Ёжкин кот! Я, конечно, знала, что демоница моя до мужиков охоча, но чтоб так сразу… С места, как говорится, в карьер. И самое странное, что мужики от такой настырности прочь не разбегаются, а вон - полюбуйтесь, с глупыми улыбочками сидят. Ощутимо потеплело, от Зигфрида мягкими волнами исходили жаркие волны. Эк разобрало касатика, только бы пожара не наделал!
Покрасневшего студента мы очень быстро ввели в курс дела. Против жениховства он не возражал. Да барон, наверное, был согласен на что угодно, лишь бы его зрелища не лишали. А со своей стороны зеркала Иравари резвилась на полную - слегка отодвинулась, демонстрируя точеные плечики и глубокий вырез шелковой рубахи. Тьфу, срамота!
- Зигги, - ворковала бестия. - Девочку переодеть придется.
- В сухое? - пробормотал студент, не отрывая взгляда от проказницы.
Ну точно, на головушку ослаб. Так бы и стукнула чем-нибудь увесистым, чтоб в чувство привести.
- В мальчика, - терпеливо продолжала демоница. - Получится у нас славный худенький сорванец. Поди, лапушка, чего-нибудь у хозяина поищи. И шапку. Или ты, Лутоня, хочешь покороче постричься?
- Нет! - испуганно завопила я. - Еще чего не хватало!
Я ощупала рукой короткую прядку на затылке, над которой успел поработать Федькин нож.
- Ну вот и славно. Ступай, зайчик, ступай. Девочкам тут без тебя пошушукаться надо.
Студент завороженно повиновался. Заскрипела лестница, прогибаясь под тяжелыми шагами.
- Непонятно, что ты в этом теленке нашла. Зеленый совсем, - серьезно сказала Иравари.
- Да не люб он мне вовсе, - отрезала я из вредности.
- Ой, молодо-зелено… - будто и не слышала демоница. - Знаешь, какой тебе мужик нужен? Опасный и таинственный, чтоб кровь в жилах бурлила от одного его взгляда, чтоб страсть и желание толкали на безумства, чтоб…
- Эй, - постучала я по зеркалу. - Мне твои фантазии слушать недосуг. На вопросы сегодня отвечать будем?
- Ну, на два я уже ответила, - встрепенулась собеседница.
- А нетушки! Это ты сама мне что-то плела, а про бабушку так вообще говорить отказалась.
- Подловила, бесстыдница! - погрозила Иравари когтистым пальчиком. - Давай спрашивай!
Снизу донесся грохот и истошные крики. Да что ж такое, ёжкин кот?! Только соберешься, чтоб правильно слова подобрать… Неужели Зигфрид куролесит?
- Должна будешь, - твердо сказала я демонице, разрывая связь.
По лестнице я спускалась осторожно - мало ли что. Кухонька была пуста - и хозяин, и вредная старуха куда-то подевались. За окнами вечерело. Крики уже затихли, из общего зала доносился монотонный бубнеж. Я приросла к дверной щели, пытаясь рассмотреть все повнимательнее. Картина открывалась безрадостная. Трактир был полон. Лихие люди - разбойнички! С пяток мужиков самой что ни на есть дикой наружности оккупировали лавку и колченогие табуреты. Сидели себе чинно, будто на скоморошье представление собрались. А оружия-то! И простецкие тесаные дубины, и кистени… А упитанный здоровяк, стоящий в центре комнаты, картинно опирался на алебарду. Как только он эдакую махину в помещение затащил? Там же древко локтя на четыре, не меньше. Ну, видно, красота дороже удобства. Зигфрид на манер окорока был подвешен к потолочной балке за стянутые веревкой запястья. Только в отличие от копченых ляжек ноги студента до пола доставали. Вот затейники какие! И не покалечили парня, и возможности колдовать лишили. Насколько я понимаю, для огневиков руки - это главное. Я скользнула в кухню, вытащила из стойки мясницкий тесак и вернулась наблюдать. Здоровяк между тем продолжал бубнеж.
- По-хорошему тебя прошу, шваб, отдай.
Голос его совсем к угрожающей внешности не подходил, был он хриплый, с какой-то стариковской дребезжащей ноткой.
- Ты все равно не сможешь их активировать, - отвечал студент.
- Ну, так ты мне и поможешь.
- У меня тоже не получится - тут совсем другого направления специалист нужен.
- Не ври мне!
- Чего ты с ним валандаешься, Колоб? Давай я ему шкуру попорчу, вмиг на все согласный сделается, - пискляво вступил со зрительного места встрепанный кадыкастый мужичонка.
- Отвянь, Прошка, успеешь еще потешиться, - обернулся допросчик к приятелю.
Меня кинуло в дрожь - губы здоровяка не шевелились, застыв в бессмысленной улыбке. Чем он говорит тогда? Неужто пупком?
- Иван, не отвлекайся, - строго продолжил чревовещатель и опять пристал к студенту: - Отдай!
Свободная от алебарды рука потянулась к Зигфриду. Вспышка, и вот уже здоровяк воет на два голоса, помахивая обожженной конечностью. А барон-то - молодца! Как только к нему прикасаются, он выпускает наружу чуток внутреннего огня. Вот его разбойнички обыскать и не могут. Только надолго ли его магии хватит?
- Ну все, шваб, ты нарвался, - угрожающе прорычал лиходей. - А ну-ка, ребятушки, тащите сюда кадку с водой, будем иноземца уму-разуму учить.
Зрители, видно подустав от сидения, всей гурьбой ринулись исполнять приказ атамана. Я опрометью бросилась в кухоньку, вылетела на двор через черную дверь. В лицо полетели комья снега, метель обожгла холодом. Я обежала здание, ворвалась в зал через главный вход, подхватила табурет и накрепко заклинила дверь между кухней и трактиром. Резко обернулась. Упитанный здоровяк рот раскрыл от изумления. Сейчас надо еще быстрее - резануть веревку, чтоб Зигфрид освободил руки. А там уж мой спутник всем на орехи отсыплет.
- Это что за явление? Иван, поворотись, мне не видно.
Чревовещатель, не меняя выражения лица, выпустил свое грозное оружие и потянулся руками к животу. Оттуда, из-под расшитого кафтанного нагрудника, выглядывало другое лицо - морщинистое и злобное.
Земля ушла у меня из-под ног. Я провалилась в беспамятство.
Сначала вернулся слух. Голова болела - видно, в падении я знатно об пол приложилась. Глаза открывались с трудом, да и рассмотреть ничего толком не получалось. Рядом слышался неспешный разговор. Я решила еще немножко полежать и навострила ушки.
- Ослаб я что-то, постарел, - объяснял кому-то атаман. - Надо заклинание подновить, а то раскрошусь весь к драконьей матери. Видишь, по кусочку сыплюсь. Если б не Иван, давно б птицы склевали. Он у меня хоть и не семи пядей во лбу, но помощник верный…
- Даже если я новый пергамент в тебя вложу, даже если правильно его активирую, это будешь уже не ты, а совсем другая личность, - спокойно отвечал Зигфрид. - Ну вроде как поселится в твоем теле другая душа.
- А что делать? Вот скажи мне, маг, что? В горячем молоке с горя утопиться?
- Родителя твоего найти надо.
- Дедушку? - В голосе разбойника послышались слезы. - Да он и знать-то меня не желает.
- Нет, того докса, который заклинание составлял. Или специалиста, классом не ниже. Думаю, он смог бы помочь. А ты что, с родными видишься?
- Сейчас редко. - Атаман рыдал уже в открытую. - Когда бабка еще жива была - завсегда меня привечала. И творожком свежим, и маслицем потчевала, как зайду. А померла, так совсем дед одичал. Лиходеем обзывается или еще как похуже… А-а-а… Доля моя, долюшка!
- А не надо было в разбойники идти, - вступила я в беседу, потихоньку пытаясь сесть и потирая затылок.
Голова кружилась. Сыро, темно… Только у притолоки чадил небольшой смоляной факел. В погреб нас засунули, что ли? А, нет - в подпол. Вон кованая дверца в потолке имеется. Обширное помещение - рачительному хозяину в самый раз. А воняет-то как гадостно, не иначе огурцы прокисли. Колобок сидел на краю рассохшейся кадки, на земляном полу рядком лежали студент и детинушка, которого я сначала принимала за атамана. Обоих спеленали, как младенчиков, - ни встать, ни повернуться.
- Привет честной компании, - улыбнулась я Зигфриду.
- О, Лутонюшка в себя пришла… Приятно, как говорится, познакомиться. Говорил я, ничего страшного, скоро оклемается, - засуетился Колобок, подпрыгивая от возбуждения. - Девонька, подойди, глянь, как там мой Ванюша.
Второй разбойник был без сознания, но дышал ровно, без перебоев. Рана на виске чуть кровила, но угрозы для жизни явно не представляла. Я занялась Зигфридом, попыталась распутать хитрый узел толстой пеньковой веревки, которой связали парня.
- По какому поводу посиделки?
- О, мы с тобой присутствуем при эпохальном событии, - ответил барон. - Передел сфер влияния в бандитском сообществе.
- А попроще? - Узел не поддавался, я вцепилась в него зубами.
- Сейчас наверху бывшая банда Колоба выбирает нового атамана. А нас, так сказать, убрали на время, чтоб не отсвечивали. Не нужен им больше старичок.
- И поделом…
- Что значит - поделом? - встрепенулся Колоб. - Я столько лет ими командовал, заместо отца с матерью им был. Знаешь, как они меня слушались? По струнке ходили! А теперь, как слабину мою почуяли, и не мил стал. А все Прошка, прохиндей!
- Ну, значит, его и выберут, - пробормотала я, отплевывая волоконца пеньки.
Узел повержен, дальше студент и сам может. Теперь и Иваном можно заняться.
- Мне другое интересно, - проговорил Зигфрид, скидывая веревку и потирая затекшие руки. - Как вы на меня вышли?
- Знамо как. Яга навела. Я у нее новый пергамент сторговать хотел. А она говорит - нету, барону швабскому подарила. Ну а на след ваш выйти плевое дело было. Сноровка имеется.
- Драконий род! - ругнулся студент. - Я прочесываю вашу Рутению в поисках хоть какого-то упоминания о наследии Шамуила, собираю невнятные байки, чтоб из этого словесного мусора извлечь хоть какую-то крупицу информации. А оказывается, тут любая собака в курсе, у кого можно разжиться заклинанием для активации големов!
- А за собаку и по хлебальничку получить недолго, - грозно всхрипел Колобок.
- Да что ты можешь без своего оруженосца, кулебяка черствая! Ты даже вниз спрыгнуть боишься! Мыши, видите ли, кругом!
- Не ори, - буркнула я. - Бабушка у того докса заклинания в нарды выиграла. Азартный он дядька был, вот и… Ты же все понял, еще когда муравьеда потрошили. А Мирон про то знал, у него в доме игра шла…
Зигфрид примолк, глянул на мои попытки освободить Ивана. Потом просто дернул за кончик тугой веревки, узел плавно распался.
- Подъем! Отечество в опасности! - похлопала я детинушку по щекам.
Иван распахнул пустые васильковые глаза, встрепенулся, скидывая путы, и ринулся к Колобку.
- Дядюшка, - мычал дурачок, подхватывая на руки бывшего атамана.
- Кто против нас с Ванечкой? - повеселел Колоб.
- Не шебурши. - Я успокаивающе подняла руку. - Сейчас мы на одной стороне. Выбираться надо, пока твои парни нас на капусту не пошинковали.
- Никогда, ты слышишь, никогда ни я, ни ребята мои душегубством не занимались! Грабили, да! Но чтоб жизни лишать…
- А хозяин куда делся? - вдруг спросил Зигфрид.
- Кроме вас двоих, в доме никого не было. Скажи, Ваня.
Оруженосец уверенно кивнул.
- Сбежал, наверное, как доблестное воинство увидел, - предположила я.
- Понимаете, какое дело… - Зигфрид говорил медленно, подбирая слова. - Есть у меня подозрение, что нас хотели отравить.
- Ты, паря, ври-ври, да не завирайся, - опять вскипел бывший атаман. - Ребята тебя аккуратно разделали. Прикинь, Лутоня, спускается эта оглобля, ничего вокруг себя не замечает. Ну, Ванечка его аккуратненько так древком по кумполу и тюкнул. А потом уж остальные набежали, веревки затянули. Я большего сопротивления от боевого мага ожидал. Может, он того - недоучка?
- В том-то и дело, - не обиделся студент. - В нормальном состоянии я на многое способен. А так… Я же долго пытался пережечь веревку на запястьях, а сил хватало только на одномоментное поднятие температуры тела.
Иван, вспомнив неудавшийся обыск, подул на левую ладонь.
- Или вот Лутоня, - продолжил Зигфрид. - Ее стихия в первый раз проснулась от сильного страха, а сейчас она просто упала в обморок…
- И не от испуга вовсе сомлела, - буркнула я. - Чего там страшного было… Я почти сразу догадалась, кто у разбойничков за главного. Просто чего-то ослабла.
- Вот! И я о том же, - гнул свое барон. - Два стихийника одновременно теряют свою силу. Подозрительно. Надеть какой-нибудь ограничивающий амулет на нас не могли. На обоих сразу, да еще чтоб я не заметил? Нет, нереально. Значит, что-то было подмешано в еду или питье.
- Ёжкин кот! - не на шутку испугалась я. - Караул! Бежать надо! Зигфрид, давай ты меня повыше поднимешь, я попробую дверь толкнуть.
Парень послушно подсадил меня на плечи. Я руками уперлась в люк. Раз, еще р-р-раз! Эх, поддается, вражина, но щелочка махонькая получается, в полвершка.
- Надо что-нибудь в щель подсунуть наподобие рычага, - вступил с советом Колобок. - Ну-ка, Ванечка, давай по углам пошерудим. Только на пол меня не пускай - там мыши. Схарчат дядюшку - пикнуть не успеешь.
Судя по звукам, дурачок послушно исполнял приказание: разворошил кучу хлама в дальнем углу, скрипнул доской…
- На тебе, тетенька, палочку, - прогундел, ткнув мне чем-то в плечо.
А племянничек-то меня годков на пять-шесть постарше будет. Я схватила рычаг. Палка была гладкая, липкая на ощупь, а на конце болтались какие-то противные ошметки. Ну да лучше, чем ничего. Я попыталась просунуть ее в дверную щель, повертела туда-сюда, поудобнее прилаживая. Нет, тонковата палочка, хрустит так подозрительно… Что это за дерево такое хлипкое? Глянула поближе, пытаясь рассмотреть текстуру, ведь у каждого растения на ветках прожилки по-разному расположены. Ёжкин… Я рухнула вниз как камень, забилась в уголок и извергла из себя весь обильный ранний ужин.
- Лутоня… - Барон заботливо придержал меня за плечи.
- Это обглодок, - ответила я, вытирая рукавом губы, - человеческий…
Меня опять скрючило в рвотном позыве.
Зигфрид поискал на полу, поднес страшный предмет к свету. Я знала, что он сейчас рассматривает. На том, что некогда было лучевой костью, болтались измочаленные остатки мужской руки. Веснушчатая кожа, поросшая светлым курчавым пушком, пальцы с коротко стриженными ногтями, тонкий ободок венчального колечка. Ой! Меня вырвало желчью. Ванечка лихорадочно оттирал руки о штаны, Колобок жался к его ногам, мелко подрагивая.
- Поздравляю, господа, - выдавил барон. - Судя по следам зубов, мы находимся в логове упырей. Нужно немедленно…
- Иван, прячь дядюшку за пазуху! - перебил Колобок.
Вот ведь драконий сухарь, только о себе и думает! Нужен он нелюдям как прошлогодний снег. Одного понять не могу: как мне удалось проворонить упырьи личины наших хозяев? Ведь не действуют на меня мороки. Дурачок спрятал расстроенного предводителя на груди. Я схватила факел и осветила дальний угол. Человеческих останков там хватало. Я не приглядывалась, а то опять поплохеет, но и беглого осмотра хватило, чтоб волосы зашевелились на голове. Зигфрид с плотно сжатыми губами озирался по сторонам, не выпуская из рук страшную находку. Бледный Ванечка шептал молитву какой-то богине, Колобок по-бабьи причитал. Что ж делать? Я приткнула факел на место.
Дверь подпола широко отворилась, с потолка хлынул нестерпимо яркий свет. Да уж, на освещении в трактире не экономят.
- Принимайте пополнение, - раздался над головой глумливый голос хозяина. - В тесноте да не в обиде!
И вниз один за другим плюхнулись пятеро бывших Колобковых подчиненных. Затрудненное дыхание, расширенные зрачки, пена изо рта… Все были без сознания, прохиндей Прошка колотился об пол в судорогах. "Не жилец", - подумала я. Люк захлопнулся.
- Болиголов. - Неожиданно пришло озарение. - Во всех комнатах пучки под притолоками висят. Не признала сразу - очень уж листьями на петрушку похож.
- Вот и ответ на загадку, - кивнул студент. - Эта трава гарантированно блокирует все проявления стихийной магии. Эх, недооцениваем мы природные факторы. Нужно…
- И мышами поэтому воняло, - не унималась я. - Такой характерный запах. А я еще гадала, на какой траве хозяева медовуху настаивают! У-у-у, бестолковка! Разбойнички порядком нового атамана обмыли…
- Ребятушки мои, ребятки… - причитал Колобок. - Что ж делать-то, люди добрые?
Ну, как баба, честное слово. Как он с такими данными еще разбойниками командовать сподобился? По уму, конечно, надо всем срочно делать промывание желудков. Только, ёжкин кот, нечем.
- Хозяин! - завопила я во всю силу. - Водицы испить дай!
Ни ответа, ни привета.
- Зигфрид, подними меня снова, позову душегуба.
Студент, отбросив наконец кость, протянул ко мне руки, пошатнулся и присел, схватившись за голову:
- Найти надо…
- Давай, тетенька, подсоблю маленько, - подступился Иван.
И я птичкой взлетела под потолок. Дурачок хоть ростом и пониже барона будет, но силушкой не обижен.
- Хозяин, совесть-то поимей, - проорала в узенькую щелочку. - Пить хочется!
- Думаешь, самая умная? - насмехался мужик сверху. - На том свете отопьешься.
- Ты, упырь, пожалеешь, что с нами связался! - совсем отчаялась я.
- Ты еще упырей не видала, дура деревенская, вот солнышко зайдет, тогда и познакомишься. Она тебя на сладкое оставит - любит тонкими косточками похрустеть.
Я пошла вразнос. Бабушка могла бы гордиться и моей не девичьей памятью, и недюжинной фантазией - столько бранных слов зараз выдать даже ей было б не под силу. Злые соленые слезы текли по щекам, в горле першило от крика. Ванечка уже давно опустил меня вниз и успокаивающе гладил по голове, а я все визжала и выдавала на-гора новые ругательства.
- Ну, будя, девка, будя… - выглянул Колобок. - Слезами горю не поможешь. За подмогой поспешать надо.
- Как? всхлипнула я напоследок. - Наверху нежить проклятая бродит. Стоит только голову просунуть…
- Так мы не голову просунем. Ну, не совсем голову. Я сам пойду. Выкачусь из подпола, шмыгну под лавку, а там на двор - никто и не заметит.
А что, может сработать. Бывший атаман размером с небольшой каравай, и, если сказки не врут, существо юркое и быстрое. Однако я решила уточнить:
- А помощи у кого просить станешь?
- На тракт надо двигать, - спокойно сообщил Колобок. - Место даже по зиме бойкое. А никого не встречу - до ближайшей деревни доберусь.
- И как селян уговаривать будешь?
- Не боись, сдюжу. Умею я с народом погутарить. Думаешь, меня парни за красивые глаза атаманом в свое время выбрали?
И такой силой веяло от его слов, такой уверенностью, что я успокоилась. Ай да Колоб! Надо будет потом для памяти записать, чтоб о людях плохо заранее не думала и на первое впечатление не полагалась. Обязательно сделаю, если доживу, конечно.
В деле подготовки лазутчика помощь дурачка оказалась незаменимой. В который раз обыскав помещение, он остановил свое внимание на рассохшейся кадке. С одного удара развалил ее, выбрал и протянул мне одну из коротких толстых дощечек. Потом одной рукой поднял меня к потолочной дверце, второй - подсадил дядюшку. А уж я, помогая себе рычагом, протолкала хлебное тельце в образовавшуюся щель. Прислушалась: вроде тихо, только прошуршал по деревянному полу наш вестовой. Все. Теперь ждать помощи снаружи и молиться всем известным богам.
Зигфриду становилось хуже. Сухие, потрескавшиеся губы были закушены от боли, глаза почти ничего не выражали, дыхание стало хриплым и прерывистым.
- Ты, студент, держись, - бормотала я, гладя спутанные жесткие волосы. - Побьем супостатов. И очки твои отыщем.