Тангендерг присел рядом. Устремив сосредоточенный взгляд в пространство перед собой, он думал о чем-то своем, не обращая внимания ни на еду, ни на девушку. Коринта сама вытащила у него из-за пояса кинжал, нанизала на него кусок мяса и вложила рукоять в ладонь каданга. Затем из небольшого кувшина налила в чашку айран. Наливая себе, она услышала суровый голос спутника:
– Немного. Маленькая еще.
– Ты мне не отец, – фыркнула Коринта.
– Ты мне тоже не мать, я ж тебя терплю. А пойло у гипитов крепкое, опьянеешь.
Коринта недовольно сморщила нос, тем не менее, прислушалась к словам каданга.
– Ты давно ее знаешь? – спросила девушка, приступая к трапезе.
– Уже много лет.
– А кто она?
– Говорящая с Огнем.
– Кто?! – удивленно переспросила девушка.
– Верховная шаманка. Гипиты огнепоклонники, они почитают Огонь, такая у них вера. Если кто и сможет растормошить вождей племен, так только она.
– Откуда ты ее знаешь? – продолжала спрашивать Коринта.
– Ты опять слишком много разговариваешь, – заметил Тангендерг.
– Это только потому, что ты много молчишь, – буркнула девушка.
Оставшийся день прошел без событий. Но на рассвете Коринта проснулась от того, что кто-то крепко схватил ее за шею. Открыв глаза, девушка увидела перед собой лицо Гишера.
– Ты? – изумилась она.
Вид хишемерец имел далеко не лучший, одежда окончательно превратилась в лохмотья, лицо потемнело и осунулось еще больше, глаза запали, жидкая бороденка стала похожей на бесформенный пучок пакли, спутанные грязные волосы также торчали клочками. Похоже, ему пришлось проделать нелегкий путь, преследуя бывших попутчиков.
Острие короткого ножа кольнуло девушку в горло.
– Зови его! – сипло потребовал Гишер.
Коринта нервно сглотнула, с испугом глядя в лицо хишимерца, перекошенное злобой.
– Зови! – повторил хишимерец.
– Меня не нужно звать, Гишер, я здесь, – прозвучало за спиной.
В палатку вошел Тангендерг. Гишер быстро развернулся, по-прежнему крепко сжимая грязными пальцами шею Коринты и держа лезвие ножа у ее горла.
– Я зарежу девчонку, – просипел он. – Ты дашь мне клятву, бродяга, что отправишься со мной в Мархаб. Я знаю, ты сдержишь слово. Дай клятву, и девчонка останется цела.
– Все никак не успокоишься, – произнес Тангендерг. – По-прежнему хочешь услужить своему богу?
– Он вернет мне силу, которой ты меня лишил, – убежденно заявил хишимерец. – Я окроплю сердце Тота твоей кровью и заслужу его милость.
– Интересно, как ты, хишимерский жрец, собрался выйти из стана гипитов живым? Сюда ты прошел только потому, что я попросил не убивать тебя сразу. Гипиты давно уже не сжигали тела своих врагов на жертвенном огне, твое появление для них весьма кстати.
– Ты выведешь меня отсюда.
– Чего ради?
– Чтобы твоя девчонка осталась цела. Дай клятву, что пойдешь со мной в храм Тота в Мархаб!
Хишимерец крепче надавил на рукоять ножа, Коринта закусила губу.
– Нет, – отозвался Тангендерг и покачал головой: – Я не дам тебе такой клятвы.
– Тогда я зарежу ее!
Каданг равнодушно пожал плечами:
– А мне-то что?
При этих словах кровь прихлынула к лицу Коринты, она не поверила своим ушам. Не удостоив ее даже взглядом, Тангендерг развернулся и вышел из палатки.
– Эй! – окликнул его Гишер.
Он перевел обескураженный взгляд на Коринту. В глазах девушки блестели слезы.
– Чего-то я недопонял, – пробормотал хишимерец, убрав нож от горла уже бесполезной заложницы, и почесав лезвием собственный затылок.
Злоба на лице жреца сменилась растерянностью. Он откинул полог палатки, перед глазами тут же блеснули бронзовые наконечники двух пик. Гишер подался назад, но краем глаза успел заметить еще нескольких вооруженных гипитов снаружи.
– Западня, – озадаченно пробормотал хишимерец. – Сам себя загнал.
Он оглянулся на девушку, та сидела на циновке, уткнувшись лицом в колени.
– Плачешь? – поинтересовался Гишер. – Не реви, ты мне не нужна.
– Он же предал меня, – прошептала Коринта.
– Так ты из-за него? – ухмыльнулся Гишер. – Вот дуреха. Ты что? Серьезно думала, что ты ему небезразлична?
– А ты сам так не думал? – сердито буркнула Коринта и всхлипнула.
– Ну да, тут мы оба просчитались, – обескуражено признал хишимерец, почесав подбородок все тем же ножом. – Пожалуй, стоило угрожать его кобыле, ее он наверняка ценит больше, чем тебя.
Подсев к подносу с остатками еды, он потер ладони:
– Да вас тут неплохо кормят!
В один миг жрец словно забыл, зачем явился в стан гипитов, рискуя жизнью, сейчас он обрел вид крайне беспечный. Он принялся бесцеремонно запихивать в рот все подряд. Спохватившись через некоторое время, Гишер оглянулся на девушку:
– Будешь?
– Жри сам, – буркнула Коринта.
Она поднялась на ноги и решительно откинула полог палатки, однако и ей преградили путь пики гипитов.
– Похоже, ты здесь тоже не совсем в гостях, – с ухмылкой заметил Гишер.
– Зачем ты пришел за нами? – тяжело вздохнула Коринта, отступив от порога. – Ты все испортил. Ты всегда все портишь, от тебя одно зло.
Интонация ее голоса насторожила хишимерца. Гишер повернулся к девушке всем корпусом, он даже перестал чавкать от удивления, кусок недожеванной телятины выпал у него изо рта.
– Ты чего это? – в очередной раз ухмыльнулся Гишер. – Ты?.. Ты в него?..
– Глупость! – резко и сердито оборвала его Коринта.
– Действительно глупость, – хохотнул хишимерец. – Послушай меня, девочка, бродяге нет дела ни до чего и ни до кого, он ни к чему и ни к кому не привязывается, в этом его свобода. Так что, если в твою пустую голову залетела глупая мысль, выброси ее, пусть там и дальше будет пустота. Ты еще поблагодарить меня должна, если бы не я, так и тешилась бы самообманом.
Он плеснул айран в чашку и протянул девушке:
– Выпей, полегчает.
– Ты разве не боишься, что гипиты тебя убьют? – удивилась его беспечности Коринта.
– Я служу богу Смерти, – ответил хишимерец. – Вся моя жизнь посвящена ему. Нет, я не боюсь умереть.
– Ты фанатик.
– Зато моя жизнь не так бесцельна, как ваши.
Пока гипиты сторожили спутников Тангендерга, окружив палатку, сам он отправился к центру кочевого города, где возвышался трехярусный шатер вождя племени.
В отличие от многих кочевых народов, проводивших большую часть жизни в пути и не возводивших крупные постройки, гипиты отлично владели ремеслами, знали толк в инженерии и во время стоянок в короткие сроки ставили целые города, связывая легкие разборные конструкции в большие сооружения. Шатер главы племени мог бы соперничать своими размерами со многими городскими постройками оседлых народов. Решетчатые стенки, затянутые шкурами и полотнищами гипитских ткачих, перегораживали внутренности всего сооружения, такие же конструкции служили полами верхних ярусов.
В просторном помещении Тангендерг предстал перед всеми девятью вождями гипитских племен.
– Ну, надо же, – произнес старейший из них, смерив гостя взглядом. – Бродяга каданг еще жив.
– Смотрю, ты тоже еще дышишь, Шамрангх, – ничуть не дружелюбнее отозвался Тангендерг.
– Зачем ты здесь? – поинтересовался другой вождь.
Тангендерг перевел взгляд на Ортданатху, сидевшую на овечьей шкуре чуть в стороне от вождей с безучастным видом:
– Думаю, вам это известно.
– Мы уже услышали, что хишимерский царь ведет свое войско на Арамею, – кивнул третий вождь. – Но что нам до того? Это не наша война. И, уж тем более, не твоя.
– Не моя – это точно, – не стал отрицать Тангендерг. – Но вам от этой войны уже не уйти. Просто некуда уходить.
– Может быть, и так, – произнес Шамрангх. – Но это наши заботы, не твои.
– Теперь и мои, – возразил каданг. – В моих интересах, чтобы гипиты вступили в войну на стороне Арамеи. Вам это тоже на пользу.
– Ты по-прежнему честен, бродяга, – заметил Шамрангх. – Достойно уважения. Но гипиты ничего не должны ни тебе, ни Арамее.
– А своим потомкам? – спросил Тангендерг. – Захотите отсидеться сейчас, вашим детям и внукам останется только слушать предания о вольной жизни предков. Выйдите наружу, посмотрите по сторонам. С восхода в степь выходят хишимерцы, они уже потеснили вас. С заката горы. Вам остается либо стать рабами хишимерского царя, либо тащить свои стада на скалы.
– Когда хишимерцы придут, мы примем бой! – заявил самый молодой из вождей.
– И накормите своими трупами степных стервятников, – кивнул Тангендерг.
Шамрангх вплотную подошел к гостю, посмотрел в его глаза и произнес:
– Когда кто-то пытается использовать тебя в собственных целях, ты приговариваешь этого человека к смерти. По-твоему, как должны поступить мы?
– Делайте то, что считаете необходимым для себя, – ответил Тангендерг. – Сразившись с хишимерцами, окажете услугу не только мне, но и себе.
Шамрангх усмехнулся:
– Когда хишимерцы вытесняли нас из степи, арамейцы не спешили нам на помощь. С чего нам выступать на их стороне?
– То же самое могут сказать арамейцы, – заметил Тангендерг. – Когда хишимерцы жгли арамейские поселения, гипиты оставались в стороне. Бессмысленно меряться взаимными обидами, когда есть общий враг.
– Бессмысленно тратить время на пустые разговоры с бродягой! – воскликнул молодой вождь. – Мы напрасно собрались.
Ортданатха легко поднялась с циновки. Ростом и телосложением шаманка ничуть не уступала гипитским воинам, если бы не длинные волосы, со спины ее можно было бы принять за мужчину. Устремив взгляд на нетерпеливого вождя, она сурово поинтересовалась:
– Хочешь сказать, что говорящая с Огнем созвала вождей племен без причины?
Вождь смутился. Шамрангх произнес:
– Раз все вожди здесь, значит, никто не смеет усомниться в тебе, Ортданатха. Наверняка тебе есть, что сказать.
– Есть, – кивнула шаманка. – Много лет назад мой отец призвал вождей на великую битву и племена встали под знамя Хорруга. Некоторые из вас сами сражались тогда у Келенгана с ногарскими легионами. В благодарность Хорруг отдал степь нам, а мой отец благословил его на царство.
– Увы, уже давно нет ни Ондратанха, ни Хорруга, – заметил один из вождей. – И сами арамейцы забыли клятву своего царя защищать степь.
– Так же, как и мы отвернулись от них, в этом бродяга прав. Но священный Огонь, указавший путь нашим племенам, не угас до сих пор. Степь приняла арамейцев, теперь у нас общая жизнь. Мы освободились от гнета ногарцев не для того, чтобы покориться другим захватчикам. И если арамейцы, дети лесов, готовы умереть, сражаясь за степь, нам тем более не стоит оставаться в стороне. Падет Арамея, племена потеряют все. Если же арамейцы отстоят степь в одиночку, нам от их победы не достанется ничего.
– Ты многое переняла от своего отца, Ортданатха, – заметил Шамрангх. – В том числе и его мудрость.
– Братья, вы снова готовы довериться арамейцам?! – негодующе воскликнул молодой вождь. – Арамея поглотит степь и все вольные племена!
Шамрангх перевел на него взгляд и задумчиво произнес:
– Я помню Хорруга. Истинный воин. Его меч пролил много крови, но и многим принес свободу. Теперь у нас эту свободу пытаются отнять, нас уже потеснили с лучших пастбищ. Бродяга прав, нам некуда отступать. Прав и ты, брат, рано или поздно степь полностью станет арамейской и нашим племенам придется принять власть арамейского императора. Нам уже не удержать степь самим, и если к кому и присоединяться, я предпочитаю Арамею. Я поведу своих воинов к Хоруму. Не за Арамею буду биться, а за нашу степь, за нашу свободу. И доверяю я в первую очередь своим братьям.
Ортданатха обвела взглядом гипитов и сурово спросила:
– Что скажут остальные вожди?
Предводители племен переглянулись. Один из них потеребил бороду и заметил:
– Мы давно не были в бою, наши колесницы требуют ремонта, это займет время.
– Тогда вам лучше поторопиться, – произнес Тангендерг. – Не можете сами – дайте инструмент, я помогу.
Вожди снова переглянулись, Шамрангх молча кивнул. Ортданатха взглянула на каданга:
– Сегодня тебе везет, бродяга. Твои желания совпали с нашими.
* * *
Вытащив меч из общей пирамиды, князь Литарий взвесил его в руке, провел взглядом по лезвию, оценивая прямоту, и одобрительно произнес:
– Годные клинки куете, парни.
Старший кузнец ответил с поклоном:
– Стараемся, князь.
– Что с доспехами? – спросил Литарий.
– Шлемов мало, кольчуг еще меньше. Увы, князь, не поспеваем.
– Подходят все новые добровольцы из окрестных селений, я должен их вооружить, так что работайте до последнего часа.
– Конечно, князь, – заверил своего повелителя старший кузнец.
Всю зиму Хорум наполнял кузнечный звон, на оружие и доспехи перековали все бронзовые изделия, какие только нашли в городе и окрестностях. Столица Велихарийского княжества готовилась встретить нашествие врагов. С поселений свозили припасы, кто-то отдавал зерно и скот на военные нужды княжества добровольно, у кого-то отнимали силой княжеские воины.
– Работайте, – отдал последнее распоряжение Литарий и взобрался в седло.
Послышался возбужденный гул множества голосов, он волной катился по улице. Со стороны центральных ворот к кузнечным мастерским скакал всадник с алым вымпелом на пике, улицы за ним сразу же заполнялись толпой горожан.
– Война началась, князь, – сообщил гонец Литарию. – Хишимерская армия перешла границу и движется к Хоруму. Видел твою дочь, она с обозом идет следом, с ней беженцы.
Князь кивнул сопровождавшим его сотникам:
– Усилить дозоры. Отправить вестовых во все окрестные поселения, пусть жители уходят к побережью.
Он вновь вернулся взглядом к гонцу:
– Вестовые в Ританию и Легардию отправлены?
– Они отправились одновременно со мной.
– Что ж, будем готовиться к битве. А ты смени коня и отправляйся через Келенган в Орамос, навстречу императору, сообщи ему.
Литарий пришпорил гиппариона. Сотники поскакали в разные части города, спеша подготовить своих воинов к бою.
Весь Хорум пришел в движение. Многие горожане натягивали доспехи, вооружались мечами, копьями и топорами и отправлялись к заранее распределенным позициям. Их семьи спешно собирались в дорогу, готовясь покинуть обреченный город, дети плакали, женщины, рыдая, прощались со своими мужьями.
– Это еще что такое?! – Князь натянул поводья, увидев подростка с длинным кинжалом, пристроившегося к группе ополченцев. – Битва для мужчин, детям в ней нет места!
– Это и мой город! – запальчиво воскликнул мальчишка.
– Эх, сынок, – вздохнул Литарий. – Если бы я был уверен, что мы сможем отбить натиск, я не отдал бы приказ женщинам и детям покинуть город. Но Хорум неизбежно падет. Ты молод, тебе еще продолжать свой род. Мы остаемся для того, чтобы наши матери, жены, дети не попали в хишимерское рабство, чтобы арамейская армия могла собраться и изгнать захватчиков. Хочешь биться? Бейся. Но возвращайся с арамейской армией, с надеждой на победу. А сейчас уходи. Прибереги свою храбрость для защиты беженцев. Наши люди не должны попасть в хишимерское рабство. Ты все понял?
Подросток сморщил физиономию, тем не менее, кивнул:
– Понял, мой князь.
– Тогда ступай.
Литарий хлопнул ладонью по крупу гипариона, копыта снова зацокали по мостовой.
До самой темноты князь осматривал городские укрепления, проверяя, насколько готов Хорум к боям. Осмотр не удовлетворил правителя княжества.
– Длительной осады мы не выдержим, – пришел к выводу Литарий, скользнув взглядом вдоль городской стены. – Этот город уже не раз успешно брали штурмом, возьмут снова. Если подкрепление из Ритании и Легардии подойдет вовремя, встретим врага в открытом поле.
Хорум и в самом деле не являлся крепостью, подобно цепи бастионов Келенгана. Расположенный на равнине среди холмов, возникший некогда на месте пересечения торговых путей он служил в свое время постоялым двором для путников и караванов. Его глинобитные стены, едва восстановленные после изгнания ногарцев, могли предоставить надежную защиту от степных разбойников, но не устояли бы под ударами осадных орудий и натиском вражеской армии.
Со стены князь видел вереницы беженцев, покидающих пограничные степи. Следуя приказу своего правителя, мирные пахари и скотоводы, женщины и дети уходили на полдень, к побережью, под защиту императора. Покидали жители и сам Хорум, оставляя свои жилища защитникам города из дружины князя и ополченцев.
На стену поднялась Иррея.
– Отец, я привела обоз с продовольствием, – сообщила девушка. – Со мной пришли несколько добровольцев, готовых сражаться. Остальные уходят к побережью.
– Отлично, – кивнул Литарий. – Ты как раз вовремя. Поведешь беженцев из Хорума.
– Я остаюсь, – заявила Иррея. – В нашем войске сейчас ни один клинок не будет лишним, а мечом я владеть умею, ты это знаешь.
– Знаю. А еще знаю, что пока еще я тут князь и я отдаю приказы. За ослушание любого ждут плети. Хочешь, чтобы тебя высекли и пинками вытолкали из города?
– Но я могу сражаться!
– Сегодня я уже не в первый раз слышу подобное, – князь улыбнулся и взял девушку за руки. – Мне отрадно знать, что наши люди готовы сражаться за свою землю. Но все жертвы будут напрасны, если не останется совсем никого. Какой бы кровопролитной ни была война, она не будет длиться вечно и кому-то придется налаживать новую жизнь, восстанавливать разрушенные города и поселения. Ты и твой брат – моя надежда. Вам продолжать строить жизнь в Велихарии. Поэтому сейчас ты покинешь меня и сделаешь все, чтобы мирные велихарийцы избежали хишимерского плена. В твои руки я отдаю будущее княжества. Таков мой приказ и ты его выполнишь.
– Мудрые слова мудрого правителя, – услышала Иррея за спиной. – Послушай своего отца, девушка.
Иррея оглянулась. Позади стоял человек средних лет в белом одеянии жреца Дромидиона.
– Демилий, друг мой! – воскликнул Литарий. – Не думал увидеть тебя в Хоруме в такое время.
– Где же быть жрецу, как не с теми, кто следует за ним по пути веры? – улыбнулся Демилий. – Те, кто остается сражаться за Хорум, должны знать, что боги не оставили их.
– Помощь близка? – с надеждой спросила Иррея. – Когда подойдет арамейская армия?
– Не могу назвать день и час, – вздохнул Демилий. – Но помощь обязательно придет.
Литарий кивнул девушке:
– Отправляйся, дочь моя. Храни наших людей.