Певар уже ждал их в столовой, сидя на конце длинного стола. Он был безупречно одет, как и накануне. Казалось, что он не ложился.
На столе стояли три полные миски козьего молока и черный хлеб. Ваза маленьких кисловатых яблок вынудила Ниал задать себе вопрос: где, черт возьми, они ухитрились достать подобные фрукты на такой цветущей земле, какой была Земля Воды? Этот человек перенес поле боя в собственный дом.
Они поели молча. Потом Певар поднялся из-за стола.
- В первой половине утра, Лайо, тебя ждет дуэль. Будь готов ровно через два часа, - сказал он.
Лайо недоуменно посмотрел на отца.
- Что за дуэль? - спросил он растерянно.
- Первая из целой серии, - сухо ответил Певар. - Судя по тому, что ты мне сказал, уже несколько месяцев ты не брал меч в руки. Пора возобновить практику. Твои упражнения начинаются сегодня. - Затем генерал обратился к Ниал: - Что до тебя, можешь возвращаться на поле боя. Считай, что тебя нет в этом доме с завтрашнего дня.
- Я не намерен биться, - сказал Лайо.
- Через два часа. Ровно, - повторил Певар и вышел. Ниал почувствовала, как кровь бросилась ей в голову, и, несмотря на желание успокоиться, вдруг вскочила на ноги:
- Вы слышали, что сказал ваш сын?
Лайо взглянул на нее. В его глазах была молчаливая мольба, но Ниал не обратила на это внимание.
Певар остановился в дверях и медленно обернулся:
- Я твой начальник, и ты в моем доме. Кто разрешил тебе вскакивать и обращаться ко мне?
Сердце Ниал ускоренно забилось, а костяшки пальцев, сжимающих край стола, побелели.
- Ваш сын не хочет воевать.
- Ниал… - прошептал Лайо. Певар смерил ее ледяным взглядом.
- Хочу, чтобы ты сегодня же вечером убралась отсюда, - отчеканил он, хлопнув дверью.
- Черт возьми! Ты же мне обещала не возникать! - крикнул юноша.
- Да, но он…
- Но это же мой бой, мой, понимаешь? Ниал почувствовала, что ярость испарилась.
- Я только хотела…
- Поклянись, что больше ничего не сделаешь. Клянись!
Ниал, совершенно убитая, кивнула. Немного помолчала, проклиная себя за свой несносный характер.
- Будешь биться?
- У меня нет другого выхода.
Домашняя арена, на которой должен был пройти поединок, оказалась единственным освещенным местом в доме Певара, она располагалась в самом центре жилища и представляла собой одно из самых необходимых в доме помещений. Пол был земляной, окруженный арочной галереей. Чуть пониже, защищенное от яростного солнца начала лета, стояло массивное деревянное кресло, на котором, надувшись, восседал Певар.
Ниал устроилась в углу, в тени, надеясь, что ее не заметят. После ее выходки Певар, естественно, не одобрил бы ее присутствия, но она не могла пропустить этой встречи.
Там, на пыльном квадрате пола, Лайо должен был защищать свое будущее.
Его противником на этом поединке был юноша чуть постарше, но по виду уже готовый опытный воин, возможно, один из солдат, которому генерал приказал участвовать в фарсе.
Через какое-то время появился Лайо. Доспехи воина ему явно не шли. На нем была кожаная куртка и кожаные сапоги до половины икры, а в руке - длинный меч с художественно выполненной рукоятью. Ниал вспомнила, что видела его в зале, когда выбирала кинжал.
Лайо нахмурил лоб и сузил глаза. Возможно, отец и верил, что он зол и сосредоточен, но Ниал знала эту мину. Он был грустен, потому что пришлось взять в руку меч и драться, не его это было дело.
Лайо встал в позицию на арене, противник приветствовал его мечом. Лайо не ответил и повернулся к отцу:
- Так ты меня не согнешь.
- Молчи и действуй, - сказал Певар почти скучающим голосом.
- Я снова повторяю: не желаю.
Голос Певара зазвучал как удар грома, разорвавший завесу напряженности на арене:
- Обороняйся и будь мужчиной! Лайо остался на прежнем месте.
- В атаку! - приказал Певар солдату.
- Но, генерал… он не обороняется…
- Есть тут кто-нибудь, кто выполняет мои приказы? Я сказал: "В атаку!"
Юноша подскочил, подчинился и нанес рубящий удар сверху.
Лайо не пошевелился, солдат был вынужден остановиться.
- Кто тебе приказал остановиться? - Певар вскочил с места.
Солдат был смущен.
- Но, господин, это ваш сын. Как я могу его ударить?
- Если он недостаточно храбр, чтобы драться - значит, это не мой сын, - заметил генерал. - Давай снова.
Ниал в своем углу сжимала кулаки. "Я не должна вмешиваться. Лайо знает, что делает, это его битва", - повторяла она про себя, а в сердце закипала глухая ярость.
Солдат возобновил нападение и слегка ранил Лайо, оставив ему порез на левой руке.
Лайо вскрикнул, резко отбил следующий удар и кинулся в схватку.
Это был совсем не тот Лайо, которого знала Ниал. Его удары были точными и сильными. Он выглядел как настоящий солдат.
Мечи скрещивались и разлетались в молниях ударов, никому из двоих нельзя было отдать предпочтения. Пара рубящих ударов солдата почти достигла цели, оставив легкие царапины. Лайо также задел противника пару раз. Положение было абсолютно равным.
Со своего места Певар, довольный, смотрел на схватку. В его взгляде Ниал читала возбуждение от борьбы и крови, что-то слишком хорошо знакомое увидела она во нзгляде этого безжалостного человека. Певару не нравилось драться, он любил убивать.
Лайо продолжал биться. Его атаки становились все более яростными, а удары более жестокими. По мере того как ярость мутила его разум, его тело просыпалось и вспоминало все то, чему его учили в Академии. Он стал атаковать с более близкого расстояния, постоянно меняя ритм нападения, и заставил молодого солдата отступить. Наконец Лайо, выбрав удачный момент, нанес солдату боковой удар и ранил в ногу. Юноша с криком упал на землю. Широкое кровавое пятно разлилось по
Лайо неожиданно остановился и остался в центре арены с повисшим в руке мечом. Тут послышались хлопки генерала.
- Браво, браво! - Певар подошел к сыну и пожал ему руку. - Теперь видишь, что ты умеешь драться? Видишь, что ты сильный и просто не понимаешь этого? А теперь убей его.
Солдату не удавалось сдвинуться с места. У него была глубокая рана. Он в ужасе раскрыл глаза.
- Генерал… - пробормотал он.
Лайо отодвинулся от руки отца и в замешательстве посмотрел на него:
- Что ты такое говоришь?
- Что ты должен его прикончить, - спокойно сказал Певар.
- Но он же лежит на земле. Я уже его победил. Не можешь же ты требовать…
Певар покачал головой:
- Ты хоть раз себя спрашивал, почему так боишься боя? Ты ведь умеешь драться и только что это показал. И что?
Лайо не ответил отцу. Он не мог ни о чем думать. Он только чувствовал шумное дыхание солдата. Чувствовал, как задыхается этот юноша и скребет руками пол.
- Ты боишься убивать, Лайо. Это нормально. - Неожиданно тон Певара стал слаще и превратился в ледяной. - Но это страх, с которым надо бороться. Я тоже чувствовал этот страх, но поборол его, проткнув насмерть в грудь первого врага, которого встретил. Так должен поступать и ты. Убей этого червяка. Только после этого ты станешь настоящим воином. Это единственная граница, отделяющая тебя от твоей судьбы, - убивать противника.
Лайо посмотрел на солдата, его землистое лицо умоляло о снисхождении; кровь сочилась из ноги и расплывалась лужей. Это он, Лайо, пролил эту кровь и вызвал это горе.
- Нет! - закричал он и отбросил меч. Затем оттолкнул отца, еще раз громко крикнул "нет", так громко, что у него заболело горло.
Певар, побледнев от ужаса, посмотрел на сына.
- Лучше убей меня! - закричал Лайо. Он побежал, подобрал меч, схватил его, поранив пальцы. Он протянул оружие отцу. - Если убивать тебе кажется так просто, убей меня, но я убийцей не стану; я не такой, как ты, понятно? Я не убью этого солдата и не стану воевать. Я снова стану конюшим, хочешь ты этого или нет.
Лайо замолчал. Кровь медленно капала на землю с рук, сжимающих лезвие.
Генерал остался пригвожденным к месту, а Ниал сжала рукоять меча, готовясь в любой момент вмешаться. Время, казалось, остановилось. Лайо бросил меч на землю и большими прыжками бросился к Ниал.
- Уйдем отсюда, проводи меня на базу.
Он даже не зашел в свою комнату забрать вещи.
Вместе с Ниал юноша вышел из дома, он больше не желал видеть своего отца.
16. ПРОЩАНИЕ С МОРЕМ
Можете идти. - Нерео вошел в комнату в сопровождении охранников и военных с напряженными лицами. Свита смотрела друг на друга в нерешительности. - Вон - я сказал! - заорал король.
Оставшись с Сеннаром, бледный король-мальчик встал перед ним со скипетром в руке.
После встречи с Роданом Сеннара отнесли к местному магу, но его рану невозможно было залечить с помощью простого заклинания.
- Это заклинание высшей степени, - сказал Сеннар. - Священнослужитель мог бы…
Острая боль прервала его слова, как будто его сжигало внутреннее пламя. Рана увеличивалась и расползалась по всей ноге. Это было ужасное колдовство, результат применения запрещенной магии. Его провели в королевский дворец, где королевская гвардия вместе с королевскими магами провели целую ночь молясь, прикладывая компрессы, избавляя советника от проклятия, пожиравшего его ногу. Боль стала меньше только при первых лучах солнца, и тогда маг смог наконец заснуть.
Он проснулся через день в постели, под балдахином и под парчовым одеялом, в просторной комнате с мозаичными стенами из перламутровых раковин, со всеми оттенками розового цвета, испускавшими нежное успокаивающее сияние. Сквозь стрельчатые иллюминаторы виднелись дворцовые шпили.
Сеннар много времени находился в бессознательном состоянии. То улыбающееся лицо Родана мучило его, то ему мерещилось пронзающее его копье и слышались слона солдата: "Война - это война".
Прошел еще один день, теперь перед ним стоял король.
- Я должен вас поблагодарить, советник.
- Я ничего особенного не сделал, - с трудом произнес Сеннар, но Нерео прервал его жестом:
- Я должен вас поблагодарить и извиниться перед нами. Вы были правы: над нами нависла опасность, а мы ее не заметили.
Король принялся задумчиво ходить взад-вперед со скипетром, отбивая нервный ритм по полу.
- Каковы силы лагеря Тиранно?
- Огромные, ваше величество. Сотни тысяч воинов. Кажется, им несть числа. - Сеннар говорил усталым голосом.
- А оружие? - спросил Нерео, помрачнев.
- Все, что нам известно. Солдаты в основном применяют мечи и копья, а фаммины отдают предпочтение секирам.
Король задержался перед окном:
- Вы полагаете, они появятся?
Сеннар взглянул на его фигуру, четко выделявшуюся на голубом фоне:
- Не знаю, ваше величество. Даже для Тиранно сражаться на два фронта - довольно сложное дело, но это не означает, что он не попытается этого сделать.
Король обернулся и торжественно обратился к Сеннару:
- Пока достаточно. Я решил, что на поверхность вас будет сопровождать посол. Он примет участие в заседаниях вашего Совета, я наделю его всей полнотой полномочий. Его решения будут моими решениями. Он же отдаст приказ, какая часть нашей армии будет участвовать в военных действиях. Теперь вы не одни, советник.
Король торжественно посмотрел на Сеннара и вышел, не сказав больше ничего.
Магу хотелось бы чувствовать себя получше и воспользоваться этим моментом, но не получалось. И не из-за больной ноги и усталости. "Война - это война", - сказал солдат. Предлагаемая помощь не означала победы и мира. Это был триумф войны. И Сеннар не мог не думать о том, что способствовал ее приходу в Залению.
Когда Ондина вошла в комнату Сеннара, у нее были покрасневшие глаза и измученное лицо невыспавшегося человека. Ей пришлось три дня дожидаться разрешения на эту встречу. Теперь стража стала подозрительной, а Сеннар - легкодоступной целью.
Взволнованная, девушка опустилась на кровать:
- Что они с тобой сделали?
- Все уже прошло, - успокоил ее Сеннар.
- Долетавшие до меня новости были до того противоречивыми! Кое-кто говорил, что ты умер, кто-то утверждал, что тебе отрезали ногу… Это было ужасно, Сеннар. Я думала, с ума сойду.
Он дал ей возможность излить душу.
- Видишь, сейчас я чувствую себя хорошо и скоро смогу подняться. - Конечно же он снова поднимется.
Ондина посмотрела ему в глаза:
- Что сказал король?
- Что мы получим вашу помощь. Ондина бросилась ему на шею.
- Значит, все у тебя получилось! - весело воскликнула она. - Видишь, я была права.
- Да, права, - пробормотал Сеннар.
Она отодвинулась и, ласково улыбаясь, погладила его по лицу. Сеннар опустил глаза:
- Сможешь ли ты меня когда-нибудь простить, Ондина?
Он оставался в постели целую неделю. После долгой неподвижности нога подчинялась с трудом и то и дело подворачивалась под тяжестью тела. К счастью, Ондина была постоянно рядом. Она всячески поддерживала мага. Сеннару не удавалось избавиться от состояния блаженства, нападавшего на него, когда она была рядом, до такой степени сильного, что он думал, будто что-то не так. Может, его счастье связано с этой девушкой и не так уж и невозможно помечтать о совместной жизни? Такие мысли приходили лишь на мгновения, и Сеннар хорошо это понимал. Ему хотелось быть подальше от этих глубин; та, которую он любил, жила под солнцем, и абсолютно бесполезно было себя обманывать, как он это делал в последнее время. Это было глупо. Глупо и несерьезно. И теперь он должен был платить по счету.
Назначили дату отплытия, остававшиеся до прощания дни прошли между разговорами с королем и его сановниками. Сеннар детально ознакомил их с характером войны и состоянием армии свободных Земель, потом перешли к возможности союза между Заленией и Всплывшим Миром.
Он также познакомился с Пеламасом, послом, который должен был его сопровождать. Это был человек средних лет, с неопределенным выражением лица, он мало говорил, а если и говорил, то только о дипломатии. Посол смотрел на Сеннара с восхищением и с уважением к нему относился, но, казалось, постоянно боролся с брезгливостью по отношению к темной коже и рыжим волосам молодого советника.
Все свое свободное время Сеннар проводил с Ондиной. Ему хотелось мягко разорвать нить, связавшую его с девушкой, но это не удавалось. Маг попытался стать более холодным, хотя это ему и стоило определенных усилий, но Ондина все принимала без лишних вопросов.
Последний вечер во дворце Сеннару хотелось провести в одном из садов королевства, в том, который находился под воздухозаборной колонной и где слышался свист поднимающегося воздуха. Торжественный и почти скорбный звук смешивался с глухим бормотанием небольшого фонтанчика. Это было грустное место, и Сеннар подумал, что оно очень подходит для прощания с Затонувшим Миром. Сидя перед фонтаном, он наблюдал за размеренным течением струйки воды, вспоминал все происшедшее и страх, сопровождавший его в течение всего путешествия, слепой ужас, объявший его в водовороте, пиратов, Айрес, нежность Ондины, которую в этот вечер он, видимо, увидит в последний раз.
Девушка вскоре появилась, и Сеннар был рад прервать течение грустных мыслей. Ондина неподвижно замерла перед ним. Сеннару девушка показалась такой же, как и в день знакомства, когда она появилась у тюремной решетки с подносом в руках. Только теперь лицо ее было серьезно.
- Завтра уезжаешь?
- Да. Кажется, я выздоровел, - пробормотал Сеннар. Ондина надолго замолчала. Потом прочистила горло и глубоко вздохнула.
- Я много думала в эти дни, Сеннар. - Она решительно тряхнула головой. - Хочу поехать с тобой во Всплывший Мир.
Сеннар посмотрел ей в глаза:
- Ондина, я… - Она не отвела глаз. - Ты знаешь, я живу в стране, которая воюет, и должен следить за состоянием армии Земли Ветра, это моя задача. Я не хочу, чтобы ты видела, что там происходит…
Неожиданно Ондина повысила голос:
- Оставь эти глупости и не считай меня дурочкой, Сеннар.
"Она права, - подумал он. - Она спасла мне жизнь и была рядом. Она достойна правды, а не этой жалкой лжи". Но Сеннару никак не удавалось выпутаться. Его почти парализовало. Он смотрел на нежное лицо Ондины, и слова замирали у него в горле. Девушка взяла его за руки:
- Ты этого не хочешь, Сеннар? Я должна знать. Ты не хочешь, чтобы я с тобой поехала?
Медленно стекала струйка воды, ветер продолжал свои завывания.
Сеннар закрыл глаза.
- Нет, Ондина, - прошептал он. - Завтра я уеду один. Ее руки опустились. Она стояла рядом и молчала.
- Ондина, прошу тебя, послушай. Я тебя люблю, ты прекрасная девушка. Ты мне помогла и была добрым попутчиком в этой поездке. В какие-то моменты я думал, что нам было бы хорошо остаться вместе. Потому что с тобой мне было славно… Мне хорошо с тобой. Но я чувствую, что не могу этого сделать.
- Ты помнишь тот вечер в твоей камере? - тихо спросила она. - Если мужчина целует женщину, значит, любит. Почему ты меня поцеловал, Сеннар?
У Сеннара подступил комок к горлу.
- Потому что ты красивая, как мало кто из девушек. И особенная. После стольких смертей и страданий мне надо было… - Он прервал речь. - Есть человек во Всплывшем Мире, к которому я хочу вернуться, Ондина.
Она стояла не двигаясь, устремив взгляд в глаза Сеннара.
- Не знаю, как тебе это объяснить. Не могу сказать, влюблен я или нет. Когда я был с тобой, мне казалось, что я ее забыл. Но однажды я вдруг понял, что не хочу о ней думать, потому что это больно. Я понял, что поддался иллюзиям и стал обманывать тебя.
Девушка сжала ладони. По щекам медленно покатились слезы. Но она сдержала рыдания.
Сеннар протянул пальцы к ее лицу, Ондина отступила на несколько шагов. Выход из сада был рядом.
- Прощай, Сеннар, - сказала она вполголоса и не оборачиваясь ушла.
Следующий день был прозрачным и спокойным. Сеннар пришел на арену с головой, еще полной мыслей, от которых не мог уснуть всю ночь, и с образом молча плачущей Ондины перед глазами.
Когда граф Варен вышел ему навстречу, Сеннар и слова не дал ему сказать.
- Я хочу, чтобы вы позаботились об Ондине. Варен молча кивнул.
- Спасибо, что вы мне поверили, Варен, - сказал маг, протягивая руку.
Граф пожал руку в ответ и попытался улыбнуться.
- Это я должен тебя благодарить, ты напомнил мне о вещах, которые я забыл. А потом, - сказал он, попытавшись улыбнуться, - мы еще не прощаемся. Теперь мы союзники и, как знать, рано или поздно, может быть, свидимся.
- Вот именно, как знать, - сказал Сеннар и присоединился к отъезжающим из Залении навсегда.
Путешествие началось. У Сеннара на сердце было тяжело. Он уезжал из морских глубин, унося с собой воспоминания о многих незабываемых мгновениях. Перед глазами стояли печальное лицо Ондины и смерть Родана.
Когда он увидел, что девушка ждет на обочине дороги, сердце у него дрогнуло.
- Пожалуйста, давайте остановимся на минутку, - сказал он послу.
Все сопровождающие остановились. Маг сошел с коня и подошел к девушке. Они долго смотрели друг на друга.
Первой заговорила Ондина:
- Как зовут твою женщину?
- Она не моя женщина…
- Я хочу знать ее имя.
- Ниал.
- Ты должен поклясться в одной вещи, - сказала она серьезно.
- В какой?