А тот, вытянув свою руку, приложил её к сколу. Воздух в мастерской вдруг задрожал. Я мог бы поклясться всеми богами, как темными и светлыми, что отчетливо услышал скрип и скрежет, будто кто-то бьет камнем о камень. И в тот же миг пыль, до этого застывшая и играющаяся на лучах солнца, вытянулась жгутами и взвилась к ладони мастера. Через мгновение тот отнял ладонь, а вместо скола сиял лишь цельный гранит.
- Если завтра не вернётся, - продолжил бубнить потирающий руки мастер. - Заставлю нужники драить. Халасит клятый.
В этот самый момент, когда я уже собирался покинуть столь неоднозначное место, мастер повернулся в сторону входа. Сперва он надулся, словно разъяренный зверь, недовольный тем, что посторонний зашел на его территорию, но потом успокоился. В светлых глазах промелькнул отблеск узнавания и мастер приветственно кивнул. Я ответил тем же.
- Доброго дня, - только и произнес он.
- И вам, - ответил я, не зная, что еще можно сказать в данной ситуации.
- Решили прогуляться? Не знал, что старший малас теперь отпускает своих птенчиков полетать на свежем воздухе.
- Не то чтобы он так рвался отворить клетку, но сделка есть сделка.
Мастер завис, а потом расхохотался.
- Вот оно как, - протянул он, когда приступ истерии все же прошел. - Странный приз вы себе выбрали юноша.
Я немного сморщился. Прошли годы с тех пор, когда кто-либо осмелился меня так назвать, но "юношу" все же пришлось проглотить.
- Чего встали?! - рявкнул мастер, повернувшись к своим подопечным. - А ну живо за работу! Если не хотите, чтобы я за розгами сходил!
И тут же мастерская загудела. Зазвучали глухие удары стилусов и молотков, треск стираемой породы и редкие, но гулкие шлепки "мусора" по дощатому полу. Почти незримая, но легко ощущаемая пылевая занавесь в воздухе задрожала и закружилась. Порой можно было даже различить отдельные потоки и струи, стремящиеся погрузиться в здешний водоворот.
- Проходите, молодой человек, проходите, - улыбнулся мастер, вытерев руки о замызганный фартук.
Я уже было хотел отказаться от приглашения, но потом мысленно махнул рукой. Все равно никакого четкого маршрута у меня не было, а здесь, вроде, не так скучно, как могло показаться.
Вместе с мастером мы стали бродить по помещению. Он, словно экскурсовод любящий свое дело, показывал мне те или иные работы. Порой я видел такое великолепие, что не нашел бы слов ни в одном языке, чтобы описать его. А иногда попадалась полная безвкусица, непонятная ни мне, ни, кажется, самому мастеру.
В редкие моменты, когда мой провожатый замолкал, то к нему подбегал кто-то из подмастерий. Обычно они обращались с какими-то проблемами. То резец затупился, то скол получился неровный, то еще какой казус произошел. Мастер, отвешивая очередной подзатыльник, просил прощения и удалялся исправлять ошибку. И если для мальчишек подобные проблемы казались непоправимыми, ужасными каверзами судьбы, то их учитель решал все вопросы парой взмахов рук и поглаживаний по породе. Как и в первый раз, пыль, незримо задрожав, спешила завертеться вокруг длани скульптора. А я, словно контуженный, бездумно смотрел на это, пытаясь понять в чем же скрыт секрет.
- Вижу, вы чем-то обеспокоены, - заметил мастер, когда мы сели за его мощный, крепкий стол, на котором лежало несколько заготовок и самый разнообразный инструмент.
Я кивнул и попытался объяснить свой вопрос.
- То, что вы сейчас делали, это ведь не магия?
Мастер кашлянул и строго зыркнул на вновь притихших подмастерий.
- Магия, - протянул он, вновь повернувшись ко мне. - Давно я уже не слышал этого слова. Аккурат с тех пор как вырос из сказок на ночь. А там, внизу, она все еще в ходу?
- Да, - кивнул я.
Мастер покачал головой, откинулся на спинку простецкого стула, который постеснялась бы выставить в допросную и Третья Управа. Он прикрыл глаза и чуть мечтательно вздохнул, словно представляя себе что-то.
- А какая она - магия?
Я лишь приподнял уголки губ. Когда-то я спрашивал у всех про Летающие Острова, но стоило мне попасть сюда, и все спрашивают про землю. Если это не ирония, тогда я не знаю какой смысл можно придать этому слову.
- Разная, - ответил я пожимая плечами. - Бывает, что с её помощью спасают, бывает, что убивают и пытают. Бывает так, что чудо сотворят руками, а бывает разрушат все до основания и сожгут дотла. Разная, в общем, она.
Мы немного помолчали. Мастер думал о чем-то своем, а я слушал как мерно стучат молотки детей. Они, будто налаженные часы, отмеряли краткие отрезки времени. Порой отзвук железа по камню приходился на удар сердца и тогда по спине ползли мурашки, а тело невольно вздрагивало.
- Словно людей описал, а не магию, - вынес свой вердикт местный глава.
- Так ведь магия она как меч, - пожал я плечами. - Или как ваше зубило. Как её используешь, такой она и будет.
Мастер усмехнулся и чуть прищурился:
- Значит там, внизу, люди такие. Видно правильно Термун сделал, что остров наш поднял.
- Вам виднее. Это лишь моя вторая прогулка по Териалу. А учитывая все обстоятельства, можно и вовсе сказать, что первая.
- Думаешь у нас люди такие же? - с легкой ноткой угрозы, спросил скульптор.
Наверно, в этой ситуации, любой здравомыслящий человек ответил бы вовсе не то, что имеет в своих здравых мыслях. Но, как мы уже знаем, в большинстве случаев мое здравомыслие включалось только после инцидента. Если, конечно, включалось.
- Я много где побывал, Мастер, и могу с уверенностью сказать, что люди везде одинаковые.
- Уверен? - все так же щурился собеседник.
Я лишь вновь пожал плечами, а потом понял, что разговор срочно нужно спасать от всяких философских дебрей.
- Впрочем, - будто невзначай добавил я. - Мне все еще интересно - как вы это сделали?
Скульптор еще некоторое время щурился, а потом вдруг засмеялся, стуча по столу ладонью. От этих ударов, не буду лукавить, у меня волосы дыбом вставали, а цельную куски породы подпрыгивали на несколько сантиметров вверх. Но, как и в прошлый раз, я не стал обижаться, а попросту ждал пока истерика пройдет.
- Ты сейчас мне напомнил халасита в первый день, - наткнувшись на мой недоуменный взгляд, скульптор все же решил пояснить. - Посмотри на этих ребят. Каждый из них, только взяв в руки молоток, задал тот же вопрос.
- И какой вы дали ответ?
Мастер, почесав свою скандинавскую бороду, поднял руку, прося меня подождать. Он нагнулся, скрипя натруженными мышцами, больше похожими на отколовшиеся скальные валуны. Через мгновение на столе стоял маленький прямоугольник, рядом с которым лежали молоток и зубило.
- Таков был мой ответ, - мастер пододвинул ко мне рабочие принадлежности и сделал приглашающий жест. - Попробуй и узнаешь.
В левую руку я взял зубило, в правую молоток. И... в общем-то, так и остался сидеть, с непониманием глядя на кусок породы. Я даже не знал с чего начать, не говоря уже о том, что понятия не имел как идет процесс работы.
- Сложно, да? - с какой-то понимающей улыбкой, поинтересовался Мастер. - Сложно делать то, чего не понимаешь.
Я только кивнул.
- Ну так я подскажу. Все что ты хочешь найти, оно уже есть. Оно там, внутри, ждет тебя и надеется увидеть солнце. Тебе надо лишь срезать лишнее.
И вновь кивнув, я принялся за работу. Я приложил острый конец зубила к породе, занес молоток и сделал первый удар. Но инструмент, вместо того, чтобы сделать надрез, скол или хотя бы царапину, просто соскользнул вниз. От неожиданности я не успел разжать пальцы и те с оттяжкой проехались по породе. Глухая боль и струйки крови, струящиеся к запястью. С костяшек кожу содрало разве что не начисто.
- И как оно? - спросил скульптор.
Не ошибусь, если скажу, что ему все это явно доставляло некое извращенное удовольствие. Извращенное с моей точки зрения, так как для него все это было даже несколько обыденно. Просто очередной халасит, ничего не знающий ни о жизни, ни о работе.
Я только развел руками и вновь приложил инструмент к материалу. Уж не думали же вы, что меня остановит такая ерунда, как содранная кожа? Пожалуй, за все время пребывания на Ангадоре моя шкура изведала и куда более страшные ранения. Как-нибудь справлюсь.
И я начал справляться. Раз за разом опускался молоток на шляпку зубила. Раз за разом оно соскальзывало и я вновь кривился от все возрастающей боли. Но, как и всегда, я не, обращая на неё ни малейшего внимания, продолжал делать то, что считал нужным.
В какой-то момент, после того как мне уже было сложно держать сталь, выскальзывающую из влажной от крови ладони, зубило все же погрузилось в породу и на стол упал маленький осколок. Воодушевленный успехом, я вновь и вновь мерно отбивал потусторонний, не понятный мне ритм. Порой, с треском, откалывались зубчики, резво отпрыгивающие от стола куда-то к полу. Порой рука соскальзывала и тогда я либо сдирал кожу, либо бил молотком по пальцам. Но все же я не прекращал работу. Вовсе не потому, что она меня захватила или потому что я упертый баран. Просто мне было жизненно важно узнать ответ. Какое-то таинственное, неподдающееся описанию чувство, подсказывало мне, что я должен узнать его. Словно это был ключ к мистерии, в которую я невольно погрузился с головой.
А взгляд мастера из насмешливо вызывающего постепенно преображался. В тяжелых глазах проблескивали нотки уважения и солидарности. С каждым моим новым ударом, с каждой алой каплей, растекавшейся по дереву, преображая его в багровые тона, скульптор все отчетливее из надменного Мастера, превращался в воодушевленного "творца".
Я не знаю сколько времени я провел за этой несуразной пыткой, но в какой-то момент вдруг обнаружил что над головой сияют звезды, а на западе за горизонт уходит уставшее солнце. Как я уже говорил, небесное полотно было до того странным, что я уже давно отчаялся определить по нему хоть что-нибудь. Да и к тому же в данный момент меня больше волновало то, что появлялось в глубине породы.
Там, внутри, словно оживало что-то. Что-то, чему я еще пока не мог дать описания, чего никогда прежде не замечал, хоть и догадывался о существовании. Но тем не менее, с каждым новым ударом я чувствовал, как приближаюсь к этому неизвестному, но определенно - невероятному и волшебному "чему-то".
Я вновь занес молоток и вновь опустил его на зубило Раздался треск, в воздух взметнулась пыль, а я, онемевший, смотрел на то как на две части раскололся кусок породы, навсегда погребая под облаком пыли то, чему так и не суждено было родиться. В этот момент руки мои ослабли и из саднящих пальцев выскользнуло взмокший от крови стальной инструмент. Это был провал. И еще никогда в жизни я не испытывал такого всепоглощающего отчаяния от опознавания собственной неудачи.
- И как оно? - повторил вопрос сидевший напротив скульптор.
Я словно очнулся от сна. Встрепенувшись, огляделся и понял, что мы остались одни. В мастерской было пусто и лишь пыль, будто утренний туман, дрожала на оживающем ночном ветру.
- Сложно, - честно ответил я, смотря на свои распухшие руки, на которых кожу было сложно отыскать под коркой застывшей крови, смешавшейся со все той же белой пылью.
- Так и должно быть, - кивнул собеседник.
Он потянулся к расколотой породе, взял её в широкие ладони и прикрыл глаза. Как и в первый раз облако, висевшее в мастерской, задрожало, а потом лентами взвилось, оплетая могучей, натруженные руки. Но в этот раз Мастер не спешил. Он мял породу словно глину, ласкал её пальцами будто шею прекрасной любовницы. А потом вдруг подышал на нелепо гигантский кулак, составленный из двух рук.
Мгновение позже на столе оказалось каменное дерево. Оно было небольшим, не выше пяти шести сантиметров, но, боги, я мог поклясться, что четко различал каждую веточку, каждый нарост коры, каждый лист, танцующий на ветру. Да-да, конечно, мне лишь чудилось, но я видел, как дрожит каменная крона, как пляшут и шепчут ветки. Бесспорно, это была скульптора, но в то же время это было нечто живое, дышащее и тем опровергающее все мылимые законы этой безумной вселенной.
- Но как...
- Как я узнал, что ты хотел смастерить? Я мог бы сказать что понял это после первого удара, мог бы сказать что знал изначально. Но! Сейчас, когда уже почты скрылось солнце, не время для скучной реальности.
Мастер приподнял голову и мы встретились взглядом. Я уже видел старые глаза, но эти были старше многих, разве что глава Гладиаторов обладал более древними глазами.
- Что, если я скажу тебе, что внутри всегда жило это дерево. Оно звало, кричало о помощи, и ты невольно отозвался на его зов. Не ты хотел вырезать его, а оно спешило выбраться наружу.
- Тогда я ответил бы, что это лишь кусочек волшебной сказки, которые рассказывают матери своим детям на ночь.
- И был бы прав. Но, раз уж здесь не было магии, а мы уже давно не дети, то я расскажу тебе то, что ты должен знать и сам. Оно среди нас.
Признаюсь, я не много завис, пытаясь осмыслить сказанное.
- Оно среди нас? - переспросил я.
- Именно! - вздернул палец Мастер. - Куда бы ты не пошел, чтобы не делал, оно всегда будет рядом.
- Но что такое, это - оно?
Скульптор повертел головой, словно боясь, что нас могут подслушать, а потом, перегнувшись через стол, прошептал:
- Всё. Всё, всегда среди нас. Оно рядом. И даже в самой пустой комнате всегда будет всё.
Я отодвинулся, а затем и вовсе поднялся со стула.
- Простите, но Старший Малас велел мне вернуться до заката.
- Да-да, конечно, я понимаю.
Скульптор тоже поднялся, он отряхнул руки о замызганный фартук, а потом протянул мне правую. Я с жаром её пожал, после чего поспешил покинуть это заведение. Я прошел мимо столов, заставленными разными поделками и недоделками, прошелся по каменному полу, на котором не сразу приметил изысканный узор, и наконец добрался до двери. Уже собираясь выйти вон, я вдруг повернулся.
Там, в глубине зала, стоял Мастер. Он вытянул вперед левую руку и зажмурился. Облако пыли вновь задрожало, потом закрутилось, завертелось, оно внезапно уплотнилось и сгустилось у скульптора на ладони. Мгновением позже Мастер держал в своих руках небольшую статуэтку, в которой, я опознал некоего странника в давно прохудившемся плаще и не менее драной широкополой шляпе. Не у знать их не было возможности.
Я закрыл за собой дверь и погрузился в томный ночной шепот. Где-то вдалеке слышались песни сверчков и прочных ночных певцов. В их переливах и чуть приглушенных отзвуков, четко различались нагоняя родителей, загонявших загулявших детей по домам. Слышались резкие, еле заметные вспышки горелок, которыми поджигали развешенные фонари и столь же резкие и редкие переговоры фонарщиков, угрюмо бредущих по неизменному маршруту.
Ветер, играясь в листве, дополнял общую симфонию своим несколько мистичным, почти сказочным, непонятным ни единому смертному диалогом. А в центре стоял я. Всего пару часов назад, я наивно полагал что отыскал некий ключ, а вышло совсем иначе. Вряд ли разговор с сумасшедшим мог хоть как-то помочь в вопросе побега. И все же я чего-то ждал, надеялся, что не впустую потратил свою подошедшую к концу прогулку.
- Всё есть везде, - повторил и я покачал головой.
Уныло плетясь по хитросплетениям улочек и переходов с уровень на уровень, я все пытался хоть как-то развернуть эту фразы. Найти в ней что-то, чего не видел, не ощущал, но знал, что оно там есть. И в этот миг, лишь я сформулировал в своих мыслях это простое, но уже знакомое предложение, меня словно громом ударило. Я вдруг понял, что хотел сказать мне мастер, понял, что он не мог выразить через слова, но смог через свое любимое дело.
Невольно улыбнувшись я уселся прямо там, где стоял и прикрыл глаза. Все изначально было намного проще, чем я мог себе вообразить или на придумывать. Всё действительно всегда рядом и в этот раз я решил его отыскать.
Я погружался все глубже и глубже в себя, как делал это тысячи раз до, и, надеюсь, буду делать и после. Но если раньше я всегда таким образом мог отыскать магию, саму суть волшебства, то сейчас натыкался лишь на "пустую комнату" которую избегало даже эхо. Но в этот раз я знал, со всей четкостью осознавал, что там есть что-то. И я искал. Боги, я искал с такой упорностью, тщательностью и рвением, словно умирающий путник в пустыне, отдающий всего себя на поиски капли живительной влаги. Признаюсь, данная аллегория ни раз и не два за эти дни посещала мой разум. Магия, вот единственное что могло меня сейчас спасти. Не знаю как, не знаю чем, но точно могло.
И я нашел. Нашел маленькую, слабую, тонкую, почти умирающую жилку. Она дрожала как одинокая паутинка, оборванная бредущим путником. Но все же это было оно - волшебство. Энергия, если хотите. Но стоило мне к ней потянуться, мысленно конечно, как та дрогнула и лопнула, напоминая собой гитарную струну.
Резко вывалившись в реальность я разве что не ужаленным вскочил на ноги. Пусть у меня не было магии, но теперь у меня было знание. Знание того, что она есть и здесь. И не просто есть, она циркулирует, вернее - течет, стремительно утекает в одном направлении. Будто нечто непреодолимо сильное и мощное втягивает её как воздух. Казалось бы несущественная догадка, но за этим маленьким кусочком пазла крылся ответ куда более серьезный.
С этими мыслями я направился в сторону арены. Идя по древним улицам, обращая внимания на каждую мелочь и деталь, я осознавал их по-новому. В этот раз я больше не искал способ побега, я искал ответ на один из основных вопросов.
Изначально я полагал что магии здесь нет вовсе, но потом обнаружил что она есть, но её что-то затягивает, и, вероятно, перерабатывает. Ведь, как знает любой школьник, энергия не откуда не берется и никуда не исчезает, что применимо и к волшебству. Возможно вы пока не улавливаете ход моих мыслей, но я знал одно. Если я найду центр, ту дыру, куда утекает вся "волшебная вода", то разгадаю загадку большую, чем мог представить изначально. Ведь, как знает любой школьник, что происходит в малом, может и произойти в большем. А как все мы прекрасно знаем, в "большом мире" Ангадора магия тоже исчезает. Медленно, но верно и необратимо. В этот раз я больше не хотел бежать, я хотел разобраться в том, что считал важным.
Надвинув шляпу на глаза, я усмехнулся и прошептал:
- Прости компаньон. Мне придется задержаться.
- Что ты хотел мне показать, землянин?
Мы стояли на плацу. Я и Старший Малас, которого позвали по первой моей просьбе. Как я уже говорил ранее, мы не были заключенными или невольниками, напротив, нам оказывали всякие почести и выказывали небывалое уважение. В том числе и сам сатрец, хоть и тщательно это скрывал. И тем не менее, ему ничего не помешало подорваться по моему первому зову и явиться на площадку во втором часу ночи.
- Глыбу, - сказал я.
Малас постоял немного, а потом развернулся и уже собирался было покинуть плац, но я его окликнул.
- Глыбу! - с вызовом в голосе повторил я.