- Это чрезвычайное происшествие! - возразил Ильдефонс. - Занзель, ты действуешь из благих побуждений, но тебе неизвестны кое-какие обстоятельства. Как Наставник я вынужден приказать тебе без промедления доставить Лехустера, живого и здорового, на конклав в Баумергарт, где мы всесторонне рассмотрим этот вопрос. Риальто, полагаю, ты достаточно оправился, чтобы присутствовать на заседании?
- Бесспорно!
- Что ж, прекрасно, все в Баумергарт, живо!
- Мне что, придется всю дорогу бежать? - отважился вставить Лехустер. - Я выбьюсь из сил и не смогу вымолвить ни слова от усталости.
- Чтобы упростить дело, принимаю всю ответственность за Лехустера на себя, - сказал Ильдефонс. - Занзель, будь так добр, отвяжи цепь.
- Вы поступаете опрометчиво и неразумно! - буркнул Занзель. - Негодяя следует казнить, пока он не запудрил всем мозги.
Риальто несколько озадачился горячностью Занзеля.
- Ильдефонс прав! Мы должны разузнать все, что возможно, - сказал он свое слово.
2
На конклав, собравшийся в Баумергарте выслушать откровения Лехустера, прибыли всего пятнадцать членов объединения, в котором в ту пору насчитывалось приблизительно двадцать пять волшебников. В числе присутствующих были Ильдефонс, Риальто, Занзель, чернокнижник Шрю, Гуртианц, Визант Некроп, Тойч, управлявший хитросплетениями собственной бесконечности, Мун Волхв, умный и хладнокровный Пергустин, Чамаст, который уверял, что знает источник всех камней-иоун, Барбаникос, Мгла-над-Устлой-Водой, Ао Опаловый, Пандерлеу, чья коллекция внеземных диковинок была предметом всеобщей зависти, и Гильгед.
Ильдефонс без лишних слов призвал коллег к порядку.
- Жаль, что мы сегодня не в полном составе, поскольку дело, которое предстоит обсудить, чрезвычайно важное. Позвольте поведать вам о том, что совсем недавно пришлось пережить нашему коллеге Риальто. Если вкратце, его заманили в лес Был при помощи отголоска воображаемой песни. После довольно продолжительных блужданий он наткнулся на женщину, которая столкнула его в озерцо с обжигающе холодной водой… Джентльмены, прошу вас! Не вижу тут ничего смешного! Дело крайне важное, не следует относиться к злоключениям Риальто легкомысленно! В силу различных причин мы пришли к мысли о Мирте. - Ильдефонс обвел глазами всех собравшихся. - Да-да, вы меня расслышали верно.
Когда гул голосов утих, Ильдефонс продолжил:
- При обстоятельствах, по всей видимости никак не связанных с уже упомянутыми событиями, Занзель не так давно свел знакомство с неким Лехустером, обитателем Восемнадцатой эры. Лехустер - он стоит вон там - заявил, что готов сообщить нам важные новости, и в разговоре снова всплыло имя Мирте. Он любезно согласился поделиться этими сведениями с нами, так что сейчас прошу Лехустера выйти вперед и изложить факты, которые ему известны. Лехустер, будь так добр!
Тот не шелохнулся.
- Я не стану ничего говорить, пока не получу твердых гарантий, что мне сохранят жизнь. От этой сделки никому не будет вреда, ведь я не совершал никакого преступления.
- Ты забываешь, что я собственными глазами видел твое недостойное поведение! - сердито выкрикнул Занзель.
- Всего лишь досадный промах. Ильдефонс, так ты обещаешь, что моей жизни ничто не будет грозить?
- Даю слово! Говори!
Занзель вскочил на ноги.
- Нелепо! Мы что, теперь должны с распростертыми объятиями принимать каждого проходимца из прошлого, чтобы он мог поживиться нашим добром и глумиться над нашими обычаями?
- Поддерживаю прогрессивные взгляды Занзеля! - подал голос дородный и склонный к раздражительности Гуртианц. - Вдруг Лехустер первый из полчища извращенцев, идиотов и инакомыслящих, намеренных хлынуть в наше мирное время!
- Если новость Лехустера и впрямь имеет ценность, нам придется волей-неволей воздать ему должное, - примирительным тоном сказал Ильдефонс. - Лехустер, говори! Мы закроем глаза на твое предосудительное поведение, равно как и на возмутительные перья. Мне, к примеру, не терпится услышать новость.
Лехустер приблизился к кафедре.
- Мне придется вести рассказ в хронологическом порядке. Мое родное время - конец Первой эпохи Восемнадцатой эры. Это было задолго до наступления Великого Мотолама, но верховные волшебники и великие ведьмы уже тогда соперничали в могуществе, в точности как в Одиннадцатую эпоху Семнадцатой эры, когда маги и колдуньи наперебой пытались перещеголять друг друга, в итоге спровоцировав войну чародеев и ведьм.
В той великой войне победу одержали ведьмы. Многие чародеи тогда превратились в архивейльтов, другие были уничтожены, и ведьмы, возглавляемые Белой ведьмой Ллорио, захватили власть.
На протяжении одной эпохи они процветали. Ллорио превратилась в Мирте и поселилась в храме. Там, живой идол, совмещавший в одном лице женщину из плоти и крови с абстрактным женским божеством, она принимала искреннее поклонение всех женщин человеческого рода.
В той войне уцелели три мага: Теус Тревиолус, Шлиман Шабат и Фунурус Орфо. Они сколотили подпольную группу и совершили немало отважных, ловких и хитроумных деяний, а потом схватили Мирте, сжали ее до точки и выкрали из храма. Женщины пришли в смятение; их власть пошатнулась, тогда как влияние магов, напротив, окрепло. На протяжении многих эпох они жили в хрупком равновесии. О, то были рискованные времена!
В конце концов Мирте вырвалась на свободу и сплотила вокруг себя своих ведьм. Но Каланктус Мирный, под началом коего я служил, вступил с ними в бой. Он разбил ведьм и погнал их на север, в Великую безлюдь, где по сей день по щелям скрываются недобитые колдуньи, вздрагивающие при каждом звуке из опасения, что это поступь Каланктуса.
Что же касается Мирте, Каланктус поступил благородно и позволил ей отправиться в изгнание на далекую звезду, после чего удалился в свои владения и стал затворником. Но перед этим он поручил мне приглядывать за Мирте. Однако его распоряжения опоздали: она не прибыла ни на Наос, ни на Садал-Сууд. Я ни на миг не прекращал поисков и не так давно обнаружил след хронолуча, ведущий в Двадцать первую эру - словом, она прибыла сюда, к вам.
Таким образом, я убежден, Мирте до сих пор жива, поэтому необходимо признать ее непосредственной угрозой. Она даже успела осквальмировать кое-кого из присутствующих. Что же касается меня, Лехустера Благоделя, я явился с одной-единственной целью, и цель эта - организовать доверенный круг магов, способный противостоять возрождающейся власти женщин и тем самым сохранить мир. Дело не терпит отлагательств!
Лехустер отошел в сторону и скрестил руки на груди, отчего красные перья, покрывавшие его плечи, стали походить на эполеты.
Ильдефонс прокашлялся.
- Лехустер во всех подробностях изложил нам обстоятельства дела. Занзель, теперь ты убедился, что он честно заслужил, чтобы ему оставили жизнь и свободу - при условии, что он даст слово исправиться?
- Ха! - буркнул Занзель. - Он всего-навсего пересказал досужие домыслы и доисторические сплетни. Я не из тех, кто клюнет на эту удочку.
Ильдефонс нахмурился и дернул себя за желтую бороду.
- Ты слышал замечание Занзеля, - обратился он к Лехустеру. - Чем ты можешь подтвердить свои слова?
- Когда вас всех осквальмируют, вы поймете, что я говорил правду, но будет слишком поздно.
Вермулиан Сноходец решил обратиться к собравшимся и поднялся на ноги.
- По роду деятельности мне приходится бывать в самых разнообразных сновидениях, - начал он с неподдельной искренностью. - Совсем недавно - не далее как позапрошлой ночью - я наткнулся на сон, называемый "стихийным" или "безвариантным". В таких снах сноходец почти не оказывает влияния на происходящее вокруг него и может даже подвергнуться опасности. Как ни странно, в этом сне была Мирте, поэтому он может иметь отношение к нашей дискуссии.
Гуртианц вскочил и раздраженно всплеснул руками.
- Мы собрались здесь, невзирая на все доставленные этим неудобства, чтобы осудить и казнить этого архивейльта Лехустера, а не разглагольствовать об очередном твоем нескончаемом сне!
- Гуртианц, помолчи! - рявкнул рассерженный Вермулиан. - Я взял слово и намерен поведать всем собравшимся о том, что видел, и с таким количеством подробностей, какое сочту необходимым.
- Я требую, чтобы Наставник навел порядок! - завопил Гуртианц.
- Вермулиан, если твой сон и впрямь имеет отношение к делу, продолжай, только не отклоняйся от темы, - постановил Ильдефонс.
- Само собой разумеется, - с достоинством отвечал Вермулиан. - В целях краткости скажу лишь, что в попытке войти в тот сон, который я идентифицировал как АХР-11 ДГ7, том седьмой каталога, я оказался в безвариантном сновидении, не подпадающем ни под одну из установленных групп классификации. Я находился в изумительно прекрасной местности, где наткнулся на группу мужчин - воспитанных, умеющих ценить прекрасное, исключительно утонченных. Одни из них носили шелковистые каштановые бородки, другие завивали волосы изящными кудрями, и все без исключения были само радушие.
Я упомяну лишь самые существенные моменты того, что узнал от них. Имущество у них общее, поэтому им неведома алчность. Чтобы у каждого человека было время на духовное обогащение, труд сведен к минимуму и разделен между всеми по справедливости. "Мир" - вот их девиз. У них не бывает драк, никто не повышает голоса ни в гневном запале, ни в желании высказать язвительное замечание. Оружие? Это понятие вызывает у них лишь содрогание и шок.
С одним из этих мужчин мы особенно сдружились, и он поведал мне немало разных историй. Мы обедали питательными орехами, семенами и спелыми сочными плодами, пили чистейшую и натуральнейшую родниковую воду. По вечерам допоздна засиживались вокруг костра и распевали веселые баллады. По особым случаям готовили пунш - они называли его "опо" - из чистых фруктов, натурального меда и сладкого сеззама, и каждый получал щедрую порцию.
И все же порой все испытывали грусть. Один из них - благородный юный Пальмер, мастак прыгать и плясать с изумительной грациозностью. Он попытался перескочить через ручей, но упал в воду, мы бросились утешать его, и вскоре он снова был весел.
Я спросил у него: "А ваши женщины? Где они скрываются?"
"Ах, женщины, которых мы чтим за их доброту, силу, мудрость и терпение, равно как и за тактичность суждений! Иногда они присоединяются к нам у костра, и тогда мы предаемся изысканным любовным играм. Женщины всегда заботятся, чтобы никто не наделал глупостей и не перешел границ пристойности".
"Райская жизнь! Но как же вы обзаводитесь потомками?"
"О-хо-хо! Мы обнаружили, что, если во всем им угождать, женщины иной раз прощают маленькие вольности… Ага! Смотри, не ударь в грязь лицом! Вот и сама верховная госпожа!"
По лугу шла Ллорио Мирте, женщина до мозга костей, и мужчины вскочили на ноги, принялись размахивать руками и приветливо улыбаться. Она обратилась ко мне со словами: "Вермулиан, ты пришел помочь нам? Превосходно! В нашем деле твое искусство очень кстати! Добро пожаловать в наши ряды!"
Завороженный царственной фацией, я попытался обнять ее в знак дружбы и радости, но едва протянул к ней руки, как она выдула пузырь прямо мне в лицо. Не успев задать ей ни единого вопроса, я проснулся, полный недоумения и тревоги.
- Могу разрешить твое недоумение, - сказал Лехустер. - Тебя осквальмировали.
- Во сне? - поразился Вермулиан. - Ни за что в жизни не поверю в такой вздор.
- Лехустер, - с беспокойством в голосе попросил Ильдефонс. - Будь так добр, просвети нас, по каким признакам можно распознать осквальмирование?
- С радостью. На конечных стадиях симптомы очевидны: жертва превращается в женщину. Ранний признак - привычка быстро-быстро высовывать язык и прятать его обратно в рот. Вы не замечали сие у своих товарищей?
- Разве что у самого Занзеля, но он один из самых уважаемых наших коллег. Нет, просто немыслимо.
- Когда имеешь дело с Мирте, немыслимое становится обыденным, а вся репутация Занзеля весит не больше, чем прошлогодний мышиный помет - если вообще что-то весит.
Занзель грохнул кулаком по столу.
- Я возмущен обвинением! Мне и губы облизать нельзя, чтобы не вызвать бурю нападок?
- Должен заметить, жалобы Занзеля не лишены оснований, - строго сказал Ильдефонс Лехустеру. - Либо выдвигай недвусмысленное обвинение и подкрепляй его доказательствами, либо придержи язык.
Лехустер учтиво поклонился.
- Буду краток. Мирте необходимо остановить, если мы не хотим стать свидетелями окончательного и бесповоротного торжества женщин. Следует организовать надежную и бесстрашную подпольную группу! Мирте возможно победить, три эры миновали с тех пор, как она потерпела поражение от Каланктуса, и прошлое для нее запретная тема.
- Если твоя теория верна, - с тяжеловесной высокопарностью заявил Ильдефонс, - мы должны объединиться, чтобы защитить будущее от этого пангинного кошмара.
- Главная наша забота - настоящее! Мирте уже взялась за дело!
- Чушь, вопиющая и бесстыдная! - воскликнул Занзель. - Лехустер что, совсем ума лишился?
- Должен признаться, я озадачен, - покачал головой Ильдефонс. - Зачем Мирте понадобилось выбирать для своих козней именно наше время и место?
- Здесь и сейчас у нее почти нет противников. Я обвожу взглядом этот зал и вижу полтора десятка тюленей, дремлющих на скале. Педантов вроде Чамаста, мистиков вроде Ао, фигляров вроде Гуртианца и Занзеля. Вермулиан исследует незарегистрированные сны, вооруженный блокнотом, штангенциркулем и бутылочками для образцов. Тойч перетасовывает части личной бесконечности. Риальто творит великолепные чудеса исключительно ради того, чтобы пускать пыль в глаза юным девицам. Тем не менее, если Мирте осквальмирует эту группу, она получит довольно толковую компанию ведьм, поэтому неплохо бы остановить ее.
- Лехустер, это и есть твой хваленый краткий ответ на мой вопрос? - спросил Ильдефонс. - Сначала сплетни, потом домыслы, а в заключение злословие и предвзятость?
- Пожалуй, в погоне за доходчивостью я перегнул палку, - согласился Лехустер. - И потом, признаться честно… твой вопрос вылетел у меня из головы.
- Я просил тебя представить доказательства об осквальмировании некой особы.
Лехустер обвел собравшихся взглядом. Все до единого то высовывали кончики языка, то вновь втягивали их.
- Увы, - развел он руками. - Боюсь, мне придется подождать более удобного случая, чтобы закончить этот разговор.
Комната вдруг озарилась ослепительными вспышками и наполнилась пронзительным воем. Когда суматоха улеглась, Лехустера и след простыл.
3
Темная ночь сошла на Вышний и Нижний Луга. В кабинете Риальто в Фалу Ильдефонс принял из рук хозяина рюмку аквавита и опустился в кресло из петельчатой кожи. Некоторое время маги настороженно приглядывались друг к другу, потом Ильдефонс тяжело вздохнул.
- Печально, когда двум старым товарищам приходится доказывать что-то друг другу, вместо того чтобы спокойно посидеть за рюмочкой аквавита!
- Надо значит надо, - сказал Риальто. - Я окружу комнату завесой непроницаемости, чтобы никто не пронюхал, чем мы занимаемся… Готово. Мне удалось избежать сквальма, остается только доказать, что ты тоже полноценный мужчина.
- Не спеши! - запротестовал Ильдефонс. - Проверке должны подвергнуться мы оба, иначе грош ей цена.
Риальто с кислой миной пожал плечами.
- Как скажешь, хотя подобная проверка унижает человеческое достоинство.
- Не важно. Так надо.
Проверка состоялась, и оба получили требуемые доказательства.
- По правде говоря, я немного забеспокоился, заметив у тебя на столе книгу "Каланктус: учение и афоризмы", - признался Ильдефонс.
- Когда я в лесу встретил Ллорио, она из кожи вон лезла, чтобы обольстить меня своими чарами, - доверительным тоном сообщил Риальто. - Моя галантность не позволяет вдаваться в подробности. Но я узнал ее с первого взгляда, и даже знаменитое тщеславие Риальто не смогло вообразить ее в роли моей пылкой воздыхательницы. Чертовке удалось пустить в ход свой сквальм лишь благодаря тому, что она столкнула меня в озеро и отвлекла. Я вернулся в Фалу, добросовестно исполнил все предписания, которые дает в своей книге Каланктус, и исцелился от сквальма.
Ильдефонс поднес рюмку к губам и залпом проглотил ее содержимое.