Почти машинально Тиффани запустила левую руку в карман, вытащила кусок бечёвки и временно набросила его Явору на голову. Снова пошарила в кармане и достала любопытный ключик, найденный на обочине дороги три недели назад, пустой пакетик из-под цветочных семян и камешек с дыркой. Тиффани всегда подбирала камешки с дыркой (считалось, они приносят удачу) и носила их в кармане до тех пор, пока камень не протирал в ткани отверстие и не вываливался наружу - только дырка и оставалась. Для путанки на скорую руку этого вполне хватало, вот только обычно ещё требовалось что-нибудь живое. Жабий обед из жуков и сороконожек давно исчез, главным образом внутри Жаба, так что Тиффани подхватила своего адвоката и осторожно добавила его к сложной конструкции, невзирая на все жабьи угрозы возбудить судебный иск.
- Почему ты Фиглей не используешь? - негодовал Жаб. - Им это даже нравится!
- Да, но тогда в половине случаев путанка указывает на ближайшую пивную. Ну, потерпи немного, ладно?
Пока Тиффани двигала путанку туда-сюда, выискивая подсказку, козы продолжали жевать. Летиция раскаивалась - глубоко, мокро раскаивалась. Что до последней её проговорки, эти слова девушка не осмелилась произнести вслух, но и удержать не успела. А проговорилась она фразой: "Я нечаянно!"
Никто не знает, как работает путанка. Работает - и ладно. Вероятно, она просто заставляет тебя задуматься. Или даёт, на чём остановить глаз, пока ты размышляешь, а размышляла Тиффани вот о чём: "Под этой крышей есть ещё кто-то, наделённый магическим даром". Путанка заходила ходуном, Жаб протестующе пискнул, и сквозь Второй Взгляд заструилась серебристая нить уверенности. Девушка подняла глаза к потолку. Серебристая нить замерцала, и Тиффани поняла: под этой крышей кто-то использует магию. И очень об этом жалеет.
Возможно ли, что вечно бледная, вечно плаксивая, безнадёжно акварельная Летиция на самом деле - ведьма? Это же немыслимо! Ну да что толку гадать, если можно просто пойти и выяснить?
Отрадно было думать, что бароны Меловых холмов за много лет научились хорошо ладить с людьми и напрочь позабыли, как пользоваться подземельем по прямому назначению. Теперь в темнице держали коз, а разница между тюрьмой и козьим хлевом состоит в том, что в хлеву не нужно разводить огня: козы и сами отлично согреются. А вот в тюрьме - нужно, если вы хотите, чтобы вашим узникам было тепло и славно - ну, или если вы от ваших узников не в восторге, вы разводите огонь, чтобы вашим узникам было тепло и скверно. Прямо-таки смертельно жарко. Матушка Болен как-то рассказывала Тиффани, что во времена её детства в подземелье хранились всевозможные жуткие металлические приспособления, предназначенные главным образом для того, чтобы разбирать людей на части, по кусочку зараз. Но подходящего злодея давно не находилось. И, если на то пошло, никто в замке вообще не желал ими пользоваться: ещё палец застрянет, чего доброго, ежели зазеваешься. Так что весь этот хлам отправили в кузню и переплавили на предметы куда более полезные, как, например, лопаты или ножи. Осталась только "железная дева": в ней хранили репу до тех пор, пока верхняя часть не отваливалась.
А поскольку никто в замке подземельем особо не интересовался, все напрочь позабыли про дымовую трубу. Вот почему Тиффани подняла глаза и увидела высоко над головой клочок синевы: узник назвал бы его небом, а вот она, как только достаточно стемнеет, собиралась назвать его выходом.
Воспользоваться этим выходом оказалось чуть труднее, чем девушка надеялась. Труба была слишком узкой, чтобы взлететь по ней, сидя на метле. Тиффани пришлось уцепиться за прутья - метла потащила её вверх, а она упиралась в стенки ногами.
Но, по крайней мере, оказавшись на крыше, Тиффани знала, что тут и где. Все дети это знали. Не было в Меловых холмах такого мальчишки, что не нацарапал бы своего имени на свинцовой кровле, с вероятностью рядом с именами своего отца, дедов, прадедов и даже прапрапрадедов - а дальше надписи почти стёрлись под слоем новых.
Весь смысл замка в том, что никто не должен проникнуть внутрь без приглашения, так что единственные окна находились на самом верху, и там же - лучшие комнаты. Роланд давным-давно перебрался в отцовскую спальню: Тиффани об этом знала, потому что помогала ему перетаскивать вещи, когда старый барон наконец-то признал, что слишком болен и взбираться по лестнице ему уже не под силу. Герцогине наверняка отвели просторные гостевые покои на полпути между комнатой Роланда и Девичьей башней - она правда так называлась! - где, скорее всего, спит Летиция. Никто не говорил об этом открытым текстом, но такое размещение гостей означало, что мать невесты обосновалась в комнате между женихом и невестой и, надо думать, неусыпно бдит днём и ночью, прислушиваясь, не случатся ли какие шуры или, чего доброго, муры.
Тиффани тихонько прокралась сквозь мрак и, заслышав шаги на лестнице, затаилась в нише. Это оказалась горничная: она несла кружку на подносе и чуть не расплескала питьё со страху, когда дверь в комнату герцогини резко распахнулась и сама герцогиня свирепо воззрилась на неё - просто проверяя, всё ли в порядке. Горничная двинулась дальше, Тиффани пошла следом, безмолвно и, как это она умела, незримо. Стражник, сидящий у двери, с надеждой поднял глаза на поднос и тут же получил суровую отповедь: ступай, мол, вниз и сам раздобудь себе поужинать. Горничная вошла в комнату, поставила поднос у широкой кровати и ушла, на миг задумавшись, не обманывают ли её глаза.
Казалось, Летиция спит под покровом свежевыпавшего снега. Портило впечатление лишь то, что при ближайшем рассмотрении снег оказался смятыми бумажными платками. Да ещё и использованными к тому же. В Меловых холмах бумажные платки были редкостью, стоили дорого, и, если уж у тебя они есть, вовсе не считалось дурным тоном подсушить их у очага для повторного использования. Отец Тиффани рассказывал, что в детстве ему приходилось сморкаться в мышку, но, наверное, он просто дразнил дочь, она ведь так потешно верещала!
Прямо сейчас Летиция с трубным звуком высморкалась - настоящей леди издавать такие звуки точно не подобает! - и, к удивлению Тиффани, подозрительно оглядела комнату. И даже шепнула: "Эй? Есть здесь кто-нибудь?", но от такого вопроса, если подумать здраво, вообще никакого толку.
Тиффани скользнула поглубже в тень. Ей даже матушку Ветровоск удавалось, если очень повезёт, одурачить; так с какой стати слезливой принцессочке чувствовать её присутствие?
- Я закричу, так и знайте, - предупредила Летиция, озираясь по сторонам. - Под моей дверью дежурит стражник!
- Вообще-то он пошёл вниз ужинать, - сообщила Тиффани, - что я, положа руку на сердце, считаю абсолютно непрофессиональным. Ему следовало дождаться, когда его сменят с дежурства. Но лично мне кажется, что твоя мать больше озабочена их внешним видом, чем тем, что у них в головах. Даже юный Престон, и тот стражничает лучше. Порою и не подозреваешь, что он здесь, рядом, пока он не похлопает тебя по плечу. А ты знаешь, что люди очень редко поднимают крик, пока с ними разговаривают? Сама не понимаю почему. Наверное, потому, что в нас с детства воспитывают вежливость. А если ты прикидываешь, не начать ли кричать сейчас, позволь заметить, что, если бы я замышляла какую-нибудь пакость, так уже сделала бы всё, что хотела, ты не находишь?
На вкус Тиффани пауза слишком затянулась.
- Ты имеешь полное право сердиться, - наконец произнесла Летиция. - Ты ведь сердишься, да?
- Сейчас - нет. Кстати, а ты разве не выпьешь своё молоко, пока оно не остыло?
- Вообще-то я всегда выливаю его в уборную. Я знаю, выбрасывать еду очень дурно и на свете полно бедных детей, которые охотно выпили бы глоточек тёплого молока на ночь, но моего они не заслуживают, потому что мама велит горничным подмешивать в молоко снотворное.
- Зачем? - не веря ушам своим, спросила Тиффани.
- Считает, мне оно на пользу. На самом деле нет. Ты просто не представляешь, каково мне. Всё равно что в тюрьме!
- Думаю, что тюрьму я теперь очень хорошо представляю, - отозвалась Тиффани. Девушка в постели снова начала всхлипывать, и Тиффани шикнула:
- Тише!
- Я не думала, что дойдёт до такого, - каялась Летиция, трубя носом в салфетку, словно в охотничий рог. - Мне просто не хотелось, чтобы Роланд был к тебе так привязан. Ты и вообразить не можешь, каково это - быть мной! Самое большее, что мне дозволяется, - это писать картины, и, если на то пошло, только акварели. И никаких набросков углём!
- Удивительно, - рассеянно отвечала Тиффани. - Роланд когда-то переписывался с дочерью лорда Ахваланга, Йодиной, и она тоже всё время писала акварели. Я ещё думала, может, это наказание такое.
Но Летиция не слушала.
- Тебе-то не приходится целыми днями сидеть и писать акварели, - жаловалась она. - Ты повсюду летаешь! Говоришь людям, что делать, занимаешься разными интересными вещами! Когда я была маленькой, я мечтала стать ведьмой. Но мне не повезло: у меня длинные золотые локоны, бледная кожа и очень богатый отец. Ну куда это годится? Такие девочки ведьмами не бывают!
Тиффани улыбнулась. Они уже близки к правде, теперь главное - дружелюбие и отзывчивость, иначе плотина снова прорвётся и всех затопит.
- А у тебя в детстве была книга волшебных сказок?
Летиция снова высморкалась.
- О да!
- Случайно, не та, где на седьмой странице нарисован ужасно страхолюдный гоблин? Я даже зажмуривалась, когда до этой страницы долистывала.
- Я его зарисовала чёрным карандашом, - шёпотом призналась Летиция, словно, поделившись давним страхом, испытала несказанное облегчение.
- Ты меня невзлюбила. И решила применить против меня магию… - произнесла Тиффани совсем тихо, потому что Летиция казалась очень хрупкой. Девушка пошарила вокруг в поисках нового платка, но рыдания временно иссякли: увы, лишь временно.
- Мне так стыдно! Если бы я только знала, я бы никогда…
- Наверное, мне стоит сказать тебе, - продолжала Тиффани, - что мы с Роландом всегда… ну, дружили. Других друзей ни у него, ни у меня не было. Но в каком-то смысле это была неправильная дружба. Мы не то чтобы сблизились: разные события подтолкнули нас друг к другу. А мы этого не понимали. Он был сыном барона, а всем окрестным детям строго-настрого объяснили, как себя вести с баронским сыном, и поговорить Роланду вдруг оказалось не с кем. И была я. Девочка достаточно смышлёная, чтобы стать ведьмой; а надо сказать, эта работа для светской жизни времени почти не оставляет. Если угодно, два одиноких человека решили, что они - родственные души. Теперь мне это ясно. К сожалению, Роланд понял это первым. Вот тебе правда как есть. Я - ведьма, а он - барон. А ты станешь баронессой, и тебе не стоит беспокоиться, если ведьма и барон, ради всеобщего блага, будут неплохо ладить друг с другом. Вот и всё, что было, но на самом-то деле не было ничего - и поэтому слово "было" здесь вообще неуместно.
По лицу Летиции разлилось облегчение - словно солнце взошло.
- А раз я сказала тебе всю правду, барышня, мне бы в свой черёд хотелось услышать правду от тебя. И, послушай, мы можем перебраться куда-нибудь в другое место? Я боюсь, в любой момент может ворваться стража, и тогда меня попытаются запереть там, откуда мне уже не сбежать.
Тиффани кое-как усадила Летицию на метлу позади себя. Девушка беспокойно заёрзала и восхищённо ахнула: метла плавно соскользнула вниз с зубчатой стены замка, проплыла над деревней и приземлилась в поле.
- Ты летучих мышей разглядела? - спросила Летиция.
- А, эти? Они часто носятся вокруг метлы, если лететь не слишком быстро, - объяснила Тиффани. - Казалось бы, им стоит держаться подальше, а вот поди ж ты. А теперь, барышня, когда мы обе оказались вдали от замка и на помощь никто не примчится, расскажи, что ты такого сделала, чтобы люди меня возненавидели.
На лице Летиции отразилась паника.
- Да не сделаю я тебе ничего плохого, не бойся, - заверила Тиффани. - Если бы хотела, так давным-давно бы сделала. Но мне нужно навести порядок в собственной жизни. Расскажи, что ты натворила.
- Я использовала страусиный фокус, - не задержалась с ответом Летиция. - Ну знаешь, это называется несимпатическая магия*: мастеришь куколку, похожую на твоего врага, и втыкаешь её головой вниз в ведро с песком. Мне правда очень, очень стыдно…
- Да, ты уже говорила, - отмахнулась Тиффани. - Но я про такой фокус впервые слышу. Я не понимаю, как он может сработать. Это же бессмысленно.
"Но он сработал, - напомнила себе Тиффани. - Девчонка не ведьма, этот её фокус - никакое не заклинание, но на меня почему-то сработал".
- Если это магия, так смысла и не требуется, - с надеждой предположила Летиция.
- Какой-то смысл всё равно должен быть, - возразила Тиффани, глядя в небо, где уже зажигались первые звёзды.
- Ну, если тебе это поможет - я взяла рецепт из книги "Любовные заговоры" Анафемы Зюзник, - сообщила Летиция.
- Это, часом, не та, где на обложке изображена сама авторша верхом на метле? - уточнила Тиффани. - Кстати, сидит она задом наперёд. И ремень безопасности не пристёгнут. И я в жизни не видела, чтоб ведьма щеголяла в лётных очках. А уж ещё и кошку рядом с собой посадить - такое вообще немыслимо. И на обложке не настоящее имя, а псевдоним. Видела я эту книгу - в каталоге "Боффо". Чушь несусветная. Не в обиду будь сказано, но это всё для наивных дурочек, которые всерьёз верят: для того чтобы творить магию, достаточно просто купить дорогущую волшебную палочку с полудрагоценным камнем. С тем же успехом можно выдернуть прутик из изгороди и назвать его волшебной палочкой.
Не говоря ни слова, Летиция отошла к изгороди между дорогой и полем. Если пошарить под ней, то нужный прутик всегда отыщется. Девушка неумело взмахнула им в воздухе - и за прутиком потянулся мерцающий голубой след.
- Вот так? - спросила она.
Повисла гробовая тишина - нарушали её разве что уханье сов да, если у кого слух достаточно тонок, шуршание летучих мышей.
- Думаю, настало время нам как следует потолковать по душам, ты не находишь? - произнесла Тиффани.
Глава 11
"КОСТЁР ВЕДЬМ"
- Я же говорю, я всегда мечтала стать ведьмой, - объясняла Летиция. - Ты даже представить себе не можешь, как это тяжко, когда твоя семья живёт в огромном роскошном особняке, а род твой настолько древний, что даже гербу подпорка требуется - без щитодержателей никак! Всё это ужасно мешает; ты меня прости, но как бы мне хотелось родиться в твоих неблагоприятных условиях! Про каталог "Боффо" я узнала случайно: однажды спустилась в кухню, а две горничные его листали и хихикали. Они тут же сбежали, всё ещё хихикая, не премину заметить, а каталог остался. У меня нет возможности заказать сразу всё, чего хочется, потому что моя горничная за мной шпионит и докладывает маме. Но кухарка - женщина честная; я даю ей денег, называю номера из каталога, и заказ доставляют на адрес её сестры в Хэме-на-Ржи. Я не могу заказывать ничего крупного, потому что горничные постоянно везде моют и пыль обметают. Мне страшно понравился котёл с бурлящей зелёной жижей, но судя по тому, что ты рассказываешь, это просто шутка такая.
Летиция вытащила из изгороди ещё пару прутиков и воткнула их в землю. На конце каждой из них засветился синий огонёк.
- Ну, для любого другого это, конечно, шутка, - кивнула Тиффани, - но не удивлюсь, если тебе такой котёл сготовит жареных цыплят.
- Ты правда так думаешь? - возликовала Летиция.
- Кажется, думать я вообще неспособна - я же торчу вверх ногами из ведра с песком, - отозвалась Тиффани. - Знаешь, это немного похоже на магию волшебников. Этот фокус… ты говоришь, он описан в книге госпожи Зюзник. Послушай, мне страшно жаль, но это действительно чистой воды боффо. Это не по-настоящему. Это для тех, кто считает, будто ведьмовство - сплошь цветочки, и любовные эликсиры, и танцы без ничего - по правде сказать, представить себе не могу, чтобы настоящая ведьма такое вытворяла… - Тиффани замялась - она была от природы правдива - и поправилась: - Ну, разве что нянюшка Ягг, и то под настроение. Это самая мякоть ведьмовства, без корочки, а настоящее ведьмовство - это сплошь корка. Но ты взяла одно из дурацких заклинаний для хохотушек-горничных и использовала его против меня, и оно сработало! А у вас в роду были настоящие ведьмы?
Летиция покачала головой; длинные золотые волосы заискрились в лунном свете.
- Я, во всяком случае, ничего такого не слышала. Мой дед занимался алхимией - не профессионально, конечно. Собственно, поэтому восточного крыла больше нет. Мама… даже представить себе не могу, чтоб она занималась магией, а ты?
- Она-то? Ещё как!
- Ну, я никогда её за таким занятием не заставала, и… она хочет как лучше. Она говорит: для неё главное, чтоб я была счастлива. Ты, скорее всего, не знаешь, но у неё вся семья погибла при пожаре. Она всё потеряла, - рассказывала Летиция.
Тиффани обнаружила, что больше не питает к девушке неприязни. Не станешь же сердиться на растерянного щенка. И всё-таки она не сдержалась:
- А ты тоже хотела как лучше? Ну, когда сделала моё подобие и воткнула головой в песок?
Внутри Летиции, должно быть, помещалось целое водохранилище. Она постоянно была на волосок - ну хорошо, на чайную чашечку - от слёз.
- Послушай, я не обижаюсь, честно, - заверила Тиффани. - Хотя, по правде сказать, я бы предпочла поверить, что это всего-навсего заклинание! Просто достань куклу из ведра - и мы обо всём забудем. Только, пожалуйста, не начинай снова плакать, не разводи болото.
Летиция всхлипнула.
- Ох, просто, понимаешь, ну, я не здесь это делала. Ведро осталось дома. В библиотеке.
Последнее слово колокольчиком звякнуло в сознании Тиффани.
- Библиотека, говоришь? С книгами? - Ведьмы книгами не особо интересуются, но Тиффани перечитала всё, что только попадалось ей в руки. Никогда не знаешь, что отыщется в книге. - Ночь выдалась тёплая - для нынешнего-то времени года, а до твоего дома недалеко, правда? Ты сможешь вернуться в башню и в постель уже через пару часов.
Впервые за всё время их знакомства Летиция улыбнулась - улыбнулась самой настоящей улыбкой.
- А можно, я на этот раз сяду спереди? - спросила она.
Тиффани летела над холмами, стараясь держаться как можно ближе к земле.
Дело близилось к полнолунию - самому настоящему полнолунию перед осенним равноденствием, когда лунный диск светится медно-кровавым заревом. А всё из-за дыма, что висит над выжженным жнивьём. Как именно голубоватый дым от догорающих пшеничных стеблей способен окрасить луну в красный цвет, Тиффани не знала и вовсе не собиралась лететь в небесную высь, чтобы выяснить.