- Нет! Не бросил! В рабство продал. Ну и что? Это нормально. Когда связываешься с подлецом, очень быстро начинаешь рассуждать как подлец. А Крапленый Эндрю был подлец первостатейный, самой высшей пробы. Тебе не понять, убогая копия, какое удовольствие может получить женщина от такой связи. Хотя драгоценностей, которые он у меня все вытянул, жаль - мелочь, а неприятно. Кстати о рабстве. Умная женщина может легко обратить свое самое рабское существование к своей выгоде и даже свободе.
- Обратила?
- Еще бы. Я быстро восстановила свое высокое положение, потому что попала в наложницы самого Анаши-паши. Анаша-паша как узнал, кто я такая и что в моих жилах течет королевская кровь, так сразу перепродал меня своему сыну Парше-паше. А Парша-паша, восхищенный моей красотой и благородным происхождением, продал меня своему близкому другу Лапше-паше. Кстати, сумма, за которую меня продавали, с каждым разом все увеличивалась: понимали неверные, что я королева и платить за меня следует по-королевски. Лапша-паша, как оказалось, дал обет пожизненного целомудрия и давно не держал у себя наложниц. Поэтому Лапша-паша решил не заниматься моей перепродажей, а просто освободил меня, да еще и денег на дорогу до королевства дал. Под небольшие проценты. Святой человек! Таких теперь и не встретишь больше… Когда же я тайно вернулась в Ожерелье, то дала клятву мстить королевству, которое так испортило мою жизнь и характер. Будь у меня королевство получше, разве стала бы я такой стервой? Я посоветовала:
- Ты бы лучше отомстила любовнику, продавшему тебя.
- А я и отомстила. Первым делом, как Удаленных под свою власть взяла. Он от меня скрыться думал в далеком Захребетье у дикого племени гордолыжников, но от меня-то скрыться можно, а вот от Удаленных, которые указанную жертву по запаху где угодно найдут, никак нельзя. Они и нашли Крапленого Эндрю. Только теперь его стоит называть не Крапленый, а Паленый, потому как Удаленные его сожгли живьем. По моему приказу и под моим личным наблюдением. Я хоть и жестокая, но справедливая.
- Справедливая ты наша, - смеюсь, - что ж дальше делать собираешься? Ведь королевству твоему все кому не лень войну объявили.
- Знаю. Это тоже моя месть. Я всех правителей сама и подговорила на Тарсийское Ожерелье напасть, - ответила смеясь королева. - И все согласились, пошли навстречу чувствам оскорбленной женщины. Лапша-паша, правда, отказался вступить в войну, ему религиозные убеждения не позволяют. Да еще дикари с атолла Обрыдло воевать не захотели.
Что с них возьмешь, им все обрыдло! А остальное сообщество с радостью подхватило идею вероломного нападения на Тарсийское Ожерелье. Кому, как не мне, знать, что для всех мое королевство - лакомый кусок!
- Как ты можешь быть такой подлой! - удивленно говорю я.
- Я все могу, я королева. Королевам позволено все!
- А как же вежливость?
- Какая вежливость, ты о чем, ублюдина?!
- Как же вежливость королев? Ваше главное достояние и все такое…
- Чушь. Вежливость королев - это умение всем указать на их место. Вот я и поставлю на место Тарсийское Ожерелье. Это будет мое Отмщение.
- Хорошо. Ладно. Ты, допустим, отомстила, и Тарсийское Ожерелье все кому не лень завоевали. А дальше что? Куда ты денешься сама? Какая же ты будешь королева без королевства?
- Я не пропаду, - заверила меня королева Абигейл. - Такие, как я, не теряются в песках истории. И мне достанется самая лучшая страна, где только мыслимо сделать королевскую карьеру. А те, кто захватит Ожерелье, обещали мне помочь и с захватом Запретного Острова. Но перед этим я, королева Абигейл, остающаяся королевой всегда, уничтожу вас, двойников своих, и делать это буду медленно, с удовольствием… Потом и с Гогейтисом рассчитаюсь, заставлю его расплавленный свинец пить. И со всеми, кто мной был недоволен.
Карина перевела дух и досказала:
- Только не успела королева привести свой замысел в исполнение. Благодаря вам, дорогие мои. - В глазах Карины заблестели слезы искренней благодарности и восхищения. - Если б вы сегодня не напустили кур на Удаленных и не отвлекли тем королеву от исполнения мести, мне бы не жить.
- Она пыталась тебя убить? - взволнованно спросил Гогейтис.
- А как же! - уверенно, даже слишком уверенно и быстро ответила Карина. - Для того она и нарядила меня так: хочу, говорит, увидеть, как по этому шелку и бархату твоя кровь потечет. Сама-то она выглядела как смертный грех, вы заметили наверняка. Все-таки общество Удаленных ей не пошло на пользу.
И Карина нервно засмеялась.
- Дайте мне вина, - попросила она. - Мне тяжело это вспоминать и еще тяжелее рассказывать.
Карине налили полный кубок ферейна из спасенных герцогских запасов. Карина осушила его, не морщась и чуть заплетающимся языком продолжила рассказ:
- Она приготовила ножи - длинные, из какого-то темного металла - и сказала, что будет уродовать меня, а потом разрежет на кусочки. Рядом с нею всегда торчали двое-трое этих монстров Удаленных - чтоб я не могла на нее напасть и уж тем более сбежать. И если бы не вы… - Карина не выдержала и залилась слезами.
- Успокойся, - обнял ее Гогейтис, - ты просто пережила сильное потрясение, тебе нужно отдохнуть…
- Да-да, - закрывая глаза, пробормотала Карина, удобно устраиваясь в объятиях возлюбленного. - Отдохнуть…
Уильям прижал к себе драгоценную Карину и посмотрел на мажордома, стоявшего перед ним с явным вопросом в глазах.
- Что такое? - спросил Уильям одними губами.
- Ничего особенного, мессер Уильям, - ответил управитель. - Меня просили передать, что женщина, которую все считают вероломной и преступной королевой Абигейл, очнулась.
- И что же? - нетерпеливо поглядел на своего союзника в куриной войне Уильям Магнус Гогейтис.
- Она с завидным упрямством утверждает, - с таинственным видом произнес мажордом, - что на самом деле ее зовут Карина Свердлова.
* * *
Золотистые цветки королевского мигелия, покрасовавшись положенное время на ветках, облетели, и теперь в окна тронного зала заглядывали только кинжально-острые, некрасивые листья, чем-то напоминавшие приютских детей, да уродливые маленькие завязи, вовсе не намекающие на то, что со временем из них получатся редкостные по вкусу и аромату плоды. А еще небо, молчаливое пасмурное небо смотрело в не застекленные и казавшиеся беззащитными окна, словно упрекало всех находившихся в зале в бессмысленности их существования и тем более поступков.
Так казалось Кириене. В последнее время она практически не покидала тронного зала, поскольку именно ей как королеве приходилось принимать на себя и все удары судьбы, и все дурные вести, что приходили с полей Великой Войны.
И когда Кириене докладывали об очередной победе многочисленных врагов, она принимала эти вести с видимым спокойствием. Хотя в душе у нее все болело.
"Но ведь это не моя страна. Не Монохромма. Здесь все не так. Войны ведутся грязно, без понятий о чести и достоинстве. Граждане, вместо того чтобы встать на защиту родины, спасаются бегством или грабят дома своих погибших соседей. И не стыдятся проливать кровь среди цветущих лугов, не боятся осквернить красоту подлостью, трусостью и жадностью. Если бы здесь были воины Монохроммы!.. Увы. Это невозможно, как невозможно и то, что я не вернулась бы сейчас на родину, даже если б мне предоставили такую возможность. Это не моя страна, но мой долг сделать все возможное для ее спасения. Я не королева. Никогда не стану королевой. Но тогда почему так сильно стучит сердце? Почему я терзаюсь бессильной яростью? Герцог Рено куда сдержанней и спокойней принимает дурные вести, а разве это не его земля?.."
- Ваше величество…
- Да?
Помянутый мысленно герцог Рено стоял перед Кириеной с удивительно невозмутимым лицом. Будто нет никакой войны. Будто он явился сообщить королеве о желании столичного магистрата провести благотворительный бал в честь Ее Величества.
Впрочем, откуда ей знать, что на самом деле творится у него в душе. Особенно когда он вот так смотрит. Мимо нее. В Монохромме она за один такой взгляд вызвала б его на поединок! Рукопашный или на рапирах - все равно.
- Я слушаю вас, герцог.
- Ополченцы прибрежного города-крепости Кэрл, Восточная провинция, сегодня утром сдались армии любовников, то есть, простите, наемников Пидзадьих Бадей. По донесениям уцелевших, главарь наемников, бадейный атаман батька Смахно, заявил, что после взятия Кэрла они завоюют всю нашу Восточную провинцию, а за ней и столицу. И будет тогда не Тарсийское Ожерелье, а Необлыжна Бадейна Вотчина.
- Вы полагаете, герцог, они на это способны?
- Да.
- Но ведь с Бадьями королевство воюет триста лет, и до сих пор они не могли нас завоевать!
- Теперь могут, - мрачно вздохнул герцог. - Кое-что изменилось.
- Что именно?
- Атаману помогает Континент Мира и Свободы. Именно Континент сплавил бадейцам огромное количество оружия прямо-таки по бросовым ценам. И при этом обещал всяческую поддержку. Хотя эта поддержка до поры до времени. При помощи оголтелых и самодовольных бадейцев Континент приберет к рукам все, что те ухитрятся завоевать, а потом силами своих железных легионеров расправится и с зарвавшимся атаманом, и с его необлыжной братвой. Недаром военачальники Континента всегда предпочитали холодную войну обычной.
- Холодная война?
- Да. Они именно так называют войны, которые ведут чужими руками. Адепты Мира и Свободы предпочитают не пачкать своих одежд в крови и потому предоставляют эту возможность тем, кто не столь изворотлив и хитер.
- Довольно. Что мы можем им противопоставить?
- Ничего, моя королева. Ни-че-го.
- Весьма странный ответ для Главного Советника королевы.
- У Главного Советника есть здравый смысл, ваше величество. И этот здравый смысл подсказывает Советнику только одно.
- Что же?
- Сдаться.
- Нет! - крикнула Кириена и глянула на герцога так, что он дернулся как от удара хлыстом. - Нет.
- Простите, ваше величество.
- Герцог, я удивлена, - дрожащим от гнева голосом сказала Кириена. - Как можно говорить о капитуляции тому, кто ради блага королевства отважился на безрассудное и преступное деяние?!
- Я не понимаю, о чем вы говорите, ваше величество.
- Прекрасно понимаете. И прекрасно знаете, кто я на самом деле и каково мое настоящее имя. Так вот, герцог! Как гражданка Вольной Монохроммы я никогда бы и не помыслила о сдаче врагу!
- А как королева Тарсийского Ожерелья?
- Тем более! Ради чего тогда вы выдернули меня из моего привычного бытия? Неужели лишь ради того, чтобы красоваться в ярких платьях и короне? Или для того, чтобы выслушивать бредни советников - людей, по которым, строго говоря, плачет виселица!
- Премного благодарен, ваше величество.
- Не за что. А вас стоило бы повесить в первую очередь. За то, что даете идиотские советы.
Если герцог Рено и был удивлен этой вспышкой гнева Кириены, то своего удивления он не выказал. Ни в малейшей степени.
- Довольно пустословия, герцог, - проговорила Кириена и плотнее запахнула тонкую накидку из тарсийских кружев, хотя в зале уже не было холода, да и легкая вещица вряд ли могла от него спасти. Скорее этот жест был вызван силой привычки.
В Монохромме ведь дрянная погода…
- Довольно пустословия, - повторила Кириена. - Какие у вас еще новости, герцог, кроме взятия Кэрла?
- Новости? В основном малоутешительные, ваше величество. Пожалуйте к карте.
Они подошли к большому столу с разложенной на нем подробной картой Тарсийского Ожерелья. Карта уже была испещрена черными точками - это означало, что та или иная местность, селение, крепость или город заняты врагом.
"Повезло нам с врагами, - рассматривая карту, подумал герцог Рено. - Многочисленные, самоуверенные и нахрапистые. Просто сказка, а не враги. Хотя в друзьях я предпочел бы их не числить".
- Вот Кэрл. - На карте появилась еще одна черная точка, нанесенная грифелем в руке Главного Советника. - Вот главные поселения Восточной провинции: Лус, Окадия, Аврия и родовые поместья самых знаменитых герцогских династий королевства: Сайдинг, Роуминг, Петинг и, наконец, Киднепинг. Они пока не заняты врагом. Пока.
- Что нам мешает усилить оборону в этой части Ожерелья? Ведь с падением Восточной провинции столица окажется беззащитной перед завоевателями. Это ваши слова, герцог.
- Я от них не отказываюсь, ваше величество. Но вся наша беда в том, что на плаще королевства оказалось слишком много прорех. И латать одну в тот момент, как другие все увеличиваются, бессмысленно. Взгляните, королева, сюда.
- Деметриус?
- Да. - Лицо герцога окаменело. - Там вовсю хозяйничают Удаленные. А вчера я получил известия из своего замка о том, что… что замка больше нет.
Кириена внимательно поглядела на герцога. Нет, его лицо бесстрастно. Даже слишком бесстрастно для человека, лишившегося не просто жилища, а всей родовой славы и богатства.
- Я сочувствую вам, герцог.
- Благодарю, ваше величество, вы очень добры, - резко проговорил герцог Рено. - Но ежели сочувствовать, так всем, кто страдает от этой войны. Вот небольшой городок, также на границе с Деметриусом. Теперь от этого городка осталось только название.
Черная точка оказалась точно посередине названия, которое Кириена даже не успела прочесть.
- И таких городков много, королева. Нас лишают силы в мелких баталиях, чтобы потом, когда враг приблизится к столице, мы уже неспособны были защищаться и уж тем более нападать. Поэтому не лучше ли подписать капитуляцию сейчас? Тогда меньше народа найдет свою смерть, меньше будет разрушено и сожжено…
- Сомневаюсь. И кроме того, герцог…
- Да, ваше величество?
- Любопытно знать, кому именно из нападающих держав должно сдаться Тарсийское Ожерелье? Хрендаредису? Континенту Мира и Свободы? Злобным многочисленным фригидиям? Или старому, проверенному врагу - Пидзадьим Бадьям (омерзительное название! Весь язык исковеркаешь, пока выговоришь!)… Или предложить рвущим нас на куски соперникам соблюдать очередность: сначала, мол, мы сдаемся этим, а потом сдадимся вам?! Это смешно, герцог, только нам сейчас не до смеха.
- Соблюдать очередность при завоевании нашего королевства - прекрасная мысль, ваше величество.
- Что ж, если во дворце имеются вражеские шпионы, они не преминут передать эту мысль своим… работодателям. И все-таки я не помышляю о капитуляции.
- Вы называли меня безрассудным, ваше величество. Но разве то, о чем говорите вы, не безрассудство? Тарсийское Ожерелье будет превращено в груду развалин, если мы не запросим мира. Мне бы не хотелось окончательно лишиться родины. Из-за вас.
- Вот как?! - Лицо Кириены исказилось от гнева. - Значит, это я виновата в том, что идет война?! Я лишаю вас родины? Не вы ли лишили меня моей?! Двуличный хладнокровный негодяй!
- Истеричная дура!
- Ч-что?!
И вслед за "ч-что" на весь тронный зал раскатилось эхо пощечины, полученной герцогом Дюбелье-Рено от Кириены Суорд. Главный Советник еще не успел опомниться и мысленно выругать себя за несдержанность, а Кириена уже подскочила к стене, украшенной роскошным ассортиментом холодного оружия, выхватила гибкую и жуткую даже на вид элристронскую рапиру (такая же висела на перевязи герцога) и яростно крикнула:
- Защищайтесь, мессер Рено!
- И не подумаю, - отрезал тот. - Я не дерусь с королевами.
- Я вызываю вас как Кириена Суорд, гражданка Вольной Монохроммы.
- Тогда тем паче. Вы чужеземка, а мои принципы не позволяют мне убивать иностранных подданных.
- Трус! - Рапира Кириены свистнула в опасной близости от лица герцога, рассекла у плеча перевязь, и фамильный клинок рода Дюбелье-Рено постыдно звякнул о каменный пол.
- Вы меня вынудили, - прошипел герцог и подхватил свою рапиру. - Пеняйте на себя, вольная гражданка!
Только когда ее рапира скрестилась с рапирой герцога Рено, Кириена поняла, как давно она не испытывала этой яростной и грозной радости честного поединка. Единственное, что сдерживало и замедляло движения наставницы-архелаи, было королевское платье, теперь казавшееся мешковатым и неуклюжим. А герцог Рено, поначалу явно оторопевший от ее резкой и эмоциональной атаки, по-видимому, пришел в себя, осознал, что эта женщина и вправду нанижет его на рапиру, как бусину на нитку, и от защиты перешел к целеустремленному нападению.
В конце концов, он тоже человек!
Он не позволит этой воинствующей бестии переходить ему дорогу!
Он собьет с нее спесь!
Герцог был зол и счастлив. Он вновь ощущал себя мужчиной, а не бесполым существом на службе у государства. И он дрался не с Кириеной, нет! Он сражался со своими страхами, своей усталостью и уже одолевавшим его сердце равнодушием.
- Благодарю вас, сударыня! - весело прокричал он, делая изящный выпад и едва не раня еле успевшую закрыться Кириену. - Благодарю!
- За что?! - Кириена могла биться холодным оружием без устали. К ней возвращались прежние ловкость и сила, о которых она позабыла, надев королевское платье. Она прежняя! Грозная и опасная, как целые полки со знаменами!
- Вы дарите мне истинное наслаждение в этом бою!
- Вы мне льстите, мессер Рено!
- Нимало! А как вам понравится этот выпад?!
- Бросьте, герцог! Разве это выпад! Мои ученики сражаются куда лучше вас!
- У вас больше не будет учеников, сударыня!
Рапиры грозно звенели, герцогу пот заливал глаза, а Кириена чувствовала, что еще минута - и она рухнет от тяжести собственного платья.
- Вы надеетесь меня прикончить, герцог? - прокричала она. - А как же вы объясните мою гибель королевству?!
- Легко! У меня в запасе есть ваша копия! Она-то и будет делать все, что ей прикажут, потому что ума у нее еще меньше, чем у вас!
- Мерзавец!
- Просто хороший политик!
- Тогда получайте, "просто хороший политик"!
Каким-то невероятным, неизвестным герцогу фехтовальным приемом Кириена выбила из руки противника клинок так, что тот узкой молнией взмыл вверх. Кириена перехватила падающее оружие, отступила и, тяжело дыша, спросила:
- Что вы теперь сделаете, герцог?
Герцог хотел было от души ответить, но…
- Кхм-кхм. Тысячу извинений… кхм… за то, что вмешиваюсь в этот чудесный… кхм… поединок, но… кхм-кхм… неотложные дела заставляют меня… кхм… нижайше просить аудиенции у Ее Величества. Кхм.
- Что такое? - не сразу опомнилась разгоряченная боем Кириена. - Вы кто?
И бросила выразительный взгляд на Главного Советника. Тот гневно нахмурился:
- С каких это пор представителями Славной Затумании попираются все правила дворцового этикета? Как вы объясните эту дерзость, сударь?! Кстати, вам нелишне было бы назвать себя!
Невысокий, пухлощекий мужчина с благообразной сияющей лысиной и не менее сияющими многочисленными орденами изысканно поклонился и принялся выкашливать свою речь:
- Кхм… еще раз приношу извинения за столь… кхм… не регламентированный, но весьма… кхм… своевременный визит. Весьма… кхм… своевременный. Позвольте… кхм… представиться. Адмирал Охренельсон, главнокомандующий… кхм… флотом его величества вице-короля Славной Затумании, кхе-кхе.