- Возможно, - сказал Чернорук. - Но разве орки на это согласятся?
Гул'дан позволил себе улыбнуться.
- Разумеется, если мы прикажем.
Чернорук запрокинул башку и захохотал, брызжа слюной.
Что за дурацкая затея!.. Придумал же Чернорук - подружиться с ограми! Когда объяснил, Оргрим отчаянно пытался разубедить. Ведь множество раз ходил убивать огров и ненавидел их куда сильнее большинства орков - ненавидя свое бегство годы назад от неуклюжей, огромной, тупоголовой твари. А Чернорук…
Но все же, несмотря на все недостатки Чернорука - а их у него хватало с избытком, - командовать он умел, и дела свои продумывал тщательно.
Если умерить возмущение и негодование, план выглядит вовсе неплохим. Так что Оргрим согласился помочь.
Труднее всего было вызнать про огрово стойбище. Клан Черной Горы захватил трех огров, и Чернорук потратил много долгих ночей, повторяя одну и ту же пригоршню слов покороче, чтобы до обманчиво толстых неуклюжих тварей дошло: орки хотят дружить, орки не хотят убивать огров!
И теперь каждый воин, чернокнижник и лекарь собравшегося оркского войска приготовились к битве. Огры рассказали про главное стойбище и привели к нему - объемистой пещере у подножия Острогорья. Огры жили, не скрываясь: снаружи валялось изрядно мусора, множество отпечатков босых огрских ног вело в пещеру и из нее. Небольшая группка огров выбрела из пещеры прямо к оркам - считали себя в безопасности, как и дреней в Тэлморе. Несомненно, год назад они бы не ошиблись, но теперь многое изменилось. Орки больше не воевали разрозненными группками, теперь они объединились, оставив старые обиды ради новой ненависти.
Чернорук стоял впереди бок о бок с тремя захваченными ограми. За ним - сыновья вождя, Ренд и Мэйм, переговаривающиеся шепотом, изредка гогочущие. Оргрим поначалу не хотел допускать их в битву, но парни оказались сильнее и сноровистее, чем он о них думал. Отцова хитроумия им не хватало, но в кровожадности чуть его не переплюнули. Гризельду тоже натренировали как воина, но прирожденным бойцом вроде братьев она не была.
Очередной приступ хохота наконец привлек внимание Чернорука - тот глянул свирепо, и юнцы сразу замолкли.
Интересно, затеет ли Чернорук речь перед битвой? Оргрим надеялся, что нет. У верховного дела выходили куда удачнее слов, а клан и без того готов броситься в бой по одному знаку. К Оргримову облегчению, Чернорук лишь глянул на длинный строй воинов, кивнул и приказал атаковать.
Первая волна атакующих понеслась вниз по склону, дико завывая и улюлюкая. Поначалу огры так удивились сородичам, бегущим бок о бок с орками, что и драться не стали. Но потихоньку медленные огрские мозги послали владельцам сигналы: на нас напали, нас убивают! Тогда великаны принялись наконец защищаться, но по-прежнему не трогали сородичей, спокойно прошедших сквозь их ряды, чтоб поговорить с главой стражей, прячущимся где-то в пещере.
Оргрим твердо решил извлечь удовольствие из последней разрешенной охоты на огров и размахивал Молотом Рока без малого с радостью.
Оргримов волк проворно проскочил между толстенных ног великана, ярившегося попусту, нелепо размахивая дубиной. Когда ребенком был, такими огромными казались! Огромными остались и сейчас - да только и Оргрим вырос, и научился владеть легендарным оружием. Одним ударом раздробил огру лодыжку, и тот заорал от боли, падая. Волк отскочил вовремя, великан грохнулся, аж земля задрожала, попытался встать, отталкиваясь здоровенными плоскими лапищами, но наскочили воины клана, и в мгновение ока огр издох, подтекая кровью из двух дюжин прорех.
Оргрим развернулся как раз вовремя - воин взлетел, подброшенный дубиной другого огра, и, уже мертвый, зарычал, приготовился напасть, но стал как вкопанный, заслышав рев: "Стой!"
Чернорук вправду умел командовать - даже в пылу битвы с древним врагом, ослепленные жаждой крови, воины остановились. Огры же и не думали останавливаться, и потому пришлось спешно отступать, пока огры разобрались в происходящем. Снова бежать от огра! Оргрим скрипнул зубами, но напомнил себе: ведь все ради успеха общего дела!
Оглянулся: огры, плененные Черноруком и подружившиеся с ним, говорили с сородичами. Верней, орали на них, изредка раздавая затрещины.
Без особого успеха, но все же огры перестали гнаться за орками и прислушались к сородичам. Один великан, больше прочих и с чем-то вроде чиновного знака в виде перевязи, имел подозрительно разумный вид - он, наверное, и был главарем этой шайки. Оргрим болтовню злобных чудищ не понимал и передышку использовал, чтоб хлебнуть воды.
- Скорей бы мы снова по ним ударили! - сказал старший сын вождя, Ренд.
- Если у нас получится, они станут драться бок о бок с нами, - заметил Оргрим, глянув на юнца искоса. - Тебе нельзя будет их убивать.
- Тем лучше. Угробим исподтишка, - Мэйм сплюнул.
Оргрим скривился - сам бы с удовольствием принялся за огров, но…
- Несколько воинов уже погибли, пытаясь претворить план вашего отца в жизнь. Ему не понравится, если вы пустите насмарку все его усилия.
- А кто ему расскажет? - Ренд хохотнул презрительно.
- Я. Если план сработает, огры нас послушают, поверят нам, а потом вдруг одного из них найдут мертвым - я назову вас первыми подозреваемыми.
Ренд глянул сердито - ну, сейчас это попросту детская обида, разве что губки не надул. Но с возрастом… У Оргрима были нехорошие предчувствия насчет детей Чернорука. Оргриму потомство вождя не нравилось еще больше, чем сам вождь, за исключением разве что Гризельды. То ли слишком много взяли от отца, то ли колдовство роста тому виной, но ощущалось в обоих мутное, черное, лживое. Когда-нибудь, если выживут и приучатся пользоваться не только переросшими мышцами, но и мозгами, щенки станут опаснее и смертоносней папочки.
- Я ж тебе говорил, не послушает он, - пожаловался Мэйм капризно. - Старики - они забывают, как огонь битвы по жилам бежит. Поехали!
Ренд хохотнул напоследок и отправился за братцем. А Оргрим вздохнул - на носу, куда большие проблемы, чем двое зарвавшихся юнцов. Глянул снова на огрские переговоры, хотя вряд ли ограм слово "переговоры" было знакомо. Огры уже не пытались нападать, и Чернорук, обратившийся в бегство и приказавший клану следовать за ним, теперь направил волка к собравшимся великанам.
Оргрим поспешил занять место рядом с вождем и услышал, как говорит главарь огров:
- Мы гронн не любить. Гронн нас бить.
Подозвал одного огра, тот повернулся, показывая чересполосицу шрамов на спине. Жалость в Оргриме не пробудилась - огры десятилетиями учиняли с орками куда худшее. Но знать такое было небесполезно. Пленные огры уже рассказывали о побоях и теперь закивали согласно - дескать, видишь, правду говорили, огр не лгать.
- Что ваши дать, если соединимся? - спросил главарь.
Чернорук ухмыльнулся.
- Прежде всего мы-то вас бить не будем.
Оргрим подумал про Черноруковых сыновей, но промолчал.
- Мы вас накормим, дадим хорошее оружие. Хорошо хоть броню не пообещал - материалов на доспехи огру пойдет больше, чем трем оркам. А главарь сам про доспехи не додумался.
- У вас будет и крыша над головой, а главное - возможность плющить дренеев, пока не превратятся в лужу.
Прочие огры прислушивались внимательно, и один вдруг подпрыгнул и заорал радостно:
- Я - плющить! Плющить! А-а-а!
За ним прочие принялись повторять эти простые, но, должно быть, завлекательные и веселые для великанского сообщества слова. Черноруку пришлось выждать, пока воодушевление уляжется.
- Так мы договорились?
- Больше огр не бить, - прорычал главарь, кивая, и повернулся к подопечным.
В крошечных его глазках заблестели слезы, и, когда смотрел на огров с исполосованными спинами, в сердце Оргрима все-таки шевельнулась жалость. Совсем чуть-чуть.
- Как твое имя? - спросил Оргрим главаря.
- Крол.
- Хорошо, Крол, - сказал Чернорук быстро, прежде чем Оргрим вставил бы что-нибудь. - Когда, по-твоему, мы можем напасть?
- Сейчас, - объявил Крол, и не успели Чернорук с Оргримом глазом моргнуть, как заревел на жутком огрском наречии.
Огры подпрыгнули, ударили лапами оземь, сотрясая все вокруг. Затем все разом ушли в пещеру. Чернорук глянул на Оргрима, тот пожал плечами. Наверное, легче морской прилив остановить, чем стадо простодушных глупых гигантов.
- Зови наших, - приказал Чернорук.
Оргрим поднял рог копытня, затрубил. Орочье войско загомонило радостно, вновь принялось спускаться. Времени напоминать клану о соблюдении плана уже не осталось, а осталось лишь надеяться, что о нем не забудут - в особенности чересчур ретивые Ренд с Мэймом. Еще наубиваются вдосталь, но пусть зарубят на носу, кого можно убивать, а кого нет.
Если спутают своего огра с чужим, если дадут ограм повод разрушить странный и неестественный союз давних врагов, возможно, только детвора, женщины да старцы, ожидающие вестей в стойбище, и останутся в живых от всего клана.
Но не одно это тревожило Оргрима. Конечно, клан Черной Горы всегда отличался свирепостью на охоте, и вождь его был не более чем хитроумным дикарем. Но в последнее время они стали особо злобны, и по всем кланам стала расползаться лютая, бесшабашная и неудержимая кровожадность.
А когда уже повернул волка, чтоб въехать в пещеру вместе с другими воинами, глянул на них и протер глаза, помотал головой. Это что, зрение подводит? Не иначе - ведь откуда взяться прозелени на коже живых и здоровых орков?
Глава 17
Свой дом.
Сердце существа любой расы и племени слова эти наполняют теплом. Земля предков или новые края, обжитые, ставшие родными, или даже глаза любимой - это свой дом. Нам всем он нужен, без своего дома все мы ущербны, неполны и несчастны.
Долгие годы у каждого клана был свой дом, свои священные земли, свои духи огня, воды, земли и ветра, свой дух глухомани. Затем орков лишили дома, отнимали одно за другим, все губительнее и страшнее, пока мы не прибыли в Калимдор. Здесь я нашел дом для бездомного народа, место отдыха, святыню, где мы смогли отдохнуть и выстроить жизнь заново.
Теперь дом для меня носит имя моего отца - Дуротар.
Дуротан поднял голову, принюхиваясь к ветру - тот нес лишь мертвую пыль. Едкий запах засухи - похоже и не похоже на гарь. Когда-то Дрек'Тар умел ловить запахи куда лучше, но дни его умения прошли. Не шаман более, но чернокнижник, а им ветер не подчиняется, не приносит знание, точное, будто записанное на пергаменте.
И еще хуже то, что Дрек'Тар - вместе с прочими бывшими шаманами клана - вовсе не жалеет об утерянном.
Дожди все не приходили, и лето выдалось жарче обычного - уже второе лето подряд дождей почти не было. Дуротан встал на колени, зачерпнул землю - когда-то богатую влажную почву, темно-бурую, жирную, пахучую. Теперь же пальцы ушли в пыль, проломили сухую корку, легко превращающуюся в песок, не способную поддержать и прокормить ничего, ни травы, ни зерна.
Иссохшая земля текла сквозь пальцы.
Почувствовал: подходит Дрека, но не обернулся. Обняла сзади за талию, прижалась крепко-крепко. Затем выпустила, подошла заглянуть в лицо. Дуротан стряхнул пыль с рук.
- В общем, мы и так не сильно рассчитывали на урожаи, - заметил спокойно.
Дрека посмотрела проницательными карими глазами, все понимая и ничего не говоря. Дуротану было тяжело и больно. Во многом она лучше разбирается, она мудрее. Но вождь - он, и ей не приходится взваливать на плечи тяжесть решений. И выбирать, как пришлось ему. А теперь выбора у него больше нет.
- Конечно, мы зависели большей частью от охоты, - согласилась Дрека, - Но добыча наша живет тем, что рождает земля. Мы все взаимосвязаны. Шаманы это понимали.
Дрека замолкла - младший шаман просеменил рядом, торопясь, а вслед поспешала, прыгая, мелкая гнусная тварь. Пробегая мимо, обернулась на вождя с женой и ухмыльнулась, показав набитую острыми зубками пасть. Дрека, не сдержавшись, вздрогнула.
Дуротан вздохнул, протянул ей свиток.
- Я только что получил его. Придется готовиться к долгому переходу. Нам приказано покинуть родные земли.
- Что?
- Приказ Чернорука. Он переселился в новую Цитадель, выстроенную для него, и хочет иметь армию под рукой. Больше недостаточно собираться в армию по его слову. Мы должны все жить вместе и идти туда, куда он вздумает повести нас.
Дрека посмотрела недоверчиво, схватила свиток. Прочла, свернула, вручила мужу.
- Нам нужно подготовиться, - сказала кратко, повернулась и пошла к своему шатру.
А муж смотрел вслед, думая, отчего такая тоска, так болит сердце, будто она уходит навсегда.
Цитадель еще не достроили, но когда Дуротан ее увидел, встал как вкопанный. А рядом зашептали благоговейно: "Такая огромная! Могучая! Достойная верховного вождя!"
Если б Дуротан посмел открыть рот, выкрикнул бы: "Богохульство! Нечистое на земле, скверна всему, дорогому нам!"
Клан Северного Волка был еще за много лиг, но Цитадель уже торчала на горизонте, будто обожравшийся стервятник. Ничто в ней не выдавало орочьего строения: мешанина построек, еще непонятнее и страннее, чем здания дренеев, - оскорбление и глазу, и духу. Конечно, крепость должна быть огромной, чтобы вместить столько отборных воинов. Но все же, такое чудовище…
Вместо плавных округлых линий, свойственных постройкам дренеев, Цитадель тыкалась в небо углами, остриями, не уживалась с местностью вокруг, а господствовала над нею, давила, угрожала. Черный камень, тес, железо - исполинский лес колючек, раздиравших небосвод.
Дуротан понимал: с такого расстояния видна лишь главная башня, но хватило и ее. Стоял как прикованный и шага не мог сделать к огромному кошмару.
Переглянулись молча с Дрекой - что, это видеть можем только мы? Прочие Северные Волки миновали вождя, уехали вперед. С неохотой он сжал ногами волчьи бока, тронулся с места.
Вблизи крепость красивее не стала: казармы, амбары, тренировочные плацы, где кучами лежало невиданное, слишком большое на вид оружие - темное, угрожающее, смертоносное. Чиновные орки из клана Черной Горы приветствовали Северных Волков холодно и отвели на плоскую площадку в западной части крепости, чтоб ставили шатры там. Уже вечерело, когда Дуротан получил приказ взять два десятка воинов и прийти на главную площадь крепости - безоружными.
Дуротан подчинился. Ждали недолго - вдали вдруг загрохотали барабаны. Что такое? Зачем запретили брать оружие? Почему не сказали, чего ожидать? Дрека глянула недоуменно, растерянно.
Барабаны все ближе, ближе, земля уже дрожит под ногами. Такое случается, когда барабаны бьют в круге у костра, но чтоб настолько далеко? Родовичи зашептались, переглядываясь озадаченно, - в чем дело?
Земля все сотрясалась, сильнее и сильнее, барабаны - все ближе. Явились два всадника из Черной Горы, радостные и гордые.
- Не страшитесь, гордые воины Орды! - вскричал один. - Могучий Чернорук привел нам новых союзников. Они уже близко - приветствуйте же их!
Теперь дрожь земли показалась знакомой - точно так она тряслась во время битвы с…
- Огры! - взвизгнул кто-то.
Да, вот они: дюжины огромных, страшных, идут к группке безоружных орков. А вокруг скачут всадники из клана Черной Горы, орут, дуют в горны, заходясь от восторга. И толпа обезумела от радости, завывая, улюлюкая, приплясывая.
Так это и есть новые союзники? Глаза мои, вы не лжете?
Пока глядел, онемев, явился наибольший огр изо всех виденных, а подле него - Чернорук, гордый и важный, не замечающий, каким жалким выглядит рядом с исполинской тушей.
- Мы раздавим дренеев! - воззвал Чернорук, и огры, будто ожидавшие клича, подхватили как один: "Дави! Дави! Дави!"
На одно дурманящее, тошное мгновение Дуротан будто вернулся в детство - когда удирал по лугу от чудовища. Моргнул, отгоняя морок, и тут же в памяти всплыло тело отца на траве - когда-то сильное, а теперь изломанное, раздробленное, истекающее кровью и жизнью, с головой, расколотой как орех одним ударом великанской дубины.
И теперь орки дерутся бок о бок со слабоумными гигантскими тварями, чтобы уничтожить разумную мирную расу?
Этот мир сошел с ума.
Велен содрогнулся. Помощник тут же поспешил с бокалом теплого успокаивающего напитка, но пророк махнул рукой - нет, не нужно. Разве найдешь сейчас утешение в напитке? Где вообще сейчас искать утешения и покоя?
Как тяжко было слышать о гибели Тэлмора и о смерти друга Ресталаана! Как неприятно было узнать, что виновен в гибели города именно тот, с кем разделил трапезу, кто отпустил на свободу.
Пророку всегда виделось нечто особенное в молодом Дуротане. Поведение вождя клана Северного Волка, захватившего Велена со спутниками, казалось, подтверждало надежды, так страшно обрушившиеся. Из орков лишь Дуротан с Оргримом видели, как зеленый камень защищает город, и кто-то сумел запомнить заклинание, управлявшее камнем. Горстка уцелевших дренеев бежала в храм Карабора. Телесные раны излечили, но нечем было исцелить их истерзанные, раздавленные ужасом души.
Рассказы беженцев свидетельствовали о куда горшем, чем крушение надежд на добрую волю хотя бы одного орка, - о новом оружии, превосходящем простую сталь: луки со стрелами, мечи, топоры и молоты. Шепотом, оглядываясь, говорили о зелено-черных молниях, причинявших неистовую боль, о муках, далеко превосходивших ранее насылаемое шаманами. Говорили об уродливых лепечущих, хохочущих тварях, семенящих рядом с теми, чья магия вызывала муку и рождалась от нее.
Они рассказывали о ман'ари.
И вот здесь все встало на места с ужасающей, безжалостной точностью. Стали понятны и неразумная ярость, упорство орков, внезапный рост их знаний и умений и то, что они забросили шаманизм - веру, требовавшую поддержания равновесия между стихиями и теми, кто их вызывал.
Повелители ман'ари не стремились поддерживать равновесие и гармонию, они желали просто повелевать - именно того, чего желали Архимонд и Кил'джеден.
Да, орки попросту пешки в руках эредаров.
Именно он, Велен, и прочие изгнанники-дренеи - настоящая цель. Оркская Орда, усиленная теперь чудовищно могучими тварями, - способ уничтожить дренеев, избранный Кил'джеденом. Но ведь Кил'джеден безжалостен к своим пешкам. На минуту Велен даже задумался: может, рассказать вождю Орды об эредарах? Возможно, узнав, как его использовали и обманывали, глава Орды решит встать рядом с дренеями в войне против Кил'джедена? Нет, тщетная мысль. Скорее всего, те, кого использует Кил'джеден, знают и о настоящей цели эредаров, и об их природе, но прельщены силой и властью. Так же пали и Архимонд с Кил'джеденом, а они были куда старше, сильнее и мудрее любого орка.
И вот теперь свежая новость, ошеломляющее видение: неуклюжие косолапые чудища, огры, объединились с орками! Когда-то такое могло показаться лишь кошмаром после чересчур сытного ужина. Теперь же сомневаться не приходится.
Натура орков изменилась так внезапно и странно, что они объединились с тварями, убивавшими их много столетий, против дренеев, пытавшихся почти столь же долго жить в мире и дружбе.