* * *
То, что в королевстве овеществленной магии Броше было что-то неладно, студиозус почувствовал сразу, как только вошел. Чего-то не хватало. Чего-то привычного, как пыль на шкафу, как мыши под полом, как муха на оконном стек…
Мыши!
Окно!
Анинэцкэ!!!
Аниженщины, еще полчаса назад остервенело штурмовавшие подоконник, теперь растерянно бродили по полу, заглядывая в щели, за плинтусы и под коврики. В груди у Агафона похолодело, сердце его метнулось в пятки, взгляд - к портьере…
Пятки были на месте и в целости и сохранности, чего нельзя было сказать о занавеси. Сердце практиканта сжалось до размера наконечника стрелы и попробовало пробить каблук сапога.
Шнур.
Шнур, на котором висел, спасаясь, анимужичок.
Исчез.
- Дурында! - вскинул руки студент и изо всех сил хлопнул себя ладонями по лбу. - Чурбан сучковатый!!!..
Куда пропал шнур - гадать было не нужно: перетертый обрывок, выуженный из-под шкафа десять минут назад, покоился на дне пустой корзины. А вот куда пропал мужичок с зонтиком, болтавшийся на нем…
Если бы аниженщины могли понимать происходящее, они бы безмерно удивились внезапному увеличению своей поисковой группы. Агафон метался из угла в угол, от тумбочек к шкафам, от стеллажей к завалам, сначала терпеливо отодвигая и раскладывая, потом - пиная и раскидывая. Через двадцать минут ни одной полки, ни одного шкафа, ни одного темного закоулка в торговом зале не осталось не осмотренными - и всё тщетно. Костяной обладатель зонтика словно в воду канул.
Или…
Только не это!!!
Студент страдальчески взвыл: "Меня Броше теперь точно убьет!!!..", быстро выбрался задним ходом из-под стола и бросился к выходу, с кряхтеньем и оханьем растирая поясницу, заклинившуюся ревматической буквой "Г".
Больше этой треклятущей игрушке быть негде.
Появление на помойке студента ВыШиМыШи - скрюченного, покрытого пылью и паутиной, с дико вытаращенными глазами, что-то яростно бормочущего - не иначе, проклятия - напугало кумушек с мусорными корзинами и ведрами и разогнало по забору ребятишек, как дворовых воробьев.
Главное отличие воробьев от уличной детворы, как очень скоро выяснил Агафон, было в неспособности птиц комментировать происходящее.
После первых комментариев студент прикусил губу. При следующих - заскрипел зубами. От продолжения руки его сами по себе принялись искать не выброшенные обломки артефактов, а чего-нибудь потяжелее… И тут вступила тяжелая артиллерия в виде кумушек.
Этого несчастный студиозус вынести уже не смог. Красный, как перезрелый помидор, он вскочил и со страшным криком: "С мест никому не сходить, ничего не трогать, так взорвется, что клочки по переулочкам полетят - и я не виноват!" побежал в мастерскую.
"Только бы Броше не узнал, только бы не узнал, только бы не узнал!.." - твердил он всю дорогу туда и обратно, как заклятье. А когда вернулся с корзиной, то к ужасу своему обнаружил, что к мусорному двору нельзя было подойти: толпа горожан окружила все подходы и, возбужденно гомоня, крутила по сторонам головами.
- Что… там? - предчувствуя недоброе, вопросил Агафон у крайнего зеваки.
- Колдуна ждем. Обещал помойку взорвать, чтобы в соседний переулок всё улетело и за вывоз не платить, - охотно сообщил старикан. - Ты не видал его, часом?
Студиозус нервно хихикнул: "И Броше-е не-е у-у-узна-ае-ет… где моги-илка мо-оя…", втянул голову в плечи, отчаянно жалея, что невидимость в Школе пока не проходили, и стал проталкиваться к свалке.
Гомон при его появлении в районе предполагаемого эпицентра мусорного взрыва мгновенно стих.
- Ваше премудрие? Нам… это… отойтить? - крайне неохотно предложила толстощекая тетка в клетчатом платье, опасаясь, что будет не видно самого интересного.
- Зачем? - не поднимая очей, буркнул студент.
- Чтоб не забрызгало?
- Потом, - мрачно выдавил он и опустился на колени перед кучей мусора.
- А поздно не будет? - озабоченно подхватила молодуха в сине-красном переднике.
- Лучше поздно… чем слишком поздно… - болезненно скривился Агафон и скинул со спины корзину.
- А это с какой целью вы делаете? - с любопытством склонилась над ним чернявая коротышка, и тут же с десяток женщин присоединилось к ней.
- Образцы собираю, - угрюмо процедил он.
- Чего?
- Отчего?
- Для чего?
- Для… Эск… икс… иск-перемент проводить! - одолел малознакомое слово практикант и многозначительно нахмурился, полагая допрос оконченным.
- Иск…перемен?.. - недоуменно расширились глаза горожанок, уловивших только одно значение из сказанного и несказанного. - Так ить нетути их тут, перемен-то, ищи - не ищи. Мусорщикам-кровопийцам уже неделю не плочено, вот ничего и не вывозют они.
- Чего они не вывозят - я вынесу.
- А зачем? - не унимались соседки.
- Дома взорву!
Толпа благоговейно ахнула.
- А у нас когда взрывать будете? - толстуха воззрилась на студиозуса. - Я ить чего антиресуюсь… Нам мусорщикам-то платить за вывоз, али как?
Агафон окинул взором гору хлама и помоев высотой с ближайший дом, снова скривился от вони, и мстительно приговорил:
- Или как. И вообще…
Женщины намек поняли и отступили, и студиозус наконец-то принялся выискивать свое выброшенное полчаса назад добро.
Как ни странно, выбрасывание пошло добру на пользу: за время пребывания на помойке добро раздобрело, увеличилось в объеме, местами изменилось в цвете и фактуре, не говоря уже о запахе, и чтобы донести его обратно до лавки, понадобилась аренда еще двух корзин вместе с их владелицами.
Женщины вывалили свою ношу у порога, отказались от оплаты натурой и выскочили на улицу - только их и видели.
Дверь захлопнулась за ними с колокольным звоном, и Агафон, стиснув зубы, взялся за раскопки. Стараясь не дышать, не смотреть и не думать, он яростно принялся перетряхивать одну кучу за другой. Сине-зеленые искры вились над ними вместе с розово-желтыми шестикрылыми мухами, увеличиваясь и жирея на глазах. Запах, решив, что он тоже часть магии и должен соответствовать вывеске, начал овеществляться и настырно лезть в нос, глаза и даже уши так, что слезы лились градом. Картофельные очистки и банановая кожура зашевелились, силясь уползти куда-нибудь в темный уголок, чтобы слиться там в экстазе. Осколки домашней утвари надумали склеиться, но никак не могли договориться, во что - каждый настаивал на своей посудине, получая в результате то кружку с носиком и ручкой чайника, то тарелку, размером и формой напоминавшую кувшин. Единственным утешением для практиканта был зеленобулькающий прибор: теперь он не просто булькал и зеленел, а бурчал и гудел, деловито сотрясая подставку с тихим дребезжанием стеклянных частей. Доверчивые простаки, не посвященные в таинства магии и магов, увидев его, точно теперь выложат за любой товар на пару серебряных больше. Хоть за что-то Броше его похвалит…
Пока Агафон перетряхивал каждый черепок и осколок в поисках беглого нэцкэ, дверь лавки несколько раз открывалась, на порог ступали незнакомые люди - но все, как один, странно изменившись лицом, тут же выскакивали обратно на улицу. И с каждым разом, ревниво подметил практикант, все быстрее и быстрее. Наверное, это были покупатели, ожидали встретить его внимание - а он тут копается, как крот… Надо было проворнее заканчивать изыскания. И он принимался с утроенной скоростью доламывать, разглядывать и выковыривать.
Когда из принесенных трофеев не осталось осколков крупнее лесного ореха, а анимужичка так и не нашлось, студиозус сдался. Шмыгнув подтекающим носом и порадовавшись, что запах, наконец-то, улетучился, он вооружился совком и веником и принялся упихивать мусор в корзины. Те изгибались и корчились, шипели и подвывали, но против сердитого практиканта поделать ничего не могли.
"Куда же мог подеваться этот треклятый брелок, если его здесь нет? Может, его на помойке кто-то нашел - те мальчишки? Тогда точно концов не найдешь теперь… В рот компот деревня…"
Не додумав любимое ругательство, студент уныло швыркнул носом, решившим в знак солидарности, не иначе, поддержать слезящиеся глаза, опустил страдальчески хлюпнувшую корзину, сунул руку в карман в поисках платка… и ойкнул, уколовшись обо что-то - не больно, но неожиданно.
- …в баню! - выскочило разом недоговоренное. - Какого…
Осторожно оттопырив карман одной рукой, он снова сунул туда руку, лихорадочно вспоминая, что бы там у него могло быть такого травмоопасного, ожидая найти то ли обломок пера, то ли поплавок, то ли сухарь, то ли заныканный во время монстрологии для ближайшего рассмотрения фрагмент скелета выкусня…
Анимужичок не входил в его списке даже в шестую сотню.
Оказавшись на ладони студента, он смущенно пожал плечами, раскрыл зонтик, о вершину которого тот укололся, и развел руками.
- Ах, ты ж!.. - не зная, ругаться ему от накатившего облегчения или хохотать, Агафон сомкнул над ним пальцы, замахнулся шутливо, словно хотел швырнуть… и вдруг что-то с силой ударило его в спину, словно камнем.
И он полетел.
Правда, недалеко и недолго. До ближайшего стеллажа.
Затормозив макушкой - хорошо, что был уже на излете - практикант замер, дождался, пока разнообразная посуда закончит сыпаться, подумал, надо ли ждать, пока упадет и сам стеллаж, но решив, что ни один зачет этого не стоит - вскочил. Возмущенно тряся головой и стискивая кулаки в поисках коварного врага, оглянулся по сторонам - и растерянно моргнул.
Врага не было. И друга не было. Не было даже магистра Броше, который, как мелькнула паническая мысль, мог бы телепортироваться прямиком в лавку для внезапной инспекции. Не было во всем торговом зале вообще никого - если не считать аниженщин на полу, как-то странно сбившихся в одну кучу так, что было не различить отдельные фигурки.
- Э-э-эй… это вы чего? - безошибочным инстинктом волшебника Агафон определил угрозу - бывшую, настоящую и будущую - и попятился, нащупывая руками отставленный где-то рядом веник, а задом - на всякий случай - дверь.
Ответа не последовало - как и дальнейшей атаки, к настороженному удивлению студиозуса. Аниженщины постояли в кучке, переминаясь с ноги на ногу - и стали медленно расходиться.
- Дуры костяные, - полушепотом, чтобы они не услышали, пробормотал студиозус и тоскливо окинул взглядом новый разгром. Может, если успеть прибраться до прихода Броше, он не заметит, что половина его товара упала все-таки не на практиканта, а на пол?..
Но не успел он вдоволь насладиться этой надеждой, как колокольчик под притолокой звякнул, хрюкнул, брякнул, отрываясь и падая, дверь распахнулась, грохнув ручкой о стену, и на пороге предстал… предстала… предстало…
- Ети́… ети́… ети́… - ошарашенно заморгал студент и, наконец-то справившись с юрким ударением, поймал верный вариант: - Йе́ти?..
Чудовище нагнулось, протискиваясь в дверной проем, выпрямилось, обвело медленным взором внутренности лавки и ткнуло пальцам в комплект доспехов рядом с поверженным шкафом, дыхнув таким перегаром, что вонь, стоявшая в зале, испуганно шарахнулась:
- Эти. Да. Сколько?
Агафон с трудом оторвал взгляд от фигуры ростом в два с лишним метра и поперек себя едва не шире, от заросшей рыжим диким волосом физиономии с неоднократно перебитым носом и покрытой шрамами, как арбуз - полосками, от торса с грудью выпуклой, как бочка водовоза, и затянутой в видавший виды кожаный нагрудник, от рук толщиной с иные ноги, и ног толщиной с гиппопотамовые и, самое главное, от коллекции ножей у пояса и грозного меча.
Но чего-то у бравого вояки не хватало.
Чего-то важного.
Для человека, пришедшего в лавку.
Например, кошелька у пояса.
"Наемник, - понял студиозус, успевший за полгода в Мильпардоне повидать всякого люда. - Безработный, а значит, безденежный".
- Не продаются, - взяв себя в руки так, что кости захрустели, проговорил он и, чуть подумав, добавил: - Пока.
Гигант набычился, стиснул кулаки, зыркнул по сторонам… и неожиданно спросил, осторожно выговаривая каждое слово, точно боясь подавиться:
- А… хозяин… где?
- Н-нету, - попятившись на всякий случай, так же осторожно отозвался школяр. - И не будет. До вечера. До следующего. Приходите через месяц.
"И пусть Броше мне спасибо говорит, что я без него такому пугалу от ворот поворот дал!", - мысленно добавил он еще одну строчку в графу "От этого Агафона очень большая польза".
- А ты кто такой будешь? Рассыльный, что ли? - вошедший перестал озираться и прищурился уже в адрес собеседника, словно прикидывая, в какое место тощей студенческой анатомии будет сподручней воткнуть один из своих ножей.
- Практикант я! Из ВыШиМыШи! - немало испуганный, но обиженный - больше, гордо выпятил грудь Агафон, одновременно отступая.
- Который год учишься? - странно насторожился громила.
Студент подумал, не накинуть ли пару курсов для важности - и не стал.
- Шестой! - гордо выпятил он нижнюю губу.
Накидывать - так накидывать! "Коль пошла такая пьянка…" - как говаривал его приемный отец…
Брови наемника изумленно поползли к линии волос - благо, путь им пришлось проделать недолгий. Студиозус замер в ожидании разоблачения - но не дождался. Вместо этого громила, неожиданно потеряв интерес к доспехам и их продавцу, глянул налево:
- Ух ты, какая штукуёвина там под нижней полкой лежит!
- Где? - доверчиво вытянул шею Агафон, спохватился, шарахнулся вбок…
Но было поздно.
Наемник оттолкнул его, сделал несколько шагов в сторону заинтересовавшего его предмета, пригнулся и указал пальцем в дальний - самый темный - угол стеллажа:
- Вот там. Слепой, что ли? Что это?
Агафон подбежал, едва не вприпрыжку, наклонился, силясь рассмотреть - но безуспешно. Конечно, заинтересовавшую наемника чугунную конструкцию, похожую на купальник для слоновой сороконожки, можно было вытащить, но самым первым, что бросалось в глаза, была надпись на ободке: "Пальцы лишние - трогай". Лишних пальцев у студиозуса не нашлось, равно как и желания проверять истинность сказанного.
- Не знаю, - сдался он через несколько секунд и, предупреждая следующее пожелание, быстро добавил: - И доставать не буду!
- А я поглядеть хочу, - капризно, словно ребенок, лишаемый обещанной игрушки, насупился громила. - Может, именно этого мне всю жизнь недоставало! Куплю и умру спокойно.
- Про умереть там ничего не написано было, - косясь на загадочную штуку, осторожно развел руками студент.
Наемник одарил его странным взглядом и буркнул:
- Ну посвети тогда хоть, что ли…
- Я… э-э-э… Все свечки на кухне, кажется, лежат… и фонари… Идти надо искать, - неохотно выдавил школяр, разрываясь между желанием угодить клиенту Броше, хоть и неплатежеспособному, и опасением оставить его одного в зале.
- Свечки? Фонари?!..
Брови гиганта скрылись под линией волос и, не исключено, что направились к затылку. Зато на физиономии его шрамы расплылись от носа к ушам, повинуясь внезапной улыбке:
- Ладно, наплевать. Передумал. Когда у меня деньги появятся, я лучше всё-таки вон то железо прикуплю у вас. Эта муниция… чтоб ее рукоеды драли… мне уже неделю покоя не дает! Я не шучу, семирук меня схарчи! - кулак, размером с голову ребенка, грохнул в кожаный нагрудник, оставив в нем вмятину. - За сердце зацепилась!
Студиозус снова окинул взором тусклые доспехи почти детского размера на уродливой крестовине, висящий в воздухе под левой подмышкой нагрудника несоразмерно массивный и короткий меч, нелепый шлем с медным рыбьим хвостом вместо пера… и неуверенно кивнул, входя в непривычную для себя роль продавца-консультанта:
- Ну… да. Это понятно. Что зацепилась. Такая за что угодно зацепится. Дрына с два потом отцепишь. То есть… в смысле… Хорошая вещь потому что, во! Очень! И в хозяйстве очень полезная. В хорошем. И железо на нее пошло… очень… хорошее. И качество тоже. Хорошее. Очень. Да.
Не зная, что еще можно сказать о груде фигурно гнутого металла, Агафон беспомощно смолк, но клиента не надо было агитировать: улыбаясь, как волк в овчарне, он приобнял студента за плечи и повлек к предмету своего вожделения.
- Слушай, маг. Можно я их поближе рассмотрю? - ласково дышал он на ходу перегаром ему в макушку. - Спать не могу, есть не могу, карты из рук валятся, пиво в глотке колом встает - только про них и мыслю! Хочу такие - хоть ты сдохни!
- Но они же… того… этого… немножко… не вашего размерчика, - практикант, не до конца еще осознавший обязанность продавца - втюхать клиенту любой товар любой ценой. - И даже… как бы это сказать… не моего!
- Но посмотреть-то можно? - ухмыльнулся наемник и бережно поставил практиканта перед костюмом своей мечты.
"Было бы на что…" - брюзгливо косясь на странного покупателя, подумал студент.
Громила же, как ребенок, дорвавшийся до новогодней елки, сделал вокруг доспехов несколько кругов, то приседая, то вставая на цыпочки, то склоняя голову направо-налево, прицокивая при этом языком, прихлопывая руками и приматывая головой, заглянул круге на пятом внутрь, радостно ухнул… и выудил из железной утробы кусок пергамента непергаментного синего цвета.
- Ишь, ты! Бумажка! - восторг на физиономии наемника уступил место удивлению. - И буквы на ней какие-то… непонятные. Палками. Хотя понятные тоже есть. Только я и их не все знаю… Вот эту помню, вот эту… и последнюю.
- Это одна и та же, - язвительно заметил Агафон, но посетитель на издевку не среагировал.
- Чего написано-то, маг? - нетерпеливо спросил он.
- "Урни…версальное… оружие", - гордый своей грамотностью, прочитал студиозус.
- И всё? - недоверчиво сощурился громила.
- Ну… почти, - поморщился Агафон: третье слово, длинное и неудобочитаемое, было на руническом древнегвентянском. Всего одно слово, вроде, но…
- Почти - это чего?
- Да тут… растудыть ее… какая-то… ничего не… - школяр вдруг понял, что говорит, прикусил язык, гордо выпрямился и сделал вторую попытку: - Я не имею права перетруждать себя. Даже чтением. Потому что у меня экзамены. Важные. Завтра. Утром. В три часа. Без сорока минут. Силы надо беречь. Ректор сам лично сказал. Всем.
- Так ты ж не колдовать, ты ж языком ворочать будешь! Какой же это труд? Если бы это был труд, никого бы и рта раскрыть заставить нельзя было! Или… - рыжий гигант насмешливо прищурился, - ты не по-нашему читать не умеешь? А может, и про шестой курс соврал?
- Всё я умею! - задетый за живое, взвился студент, дипломатично обойдя второй вопрос. - Чего тут не уметь! Козе всё понятно! Одно слово прочитать! Уметь-то тут!.. Ха!
- Так скажи, чего написано. Что у тебя, язык отвалится?