвостик. - Самочка. И по всему видно, еще не женщина.
- Почему видно? - заинтересовался животным Гогейтис, а дракон издал звук, отдаленно напоминающий смех.
- Не важно. - Карина тряхнула несчастную зверушку, чтоб та не вздумала извернуться и цапнуть ее за палец. - Так, дракон, говори быстрей, этот зверь тебе подойдет?
И тут дракон все-таки захохотал:
- Отпусти ты ее! Со мной все в порядке. Рана затянулась.
Карина от удивления выпустила свою добычу.
- Но как же? - удивился и Гогейтис. - Ведь написано, что…
- У меня есть способность к самовосстановлению, - важно пояснил дракон. - Потому что созерен мой герцог нарек меня Диггером.
- Bay! - восхитилась Карина. - Имя какое-то знакомое, вспомнить только не могу, где слышала…
Дракон встал и прошелся по поляне, тщательно втаптывая в землю останки злобного гламура. При этом он задумчиво повторял:
- Гламуры по одному не летают… Чую я недоброе…
И тут он обратился к влюбленной парочке:
- Я прошу благородную госпожу и ее спутника сейчас взлететь вместе со мной и осмотреть окрестности герцогского поместья. Я подозреваю, что появление гламура в этих краях неслучайно… Это дурной знак.
- Почему? - в один голос спросили Уильям и Карина, карабкаясь на дракона.
- Потом… объясню. Держитесь крепче, пожалуйста.
- Уильям, почему ты такой зеленый? - заботливо интересовалась Карина у своего поклонника, судорожно стиснувшего руками гребенчатый выступ на драконьей спине и избегавшего смотреть вниз. - Тебе плохо?
- Да, - не разжимая сведенных челюстей, просипел Гогейтис. - Я вышоты боюшь.
- Ой, а я раньше тоже боялась! Даже на самолетах не летала! - затараторила Карина. - А сейчас - хоть бы хны!
- Госпожа, не поминай их всуе! - раздался голос дракона.
- Кого "их"?
- Хнов! Это такие мерзкие твари! Вреда от них немного, но если появятся - не отстанут и хуже смерти надоедят!
- Хорошо, не буду… Ой, как красиво смотрится замок с высоты драконьего полета! Прямо как декорация к третьей части "Властелина колец", только еще лучше!
Они облетели замок и его окрестности, стараясь находиться под прикрытием невысоких густых облаков. Затем дракон круто забрал вверх, набирая высоту (Гогейтис начал подозрительно икать, а Карина только восторженно ахала), и вдруг, выпрямившись, сверкающей стрелой полетел в сторону лагуны.
- Что это за скалы на той стороне? - спрашивала Карина Уильяма, но вместо него отвечал дракон:
- Эти скалы образуют наземную границу Деметриуса, госпожа.
- Деметриус, Деметриус… Герцог рассказывал, что они постоянно требуют независимости и нападают партизанскими отрядами на королевские войска… - припомнила Карина. - А почему им не дают независимости?
- Едр, - неожиданно сказал Гогейтис, и Карина даже подумала было, что ее приятель решил опростать содержимое своего желудка, не вынеся полета, но ничего подобного. Гогейтис выглядел уже вполне оклемавшимся. - Только на песчаных почвах провинции Деметриуса произрастает дерево под названием "королевский едр". Его древесина ценится дороже алмазов, потому что из нее можно делать корабли, повозки и прочий транспорт, который никогда не сломается, не потонет в воде, не сгорит в огне. А деревянные мечи, копья и колья из едра - страшное оружие, против которого не устоит даже легендарная бьетвамская сталь тройной закалки. Экспорт едра в некоторые дружественные государства - одна из важнейших статей бюджета Тарсийского Ожерелья. И отдать эту драгоценность на разграбление бандитам Деметриуса?..
- Но они ведь все равно там живут… Это же их провинция. Ничего не понимаю. Погоди!.. Они же могут вырубить этот суперценный едр и безо всякой независимости. И наплюют на все ваше государство. И начнут подпольный экспорт… деревянных мечей. В какую-нибудь… Затуманию.
- Не начнут! Потому что не смогут! Едр-то королевский! Эти деревья еще при закладке первой рощи были закляты первым королем Ожерелья подчиняться только освященному монаршей милостью и монаршим повелением топору. И лишь в том случае, если правящий монарх добровольно объявит землю Деметриуса свободной от власти тарсийской короны, королевский едр станет принадлежать Деметриусу… Утратив, правда, при этом большую часть своих удивительных возможностей. Мечи из него, например, станут просто деревянными мечами, которыми даже дети, играющие в войну, побрезгуют…
- Так, вкратце все понятно. А при чем здесь эти уродцы красноглазые? В смысле гламуры?
- При том, - подал голос дракон, и был этот голос мрачен, словно погребальный перезвон. - Посмотрите вперед. Внимательно.
Они, подчиняясь крылатому вассалу герцога Рено, посмотрели и тихо, причем хором, охнули.
…Скалы, отделявшие Деметриус от герцогского поместья, напоминали изломанные гигантские куски белого картона, на котором тучей уселись раскормленные навозные мухи. Только это были вовсе не мухи, судя по далеким вспышкам крохотных алых точек-глаз.
- Сколько же их! - в ужасе прошептал Гогейтис.
- Да, - мрачно подтвердил дракон. - Но не это самое страшное, господин. Гламуры глупы, и ты видел сам, что с ними может расправиться женщина, умеющая управляться дубинкой из Дуба-с-Ушами. Но когда сих омерзительных тварей так много, это наводит на мысль о том, что у них есть хозяин. Могущественный хозяин.
- Кто же это?
- Слыхал ли ты, господин, об Удаленных?