Вслед за Адмиралтейством в Петербурге появились и другие судостроительные заводы: Охтинский, Ново-адмиралтейский, Балтийский, Северный. Спуски кораблей в воду торжественно обставлялись. Ритуал спуска тщательнейшим образом разрабатывался в высочайших кабинетах и согласовывался лично с императором, на спуске присутствовали многочисленные члены царской семьи, а зачастую и сами царствующие особы. Служились торжественные молебны, произносились речи, на счастье разбивалось шампанское, награждались строители. Однако не все проходило гладко. Так, 1 января 1799 г. со стапеля должны были сойти сразу четыре корабля: "Михаил", "Эммануил", "Святая Анна" и "Благодать". На спуске присутствовал сам Павел I. Но дело не заладилось. Первые три сошли со стапеля вполне благополучно, а последний застрял. Вскоре в городе появился анекдот:
Молодой князь А. С. Меншиков, будущий морской министр, сказал, обращаясь к императору:
- "Анна" сошла славно, а "Благодать" велит себя подождать.
Известный петербургский салонный острослов как в воду глядел. Ждать пришлось долго. Корабль "Благодать" был спущен на воду только 1 августа 1800 г.
Но еще более мощными темпами, чем судостроение, в Петербурге развивалось строительство зданий, как общественных и производственных, так и гражданских. Благодаря строительству в Петербурге появлялись новые имена предпринимателей, вовлеченных в возведение зданий и сооружений. Они становились известными наравне с именами вельможных сановников. Среди них было и имя Василия Федуловича Громова. Это был один из наиболее ярких представителей потомственной лесоторговой фирмы "Громов и К°". В Петербурге его называли "Лесным королем", хотя и не только это ставилось в заслугу известному лесопромышленнику. Большую часть доходов он отдавал на благотворительность, принимая участие в строительстве церквей, больниц для бедных и детских приютов.
Героем петербургского городского фольклора Громов стал благодаря популярному анекдоту, который любили рассказывать петербуржцы в пору строительства Исаакиевского собора. Как известно, под фундамент собора было забито более десяти с половиной тысяч деревянных свай. Петербуржцев восхищало все - и их впечатляющее количество, и технология забивки, и качество самого леса, поставляемого известной петербургской фирмой "Лесного короля". Патриотические чувства выплескивались наружу.
Однажды при забивке свай под фундамент Исаакиевского собора одна из них неожиданно легко ушла в землю. Поначалу это не вызвало особенного удивления. Все знали о топком петербургском болоте. Вслед за первой начали забивать другую сваю, но и та скрылась в болотистом грунте. Установили третью, четвертую… Все они бесследно исчезали из глаз строителей. Вдруг в Петербург из Нью-Йорка прибыло сообщение:
- Вы испортили нашу мостовую.
- Причем здесь мы? - раздраженно ответили из Петербурга.
- Но на торце бревна, торчащего из земли посреди нашей дороги, стоит клеймо вашей фирмы "Громов и К°", - пришел ответ из Америки.
Городские анекдоты сохранили память о строительстве и других петербургских зданий.
Случилось однажды Екатерине II прогуливаться вместе с флигель-адъютантом генералом Левашовым. Увидев в том месте, где, как ей казалось, стояли прескверные домишки, два огромных и прекрасной архитектуры каменных дома, сказала:
- Боже мой! Как еще строят здесь! И какие хорошие строения! Давно ли сие место было скверное, а теперь какие дома стоят.
- Так, государыня, - ответил Левашов, - но жаль, что фундаменты у этих домов слабы.
- Как слабы? Место, кажется, здесь сухое и высокое.
- Так, государыня, однако один из них построен на фундаменте из кофея, а другой на фундаменте из углей.
- Как это? - спросила государыня, удивясь.
- А вот так. Это дом вашего кофешенка, получающего жалованья 200 рублей, а этот комиссара угольного, получающего жалованья только 150 рублей в год; дом же один приносит до 7 000 рублей дохода.
Император Александр II, проезжая по Большой Конюшенной улице, обратил внимание на новый дом и спросил:
- Чей это дом?
Ему ответили:
- Булочника Вебера.
- У него хорошие дрожжи, - отметил государь.
Речь в последнем анекдоте идет о доме № 13 по Большой Конюшенной улице. А недалеко от него, на участке № 7/9 по Невскому проспекту стоит хорошо известный петербуржцам дом, в котором ныне размещаются кассы Аэрофлота. Однако не все знают, что первоначально дом возводился как банковское учреждение и принадлежал банкиру Михаилу Ипполитовичу Вавельбергу.
Дом выстроен в 1912 г. на одном из самых престижных участков Петербурга, на углу Невского проспекта и Малой Морской улицы, по проекту модного в то время петербургского архитектора М. М. Перетятковича. Здание представляет собой величественное сооружение, облицованное мощными блоками темного, грубо обработанного гранита, выполненное в стиле итальянских дворцов эпохи Возрождения. В Петербурге его прозвали "Дворец дожей", или "Денежное палаццо". Но в истории петербургской архитектуры он остался под именем своего первого владельца: "Дом Вавельберга". Сохранился анекдот о том, как богатый и немногословный банкир принимал дом от строителей.
Вавельберг долго водил строителей по многочисленным лестницам, коридорам и переходам и, не найдя к чему придраться, в конце концов, остановился у входных дверей. Долго молча смотрел на бронзовую табличку с надписью "Толкать от себя". Потом повернулся к строителям и проговорил:
- Это не мой принцип. Переделайте на "Тянуть к себе".
Как мы уже говорили, по берегам Обводного канала одно за другим появлялись промышленные предприятия. В 1860 г. на левом берегу канала было основано предприятие по выпуску резиновой обуви - "Товарищество Российско-Американской резиновой мануфактуры". В 1908 г. предприятие, в полном соответствии с популярной заводской маркой, представлявшей собой пару черных равнобедренных треугольников, было названо "Треугольником".
В 1922 г. по настоянию рабочих и цвет заводской марки, и название самого завода были изменены. Они стали красными. Это, впрочем, никак не изменило чудовищных условий труда на заводе. Как и до революции, его называли "Резиновой каторгой".
Вероятно, под стать условиям труда было и качество продукции этой резиновой фабрики, которую давно уже окрестили "Гондонной". Анекдоты о резиновых изделиях "Красного треугольника" пользуются успехом у петербуржцев до сих пор.
Заспорили русский и американец, чья резина лучше.
- Однажды наш соотечественник выпал из окна сто первого этажа, - сказал американец. - Долетев до тридцатого, он зацепился подтяжками за выступ стены, был подброшен до первого и остался жив. Такая у нас резина.
- Ну и что? - охотно подхватил русский. - Наш соотечественник однажды в галошах "Красного треугольника" упал с Исаакиевского собора. Долетел до мостовой. Сам вдребезги, а галоши целы.
Качество продукции всегда было притчей во языцех городского фольклора. Даже тогда, когда в начале 1990-х гг. пресловутая идея перестройки охватила буквально все слои общества, в анекдотах можно было разглядеть недоверие к качеству собственной продукции. Иногда причина такого недоверия прозрачна, иногда скрыта в двусмысленных каламбурах. Для тех, кому имена и названия из того замечательного времени ничего не говорят, напомним, что Собчак был первым всенародно избранным мэром Петербурга, Кравчук - первым Президентом новой, свободной Украины, а КПСС - аббревиатура названия Коммунистической партии Советского Союза.
Ленинградское швейное объединение "Большевичка" и западногерманская фирма "Бурда моден" организовали совместное предприятие под названием "Бурда большевистская".
Ленинградская фабрика "Скороход" выпустила партию сапог на платформе… КПСС.
Бизнесмены Киева и Петербурга, создадим новую фирму "Собчук и Кравчак"!
Вторым после промышленного производства рычагом, с помощью которого Петербургу удалось опередить в развитии остальные города петровской России, была торговля. Городской фольклор к торговле относился с особым вниманием. Это и объяснимо. Часть населения города участвовала в ней в качестве продавцов и абсолютно все - в качестве покупателей. Понимала значение торговли и городская администрация. Для торговли создавались условия. Первый деревянный Гостиный двор появился на Троицкой площади - административном центре раннего Петербурга. Затем на Васильевском острове, рядом с вновь созданным морским портом, был построен каменный Гостиный двор. Но и он не вмещал всех желающих. Весной, с приходом иностранных кораблей, рядом с Гостиным двором, в сквере позади торговой Биржи, разворачивалась торговля экзотическими заморскими диковинами: говорящими попугаями, хохочущими обезьянами, ленивыми черепахами. Этот стихийный рынок просуществовал вплоть до пушкинской поры. До нас дошел анекдот:
Некто из простолюдинов-украинцев облюбовал серого попугая, но, узнав от его владельца, что он стоит сто рублей, искренне возмутился:
- За что же?
- Да ведь он умеет говорить, - ответил продавец-иностранец.
На следующий день украинец принес продавать петуха за сто рублей.
- За что же такая цена? - спросили у него.
- Он, конечно, не говорит, но зато дюже думает, - ответил находчивый петербуржец.
Остатки первого каменного Гостиного двора и сегодня можно увидеть на Васильевском острове. В нем расположен один из факультетов Санкт-Петербургского университета.
Новый Гостиный двор был построен на углу Невского проспекта и Садовой улицы в 1785 г. Благодаря Гостиному двору петербургская фразеология обогатилась такой идиомой, как "Гостинодворская галантерейность" - елейная, подобострастная навязчивая обходительность "Гостинодворских сидельцев", как в старину называли продавцов. При этом вовсе не исключалось и самое обыкновенное хамство. Появилось и расхожее выражение "Гостинодворская публика". Оно относилось к посетителям театральных представлений из низкого, купеческого и ремесленного, сословия.
На галерее Гостиного двора располагались лотки торговцев ситников, калачей и кренделей. В проходах ютились торговцы пирожками по три копейки. Прохожий покупает пирожок, радостно надкусывает его и вдруг, поперхнувшись, кричит:
- Да у вас в пирожках нитки холщевые!
- А тебе за три копейки с бархатными? - не смутясь, отвечает пирожник.
Впрочем, с точки зрения городского фольклора, на качество уличных пирожков времена не влияют. В социалистическом Ленинграде горячие уличные пирожки были одним из самых любимых лакомств студенческой и рабочей молодежи. Однако даже они их называли не иначе как "Пуля в живот".
Однажды американское Центральное разведывательное управление решило выяснить происхождение необычного названия одного из районов Ленинграда - Веселый Поселок.
Послали опытного шпиона. Тот без всяких приключений добрался до Ленинграда, но по дороге в Веселый Поселок был раздавлен в автобусной давке и бесславно погиб. Второй агент оказался более удачлив. Он благополучно доехал до места назначения и с чувством выполненного долга купил пирожок с мясом, чтобы утолить голод. Едва надкусив, он почувствовал резкие боли в желудке и через короткое время скончался от отравления. ЦРУ посылает третьего. Проанализировав печальный опыт коллег, третий преодолевает все преграды, взяв с собой американские еду и воду. С интересом разглядывая Веселый Поселок, он не замечает, как к нему торопливо приближаются двое мужчин с радостными возгласами:
- А вот и третий!
Поняв, что это окончательный провал, третий надкусывает ампулу с ядом и замертво падает к ногам незнакомцев.
Но вернемся в дореволюционную эпоху. На рубеже XIX и XX вв. самой известной и популярной торговой фирмой в Петербурге считалось торговое предприятие братьев Елисеевых. Слава их продовольственных магазинов распространилась далеко за пределами Петербурга. Елисеевы успешно торговали в Москве, Киеве, Париже. Их магазины отличались не только обилием и разнообразием продовольственных товаров, но и роскошью интерьеров.
Магазин колониальных товаров в Петербурге был построен Елисеевыми в 1903–1907 гг. по проекту одного из крупнейших архитекторов и общественных деятелей конца XIX - начала XX вв. Г. В. Барановского в самом центре города, на углу Невского проспекта и Садовой улицы. Это было яркое, чуть ли не вызывающее сооружение в новомодном стиле модерн. Архитектурный облик здания не сразу был принят взыскательными петербуржцами. Магазин Елисеева и в самом деле выпадал из привычного архитектурного ряда Невского проспекта. Не случайно в народе его долго называли "Кондитерским пирогом". Коммерческое назначение этого необычного здания подчеркивали огромные витринные окна и мощные аллегорические скульптуры Промышленности, Торговли, Искусства и Науки на фасадах.
В советское время Елисеевский магазин превратился в ленинградский гастроном № 1 с обязательным специальным отделом по обслуживанию партийной и советской номенклатуры - "Спецхавальником", как его окрестили в народе. При этом прилавки магазинов были удручающе однообразны. На них ничего, кроме скромного дежурного ассортимента товаров, не было. По анекдоту:
Возвращается купец Елисеев из мира иного в наши дни и, конечно, прямехонько - в свой магазин, на Невский. Смотрит, интерьеры, вроде, в порядке, иллюминация - тоже.
- Все будто по-прежнему, - замечает Елисеев, - магазин мой торгует, и Романов у власти… Только вот у входа стояло у меня по бочке икры - красной и черной… кому они мешали?
Между тем в ленинградском фольклоре Елисеевский магазин всегда оставался неким символом старого Петербурга и всегда вызывал в советском человеке чувство гордости за свой город и, замешанные на дрожжах исторической памяти, осторожные надежды на изменение общественного строя. Эта странная ностальгическая смесь, в которой неизвестно, чего было больше - печали по прошлому или тоски по будущему, породила уникальные образцы фольклора.
Телефонный разговор между Нью-Йорком и Петербургом:
- А в сквере, где стоял памятник Екатерине, что сейчас?
- Памятник Екатерине.
- А напротив, где был Елисеевский магазин?
- Елисеевский магазин.
- А там, где был Зимний?
- Зимний.
- А кто правит?
- Романов.
- Господи, тогда я срочно возвращаюсь.
В 1970-е гг. появился и зажил самостоятельной жизнью один из многочисленных вариантов расхожей поговорки: "Елисеев торгует, Мариинка танцует, Романов правит". Поговорка дошла до наших дней как напоминание о нашем недавнем прошлом, хотя мало кому из современных читателей известно, что возникла она из обыкновенного политического, как считали в то время, анекдота:
Иностранец, бывший петербуржец, возвращается из Советского Союза на родину. Его встречают тревожными вопросами:
- Ну, как в Петербурге?
- В Петербурге по-прежнему, - отвечает он. - Зимний стоит, Романов правит, Елисеев торгует.
Напомним, что "хозяином" Ленинграда в описываемое в анекдоте время был случайный однофамилец русских императоров, первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Григорий Васильевич Романов, которого с ядовитой издевкой называли в народе "последним Романовым". Кстати, именно он возглавлял армию партийной и советской челяди, которая не без удовольствия пользовалась услугами "Спецхавальника" Елисеевского магазина.
Бывший владелец прекрасных Елисеевских магазинов в Москве и Петербурге уже в советское время побывал там. У него спросили:
- Ну, как нашли разницу до революции и после?
Он ответил:
- Ходят в них, как и прежде, и знать, и челядь. Только раньше с парадного хода входила знать, а с черного - челядь, а теперь наоборот.
В начале 1990-х гг., когда все стало постепенно возвращаться на "круги своя", одним из первых был переименован гастроном № 1. Он вновь стал Елисеевским. В фольклоре к этому времени был проведен своеобразный референдум, который выявил характерный для того времени разброс мнений. Сегодня он кажется странным, хотя результат "референдума" выглядит вполне предсказуемым.
На заседании комиссии по переименованию.
- У кого есть предложения по переименованию продовольственного магазина № 1, бывшего Елисеевского?
- Предлагаю в честь его основателя назвать "Магазин имени Елисеева".
- В связи с изменением ассортимента товара предлагаю назвать: "Магазин памяти Елисеева".
- Предлагаю магазин передать потомкам его основателя и назвать: "Магазин Елисеева".
Надо полагать, услугами старого, еще дореволюционного Елисеевского магазина пользовались не только рядовые покупатели, но и многочисленные питерские рестораны, в том числе, возможно, и ресторан "Вена", что находился неподалеку от магазина, в доме № 13/8 по Малой Морской улице. Не зря же в фольклоре о нем сохранился характерный анекдот:
- Чем отличаются заседания в ресторане "Вена" от заседаний Венского конгресса?
- Тем, что из заседаний в ресторане "Вена" всегда уходят сытыми.
Советская власть разрушила традиции петербургской торговли сразу и надолго. Скучно и однообразно стало в немногочисленных ресторанах и пусто на прилавках магазинов. Городской фольклор не мог не отреагировать на эти достижения большевиков в области экономики.
Стоит человек перед пустым прилавком мясного магазина и материт Романова. Его тут же забирают в КГБ, где вежливо интересуются, чем же так не угодил гражданину товарищ Романов.
- А тем, что триста лет Романовы правили, а продуктов не смогли заготовить и на семьдесят.
Приехал в Ленинград Сенькин, первый секретарь Карельского обкома КПСС. Гуляет по Невскому с Романовым, первым секретарем Ленинградского обкома. Все проходящие здороваются с Сенькиным:
- Здравствуйте, Иван Ильич!
- Здравствуйте, Иван Ильич!
Романов обиделся.
- Что это вы так популярны в Ленинграде?
- А это не ленинградцы, это наши карелы за мясом приехали.
Идут по Садовой улице русский и американец. Видят: на углу огромная толпа.
- Что это? - спрашивает американец.
Русский подходит к толпе и вскоре возвращается.
- А-а, это яблоки выбросили, - успокоил он американца.
Американец извиняется, подходит к толпе, заглядывает внутрь, возвращается.
- Да, - соглашается он, - у нас такие тоже выбрасывают.