На поляне посреди Женской деревни в это время суток было более или менее безлюдно. Из хижин доносился храп и время от времени - бурчание желудка миссис Бурбур. Сады безмолвно слушали. И сама Женская деревня слушала. Дафна в этом не сомневалась. И всех, кто в ней был, заставляла прислушаться. Даже бабушку Дафны заставила. Вчера Дафна увидела бабушку рядом с миссис Бурбур, которая, несомненно, была женщиной очень большой силы, так как, судя по всему, ее новая собеседница жевала для нее солонину. Ее светлость не видела, что внучка ее видит, - наверное, так было лучше для них обоих.
Дафна оглядела сады и огороды.
- Я пришла попрощаться, - сказала она. - И поблагодарить.
Она не стала повышать голос. Бабушки либо слушали, либо нет.
Она стояла и ждала. Ответа не было. Овощи молчали. В отдалении птица-панталоны отрыгивала остатки вчерашнего ужина.
- Ну, все равно спасибо, - сказала она и отвернулась.
"Интересно, они на самом деле были? - спросила она себя. - Здесь так быстро рассеиваются воспоминания. Наверное, их уносит ветром в море. Но я не забуду". Едва слышный голос у нее в голове произнес: "Хорошо!" А может быть, ей показалось. Привычка слишком много думать очень осложняет жизнь.
Король попросил плотника с "Катти Рен", пока он на острове, помочь с постройкой нового дома, уже начатой плотником с королевской шхуны. И очень скоро обе команды тоже засучили рукава, потому что им было неудобно смотреть, как работает король. Остатки "Джуди" превратились в еще один длинный племенной дом и большую кучу полезных вещей. И конечно, осталась сама "Джуди". Неожиданная находка.
Корабль влетел носом точно между двух гигантских смоковниц, и носовая фигура застряла, скрытая от глаз и неповрежденная, а корабль рассыпался вокруг стволов.
Два моряка прибили фигуру над дверью племенного дома. Все одобрили это, кроме короля, который выразил опасение, что неприкрытая грудь статуи грешит против общественных приличий. Он не понял, почему все засмеялись, но обрадовался, что как-то загладил свой неудачный каламбур.
Сейчас Дафна смотрела на носовую фигуру "Джуди" в последний раз. На деревянных губах играла едва заметная улыбка, а на шею статуе кто-то повесил венок из цветов.
Дафна сделала ей реверанс, потому что если кто из неживых существ и заслужил уважение, это "Джуди". Дафну научили делать реверансы много лет назад. На острове это умение пригодилось ей примерно так же, как навыки катания на коньках, но в данном случае это был совершенно уместный поступок.
Шлюпка ждала на краю лагуны. Уже давно ждала. Толпа разбрелась, ибо махать и кричать кому-то, кто пока не торопится отбывать, в конце концов надоедает. В общем, Кале тактично или не очень тактично погнала островитян обратно на поля. Она знала, когда людям нужно остаться наедине. Кроме того, Дафна со всеми уже попрощалась вчера на большом пиршестве, и король стал единственным брючником, удостоившимся татуировки с закатной волной, и все смеялись и плакали. Всего несколько часов назад Джентльмены Последней Надежды отнесли короля на корабль, потому что, как они объяснили, "ему немного нездоровится". Это кодовое выражение означало "перебрал пива".
Сейчас Дафна словно была одна-одинешенька на острове, если не считать собаки, греющейся на солнце. Впрочем, Дафна не сомневалась, что сотни глаз смотрят на нее с полей.
Она оглядела пляж. Там ждала шлюпка, и там был Мау, он стоял на своем обычном посту с копьем. Он взглянул на подошедшую Дафну с неопределенной улыбкой, какой он всегда улыбался, когда не совсем понимал происходящее.
- Все остальные уже на борту, - сказал он.
- Я вернусь, - ответила Дафна.
- Мау принялся рисовать копьем зигзаги на песке.
- Да, я знаю, - сказал он.
- Нет, я честно вернусь.
- Да, я знаю.
- Похоже, ты мне не веришь.
- Я тебе верю. Но похоже, что ты сама себе не веришь.
- Дафна поглядела себе под ноги.
- Да, я знаю, - кротко сказала она. - Отец собирается послать бабушку послом в Воссоединенные Штаты. Она сообразила, что сможет взять этих задавал-бостонцев в ежовые рукавицы, и теперь изо всех сил делает вид, что недовольна. Я полагаю, что на самом деле она будет править ими железной рукой в бархатной перчатке, а это еще хуже. А больше у папы никого нет… ну, кроме кучи придворных и правительства и подданных империи, конечно. Но они не будут знать его как человека, только как лицо, увенчанное короной. Все очень плохо. Но я нужна папе.
- Да, нужна, - ответил Мау.
Дафна просверлила его взглядом. Очень глупо с ее стороны, но она ждала, что он начнет спорить… не столько спорить, сколько протестовать… ну… не протестовать, конечно, а просто… будет разочарован. Трудно говорить с человеком, который тебя понимает. Она сдалась и только сейчас заметила его руку.
- Что у тебя с рукой? - воскликнула она. - Ужас какой-то!
- Просто синяки. Меня и татуировали прошлой ночью, после пиршества. Смотри.
Она посмотрела. На левом запястье Мау красовался маленький синий краб-отшельник.
- Очень красиво!
- Это Мило сделал. А на другой руке…
Он повернулся другим боком.
- Закатная волна, - сказала Дафна. - О, я так рада, что ты наконец решил ее…
- Посмотри внимательней, девочка-призрак, - улыбнулся Мау.
- Что? О… она идет не в ту сторону.
- Она идет куда надо. Это рассветная волна, и мы ее дети, и мы не уйдем снова в темноту. Я клянусь. Это новый мир. Ему нужны новые люди. И ты права. Твой отец хороший человек, но он нуждается в тебе больше, чем… этот остров.
- Ну, я думаю…
- Он нуждается в твоей силе, - продолжал Мау. - Я видел вас вместе. Ты придаешь его миру форму. Он придаст форму вашему бедному народу. Ты должна отплыть с ним на этом корабле. Ты должна стоять рядом с ним. В глубине души ты это знаешь. Ты будешь приносить пользу. Люди будут тебя слушать.
Он взял ее за руку.
- Я тебе говорил, что Имо сделал множество миров. Я говорил, что иногда мне кажется: я могу заглянуть краем глаза в мир, где волны не было. А сейчас ты взойдешь на корабль… или не взойдешь. Что бы ты ни выбрала, в результате образуются два новых мира. И может быть, иногда, на самом краю сна, мы увидим тень другого мира. У нас не будет несчастливых воспоминаний.
- Да, но…
- Не надо больше слов. Мы знаем все слова, которые не должны быть сказаны. Но ты сделала мой мир совершеннее.
Дафна лихорадочно соображала, что бы сказать, и наконец сообразила.
- Уи-Аре завтра надо снять повязку с ноги. И мне до сих пор не нравится рука Каа-Хи: судовой врач с "Катти Рен" сказал, что ему лучше, но стоит разбудить миссис Бурбур, пускай она посмотрит. Да, и не верь ей - она на самом деле не может жевать этими зубами, так что пусть кто-нибудь жует для нее, и… Это все неуместно, да?
Мау засмеялся.
- Разве это может быть неуместно?
Он чуть неловко поцеловал ее в щеку и продолжал:
- А теперь мы разойдемся без сожалений, а потом встретимся вновь как старые друзья.
Дафна кивнула и высморкалась в последний хороший носовой платок.
И корабль ушел.
А Мау пошел на рыбалку. Он задолжал Науи рыбу.
Сегодня
В углу кабинета тихо щелкал сейсмограф.
Старик замолчал, глядя, как в лагуне приводняется летающая лодка.
А, это молодой Джейсон прибыл, он будет работать в субмиллиметровом диапазоне. - Он вздохнул. - Я уверен, что они делают замечательные вещи, но, между нами говоря, я никогда не любил работать с телескопами, в которые нельзя заглянуть. Прошу прощения, на чем я остановился?
Мальчик и девочка посмотрели на него.
- Вы сказали, корабль ушел? - спросил мальчик.
- О да, - ответил старик. - И тем все кончилось. Корабль ушел. Корабли для этого и существуют.
- И? - спросил мальчик.
- И все. Корабль ушел.
- И они не поженились, и ничего? - спросила потрясенная девочка.
- О нет, - ответил старик. - Точнее, они не поженились. Насчет "ничего" я не так уверен. Возможно, пара поцелуев…
- Но разве так можно заканчивать историю? - спросил мальчик. - Он пошел на рыбалку!
- Но в жизни только такие концовки и бывают, - ответил старик. - А разве цель истории не в том, чтобы отражать настоящую жизнь? Хотя я всегда думал, что он ушел ловить рыбу, чтобы люди не видели его слез. Ему, наверное, было очень одиноко. Он потом говорил: "Если вам так уж хочется жертвовать, жертвуйте свое время на алтарь общего блага. Съешьте эту рыбу или отдайте голодному".
Он поглядел на унылые лица мальчика и девочки, тихо кашлянул и сказал:
- Потом пришел другой корабль.
- И девочка-призрак была на нем, правда? - спросила девочка.
- О да, - сказал старик. - Примерно через год.
- А, я так и знала! - торжествующе сказала девочка.
- А телескоп? - спросил мальчик.
- Конечно! Шестнадцатидюймовый ньютоновский телескоп спустили на берег первым делом! И той ночью все в него посмотрели! - сказал старик. - И еще на корабле были все вещи из списка и шесть джентльменов из Королевского общества, согласно обещанию.
Старик широко улыбнулся, вспоминая.
- Конечно, с тех пор у нас перебывало немало ученых. Отец рассказывал мне, что мистер Эйнштейн сидел в этом самом кресле и играл на скрипке. Интересно заметить, что мой отец аккомпанировал ему на барабане, и все сочли, что результат вышел… необычный. Я сам имел честь аккомпанировать сэру Патрику Муру и профессору Ричарду Фейнману, когда они нанесли нам совместный визит. Ксилофон, бонго и военные барабаны! Замечательно! Ученые - очень музыкальные люди. И я горжусь, что мне выпала честь пожать руку профессору Карлу Сагану, когда он приезжал сюда с людьми с электрического телевидения. Помните, девочка-призрак решила, что стеклянные шарики на потолке - карта звездного неба, но не могла узнать ни одного созвездия? Так вот, профессор доказал, что это действительно карта звездного неба, но такого, каким оно было тридцать одну тысячу лет назад, и это подтвердил анализ наших стеклянных звездочек методом, который называется "датирование по следу осколков деления". Мы все время узнаем что-то новое. А сколько космонавтов к нам приезжает! Я уже сбился со счета. Интересно, что кое-кто из них побывал на Луне, но ни один не встретил живущей там женщины.
- Да, но вернулась ли девочка-призрак? - не отставала девочка.
- Не сказать, что совсем вернулась. Но вернулись ее сын и внучка.
- Тогда это все же печальная история, - сказала девочка.
- Ну, не знаю, - ответил старик. - Насколько мне известно, она вышла замуж за очень приятного джентльмена из Голландии. Принца, насколько я помню. И конечно, вы знаете, что она стала королевой.
- Да, но все равно все должно было кончиться по-другому, - настаивала девочка.
- Ну, она вернулась домой для блага своего народа, а Мау остался здесь для блага своего. Разве они неправильно поступили?
Девочка подумала и сказала:
- Надо полагать, они оба думали о своем народе больше, чем друг о друге.
- А ты что скажешь, молодой человек?
Мальчик посмотрел себе под ноги.
- Я считаю, что они думали о своем народе больше, чем о себе.
- Хорошие ответы. Я думаю, что они были по-своему счастливы.
- Но все-таки они были друг к другу неравнодушны, - сказала девочка, не желая сдаваться.
- Какое очаровательно старомодное выражение! Ну… да, когда она умерла - вскоре после смерти Мау, - брючники были против, потому что хотели похоронить ее в каменном ящике в одном из домов своего бога, но на ее стороне были Джентльмены Последней Надежды. Они привезли ее сюда на пароходе, набитом льдом, и мы завернули ее в бумажные лианы, привязали к телу камни и отправили его в темное течение, куда осторожно опустили Мау всего двумя месяцами раньше. А потом, как написал в дневнике мой прадедушка, все плакали и плакали… как и вы сейчас, молодые люди.
- Мне просто соринка попала в глаз, - сказал мальчик.
Старик улыбнулся, вытащил из кармана пачку сложенных кусков бумажной лианы и протянул девочке со словами:
- Пользуйся, не стесняйся.
- А потом в лагуне видели двух плавающих дельфинов, - твердо сказала девочка. Она высморкалась и вернула бумажные лианы старику.
- Не помню, чтобы мне об этом рассказывали, - сказал старик, беря лиановый платок за наименее мокрый угол.
- Но иначе не могло быть, - настаивала девочка. - Это единственная правильная концовка. Я думаю, они плавали в лагуне, но их никто не заметил, потому что слезы застилали людям глаза.
- Да, это вполне возможно, - тактично сказал старик. - А теперь настало время официальной части.
Он вывел мальчика и девочку из кабинета наружу, на широкую открытую дощатую веранду. Отсюда можно было полюбоваться одним из лучших видов на острове. Один конец веранды запутался в пологе нижнего леса, так что на него градом сыпались листья и цветы, а с другого открывался захватывающий вид на лагуну. На этом конце стоял небольшой сарайчик.
- И с той ночи, когда здесь установили первый телескоп, мы устраиваем ознакомительные экскурсии для юношества в день совершеннолетия, - сказал старик. - Ха! Должно быть, вы, молодые люди, к этому времени уже успели заглянуть во все купола и телескопы на горе? Они растут как грибы, верно? И вы, должно быть, думаете, что уже все повидали? Вы заметили, что нынче люди разучились пользоваться глазами? Кругом одна сплошная фотография и электрический Интернет. Может быть, я отстал от века, но я считаю: то, что делается через компьютер, не называется "смотреть на звезды".
Он остановился у сарайчика.
- Так вот, сейчас я покажу вам кое-что такое, чего вы никогда не видели. Это на самом деле небольшой фокус, и, поняв, в чем тут дело, вы наверняка воскликнете "ха!" или произнесете иное подобное междометие. Но я считаю, что это, как вы бы выразились, "круто".
Он отпер дверь сарайчика, которая скользнула вбок по направляющим, и внутри обнаружился телескоп - гораздо меньше тех, что были установлены в больших белых куполах на вершине горы.
- Это он? - спросила девочка. - Очень маленький.
- По размеру, но не по историческому значению, - с упреком сказал старик, глядя на часы и передвигая телескоп с осторожностью человека, проделывавшего это уже тысячи раз. - Ага, вышло с первой попытки, - заметил он, поглядев в объектив.
- Стемнеет еще не скоро, - заметил мальчик.
- Вселенной это безразлично, - ответил старик и отступил от телескопа. - Давайте - кто первый? Смотрите.
- Но небо еще голубое! - воскликнула девочка.
- Ну раз ты такая умная, то не смотри, - бодро парировал он. - Слабо тебе посмотреть?
Она посмотрела и ахнула.
- Среди бела дня!
Она отошла. Мальчик в свою очередь заглянул в телескоп, отскочил и уставился в ясное голубое небо.
- Да, меня в первый раз тоже как громом поразило, - радостно сказал старик. - Юпитер, прямо среди бела дня. Вы видели штормовые пояса и трех сыновей Юпитера - мы, разумеется, зовем их лунами. Каллисто сейчас с другой стороны планеты. Правда, выбивает из колеи? Момент неуверенности? Мир перевернулся вверх тормашками?
- Да, я даже слегка испугался, - сказал мальчик.
- О да. Зато теперь ты знаешь, что Вселенная не планетарий. Она работает не только во время сеансов!
Старик сжал морщинистые руки в кулаки и произнес:
- Живите ради таких моментов! Они и делают человека живым! Нет лучшего лекарства, чем узнать, что ты ошибался! Юноша, что твоя мать вложила тебе в руку, когда ты родился?
- Э… деревянный телескоп, сэр. Чтобы я старался видеть дальше, - ответил мальчик.
Он был слегка выбит из колеи; у старика по лицу катились слезы, хоть он и улыбался.
- Хорошо, хорошо. А тебе, девушка?
- Синего краба-отшельника, сэр. Чтобы я не позволяла себе закрыться в раковине.
- Такой тотем ко многому обязывает. Ты должна всю жизнь задавать вопросы.
- Я знаю, сэр. Почему вы плачете, сэр?
Старик открыл рот, но ответил не сразу.
- Ага, хороший вопрос! Я обязан ответить, верно? - Он выпрямился. - Потому что вам понравился мой голубой Юпитер. Потому что мы продолжаем идти вперед. Потому что мы прошли уже очень долгий путь, и впереди у нас путь не менее долгий. Потому что на свете существуют звезды и синие крабы-отшельники. Потому что вы здесь, вы сильны и умны. Радость этой минуты. Все такое. Простите, мне нужно присесть.
Он подошел к древнему плетеному креслу, опустился в него, но тут же вскочил.
- Ай-ай-ай, Хелен, - с упреком сказал он, - ты же знаешь, что тебе сюда нельзя. Если я буду садиться на представителей охраняемого вида, у меня могут быть неприятности!
Он снял с кресла крупного осьминога-древолаза, опустил его на пол и похлопал себя по карманам.
- Кажется, у меня тут припасена сушеная креветка для хорошей девочки… А, вот она.
Он поднял креветку в воздух и сказал:
- Досчитай до… пяти.
Серое морщинистое щупальце подобрало обточенный морем камушек, лежавший у кресла, и пять раз стукнуло им по доскам пола. На старика уставилась пара очень больших, одухотворенных глаз.
- Умница! Знаете, она умеет считать до пятнадцати, - гордо сказал старик, быстро садясь в освободившееся кресло. - Правда, в последнее время Хелен вела себя не очень хорошо. Месяц назад она схватила за ногу этого очаровательного человека, профессора Докинза… нам пришлось подманивать ее ведром крабов, чтобы она его отпустила. Приятно заметить, что профессор совсем не обиделся. А когда сюда приезжал Чарльз Дарвин, он часами просиживал в нижнем лесу, как и можно было ожидать, и первым заметил, что осьминоги используют примитивные орудия. Они его заворожили.
Он откинулся на спинку кресла, под которым свернулась Хелен, преисполненная надежд: где одна сушеная креветка, там могут быть и другие - возможно, целых пятнадцать!
- Сэр, вы верите в Имо? - спросил мальчик.
- А, всегдашний вопрос. Наконец-то мы до него дошли. Вы же знаете, что говорил Мау: Имо дал нам столько ума, чтобы мы смогли прийти к выводу, что его не существует.
- Да, сэр, все так говорят, но это не помогает.
Старик поглядел в морскую даль. На этой широте сумерки почти отсутствуют, так что в небе уже показались первые звезды.
Он прокашлялся.