- И что же вам угодно, адмирал? - величественно вопросила Кириена, успев изящно вскарабкаться на ненавистный трон и принять полностью соответствующий портрету королевы Абигейл монарший вид.
- От имени его величества вице-короля… кхм… Славной Затумании я уполномочен сообщить вам, ваше величество, что полчаса назад нашими войсками заняты порт… кхм… Скеден, порт, кхм-кхм, Флексия и крепость Трест. Кхе-кхе.
- Не может быть… - беззвучно прошептал герцог. - Если уж Трест сдался… Это конец.
- Вы совершенно верно изволили оценить обстановку… кхм… герцог, - мило, даже простодушно улыбнулся адмирал Охренельсон, острый слух которого был проблемой для хранения многих государственных тайн Славной Затумании. И не только Затумании. - Если даже крепость, никогда дотоле не сдававшаяся врагу, пала, кхе-кхе, то не сегодня-завтра славные затуманцы возьмут Тарск. Кхм. То есть столицу… кхм… пока еще вашего… кхм… королевства.
- Этому не бывать, адмирал! - крикнула королева.
- Вы напрасно изволите сомневаться в наших… кхм… боевых способностях, ваше… кхм… величество. - Адмирал так и лучился благообразием, словно масляный светильник. - Но монарх Славной Затумании - просвещенный… кхм… и весьма, кхм-кхм-кхм, человеколюбивый монарх. Поэтому я и стою… кхм… перед вами… кхм… в этом весьма неуютном… кха… зале. У вице-короля Хваттинга Третьего… кха… да хранят его боги, имеется деловое и взаимовыгодное предложение к Ее Величеству. Кхе-кхе.
- Какое же? - прищурился герцог Рено.
- Кажется, об этом полагается спрашивать мне, Главный Советник! - прошипела Кириена и мельком глянула на адмирала Охренельсона, который благодушно и не очень правдиво изобразил, что не слышал, как королева препирается со своим Главным Советником.
- Позволите зачитать послание моего… кхм… государя? - только и спросил он.
- Читайте, - обреченно вздохнула королева.
- "Его королевское величество вице-король Хваттинг Третий, государь Славной Затуманим и ее многочисленных колоний, кхм-кхм, ее королевскому величеству королеве Абигейл Первой, повелительнице Тарсийского Ожерелья и Сопредельных Островов… кхм-кхм… желает здравствовать и… кхм… процветать на благо… кхм… народа, отечества и… кхм… веры. Желая предотвратить… кхм… бессмысленное и… кхм-кхм… бесчеловечное истребление… кхм… наших братьев… кхм… по вере, а также ради… кхм… избавления культурных и иных ценностей Тарсийского Ожерелья… кхм-кхм… мы, вице-король Славной Затумании, предлагаем… кхм… следующее". - Адмирал просто засиял от сознания торжественности момента. Он даже предпринял попытки остановить свой кашель, но безуспешно. - Подписать мирный договор на условиях, кои… кхм… будут выдвинуты… кхм… Славной Затуманией без… кхм… каких-либо… кхм-кхм… предварительных условий. Обеспечить… кхм… беспрепятственный… кхм… ввод затуманских… кхм… миротворческих сил в Тарск… кхм… столицу Тарсийского Ожерелья…"
- Что?! - возмущенно воскликнул герцог, а Кириена подняла руку, прерывая забывшего в упоении от своего торжества все и вся адмирала:
- Постойте, сударь!
Штатское "сударь" заставило улыбку адмирала Охренельсона несколько поблекнуть. Но он все еще представлял собой воплощенную любезность и респектабельность:
- Что угодно Ее Величеству? Кхм-кхм…
- Подайте нам это послание, адмирал, - потребовала Кириена совершенно монаршим тоном. - Нам угодно прочесть его лично и лично убедиться в том, что вице-король Хваттинг Третий, доселе отличавшийся острым умом и политической дальновидностью, предлагает нам подобную чепуху!
- Кхм-кхм… - выразительно подтвердил слова королевы Главный Советник.
На миг поблекнув, улыбка адмирала воссияла еще благообразнее и торжественнее. С этой улыбкой и респектабельнейшим поклоном он передал Кириене послание, а сам остался стоять в позе благочестивой статуи религиозного содержания: с медом на устах и змеею в сердце.
Кириена внимательно прочла послание, отметив при этом, что к знанию тарсийского языка, данному ей, вероятно, при переходе в этот мир, прибавилось и знание языка затуманского. Она даже отметила про себя, что послание Хваттинга Третьего чересчур уж наполнено столь любимыми затуманцами ерундиями и непричастными оборотами. И это помимо того, что текст послания изобиловал этаким позолоченным нахальством и хорошо отлакированной ненавистью!
- Его величество Хваттинг Третий предлагает - нет, требует отдать столицу в ваше распоряжение, адмирал Охренельсон!
- Совершенно… кхм… верно, ваше величество. В течение сорока восьми часов с момента прочтения послания. Кхе-кхе.
- Кроме того, вице-король (видимо, из соображений благочестия и человеколюбия!) предлагает - нет, опять-таки, требует! Требует, чтобы Тарсийское Ожерелье добровольно сдалось на милость Славной Затумании и объявило себя затуманской колонией!
- Именно… кхм-кхм…
- Недурно. У вице-короля отличный вкус и ни капли стыда! - Кириена дочитала послание и швырнула его на пол.
Адмирал проследил за беззвучным падением листка бумаги, а потом посмотрел на королеву. Взглядом холодным, злым и вовсе лишенным благодушия.
- Это… кхм… ваш… кхм… ответ?
- Почти. - Кириена чувствовала, как в висках стучится ярость.
- Кхм-кхм… это весьма печально, - заявил адмирал. - Мне придется передать его величеству, что королева Абигейл, кхе-кхе, потеряла разум.
- Наоборот, адмирал, - зло усмехнулась Кириена.
- Сударь, я вызываю вас на поединок! - разозлился и герцог. - Вы не смеете оскорблять королеву!
- Королеву? - Пухлые щечки адмирала стали грозно пунцовыми. - Я не вижу здесь королевы. Это я и передам своему королю.
- Что? - окончательно взъярился герцог Рено. - Да я вас сейчас…
Адмирал, не поклонившись, торопливо развернулся и, стараясь' сохранять самый гордый и независимый вид, прошествовал к выходу из зала. И уже скрываясь за дверями, прокричал:
- Пеняйте на себя, упрямые болваны! А с вами, герцог, я всегда успею сразиться и прикончить вас!
- Наглец! - Герцог швырнул свою рапиру через весь зал, и та воткнулась в косяк двери как раз на уровне лысого темени адмирала Охренельсона. Но тот уже спасся респектабельным бегством.
Герцог постоял посреди зала, размышляя, то ли ему кинуться вдогонку за пухлощеким адмиралом, то ли пересилить себя и взглянуть на Кириену. Последнее оказалось для него почти непосильным делом, но герцог Рено не был бы Главным Советником, если б не умел справляться со своими чувствами.
- Простите, ваше величество.
- За что вы просите прощения, Советник?
- Я непозволительно погорячился. - И герцог склонил голову.
Кириене хотелось бы знать наверняка, в какой именно горячности винит себя герцог: в поединке с нею или в оскорблении пухлощекого адмирала? Но она предпочла не задавать лишних вопросов. Не до того было.
- Что будем делать, Советник? - тихо спросила Кириена. - Только не говорите о сдаче. Сдаться таким негодяям, как этот адмирал?! Лучше смерть в бою.
- Для вас, возможно, и лучше, - угрюмо ответствовал герцог Рено. - А для какого-нибудь сапожника с Крутого переулка куда уж хуже. Простолюдины боятся смерти. Это только нам, высокородным, на их смерть наплевать.
- Я вас не понимаю, герцог. - Кириена сошла с трона и отправила на законное место взятую со стены рапиру. - Вы не предлагаете ничего дельного, а меж тем враг скоро окажется у ворот столицы. И я полагаю, что он никого не пощадит: ни королеву, ни высокородного герцога, ни простолюдина-сапожника…
- Кто тут говорит о сапожниках? - зычно поинтересовался входящий в зал советник Атасс. - Если кому нужно стачать сапоги, или подбить каблуки, или даже на ходу срезать подметки, лучше моего домашнего сапожника Битча не найти, до того ловок!
- Рады вас видеть, советник Атасс.
- А уж как я-то рад, ваше величество! Кстати, сейчас в нижних покоях столкнулся с затуманским адмиралом Охренельсоном. Он меня обложил руганью с головы до сапог. Пришлось крепко двинуть ему по лысине. Кто-нибудь знает, почему этот толстомордый ошивается во дворце?
- Адмирал требовал сдачи столицы затуманцам. И превращения Ожерелья в затуманскую колонию. Именем вице-короля.
Атасс побагровел от злости:
- Жаль, что я его совсем не прикончил! Затуманский король - первостатейный наглец! Столицу ему подавай! Колонию! Может, ему еще и сапоги почистить?!
- Насчет сапог указаний не поступало, - невесело усмехнулась Кириена. - Вы зачем явились, советник Атасс? Сообщить об очередном поражении наших войск?
- Никоим образом, ваше величество! - Только теперь Кириена и герцог Рено заметили, что вояка Атасс настроен говорить торжественно и во время речи не портить воздух. Что было невероятно. - Новость, которую я имею честь вам изложить, скорее говорит об ином.
- Мы слушаем вас.
- Ваше величество, разумеется, помнит о том дополнении, которое было внесено в указ о военном призыве.
- Да. Это касалось участия женщин в боевых действиях.
- Совершенно верно, ваше величество. Так вот. Указ прозвучал, но я, скажу честно, весьма сомневался в его действенности, ибо, по моему глубокому убеждению, женщине нечего делать в армии: ее удел - домашние хлопоты. Однако тарсийские женщины - во всяком случае, большая их часть - возымели после вашего указа иное мнение относительно своей судьбы.
- А именно?
- Уже сформированы и даже участвуют в сражениях несколько боевых женских отрядов. Особенно отличаются "Тарсийские Кружевницы", "Элристронские Ткачихи" и "Скеденские Повивальные Бабки".
Услышав это, Главный Советник неприлично хохотнул.
- Мне тоже поначалу было смешно, герцог, - развел руками советник Атасс, - и военачальники долго смеялись. Только, когда повивальные бабки неожиданно для всех разбили наголову целую тучу фригидий и отстояли все главные города Западной провинции, всем стало не до смеха.
- Это отличная новость, советник Атасс! - воскликнула Кириена. - Мы были правы: женщины сделают то, что не решатся сделать мужчины. Это великолепно!
- Я бы так не сказал, - пробормотал Главный Советник.
- Где сейчас находятся эти отряды? - поинтересовалась Кириена.
- Они на пути к столице. Причем этот путь они пробивают огнем и мечом через самые опасные участки фронта. И что ценно - приводят противника в глубокое замешательство! Мне доложили, что "Кружевницы" обратили в бегство рекрутов Хрендаредиса и довели до истерики безжалостных мордахедов Южного Сирака!
- Интер-ресно, - пробормотал Главный Советник.
- Через сорок восемь часов воинственные дамы будут у ворот дворца.
- Через сорок восемь часов Затумания нанесет удар по столице, - напомнила Кириена о послании Хваттинга Третьего.
- Не сможет, - уверенно заявил Атасс. - Потому что не успеет.
- Советник Атасс, - погрозила пальчиком Кириена, - будьте любезны не утаивать от нас свои козыри.
- Ваше величество! - Глаза Атасса были младенчески невинны. - Я ничего не утаиваю!
- Тогда почему вы так уверены, что Затуманил или кто-нибудь иной не сровняют нас с землей через двое суток?!
- Потому что через двое суток наступают Тарсийские Ночи. Расцветает элрис.
- И что?
- Согласно освященной веками традиции Тарсийское Ожерелье приостанавливает все военные действия, пока цветет этот удивительный цветок.
- Как я мог забыть? - пробормотал герцог Рено. Его бормотание раздражало Кириену.
- Главный Советник! - воззвала она к герцогу. - Не молчите, скажите прямо, что вы об этом думаете.
- Я опасаюсь.
- Чего же?
- Получить какое-нибудь неприятное прозвище. Вроде "труса". Или "никудышного политика".
- И все-таки?
- Да, наступают Тарсийские Ночи, - мрачно заговорил герцог. - Ночи мирных празднеств, легкомысленных танцев и не менее легкомысленных свадеб. Да, тарсийцы не нарушат своих традиций. И вложат в ножны оружие, пока цветет элрис. Но это вовсе не означает, что наши враги тоже решат прекратить воевать и закружатся в хороводе, воспевая вместе с нами прекрасные лепестки священного цветка! Скорее наоборот: они перережут всех и по трупам войдут в Тарск. По нашим трупам.
- Вы разве не помните?.. - удивленно посмотрел на Главного Советника Атасс.
- Что именно? - холодно осведомился Рено. Ему было неприятно, что не он, а пустоголовый Атасс вспомнил о грядущем празднике.
- Во время цветения элриса запрет на войны касается не только подданных Тарсийского Ожерелья, но и всех… чужаков, оказавшихся на нашей земле. Того, кто посмеет нарушить эту традицию, поднимет оружие и прольет кровь, ждет неминуемая погибель от собственных рук. Я об этом вчера в древнем манускрипте прочитал! Полдня во дворцовой библиотеке на это дело угробил! - гордо похвалился советник Атасс. - Но не зря! Не зря!
- И вы уверены, что наши многочисленные враги убоятся невразумительного пророчества?
- Да.
- Сложат оружие?
- Именно.
- Но как они получат уведомление о необходимости перемирия во время Тарсийских Ночей? Через глашатаев?
- Вот еще! Платить этим горлодерам! - отмахнулся Атасс. - Есть куда более надежное средство.
- Какое же?
- Распустить слухи.
- Ну хорошо, - сдался Главный Советник. - Пустим слухи, им поверят и не станут убивать наших соотечественников, пока цветет элрис. А потом? Когда Тарсийские Ночи закончатся?
- Давайте не будем заглядывать так далеко, Главный Советник, - странным, напряженным голосом сказала Кириена.
- И напрасно! Королева должна быть прозорливой. Иначе она не королева, а самозванка! - Тишину тронного зала словно взорвал этот громкий и злобно-насмешливый голос.
Слишком знакомый герцогу Рено и советнику Атассу голос.
- Прочь с трона! - крикнула королева Абигейл, настоящая королева Абигейл, Кириене. - Прочь, или я немедленно убью их!
И Абигейл принялась ожесточенно дергать длинной цепью, один конец которой был пристегнут к ее запястью, а другой уходил за двери тронного зала.
- Хватит упираться, ублюдки! - громче рявкнула королева Абигейл и рванула цепь с силой, данной не всякому мужчине.
И в зал вошли, спотыкаясь, Уильям Магнус Гогейтис и резервная копия королевы Карина Свердлова.
- Замечательно! Теперь все негодяи в сборе! - насмешливо огляделась королева Абигейл.
И потерла руки в прелестных золотистых перчатках.
* * *
- Почему вы молчите, герцог?
- А что я должен говорить? Тем более что в моем положении разговоры - весьма неудобное времяпровождение. Железный воротник ощутимо колется, знаете ли.
- Вот уж не думала, что мужчины столь чувствительны к боли! - подала реплику Кириена.
- Ничего не поделаешь. Мы такие, - смиренно вздохнул герцог.
- Это я виновата! - Голос Карины был сиплым и жалким. - Мне ее нужно было сразу задушить, а я вместо этого сдалась и разоткровенничалась с ней как дура! И вот чем все обернулось!
- Ты не виновата, Кариночка, - убежденно сказал Уильям Магнус Гогейтис. - Это я настоящий болван. Не смог отличить тебя от нее… Проклятие! Ненавижу висеть на дыбе! Чувствуешь себя при этом полным идиотом!
- Да, господа, забавненько получилось. Хотели как лучше, а получилась пыточная, - сердито хохотнул советник Атасс. - А вообще, задумка была потрясающая. Я чуть не рехнулся, когда увидел сразу трех королев! Подумал, что Абигейл продала душу Совету Нечестивых и взамен получила способность делать двойников.
- Я не удивлюсь, если она действительно продала душу. Как бы иначе она смогла так повлиять на Карину и отвести глаза Гогейтису? - подал голос герцог Дюбелье-Рено. - Впрочем, Абигейл всегда была отменной негодяйкой и пакостницей в высшей степени.
Надеюсь, в пыточной имеются слуховые трубы, и Ее Величество меня хорошо слышит.
- Слышу-слышу! - Донесся жестяной, неживой голос, в котором можно было признать голос королевы Абигейл лишь с большой натяжкой. - Эй, Карина! Расскажи-ка им, как я из тебя все вытягивала!
- И расскажу! - Карина оглядела сумрачную пыточную, куда ее и всех остальных отправили по повелению визжащей от злого смеха королевы Абигейл. - Думаешь, если ты мне пальцы в тисках зажала, так тебе все можно?!
- Конечно! - Снова жестяной голос. - Впрочем, мне тут с вами некогда, государственных забот полно. Вы пока пообщайтесь до прихода моих мастеров заплечных дел. Это ведь последние минуты вашего разумного существования, ибо потом вы рехнетесь от боли.
- Напугала! - презрительно бросил советник Атасс и хотел было громко и помпезно испортить воздух, но передумал: в пыточной и так пахло преомерзительно. Особенно воняло от холодных железных сапог (пока холодных и потому практически безопасных), в которые были заключены ноги бравого Атасса. Поэтому Атасс ограничился плевком в сторону намалеванного на стене королевского герба с девизом заведения: "Творимое здесь творится во славу королевы!"
- Я так и не понял, зачем Абигейл сначала притворилась Кариной, - медленно и задумчиво протянул герцог Рено. - Усыпляла бдительность?
- Нет. Тут все куда паршивее, - отозвалась Карина. Она выглядела изможденной, но не сломленной. И даже то, что она сидит в жутком кресле, известном как основное приспособление для пытки под названием "Объятия королевы", Карину не пугало. Она больше волновалась за повисшего на дыбе Гогейтиса. - Уильям, как ты себя чувствуешь?
- Не волнуйся, Кариночка, со мной все в порядке. Я, знаешь ли, к дыбе привык. Сколько раз меня на ней пытали - и не перечесть! Я больше за дам волнуюсь: как они это вынесут?
- Вынесем, не беспокойтесь! - подала голос Кириена. - Пытками нас не испугать. Карина! Расскажите нам все.
- Хорошо. Когда Удаленные вместе с гламурами принялись громить замок - простите, герцог, я знаю, что вам неприятно об этом слышать, но что поделаешь? - я попала в плен. То есть сначала я думала, что меня просто убьют. Однако, когда я очнулась в пещере, все оказалось иначе. На меня смотрела королева Абигейл, и, хотя я видела ее впервые в жизни, поняла, что это она. Все-таки мы здорово с нею похожи, только выражение физиономии у нее постервознее, чем у меня, будет. Она велела двум уродам разжать мне челюсти, достала из складок платья какую-то склянку с зеленоватой светящейся жидкостью - прямо как в фильме "Реаниматор"! Жалко, вы не смотрели, - и заставила эту жидкость проглотить. Тут у меня перед глазами все поплыло-закачалось, не могу пошевелиться, и все, на что способна - отвечать на вопросы, которые Абигейл мне задавала. Она из меня все вытянула: кто я, чем занималась, как попала в этот мир. Приходилось отвечать, потому что, если я молчала, голову такая боль прошивала, что хоть на стенку лезь.
- Узнав все о вас, Карина, она на время решила стать вами…
- Да. Об этом она потом сама сказала. А в тот момент, когда я еще была плоха и не могла языком ворочать, чтоб на вопросы отвечать, Абигейл разговаривала с каким-то толстомордым мужиком, а он все время противно так покашливал.
- Уж не адмирал ли это Охренельсон?!
- Может быть. - Карина пожала плечами. - Только вел он себя не по-адмиральски нагло.
- И о чем же они сговаривались?
- Не знаю. Они на каком-то иностранном языке совещались.