"Смешно. Ты вольна делать что захочешь. Лети, птица… а гири на крыльях – это мелочи". Лина посмотрела на пляшущее за спиной Хранительницы Пламя. Неужели ей больше не придется видеть его? Она свободна уйти из клана, насовсем уйти…
– Что – не поздно? Вернуть мою жизнь обратно? – Ладно, что уж. – А кто станет новым главой клана?
– Хочешь чаю? – вдруг спрашивает Анна. И, не дожидаясь ответа, достает чашки.
– Хранительница?
– Можешь звать меня бабушкой…
Ну нет. Голос Лины стал сухим и официальным:
– Хранительница Анна, я прошу ответа на мой вопрос. Кому я должна передать место Приближенной?
– Это трудный вопрос, – вздыхает Хранительница. – Прости, девочка. Но место тебе передать некому. Лиз я больше не позволю править судьбами – тот, кто не в силах справиться с собой, не имеет права на владычество.
Вот как…
– А Марианна? Анжелика? Белла, наконец?
Анна не отвечает. Она смотрит в Пламя, и глаза ее полны золота.
– Знаешь, сколько было девушек тогда, на первом ритуале, когда птица Феникс даровала нам свой Огонь?
Лина мысленно прокрутила в памяти слова матери-наставницы. Хм.
– Нет. Об этом нам не говорили.
– Нас было сто, Лина.
– Сколько?
– Сто. Дар получили все.
А их осталось четверо…
– Что же случилось?
– Не знаю. Точно не знаю. Моя предшественница собиралась мне рассказать, но не получилось, умерла она неожиданно и без ритуала. Остались лишь обрывочные записи. И там, в древних записях, нет ни слова об убийствах ради питания. Только из самозащиты. Могу только догадываться, что где-то и когда-то мы отступили. Выбрали не тот путь. Стали убивать, решив, что так проще. И постепенно утрачивали себя и память о себе. Сколько жертв понадобилось, чтобы стало ясно – фениксы должны измениться. Мы почти вымерли… Но теперь есть надежда. Лина, Марианна и Анжелика такие же, как ты. А Белла слишком молода… Придется тебе нести груз обязанностей и дальше. Прости старую женщину за ее ошибку и… берегись. Теперь все зависит от вас, новое поколение. Пей чай, Лина. И прости меня.
Лина отхлебнула отвара, не чувствуя вкуса.
Ей нужно найти маму. Лиз. Пусть не сегодня, но найти.
Им есть о чем поговорить.
Глава 27
После бала
День не задался с утра.
Во-первых, над головой как дамоклов меч висела предстоящая встреча с палачом-врачевателем. Во-вторых, клан и Хранительница снова требовали Сбора, а сообщать, что они в общем-то не совсем правильно живут, девушке не хотелось. Не до того. В-третьих, Лина снова не выспалась.
Сначала ей растрепал нервы этот чертов прием и дорогой Повелитель, потом никак не желал успокаиваться Феникс… потом по самоконтролю увесисто долбанула бабушка со своим сообщением о матери и природе Пламени Феникса. Лина не могла уснуть, все листала и листала страницы собственной памяти, по-новому оценивая мамины упреки, ее жесткость и непримиримость к недостаткам дочери, ее вспыльчивость, ее ненависть ко всем "неправильным увлечениям".
Мам, смотри, какой дождик. Капельки словно танцуют! И… Мам, ты что? Я что-то не так сказала?
Мама, я устала. Давай сегодня больше не будем? У меня сегодня уже руки не поднимаются, правда. Но я же только… За что?.. Есть три часа дополнительных тренировок.
Мама… мам, не надо, пожалуйста, девочки говорили – это больно. Мне же только семь, еще никто не… Мама…
Что ты делаешь?! Мама, он же живой! Мам… Да, госпожа Приближенная, я больше не принесу в дом никого живого. Да, я не спросила. Есть лишение прогулок на месяц. Но… Есть два часа дополнительных занятий ежедневно.
И что я на этот раз сделала плохого? Танцы – это тоже отработка реакций и навык владения телом. Нет, ма… госпожа Приближенная, я не лгу. Хорошо, мне это еще и нравится. Но что в этом плохого?
За что?
Я не понимаю, почему мне нельзя то, что разрешается остальным!
Нет, госпожа Приближенная, я не уйду. И не смей его трогать, он тут совершенно ни при чем. Это я попросила его учить меня. И… Мама, ты думаешь, что все решишь силой?
Да хоть убей, это все равно не жизнь!
Слушаюсь, госпожа Приближенная. Питомник?!
Нет…
Да. Слушаюсь. Нет вопросов, госпожа Приближенная. Поговорить? О чем? Нет, я не нуждаюсь в разговоре. Все в порядке. Завести птицу? Вы шутите?
Со мной все в порядке.
Лина отложила книгу-справочник, которую безуспешно пыталась читать уже второй час.
Что же ты наделала, мама…
Если б не Триш, немного отогревшая ее своей дружбой, если б не Алекс, с ней бы так и осталось "все в порядке". Как в часах. Все детали на месте, все работает, но… механически. Все в порядке. Ледяном.
Я была "в норме", даже стала лучшей среди фениксов. Просто… это была не совсем я.
Ох, мама.
Напуганный силой эмоций, сон бесследно исчез, и ночь со своим покоем и тишиной текла мимо.
А потом… потом Алексу снова приснился кошмар.
Сначала это был чуть слышный стон, сорвавший ее с кресла не хуже телекинеза.
Кошмар? Опять?! Их давно не было, больше месяца… да, почти два. Он как-то справился со своими воспоминаниями – то ли отгородился, то ли сумел взять под контроль. А теперь, после этого приема, они вернулись?
Да.
Алекс замер, застыл натянутой струной, так что коснуться страшно. Он не кричал и отбиваться не пытался, только дышал иначе – тяжело, рвано, а от закушенной губы уже змеилась тоненькая ленточка крови.
Алекс! Проснись!
Нет реакции.
Алекс!
Нет, не так.
Шкатулка с камнями, кажется, сама прыгает в руку, рассыпается обломками, брызжет искрами-алмазами, и грохот наконец вырывает Алекса из оков жуткого сна.
И тогда он отводит глаза.
Глава 28
Разоблачение
Как определить, что подозреваемый лжет?
Если человек касается лица: потирает лоб, чешет нос, прикрывает рот, то это признаки, что он подсознательно закрывается от вас, ставит своего рода барьер. Также следует замечать, если подозреваемый скрещивает руки или ноги. Это указывает на желание не выдать что-то. Особенно важно обращать внимание на движения назад, когда вы задаете вопросы. Если голова отвечающего резко отстранится назад или вниз, это, возможно, тоже попытка закрыться
(из наставления дознавателям).
* * *
Вообще-то Лина считала свои нервы достаточно закаленными. Но иглы, блистающие в плече и руке Алексея…
Такеши. Бывший врач, бывший блестящий нейрохирург, ныне избравший себе новую специальность.
Она перенесла его в комнату-тюрьму пятнадцать минут назад. На всякий случай – на день раньше договоренного срока. Что ее толкнуло изменить дату, она сама не знала. Предчувствие.
Азиат с непроницаемым выражением осмотрел пациента, задал несколько вопросов, потом поинтересовался у молчаливой Лины:
– Не фиксируем?
– А что, есть необходимость? – вопросом на вопрос ответила Лина. – Лечить собираемся или развлекаться?
– Лечение тоже может быть связано с неприятными ощущениями, – бесстрастно объяснил Такеши, щуря темные глаза.
– Подопечный – послушный мальчик и будет сидеть тихо, – с нажимом проговорила девушка. – Правда, Алексей?
– Правда, – отозвался тихий голос.
Смуглокожий азиат согласно склонил голову и раскрыл футляр-ящичек. Свет заиграл на гранях хрустальных флаконов. Блеснули иглы.
– Приступим.
Вот и приступили, черт побери!
Точно неизвестно, что ощущал юноша, Лина могла лишь догадываться, но вел он себя безукоризненно: послушно и без задержек подставил руку, замирал, когда требовали, и даже задал какой-то вопрос, демонстрируя любопытство.
Но Лине все равно было не по себе.
Бесстрастная маска скрывала кипящую ярость и беспокойство. Что-то было не так. Что?
На первый взгляд все шло по плану: умелые пальцы целителя (и правда знаток) порхали над рукой юноши, тот вел себя соответственно. Но что-то все-таки смущало.
Такеши сначала хмурился, потом смуглое лицо его приняло непроницаемый вид, и он занялся извлечением игл. Ловкие движения и мягкий говорок со снисходительной, вкрадчивой, даже в какой-то мере доверительной интонацией – и Лина внутренне взъерошилась. Так сильно сейчас ситуация походила на ту, из воспоминания. Даже голос тот же. И слова.
– Думаю, сеанс прошел успешно. Все хорошо. Нет, дело вовсе не в остатках яда. Тут скорей другой аспект.
– Какой?
– Очень важно для каждой болезни подобрать правильное лекарство. Для кого-то травы… – Очередная игла отправляется в специальную коробочку. – Для кого-то массаж… – Еще одна игла. – Кому-то перышко… – А голос еще мягче и вкрадчивей. – А кому-то кошачья лапка.
Все.
То интуитивное предчувствие беды – наследство то ли Феникса, то ли неизвестного отца – холодом ожгло лицо.
Время замедлило ход.
Точно в боевом режиме Лина увидела, как странным, текуче-быстрым движением рука Такеши устремляется вперед и как Алексей защитным жестом перехватывает ее, не давая коснуться своего лица. Как оба они замирают, а потом тонкие губы Такеши раздвигаются в торжествующей улыбке.
– Так-так, – не меняя интонации, говорит он. – Значит, я не ошибся. Ты притворяешься!
Время застыло.
Нет, все было по-прежнему: негромко тикали старинные часы, зачем-то присланные Повелителем, мерно журчала вода в крохотном подарочном фонтанчике, все двигалось…
Только застыли старые враги, неотрывно глядя друг другу в глаза.
И она. Она тоже застыла.
Они ничего не планировали на такой случай. Такой быстрый и неожиданный провал! Сокрушительный. Катастрофа…
– Как интересно, – хищно улыбаются ее губы. Она еще не знает, что делать, подсознание выдало реплику автоматически. Наверное, поэтому голос звучит чуть угрожающе. Привычный боевой режим. – Просто сюрприз. Такеши, вы ручаетесь за свои слова?
– Да, – улыбается азиат, отнимая руку. Узкие глаза то и дело обращаются к напряженному лицу Алекса. Японец многозначительно шевелит пальцами и нарочито медленно складывает руки на груди. – Уверен. Можно солгать лицом. Даже голосом. Даже телом иногда, хотя опытному глазу легко уловить напряжение. Но вот непроизвольные реакции выдают все. Ваш подопечный помнит наше знакомство. А значит, помнит и все остальное.
Алексей быстро опустил глаза. Потом снова поднял их на Такеши – с такой яростью и ненавистью, что азиат сделал полшага назад.
– Я тебя помню, – выдохнул пленный ангел. – И думаю, ты меня тоже не забудешь!
– А ну-ка замолчи, – прикрикнула Лина.
Оба умолкли и посмотрели на нее.
Сейчас.
Мягкой тигриной поступью Лина медленно обошла своего подопечного, как оборотень – добычу.
– Интересно, – процедила она уже ледяным голосом. – Притворялся, значит. А ну встать!
Алексей посмотрел на нее тем ничего не выражающим взглядом, который она хорошо помнила, но промолчал. Он не понимал… но и не мешал.
"Прости".
– Встать! – Феникс уже занесла руку для удара, но опустила, не коснувшись. – Я не стану разбираться с тобой. Но Повелителю определенно интересно будет узнать об этом. А, подопечный?
Алексей молчал.
– Ладно, не буду портить ему удовольствия. Он наверняка захочет сам все проверить, но потом мы с тобой, надеюсь, поговорим. О притворстве.
И, не глядя больше на юношу, повернулась к догадливому врачевателю-палачу.
– Такеши, я думаю, нам нужно сообщить милорду эту увлекательную новость. Вы уже придумали, что попросить в награду? Милорд будет щедр. – И ведьма протягнула ему руку для переноса.
Глава 29
Палач
Очень хочется пить.
Он не пил уже… сколько? Жан не помнил.
А вода совсем близко. Такая прохладная, манящая. Все бы отдал за этот стеклянный кувшин. Все бы сделал.
Но только не эти несколько шагов.
Вода стоит только у постели.
И подойти туда – первый шаг. Первое согласие. Так сказал этот… дрессировщик. А он не хочет, не хочет!
Жан ненавидел собственную красоту.
И ненавидел Отбор, сломавший ему жизнь.
С детства Жан знал, что станет архитектором. В эркерах и пилястрах, в мостах и эстакадах заключалась завораживающая красота, и он мог часами изучать альбомы со старинными замками и современными небоскребами. Даже математику учил только ради этого.
Он не боялся Отбора – его семья была на хорошем счету, никто из родственников не был замечен в связях с неблагонадежными. И еще с седьмого класса проекты "юного дарования" были замечены. Даже демонам они нравились. Одному демону. Господину Яну, который обещал ему работу в самой России. В Севастополе! Может, даже во Дворце.
А потом настал Отбор.
Он даже не сразу понял, что значилось на карточке в его конверте. И почему побледнела мама. Жан Дегрэ. Жан Дегрэ – домашняя прислуга?! Категория 1.
Но ведь это…
Игрушка?
Это потом он понял, что приглянулся кому-то из Комиссии. Объяснили. Дрессировщик и объяснил. Вот Отбор и подправили немного. Он, Жан, выйдет отсюда только послушной домашней зверушкой. Или не выйдет вообще.
И не будет у него Белого Замка, который он мечтал построить.
Но тогда… тогда пусть лучше ничего не будет.
И Жан закрывает глаза, чтобы не видеть недоступно прекрасную воду.
Шелковые занавеси, мягкие диваны. Кажется, Такеши не слишком придерживается традиций родины. Никаких циновок, расписных вееров, все очень мягко, удобно, современно. Даже высокие кресла плавают над полом – новинка последнего года.
Хозяин слегка удивленно оглядывается:
– Зачем домой?
– А куда же? – делает удивленные глаза девушка-феникс. – Нужно ведь переодеться… перед смертью.
Полсекунды на осмысление.
Миг – и расширяются его глаза.
Он понимает.
Но времени у него уже нет – клинок бьет точно в цель, под кость, в нервный узел, так не будет ни крови, ни вскрика.
"Да", – говорят ее глаза, когда она подхватывает оседающее тело и взгляды встречаются.
Да, ты это заслужил. Только мне жаль, что приходится действовать так быстро и ты уходишь не расплатившись.
Его зрачки, потеряв всю свою загадочную невозмутимость, гаснут. "Прощай, Такеши. Только что же мне с тобой теперь делать?.." Она быстро огляделась.
Убивать Такеши в комнате Алексея было нельзя – ауру присутствия еще можно стереть, но аура смерти не исчезает по меньшей мере три дня. Пришлось разыграть эту дурацкую сцену и тащить его сюда. В его дом, где он воспитывал свои игрушки. Мысль, кстати, насчет игрушек.
– Лина, что вы делаете? – вдруг послышался негромкий голос. Одно из кресел уже не было повернуто к стене, и в нем сидел Ян, декоратор Дворца, глядя на нее очень удивленными глазами.
Мысли об игрушках мерзавца-азиата вымело из головы не просто ветром – штормом.
Вот это да! Доигралась. А ведь даже телепортатор Алексу не оставила. Он же не сможет уйти…
– Лина… – наполнились пониманием синие глаза. Ян замер, благоразумно не делая резких движений. – Подождите.
Подождите? О чем это он? Ситуация замерла на грани в какой-то зыбкой неопределенности. Одно слово, один миг промедления – и упущенного не вернешь. Ян исчезнет. Перенесется. И если донесет, то… Она не успела додумать, Ян снова заговорил:
– Подождите. Успокойтесь. Хорошо? Хорошо?
Она об этом еще пожалеет… может быть. Но кинжал исчезает из ее ладони. И Ян чуть заметно вздыхает.
– Что ты здесь делаешь?
Молодой демон встретил обращение на "ты" чуть заметно приподнятой бровью, но ответил:
– Я уж не спрашиваю, что здесь делаешь ты. Сразу видно. Ладно. – Он примирительно выставил руку в ответ на ее гневный взгляд. – Лучше давай подумаем, что с ним делать, чтобы это сошло.
– Ты решил мне помочь?! – Лина не скрывала недоверия, но Ян неожиданно кивнул на тело – кинжал она не вытащила, и крови не было, – кивнул и спросил:
– Он твоего подопечного тронул, да? Видал я, как он на него смотрел на балу. Редкостная мразь этот человечек. Сам бы прикончил.
– Тогда зачем ты здесь?
– Хотел купить кое-кого, пока этот тип его не "выдрессировал". Кстати, а что мы с ними делать будем?
"Уже "мы". Ничего не понимаю".
Она чуть поморщилась при мысли о новой головной боли, которую сейчас получит в лице этих дрессированных питомцев Такеши, чтоб ему на том свете попасться такому же садисту, как он сам, причем трудоголику!
– Тебе-то что? Выпущу, чтоб было на кого свалить вот это! – Она тоже кивнула на мертвого Такеши.
– Хочешь, чтоб подумали, что этого дрессировщика прикончила собственная игрушка? – Ян присвистнул. – Неплохо!
И правда хорошая мысль, кстати. Выпустить, конечно, не выпустит, их тут же похватают на улицах, но сдать в Лигу, наверное, можно. Временно. Только вот ранение на трупе… Слишком профессиональный удар. Придется чуть подправить.
Лина снова вызвала кинжал и примерилась, как лучше обеспечить достоверность легенды. Краем глаза она увидела, как слегка побледневший демон отступил на шаг.
– Подожди! – сказал он торопливо. – Давай сначала их найдем.
Лина оценила предложение. Ну если под кого-то подделываешься, то лучше видеть, под кого. Верно. Но действовать надо быстрей. Еще немного – и станет ясно, какой удар был смертельный, а какой уже нанесен попозже.
– Ладно. Пошли.
Игрушек они нашли на втором этаже. К счастью, среди этих шести парней и девушек основательно дрессированной была только одна. Лину просто передернуло, когда та попыталась поцеловать ей руку.
Она крепко выругалась, и это помогло ей немного успокоиться. Но тут Ян нашел молодого мужчину лет двадцати пяти, который как раз находился в процессе "дрессировки", – видимо, Такеши собирался вернуться к его воспитанию после лечения Алексея, а пока оставил повисеть. И снова пришлось сглатывать тошнотворный комок в горле, лечить, расспрашивать и успокаивать, потому что видеть, как взрослый человек, сильный и крепкий, пытается сдержать слезы, было на редкость горько.
Этот парень – его звали Анджей – быстро понял, что они хотят сделать, только все не мог поверить, что его мучитель мертв. Но уж когда увидел, помощь его была неоценимой. Вдвоем с Линой они быстро и тщательно построили убедительную картину "Дрессировщик потерял осторожность и погиб от рук собственной игрушки". Ян в это время отыскал среди юношей светленького мальчишку и о чем-то с ним пошептался. Остальных ему тоже как-то удавалось держать под контролем, да и себя заодно. Та бледность, что залила его лицо при виде Анджея, уже схлынула. Странный демон. Слишком… мягкий.
Но почему-то и в мыслях нет, что он на нее донесет.