И мы на четвереньках, сталкиваясь лбами, натыкаясь на мебель, проползли по конторе Громова с полуметровой линейкой в руках - он не захотел ждать, когда я принесу из мансарды рулетку, оставленную строителями. Квартиру Гр-р мы не измеряли - Громов и так знал ее длину и ширину. Вместе получилось пятнадцать на двадцать метров, включая подъезд - ровно, как на плане. Для Тюниной квартиры не оставалось места.
- Но она же там есть! Как это получается, что ее нет? Метров двадцать куда-то делись…
- Может, измерим дом снаружи? - моему ехидству не было предела. Не все мне одной сталкиваться с непознанным. Теперь, по крайней мере, Гр-р не будет считать меня сумасшедшей.
- Я сам взломаю дверь…
И мы пошли ломать дверь. Но этого не потребовалось - никакой двери не было. Я почему-то даже не удивилась. Громов же стоял, как громом пораженный, и ему было не до каламбуров.
- Была же дверь… Я десять лет ходил мимо и видел - и дверь, и то, что внутри. Не заходил никогда, но видел же! - Громов шлепнул ладонью по стене. - Ты посмотри, штукатурка везде одинаковая. Нет следов, что дверь заделали только что…
- Интересно, как можно заделать дверной проем бесшумно и молниеносно - мы же здесь с тобой торчали все время… И потом, даже непостижимым образом заделанная дверь не объясняет, куда делась Тюнина квартира…
Я не стала рассказывать Гр-р о том, что представляла собой Тюня. Возможно, ее квартира тоже была тенью - какая-нибудь наведенная галлюцинация, чары, морок и тому подобная хрень. У Гр-р оставалось все меньше возможностей объяснить происходящее рационально. Когда он начнет "разбираться" со мной, эти возможности будут равны нулю - меня иррациональное уже обступило со всех сторон.
- Гриня, твое предложение насчет ресторана еще в силе? Да? А у тебя есть смокинг? Я буду в очень вечернем платье…
3. Я изображаю шикарную женщину и удивляю Громова, как он утверждает, не в первый раз.
Оставшееся до ресторана время я потратила на придание себе сногсшибательного вида. Как-то так получалось, что перед Громовым я появлялась все в джинсах да в джинсах. Халат - не в счет, как и вчерашнее платье, которое он даже не успел рассмотреть, потому что стянул его с меня, не успев зайти - в полутемной прихожей. Я же говорю - сексуальный маньяк…
За пять минут до назначенного времени я была готова поразить Гр-р если не насмерть, то до немоты. Апогеем моего шопингового безумства было леопардовое манто, по сравнению с которым платье за штуку баксов - просто мелочь. Хотя и платье стоило особого внимания, так как не просто подчеркивало мои достоинства, а еще и намекало на существование чего-то более интересного, чем то, что на виду.
Явившийся минута в минуту Громов картинно пал на одно колено и преподнес мне орхидею. И где он ее взял в Энске? Здесь в цветочных ларьках самое крутое - желтые розы.
- Нина, у меня нет слов! Давай никуда не пойдем! Я боюсь, меня мужики линчуют за то, что ты со мной…
- Не надейся, что я тебя послушаюсь и останусь. Триумф должен быть полным: я хочу ловить восторженные взгляды, а тебя пусть терзает ревность.
Я и не предполагала, что в провинциальном Энске может быть ресторан такого класса - с отменной кухней, безупречным обслуживанием и шикарным интерьером в стиле модерн (теперь-то меня можно считать спецом по этому стилю - я же прямиком оттуда). Громова и тут знали все, и эти все беззастенчиво пялились на меня. Видно, действительно, с бабой его давненько не видели, и всем было интересно, кого же он водит по ресторанам. Я заставила себя перестать дергаться от перешептываний и завистливых взглядов разнообразных представительниц слабого пола и расслабилась - мой спутник в роскошной черной тройке не обращал никакого внимания на окружающих вообще и на дам в частности. Потягивая свой любимый кампари со льдом - ни капли сока, я вас умоляю! - я слушала классный рэгтайм - импровизацию на тему "The Entertainer" Скотта Джоплина. Немолодой исполнитель, как мне показалось, играл исключительно для себя, а не для аудитории.
- Обрати внимание на человека за фортепьяно - это мой друг. Он хозяин этого ресторана.
Эк, куда меня занесло… Я ли это - серая мышь-литредактор? Красавец-любовник с замашками сибарита сейчас представит мне своего друга-ресторатора… Но я тоже вам не хухры-мухры… В леопардовом манто…
Собрав заслуженные аплодисменты, ресторатор-музыкант направился к нам.
- Это Володя. Владимир Леонидович Шпиндель.
Я поперхнулась кампари и уставилась на ресторатора. Брюнет. Больше ничего общего с ТЕМ Шпинделем у этого нет. Шпиндель приложился к моей ручке и отвесил пошловатый комплимент:
- Гришка говорил, что потерял голову из-за соседки, но я не верил, что это возможно, а теперь и сам вижу, что да, легко слететь с катушек от такой женщины.
Шпиндель повел нас на экскурсию. То есть экскурсия была для меня, Громов и так все знал. Оказалось, в ресторане предусмотрены и кабинеты, и отдельный бар, и бильярдная, которую открывали исключительно в особых случаях. Мы с Гр-р как раз были таким случаем. Мужчины испросили разрешения "сгонять партейку". Я уже давно поняла, все, что делал Громов, он умел делать хорошо. В бильярд он тоже играл неплохо, уж лучше Шпинделя. Видимо, у того неспособность к бильярду сидит в генах - что-то мне не верится, что этот Шпиндель и тот - просто однофамильцы… С такой редкой фамилией? Шпиндель вылетел почти всухую. И тогда я взяла у него кий:
- Можно мне попробовать? Как надо держать палку?
Я лукавила: как обращаться с кием, я знала и русский бильярд любила. Громов собрал шары и на полном серьезе прочел мне лекцию на тему "Как играть в американку". Мужики ухмылялись, предвкушая, какие звуки я буду издавать, лупя мимо шара, и какое при этом делать лицо. Видела я, как мужчины реагируют на играющих в бильярд дам - позы, которые приходится принимать за бильярдным столом, менее всего наталкивают мужчин на мысли об игре. А если учесть, какое на мне было платье… Короче, Кама-Сутра отдыхает! Как дама, я получила право первого удара. После третьего забитого шара, Громов понял, что я его дурачила. Восьмой, последний, шар я положила в лузу абриколем. Конечно, я рисковала, даже профи редко отваживаются на такой удар, но мне безумно хотелось удивить Громова… Отскочив от борта, биток точно попал по нужному шару.
- Гринька, ты мне должен сто баксов! - радостно завопил ресторатор. - Нина, вы знаете, мы с ним поспорили! Я ему сказал, что он ни за что не выиграет, а он не верил!
Я посмотрела на Гр-р. В его взгляде читалось желание использовать бильярдный стол не по назначению. Мы еще посидели втроем за столиком, потом Гр-р и Шпиндель "сбацали" (по их выражению) в четыре руки "что-нибудь" из Джоплина (по моей просьбе), потом Шпиндель "сбацал" танго, а мы с Громовым не столько танцевали, сколько он прижимал меня к себе.
Уже в машине Громов сказал:
- Ты меня все время удивляешь - с самого первого дня знакомства. Есть такое, чего ты не умеешь?
- Я НЕ умею гораздо больше, чем умею… Не умею кататься на велосипеде, например. Я отвратительно играю на фоно и совершенно не умею петь. Плаваю я только вдоль берега, там, где мелко. Водить машину я тоже не умею…
Я вспомнила, как мой бывший муж учил меня водить машину. Это был первый и единственный урок вождения. Мы ехали на старенькой "жиге" по пустой степной дороге. Почему бы мне не попробовать? Я села за руль. "Это тормоз. Это газ. Жми на газ!" Я нажала. Жму. Машина едет все быстрее. Я жму - другой команды же не было! "Брось!" Что бросить-то? Я бросила все - убрала руки с руля, а ноги - с педалей. Перегнувшись через меня, муж выкрутил руль, чтобы машина не съехала в кювет, а когда она остановилась, скомандовал: "Вылезай!" Больше я за руль не садилась.
Громов так ржал, что остановил джип. Нет, в машине - это перебор. Даже если три часа ночи, и кругом ни души… Я же говорю - сексуальный маньяк!
- Гр-р, дома я надену те штучки, которые ты хотел на мне видеть…
- Дурочка, одно другому не мешает… Сейчас - это сейчас, а дома - это дома!
Дурочка… Я веду жизнь, не соответствующую возрасту…
ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
1. Я пристаю к Громову с вопросами, а он ведет меня в картинную галерею.
Я проснулась неожиданно рано и не стала подниматься с постели, чтобы не разбудить Громова. Я лежала, блаженно пялясь в потолок. Рядом посапывал голый и горячий Гр-р. На плече вместо повязки - широкий лейкопластырь. Моя тетя, которая четыре раза выходила замуж (только потому, что все ее мужья по разным причинам отправлялись на тот свет), учила меня выбирать мужа: "Надо выяснить, как мужик ест, спит, любит, и какой он, когда напьется. Все остальное ты можешь исправить, а эти четыре вещи - никогда. Если он брезгливо ковыряется в тарелке или жрет, чавкая, как свинья, - он будет так делать всегда. Тебе это надо - слушать чавканье? Если он храпит или так ворочается во сне, что заезжает тебе по зубам, знай, с каждым годом он будет все яростнее храпеть и пинаться. Если тебе с первого раза не понравилось то, что он проделывает с тобой в постели, то на пятый раз ты его возненавидишь, и никакие секс-консультанты (тетя имела в виду сексопатологов) ситуацию не изменят. Один раз напои его. Если мужик во хмелю буйный и лезет драться, брось его немедленно, даже если все остальное тебя устраивает". Громов ест совершенно нормально: все, с аппетитом, и уж точно не производит никаких звуков в процессе. Спит… Не храпит даже на спине и не лягается. Может встать с постели совершенно бесшумно - я не просыпаюсь. Но, наверное, две ночи вместе - это мало, чтобы вынести вердикт. Как он любит… Это… Это даже не обсуждаем. Когда напьется… Практически не пьет - глоток-другой и все. Потому что за рулем? Потому что были проблемы с алкоголем? Или мне достался идеал? А вот я его спрошу насчет алкоголя - и вообще, не фиг спать, когда я уже проснулась! Но Гр-р уж не спал:
- Давно за тобой наблюдаю… О чем это ты так усердно думала? Надеюсь, не о том, чтобы принести мне кофе в постель?
- Я ненавижу кофе - в постель…
- Ну и правильно, в постели надо спать или… заниматься любовью…
Но я все равно спрошу тебя, почему ты не пьешь… Потом…
- Ты завела кота? - спросил Гр-р за завтраком.
Кошки не было видно, но ее имущество нельзя не заметить.
- Это кошка. Мне ее Тюня позавчера отдала. Кыса-кыса… - Морковка осторожно пробралась на кухню.
- Ты что, ее выкрасила? - Гр-р взял кошку на руки. - Мутант какой-то… Не бывает таких кошек!
Морковка обиженно удалилась, задрав оранжевый хвост.
- Гриша, скажи, а почему ты не пьешь?
- А должен?
- Нет, конечно. Но мне надо знать, какой ты, когда выпьешь много…
- У тебя что, муж был алкаш?
- Нет, он был балбес…
- Муж-балбес - это нормально. По-моему, почти все женщины считают своих мужей балбесами… А из-за чего вы расстались?
- А почему ты не отвечаешь на мой вопрос? Почему ты почти не употребляешь алкоголь?
- А у тебя есть версия?
- Наверное, был период, когда ты пил много…
- Да. Когда погибла жена - попала под машину. Двадцать лет назад. Дочери было два года. Если бы не Вовка Шпиндель… Он меня и заставил бросить. Конечно, я могу выпить, но не хочу - как вспомню, какой я был, когда напивался, сразу охота пропадает. Вовка, знаешь, что сделал? Три дня за мной с телекамерой ходил - снимал. А потом выбрал момент, когда я еще что-то соображал, и показал мне это кино. И все - мне хватило. Еще вопросы?
Я рассматривала Громова. Щетина на подбородке и щеках… Живя в одиночестве, я успела забыть, что мужики должны бриться…
- Ты решил бороду отпустить? Уж тогда лучше бакенбарды - будешь, как Сурмин.
Это я брякнула, не подумав…
- Что??? Повтори, как ты сказала?
- А что я такого сказала?
- Ты назвала фамилию - Сурмин. Моя бабушка до замужества была Сурмина. Как ты об этом узнала?
- Гр-р, это опять из той области, где нет рациональных объяснений. Ты же обещал со мной разобраться! И когда это будет?
- Уймись, женщина! Я только и делаю, что с тобой разбираюсь… И позавчера, и вчера, и сегодня… И прямо сейчас пойду с тобой разбираться - воскресенье, и в контору мне не надо… Доставай своего леопарда - мы идем культурно развлекаться… А ты что подумала? Покажу тебе нашу картинную галерею - не была там?
В галерею мы пошли пешком - я настояла, хотелось посмотреть город, который я так толком и не видела. Шли по набережной, потом свернули на тихую улочку - всю в тополях. Наверное, весной здесь умопомрачительно пахнет молодой листвой, а летом бывает тополиная метель… Громов остановился у старинного двухэтажного дома. Небольшой, с затейливой кирпичной кладкой, окна синие - в них отражается мартовское яркое небо.
- Дом Шпинделя… Как он говорит - "особняк". Хочешь, зайдем?
- Не-а. Наверняка у него бильярд есть - тогда пропала культурная программа… А почему так скромненько? Ресторан-то - ого-го какой.
- Да один он: с женой развелся, дочь за бугром учится. Этот дом, он говорил, еще его прадед строил. Внутри Володя все переделал - джакузи поставил, и прочее в том же духе. Ты права, там и бильярдный стол есть.
И мы потихоньку пошли дальше - так гуляют супруги со стажем, а мы с Громовым были вместе всего третий день, но мне казалось, что вот эти-то три дня и есть вся моя жизнь. Я совершенно точно знала, что Гр-р чувствует то же самое.
Галерея была почти в таком же игрушечном, как у Шпинделя, доме, только размером побольше. Стены маленьких залов тесно увешаны картинами. Обычный набор провинциальных галерей: русские передвижники, плодовитый Шишкин, неизменный Айвазовский, мирискусники - экспроприированные после революции или подаренные владельцами полотна. Половину экспозиции составляли работы трех последних десятилетий - земляки-художники охотно пополняли галерею своими шедеврами.
Отдельный вход - выставка из запасников: "Только инициалы. Картины неизвестных художников начала ХХ века из фондов галереи г. Энска". Снова противный вкус медной монеты… Сразу напротив входа в зал висит картина - призрачные дамы среди деревьев. Ошибиться я не могла - вот они, мои мазки белилами. Анна, конечно, еще кое-что добавила, сделав ярче и гуще тени, но картина, несомненно, была та же самая.
Я моментально сделалась девушкой с веслом.
- Что такого поразительного ты увидела? По-моему, средненько, здесь есть вещи куда интереснее, - удивление в голосе Гр-р.
Дорогой, ты удивился бы еще сильнее, узнав, что к этой средненькой картине приложила руку я…
- Художницу зовут Анна Федоровна Назарьева. Датирован пейзаж 1909-м годом…
- Тут нигде не написано…
Действительно, никаких табличек с провенансом - кто, когда, откуда - под картинами не было - только номер. У двери сидела строгая дама в полосатом плечистом пиджаке и продавала каталог выставки - сложенный пополам листок с описанием картин. Я отправила Громова за каталогом. Интересно, что будет написано о картине под номером 18?
- Нина, - на весь зал крикнул Громов. - Инициалы сходятся! А.Ф.Н.! И дата - 1909!
Полосатая дама подскочила на своем табурете и зашикала на Громова.
- И кому я мешаю? В галерее кроме нас вообще никого нет! Могу и заорать!
Своего рода сублимация - отвязался на тетку, потому что я опять выдала то, чему нет рационального объяснения.
На этом сюрпризы не кончились. Под номером 19 значилась картина того же автора - под названием "Сон". Помечено полотно также 1909 годом. На нем изображены: окно в моей кухне (со шторами, сделанными по моему эскизу и потому уникальными), пейзаж за окном (изгиб реки, крыши среди деревьев) и я - в виде размытого существа с зеленым торсом и синими ногами (то есть в зеленой футболке и синих джинсах), но, если присмотреться, сходство со мной явное. Вся картина усажена белыми прямоугольниками. Для непосвященных зрителей они могли быть символом ночного кошмара, и только я знала, что это такое на самом деле - пластиковые стаканчики с йогуртом. Я не в курсе, умеет ли Громов превращаться в девушку с веслом, но он молчал, наверное, минут десять, не отрываясь глядя на картину.
Еще на трех полотнах - в каталоге их номера были 20, 21 и 22 - был изображен губернаторский дом - в разных ракурсах, при разном освещении, но все время весной, окруженный кустами белой сирени - вот, оказывается, какого цвета ее кисти… Дата создания - 1914 г. Подпись: А.Ф.З. Почему "З."?
Что картины писала Анна, я не сомневалась - одна рука. Но как она сюда попала и почему стала "З."? Она что, вышла замуж за… Закревского? Как она связана с Луизой, носящей ту же фамилию?
- Гр-р, а что ты знаешь о моей семье?
Я о своих предках не знала совсем ничего. Девичью фамилии своей бабушки я и то не знала.
- Ну, пошли в контору, покажу, что нарыл…
И мы пошли. Плечистая полосатая тетка бросала на нас возмущенные взгляды. Взрослые люди, а ведут себя…
2. Я рассказываю Гр-р о своих приключениях в 1909 году и становлюсь объектом изучения.