- Знала бы ты, на что я была способна раньше! - фыркнула Лисийя. - Эти фокусы - жалкие остатки моего прежнего могущества. Поверишь ли, для меня было сущим пустяком повалить половину деревьев в лесу, а другую половину спалить. Я безраздельно господствовала над деревьями и кустами, мхами и лишайниками, грибами и ягодами. От одного моего взгляда река меняла курс, а иссохшее дерево зацветало. А сейчас я не могу развести огонь без того, чтобы не обжечь себе руки.
Старуха сунула под нос Бриони почерневшую ладонь.
- Видела? У меня здесь уже язвы. Надо бы смазать руку лавандовым маслом.
Пока старуха рылась в своем мешке, Бриони наблюдала за игрой языков пламени, в ярком полуденном свете казавшихся прозрачными. Временами все происходящее вновь представлялось принцессе сном; она утратила представление о времени, распрощалась с прежней жизнью, а впереди ее ждала полная неизвестность. Что готовит ей судьба? Неужели ее надежды никогда не сбудутся?
- Баррик! - неожиданно для самой себя выдохнула Бриони.
- Что? - сердито взглянула на нее Лисийя.
- Баррик. Так зовут моего брата.
- Я прекрасно знаю, как зовут твоего брата, девочка. Я очень стара, но из ума еще не выжила. С чего тебе вздумалось во весь голос орать его имя?
- Я просто вспомнила, как… еще до того, как найти вас…
- Значит, это ты меня нашла?
- До того, как вы меня нашли. Простите мою невольную оговорку. Знаете, для богини вы чересчур обидчивы.
- Потому что кожа у меня истончилась от времени, детка. Видишь сама, она стала такой ветхой, что кости, того и гляди, проткнут ее насквозь. В этом и причина моей… чувствительности. Ладно, не будем о грустном. Продолжай.
- Незадолго до того, как вы меня нашли, я смотрела в зеркало и увидела его… Баррика. Он был закован в цепи. Как вы думаете, что это означает? Может, это пророческое видение?
Старуха удивленно вскинула косматую бровь.
- Зеркало, говоришь? Что за зеркало? Магическое стекло?
- Самое обычное зеркало, - пожала плечами Бриони. - По крайней мере, выглядит самым обычным. Оно принадлежало одной из женщин, с которыми я жила в Ландерс-Порте.
- Гм… - Старуха даже позабыла о пузырьке с лавандовым маслом, который держала в руках, и уронила его обратно в свой бездонный мешок. - Одно из двух: или кто-то имел глупость использовать магическое стекло как безделушку, или вокруг тебя и твоего брата творятся диковинные события, непостижимые даже для меня.
- Магическое стекло… - пробормотала Бриони. - Вы имеете в виду волшебное зеркало, как в поэме? Но это зеркало вовсе не походило на волшебное. И оно совсем маленькое. Вот такое, - добавила она, сложив круг из большого и указательного пальца.
- Ты, как я вижу, большой знаток магических зеркал, - изрекла богиня так язвительно, что Бриони смущенно потупилась. - Неужели тебе в руки попал один из осколков волшебного изразца? Неужели люди пользовались им, не подозревая о его могуществе? И из года в год оно служило пустоголовым красоткам, чтобы они пудрили перед ним носы!
Когда Бриони отважилась поднять глаза на свою спутницу, Лисийя сидела у костра, вперив взгляд в пустоту. Судя по всему, мысли ее бродили где-то далеко. Бриони решила не привлекать к себе внимания. Ей вовсе не хотелось вновь принимать на себя гнев богини. Больше всего она боялась, что рассерженная Лисийя бросит ее в лесу, и тогда останется лишь уповать на милость Зории. Сухие ветки в костре сгорели до половины, а старуха все молчала. Терпение Бриони начало иссякать. Вопросы, давно томившие принцессу, наконец вырвались наружу.
- Вы говорили про какие-то волшебные изразцы, - выпалила она. - Это что, керамические плитки? Вроде тех, которыми выложен пол в часовне? А непорочную Зорию вы тоже видели? Как она выглядит? Хоть немного похожа на свои изображения? Она и правда такая добрая и красивая, как говорится в книгах?
Внезапно Бриони вспомнила, как одна из ее фрейлин, Роза Треллинг, на День всех сирот ездила к себе домой, в Лендсенд. После возвращения она со смехом рассказывала о том, что родственники не дали ей ни минуты покоя, засыпая вопросами о принцессе Бриони, о королевской семье, о нравах и обычаях замка Южного Предела.
"Все люди хотят побольше узнать о тех, кто занимает высокое положение, кто получил богатство, власть или славу", - отметила про себя Бриони.
Забавно было думать о том, что простым людям она представлялась небожительницей. Они думают о ней с благоговейным трепетом - точно так же, как сама она думает о Зории. А как боги относятся к смертным? Может, кто-то вызывает у них зависть и они наблюдают за деяниями людей с ревнивым интересом? Бриони изнывала от желания воспользоваться случаем и удовлетворить свое любопытство. Ведь не каждый день судьба сводила ее с живой богиней, пусть даже утратившей божественный облик.
- Вижу, девочка, ты поняла, что бессмертие ужасно обременительно, и решила избавить меня от этого наказания, - прошипела Лисийя. - Для чего использовала свое единственное оружие - болтливый язык! Ты решила уморить меня вопросами?
- Простите… Я не хотела вам докучать… Но вы так долго молчали…
- Молчание - золото, детка, и тебе не помешает это уяснить. Впрочем, любопытство - порок, присущий почти всем смертным. Беда в том, что они вечно интересуются ерундой и упускают возможность узнать что-то важное.
- Я очень хочу узнать что-нибудь важное! Пожалуйста, расскажите мне, Лисийя!
- Так и быть, я отвечу на твои вопросы. Только, не обессудь, отвечу кратко. У меня есть о чем подумать, и я должна внимательно прислушиваться к тому, что говорит мне музыка. Во-первых, волшебные изразцы, которые используются в магических зеркалах, это осколки башни Хорса. В твоих глупых стишках их называют "ледяными кристаллами" или как-то в этом роде. В свое время волшебные изразцы сделал для башни Хорса Купилас Ремесленник. Потомки Онейны называют его Горбуном.
- Потомки Онейны?
- Ты можешь хоть немного помолчать, девочка? Когда тебе рассказывают, будь любезна слушать! Да, я говорю о богах, вышедших из чрева Мади Онейны, - о Змеосе, Хорсе и их сестре Зуриал. Ты наверняка помнишь, что есть еще клан Мади Суразем, сестры Онейны. К этому клану принадлежат Перин и его братья. Потомки Онейны и потомки Суразем вечно враждовали. Но все они происходят от одного отца - старого Свероса.
Опасаясь новой вспышки раздражения, Бриони молча кивнула.
- Хорошо, что хоть это ты знаешь. Так вот, Горбун помог Хорсу сделать крепость неприступной. Для этого он использовал чудесные изразцы, и благодаря им обитель Хорса стала невидимой и на земле, и на небе. Правда, кое-кто считал, что изразцы скрывают истинное расположение жилища Хорса, придавая ему множество мнимых обличий. Так или иначе, крепость Хорса впоследствии разрушил охваченный яростью Перин, и она разлетелась на множество осколков. Именно о них я и говорю. По виду их можно принять за обычные зеркала, однако они обладают весьма необычными свойствами.
- И вы считаете, что я увидела Баррика в одном из этих осколков?
- Я так долго живу на свете, дитя мое, что у меня было время понять: в этом мире глупо утверждать что-нибудь с уверенностью. Возможно, в руки тебе и в самом деле попало магическое стекло, но у меня есть большие сомнения на этот счет. До сей поры уцелело едва ли больше двух десятков волшебных изразцов. Неужели один из них оказался на туалетном столике какой-то дамочки, живущей… где, ты сказала? В Ландерс-Порте?
Бриони кивнула.
- Более вероятно, что вокруг тебя и твоего брата происходят непостижимые вещи, - продолжала старуха. - Хотя в тебе я не чувствую ничего из ряда вон выходящего, ничего необычайного и, тем более, магического. За исключением, разумеется, твоей девственности. Которую вы, смертные, непонятно с какой стати считаете сокровищем! - Лисийя зашлась каркающим смехом. - Поэтому вы возводите напраслину на бедняжку Зорию и зовете ее девственницей с упорством, достойным лучшего применения.
- Что вы имеете в виду?
- Если считать девственность сокровищем, то потомки Суразем и Онейны плохо его охраняли. Можешь мне поверить, боги испытывают те же желания, что и смертные. Все они познали плотские утехи. Ну, может быть, кроме Горбуна и Девоны. Зория не стала исключением.
- Вы… вы хотите сказать… что непорочная Зория… что она…
- Вовсе не была непорочна, - с довольной ухмылкой закончила Лисийя. - Как она, по-твоему, могла сохранить девственность, если у нее был возлюбленный - Хорс? Я же говорила, она втрескалась в него по самые уши! Она оставила ксандианские холмы и луга и удрала вместе с ним. И если бы ее отец не собрал армию родственников и не отправился защищать свою честь - должна заметить, мужчины понимают эту самую честь до крайности глупо, - Зория долго и счастливо жила бы с повелителем Луны и нарожала бы ему кучу детей! Увы, ей была уготована иная судьба, а мир пережил большие перемены.
В голосе старухи послышалась горечь, в глазах отразилась скорбь.
- В мире произошли большие перемены, - повторила она.
Лицо старухи стало таким печальным, что Бриони смущенно отвела глаза и уставилась в огонь.
- Так что заруби себе на носу: россказни о девственности Зории это чистой воды выдумка, - заговорила Лисийя прежним насмешливым, почти язвительным тоном. - Впрочем, какое это имеет значение сейчас, когда в мире остались лишь мы, побочные дети, выродки, пасынки небес. Только мы сумели выжить во время войны богов - как насекомые, единственные обитатели сгоревшего леса.
- Значит, все прочие боги… мертвы?
- Они живы, девочка, но погрузились в глубокий сон. Они спят уже века и, судя по всему, проспят до конца мира.
- То есть богов… как будто нет? Они нас покинули?
- Я бы так не сказала. Но объяснять это слишком долго, а мне сейчас недосуг. Одно я знаю точно: в нынешние времена в мире осталось лишь несколько престарелых полубогов и полубогинь, подобных мне. Как и я, они заботятся о лесах и озерах, которые прежде были небольшими морями. Но я так давно не видела никого из них, что позабыла, как они выглядят.
- Боги нас покинули, - шепотом повторила потрясенная Бриони.
- Они сделали это не по доброй воле, девочка моя, - с угрюмой усмешкой заявила Лисийя. - Ты так переживаешь, словно они погрузились в сон только сейчас. Но они спали уже тогда, когда твои предки заложили первый камень в основание первого города. У смертных было время привыкнуть к отсутствию богов.
- Но мы же молимся им! Я каждый день молюсь Зории…
- Ничто не мешает тебе молиться ей и впредь, если это утешает тебя. Быть может, твои молитвы даже будут услышаны - ведь сон богов не похож на сон смертных, и их посещают совсем другие видения. А еще их сон не дарует отдыха… Но об этом поговорим в другой раз. Мы и так потеряли уйму времени. Давай-ка, поднимайся скорее.
- Мы снова отправимся в путь?
- А что нам еще остается делать?
Лисийя, не оглядываясь, быстро заковыляла вперед по лесной тропе. Бриони оставалось лишь повиноваться.
Когда они дошли до края леса, день уже заканчивался, солнце скрылось за дальними холмами. Стоя на опушке, Бриони окинула взглядом бескрайние долины. Она могла лишь догадываться о том, что это Сильверсайд. Просторные равнины, поросшие пожухлой травой, пустынные, прекрасные и безмятежные, тянулись на север и на запад до самого горизонта.
- Зачем мы сюда пришли? - обратилась Бриони к своей спутнице.
- Сюда нас позвала музыка, - пояснила Лисийя.
Она нащупала что-то под плащом и сняла через голову шнурок, висевший у нее на шее.
- Ах, как приятно погреть старые кости на солнышке. Времени у нас осталось совсем мало. Жаль, но скоро придется расстаться. Приятно было с тобой поболтать, детка. Всю жизнь меня окружают деревья, а они, знаешь ли, довольно скучные собеседники. А ты, признаю, отличаешься удивительной для дочери смертного племени сообразительностью. На, возьми это.
На шершавой ладони, похожей на птичью лапку, лежал маленький диковинный амулет: к птичьему черепу был прикреплен веночек из сухих белых цветов.
- В трудной ситуации он тебе пригодится, - сказала Лисийя. - Конечно, сама я слишком стара, чтобы являться на зов, и вряд ли сумею помочь тебе в серьезном деле. Но кое-кто еще чтит меня, и совсем бесполезной меня не назовешь.
- Неужели вы покинете меня прямо сейчас? - дрогнувшим голосом спросила Бриони, надевая на шею амулет на кожаном шнурке.
- Иначе нельзя, дочка, - с улыбкой ответила Лисийя. - Ты славная девочка, и я очень рада, что сумела хоть немного тебе помочь. Надеюсь, что твоя тропа в конце концов приведет тебя к счастью.
- Тропа? Но где она?
Бриони огляделась по сторонам, но не увидела никакой тропы. Только легкий ветер тихонько шевелил влажную траву. Казалось, здесь ни разу не ступала нога человека.
- Куда же мне идти?
Принцесса оглянулась на свою спутницу, но старуха исчезла. Бриони бросилась в лес, высматривая меж деревьев черный плащ и окликая Лисийю. Хозяйка Серебряной Просеки словно растворилась в воздухе.
Глава 24
Три брата
Внемлите моим речам, дети мои! У Аргала и его братьев появилось оправдание, в котором они так нуждались, и злоба их расцвела пышным цветом. Они внушали богам, что Нушаш похитил Сайю против ее воли. Многие боги поверили и разгневались на Нушаша, своего законного правителя.
Откровения Нушаша, книга первая
- По-моему, это не слишком удачная идея, - прошептала сестра Утта. - Чего он от нас хочет? Мне он не внушает доверия.
Мероланна покачала головой.
- Доверяйте мне, а не ему. Конечно, я мало знаю. Но я чувствую, мне следует поступить именно так, потому что…
Герцогиня не успела договорить, ибо в этот момент в комнату вошел новый управляющий замком Тирнан Хавмор. В руках он держал книгу, а паж, следовавший за ним, нес еще несколько томов. На самой вершине кипы балансировал, каждую секунду угрожая упасть, поднос с письменными принадлежностями. Хавмор был коротко подстрижен, как того требовал сианский стиль, в последнее время вошедший в моду при дворе. Поскольку новый кастелян начал лысеть, короткая стрижка делала его похожим на жреца, и сестра Утта отметила, что Хавмор старается всячески подчеркнуть это сходство. Занимая скромную должность управляющего Авина Броуна, он мнил себя философом, чья мудрость не знает себе равных. У сестры Утты он неизменно возбуждал неприязнь, и она не знала ни одного человека - за пределами ближнего круга братьев Толли, - кто испытывал бы к Хавмору иные чувства.
Хавмор резко остановился, словно только сейчас заметил обеих женщин.
- О, герцогиня, вы оказали мне великую честь, - пропел он, уставившись на Мероланну из-под очков, блестевших на тонком носу. - Счастлив видеть вас, сестра Утта. Как это ни печально, обязанности управляющего поглощают все мое время и не дают возможности повидаться со старыми друзьями. Тем большую радость мне дарит ваш нынешний визит. Вы не откажетесь выпить вина? Или, может быть, чаю?
Сестра Утта почувствовала, как герцогиня содрогнулась при мысли о том, что наглый выскочка претендует на звание ее старого друга.
- Благодарю вас, лорд Хавмор, но я не испытываю жажды, - ответила жрица Зории, успокоительно коснувшись руки Мероланны.
- Я тоже не хочу ни вина, ни чаю, сэр, - молвила герцогиня любезным тоном, неожиданно для сестры Утты. - Мы были бы рады поговорить с вами, но знаем, что вас ждут важные дела. Не сомневайтесь, мы не отнимем много вашего драгоценного времени.
- Все мое время в вашем распоряжении, - осклабился Хавмор. Он хлопнул в ладоши и приказал пажу: - Принеси вина.
Юноша опустил книги и поднос на длинный узкий письменный стол, который в течение многих лет служил Стеффансу Найнору, а теперь перешел во владение нового управляющего, и поспешно направился к дверям.
- Все мое время в вашем распоряжении, сударыни, - повторил Хавмор. - Если вы не возражаете, я выпью вина, ибо нынешнее утро выдалось чрезвычайно хлопотливым. Грядущий визит герцога Карадона изрядно прибавил мне забот. Наверное, вы слышали о том, что герцог собирается посетить замок?
Сестра Утта покачала головой. Это известие стало для нее полной неожиданностью.
"Значит, старший брат Хендона, новый герцог Саммерфильда, решил пожаловать в Южный Предел, - отметила она. - Несомненно, он явится с огромной свитой. Число сторонников Толли в замке, таким образом, многократно возрастет. Наверняка герцог и его люди останутся здесь и во время праздника Кернейи".
Сердце у сестры Утты защемило: она представила себе, во что превратится замок, наполненный разнузданными вельможами и пьяными солдатами.
- Итак, чем я могу служить вам, милостивые государыни? - спросил Хавмор.
Сестра Утта не сомневалась, что обо всех просьбах и пожеланиях Хавмор незамедлительно доложит Хендону Толли, и потому предпочитала держать рот на замке. Обратиться к управляющему решила вдовствующая герцогиня, и сестра Утта не смогла отговорить ее от этого шага.
"Благословенная Зория, не оставь нас без защиты в стане наших врагов!" - беззвучно взмолилась жрица.
Даже если Хендон и его приверженцы еще не узнали о последних поразительных событиях, которые произошли с ней и Мероланной, ничего хорошего ждать от них не стоило. У герцогини, а тем более у скромной жрицы Зории не было ничего, что вызывало уважение у Хендона Толли, - ни власти, ни земель, ни денег. А это означало, что в лучшем случае они обречены на снисходительное презрение.
"Впрочем, в отличие от меня, Мероланну нельзя назвать пустым местом, - поправилась сестра Утта. - Она принадлежит к королевской семье и является ближайшей родственницей короля Олина. Полагаю, Хендон и его братья поостерегутся наживать врага в ее лице - по крайней мере, до тех пор, пока их положение в Южном Пределе не упрочится".
- Уверена, лорд Хавмор, вы лучше нас знаете, чем можете нам услужить, - с улыбкой изрекла Мероланна. - Ведь это вы пригласили нас сюда. Сами мы никогда не взяли бы на себя смелость отвлечь вас от дел, столь важных для Южного Предела и в особенности для графа Хендона, неустанно пекущегося о благе королевства.
"Такая учтивость граничит с грубостью, - ужаснулась сестра Утта. - А переступать границы никак нельзя. Разумеется, Хавмор понимает, что мы не питаем к нему симпатии. Но он не желает, чтобы мы открыто выражали свою ненависть".
К сожалению, герцогиня отошла на несколько шагов, и сестра Утта не могла предостерегающе сжать ей руку.
- Воистину, Хендон Толли - великий человек. - Хавмор ухмыльнулся, обнажив желтые зубы, и лицо его стало хищным. - Все мы признательны ему за то, что он сохраняет трон короля Олина для законного наследника.
Вернулся паж с подносом, на котором стоял кувшин с вином и несколько бокалов. Сестра Утта и Мероланна покачали головами, отказываясь от угощения. Паж наполнил вином бокал, подал его кастеляну, а затем отошел к стене и замер, как неживой. Хавмор опустился на стул, вопреки всем правилам этикета, в то время как вдовствующая герцогиня и монахиня остались стоять. Конечно, он не пропустил мимо ушей замаскированный выпад Мероланны.