- Что там у вас? Я верю лишь глазам моим. Покажите мне этот рог, и я не утаю того, что увижу.
- Я видел когда-то рисунок рога Хродгара, - открыл рот Гутрик. - В точности как тот, который нашел наш раб.
- Умолкни, - бросил Унферт и вынул рог из-под плаща Сверкнуло золото драгоценного сосуда, сверкнули и расширились глаза Сигги. Она мгновенно перевела взгляд на очаг, уставилась в пламя. - Это приз Беовульфа, завоеванный им тридцать лет назад, потерянный им же в глубинах Вёрмгруфа во время схватки с морской нимфой. Так?
- Убери, - хрипло пробормотала Сигга. - Спрячь. - Она облизнула губы и, хотя на лбу ее блестел пот, подбросила в огонь еще кусок торфа и зашуровала в очаге причудливо изогнутой кочергой.
Гутрик удивился, но замахал рукою, призывая отца спрятать кубок. Унферт не обратил на него внимания и сделал шаг к Сигге.
- Что случилось, ведьма? Что-то не так? - прохрипел он, потрясая посохом. - Убедилась, что герои не врут?
- Сигга, это рог Хродгара? - обеспокоился Гутрик.
- Да где ей знать, - криво ухмыльнулся Унферт. - Эта старая сука слепа, как крот. Прочь отсюда и позабудь дорогу к этой гнусной дыре.
Сигга медленно повернулась к Унферту, не поднимая глаз, глядя на грязную солому под ногами, не обращая внимания на золотой рог, избегая касаться его взглядом.
- Слушай меня внимательно, Унферт, сын Эгглафа. Не вижу я ясно этот рог, ибо окружает его сильная аура. И такой ауры я за жизнь свою не видала. В ней заключена магия Дёккалфара, так мне кажется. Доводилось мне сталкиваться с такими вещами. Давно, еще ребенком...
- Дёккалфар? - с трудом выговорил незнакомое слово Гутрик.
- Да, эльфы тьмы Нидавеллира. - Сигга отерла лицо. - Народ с холмов Свартальфхейма, жители темных ущелий[69].
- Бред языческий, сказки, - презрительно бросил Унферт. - Тебя интересуют детские сказки, Гутрик? Да еще рассказанные старой идиоткой.
- Внемли мне, - хриплым шепотом продолжала Сигга. - Нелегко мне это говорить. Эта вещь, которую ты держишь, она не для того, чтобы ее нашли. Найти ее должен тот, кто род человеческий ненавидит, от кого людям вред великий.
- Совсем рехнулась, старая дура, - фыркнул Унферт. - Идем, сынок. Это место надо стереть с лица земли и землю посолить. А ведьму забить камнями, а еще лучше - сжечь живьем.
Сигга стиснула кулаки. Пот со лба стекал по лицу и капал на пол.
- Злой рок королевства в твоей руке, сын Эгглафа. Та, у которой похитили этот рог, скоро придет за ним. Сама, или пошлет когото подобного ей. Ибо попал этот рог в Хеорот в нарушение договора, скрепленного кровью. Договор нарушен, и хотела бы я оказаться подальше отсюда, прежде чем владелец вещи явится за нею.
- Договор? - навострил уши Гутрик. Он почуял что-то для себя полезное. - Какой договор? Точнее!
Сигга обратилась к нему, но затем вернулась к созерцанию пламени.
- Не пойму, Гутрик, что тебя интересует. Ты полагаешь...
- Полагаю, что-то нечисто с нашим королем. Полагаю, есть какая-то тайна, лишившая моего отца трона, а меня - положения принца. И я хотел бы эту тайну узнать.
Сигга глубоко вдохнула и шумно выдохнула:
- Дитя, ты задаешь много вопросов, но ответы желаешь слышать лишь те, которые тебе по нраву, которые, как ты наивно полагаешь, тебе уже известны. Умоляю тебя, забери эту проклятую вещь отсюда, унеси ее подальше от моего жилища.
- Хорошо, Сигга. Мы с отцом уйдем и больше не вернемся. Но прежде скажи мне об этом договоре.
- Да она не знает ничего, - Унферт потянул сына за рукав. - Идем Пора мне к королю.
- Знает, отец, она видит что-то. Посмотри, как она испугалась.
Сигга, не отрывая глаз от огня, покачала головой.
- Я слышу шелест листвы. Деревья рассказывают мне, скалы. Я беседую с болотами, с птицами и белками. Они говорят о том, что люди забыли, о чем не знали.
- Гутрик, не валяй дурака. Со скалами она болтает! У нее у самой птицы в голове гнезда свили!
Но Гутрик не обращал внимания на отца. Он склонился над Сиггой.
- И о чем они говорят? Что они говорят о короле Беовульфе?
- Этот рог - в нем смерть твоя. А ты все о своем. Хорошо. Вот что я скажу тебе... - Она поставила кочергу к очагу.
- Идем, идем от этой сумасшедшей! - тянул Тугрика Унферт.
- Старая сказка... Ее шепчут болота в новолуние. О том, как Беовульф заключил договор с нимфой и стал королем данов. Так же точно, как до него Хродгар.
- Кто эта нимфа?
Сигга присвистнула.
- Это от меня скрыто. Имен у нее много. Была она богиней - ей поклонялись одно время. Звали ее Скади, жена Ньёрда, звали и Нертус, мать земли. Но я в это не верю. Из моря она. Призрак владений Эгира. Жила в озере Вёрмгруф и подземных пещерах, ведущих к морю. С нею зачал Хродгар единственного своего сына.
- Ну какой еще бред ты хочешь услышать?- ядовито спросил Унферт, топчась у двери, но Гутрик предостерегающе поднял руку.
- У Хродгара не было детей, - осторожно возразил Гутрик. - Потому-то он так легко и отдал королевство гауту.
- С нею он зачал сына. Монстра Гренделя, которого убил Беовульф. За это Хродгар получил корону.
- Ерунда! - бросил Гутрик, глядя на отца Унферт уже открыл дверь и смотрел на сани, на лошадей, на бездвижного Каина.
- Я передаю, что услышала сама. Грендель- сын Хродгара Но Хродгар нарушил договор, разрешив Беовульфу убить Гренделя. И она отмстила обоим.
- Ладно, хватит. - Гутрик встал и тоже шагнул к двери. - Что-то тут есть, конечно. Я всегда чуял, что Беовульф завладел троном нечестно. Но насчет морских демонов, насчет Гренделя - сына Хродгара... Чушь.
- Ты слышишь лишь то, что желаешь услышать. Слух твой закрыт для всего остального. Но я покажу тебе кое-что. -Она сунула руку в огонь и вытащила кусок горящего торфа. Он продолжал гореть на ладони Сигги, не обжигая кожи. -Опасность, угрожающая всем нам.
Раскаленный торф на ее руке заискрился, развернулся волшебным цветком.
- Смотри!
Язычки пламени образовали крылья, запылали чешуйки, обозначились горящие глаза и острые когти...
- Он идет. Он уже в пути. - Сигга швырнула горящий кусочек обратно в очаг. - Если заботит тебя судьба близких, бери жену, детей и убирайся отсюда подальше. Беги и не оглядывайся.
Набалдашник Унфертовой палки врезался в затылок Сигги. Раздался хруст, перекрывший треск пламени, и женщина рухнула перед очагом.
- Теперь ты, наконец, отстанешь от нее, идиот? Или и с трупом будешь беседовать?
- Отец... - Образ дракона в глазах Тугрика застилал все остальное. - То, что она сказала... Я видел это своими глазами. Дракон... Огненный дракон... Смерть в пламени...
- Ну и отлично. - Унферт стер кровь со своей палки. - Забирай свое отродье и убирайся, жалкий трус. Спрячься и дыши так, чтоб самому не слышать. А у меня дела в замке, я и так с тобой кучу времени потратил впустую. День уже к вечеру клонится.
- Ты тоже видел это.
- Я видел фокусы колдуньи. Я за свою жизнь немало фокусов перевидел. И колдуний тоже. Все они богомерзкие твари, достойные костра.
Унферт поплелся к саням, все еще не растратив ярости, обдумывая, кого из слуг послать сюда, чтобы скормить труп ведьмы соседским свиньям и спалить дотла ее конуру, не устроив городского пожара. Усевшись в сани, Унферт схватил вожжи и обернулся. Каин дрожал под одеялом, Гутрик торчал столбом в дверях, что-то обдумывал.
- Долго тебя еще ждать?
- Ты все видел, отец. Может быть, ты все уже знал. Неважно. Я возвращаюсь домой. Увезу семью, пока еще не поздно.
- Веришь старушечьим сказкам?-усмехнулся Унферт, разворачивая сани в узком проезде. - И не веришь в Господа Отца и в Спасителя, пострадавшего за нас на кресте. Не веришь в крест на шее твоей. Бежишь от языческого дракона? Поступай, как знаешь, сын. - Унферт хлестнул лошадей, и сани рванулись прочь, унося его, Каина и золотой рог в белую пургу.
* * *
Среди зимы дни в краю данов сжимаются, сокращаются от мороза. Едва шесть часов от рассвета до сумерек. Когда Унферт добрался до проходной комнаты за троном, уже стемнело. Торжества в зале уже давно начались, слышны были пьяная разноголосица, музыка, песни бардов, мужской и женский смех. Уже тащились к мочеприемной канаве первые ее в этот вечер данники. В комнатушке за троном стояли один стол и при нем единственный стул. Унферт откинул капюшон, затопал, сбивая с ног прилипший снег. За ним жался и дрожал Каин, косился в сторону балкона и виднеющегося за ним моря. В очаге горел огонь, но холодно было так, что дыхание вырывалось изо рта облаками тумана.
Дверь открылась, но из зала появился не король, а Виглаф. Унферт выругался себе под нос. Виглаф закрыл за собой дверь, приглушая прорвавшийся с ним шум.
- Унферт, твоей семьи не видно на празднике. Что-то случилось? Здоровы ли твои близкие?
- Я принес кое-что для короля.
- Тогда покажи это мне.
- Хрен тебе, Виглаф. Это увидит только король. Имей в виду, король должен это увидеть. Дело очень важное и очень срочное.
Дверь снова открылась, вошел Беовульф.
- Что должен увидеть король?
Унферт сдерживал дрожь в руках, выравнивал дыхание.
- Подарок королю. Потерянный и найденный.
Унферт развернул находку, и вот снова перед сузившимися глазами Беовульфа оказалось давно утраченное сокровище. Унферт старался угадать в этих глазах выражение удивления и, пуще всего, страха. Но ничего похожего на страх он не уловил. Ни даже следа удивления.
- Узнаешь это, государь?
Беовульф не торопился с ответом. Некоторое время слышались лишь шум веселья, проникающий сквозь закрытую дверь, грохот волн да завывание ветра снаружи.
- Откуда? - спросил, наконец, Беовульф. Спросил, как показалось Унферту, совершенно равнодушно.
Унферт подошел ближе, чтобы король мог лучше разглядеть найденную драгоценность.
- Раб мой, Каин, нашел это. Где-то в глуши, далеко. И толком не может объяснить, где точно. Уж я его колотил, государь, но он ничего...
- Ничего! - зарычал Беовульф и ударил по рогу кулаком, выбив его из рук Унферта. Рог закувыркался в воздухе, отскочил от пола и приземлился у ног вошедшей королевы Вальхтеов. Она нагнулась, подняла изделие, служившее когда-то украшением сокровищницы ее первого мужа.
- Он вернулся к тебе... Через долгие годы.
Она подала рог мужу, и тот принял сосуд так, как будто коснулся ядовитой змеи. Ему явно неприятно было держать в руке эту драгоценность.
- Где он? - В голосе Беовульфа звучала напряженность. - Где раб? Этот, что ли? - Он указал на Каина.
- Да, государь, я решил, что следует его к тебе привезти.
Унферт схватил Каина за плечо и швырнул к ногам короля.
- Пощади... - взмолился Каин. - Не убивай меня.
Беовульф нагнулся к рабу и показал ему рог.
- Где ты это нашел?
Каин сжался, отвернулся от короля и от рога.
- Прости! Я больше не буду убегать... Пощади!
Унферт ударил раба палкой.
- Отвечай королю!
- Стоп! - приказал Беовульф. - Что он расскажет, если потеряет сознание?
- Я не крал его, клянусь, не крал.
- Где? - спросил Беовульф, стараясь придать голосу по возможности более мягкое звучание. - Где ты нашел это?
- В болотах. В болотах за лесами, - пробормотал Каин.
- В болотах... - повторил Беовульф, выпрямившись.
- Я сбился с пути, - продолжил Каин. - Заблудился в болотах, чуть не утонул. И наткнулся на пещеру.
- Пещера... И в пещере нашел это?
- Да, государь. - Каин всхлипнул. - Нашел в пещере. Там много было золота, в той пещере. И серебра, и колец, и браслетов, камней разноцветных. И статуи были там...
- И ты взял это в пещере?
- Да, государь. Только это. Там много всего было. Но я взял только это.
- Почему?
- Н-не знаю, государь, - Каин всхлипнул. - Само собой как-то. Как увидел, так и не смог глаз отвести... Пока в руки не взял, не мог глаз оторвать... Как заколдованный...
- И больше ты ничего не видел? Только сокровища? Ни демонов, ни ведьм?
Каин затряс головой.
- Нет. Я хотел и это вернуть... потом.
- Женщину ты там не видел?
- Нет, государь. Только статуи. Живых никого не видел. Ни женщин, ни зверей... Только сокровища.
Вальхтеов взглянула на Беовульфа. Ее глаза вспыхнули, казалось осветив комнату.
- Не было женщины, - заверил Каин и снова всхлипнул.
- Послушай, Беовульф, - зашептал Унферт, приблизившись к королю вплотную, - я знаю, что все это значит.
- Ничего ты не знаешь. Это безделушка, затерянная тысячу лет назад.
- Государь, я видел этот рог, в руках его держал. Как и ты, как и королева. Это не безделушка. Это твой приз, полученный от короля Хродгара. Государь, - продолжал Унферт, переводя взгляд с Беовульфа на Вальхтеов и обратно. - У тебя нет наследника. Но у меня есть сын. Сильный, здоровый сын. Пока есть время, объяви Гутрика наследником.
- Печалит меня... Как старость лишила тебя разума, дорогой друг Унферт. Однако на сегодня хватит с меня глупостей любого рода. Твой раб нашел пустячок.
- Пустячок из драконовой пещеры, - прошипел Унферт. - Бога мать, Беовульф, я знаю...
Не слушая более, Беовульф отвернулся и направился к двери. И вот он уже исчез в большом зале Хеорота.
- Не ожидала я от тебя богохульства, Унферт, - строго сказала Вальхтеов и вынула из кармана два золотых. - Вот тебе за свободу для этого раба. - Она кивнула в сторону скорчившегося на полу Каина. - Мне надоело смотреть, как ты колотишь его, теша свою извращенную натуру.
Унферт уставился на золото, потом засмеялся горьким, больным смехом.
- Не надо мне золота из этого проклятого Богом дома, - проскрипел он. - Нужна вам здесь собака - забирайте. И золотой рог тоже забирайте. Уверен, он все эти тридцать лет пытался вернуться. И молись, чтобы никто не потребовал его обратно, королева Вальхтеов.
- Проводи его, Виглаф. И одень этого несчастного во что-нибудь приличное.
Королева отвернулась и последовала за мужем.
- Найду дорогу, - буркнул Унферт Виглафу и пошаркал к двери, пытаясь не думать о том, что он видел - и чего не видел - на ладони убитой им ведьмы.
17 Огонь в ночи
Урсула спала рядом с королем Беовульфом и видела во сне свое прибытие в Хеорот. Еще ребенком оставила она вместе с семьей дом отца в дальней деревне. Маленького брата ее украли волки, и после этого мать тронулась разумом. Ночами она бродила по пустошам и болотам, искала сына, не веря, что найти пропавшего мальчика невозможно. Они переселились в Хеорот, где отец устроился в конюшнях, а мать со временем примирилась с невосполнимой утратой. Здесь, под сенью мощных крепостных башен, и выросла Урсула.
Во сне она стояла у заднего борта отцовской телеги, громыхавшей по каменистой дороге. На мир Урсула смотрела детскими глазами, и хотя слышала она о Хеороте, не могла представить себе такого величия. Боги и богини Асгарда позавидовали бы, увидев такие мощные оборонительные сооружения: высокие башни, толстые стены, глубокие рвы.
- Папа, а тролли у них тут есть?
- Нет никаких троллей. Жил тут один давным-давно, я тогда еще мальчишкой бегал. Страшный был тролль, много народу поубивал, но он погиб, когда король Беовульф прибыл из Гаутланда.
- А ведьмы?
- И ведьм нету. Была одна в болотах, но и ее убил добрый король Беовульф. Нет больше здесь никакой жуткой нечисти, так что ничего не бойся, малышка моя.
- А драконы есть?
Услышав этот вопрос любопытной дочери, отец пожал плечами и поднял голову к серому небу.
- Твой отец всего лишь простой крестьянин, - ответил он. - Откуда ему о драконах знать? Но ты все равно не бойся. Молодой Хродгар, который королем был до Беовульфа, убил дракона еще до того, как я родился. Так мне отец говорил.
Она обратилась к матери. Во сне из глаз матери текли кровавые слезы, а на руках выросли черные птичьи перья.
- А волки, мама?
- Нет здесь волков, - ответила мать. - Стены высокие, волкам не перепрыгнуть, воины убивают всех волков, которые сюда забредают. Да и крестьяне волков бьют.
- А если у волков вырастут крылья?
- У волков не могут вырасти крылья. Не говори глупостей.
- Они могут прорыть дыру под стеной. Гномики им помогут прорыть тоннель в Хеорот. Гномики быстро-быстро копают.
- Гномы не дружат с волками. Помнишь, как они выковали цепь Глейпнир[70], тонкую, как травинка, и прочнее любых оков. Волкам такое не под силу.
Мать закашляла, выплевывая черные перья и кровь.
- А если волки по морю придут? - настаивала Урсула. - На лодках? Украдут лодки и приплывут.
- С моря им не взобраться на скалы. Скалы слишком крутые. - Мать снова и снова выплевывала перья. - А лучники короля Беовульфа следят за морем и за тем, чтобы в лодках не было волков.
- Думай о драконах, - вмешался отец. - Думай о троллях и ведьмах, но не беспокойся больше о волках.
- А о медведях?
- Ты сама медведь. Ведь ты Урсула, маленькая наша медведица, так что тебе не нужно бояться медведей.
- Я медведь, - тихо убеждала себя Урсула.
Ее мать, превратившись в ворона, полетела к морю. Казалось, что ее крылья отстригали от неба куски, и небо уменьшалось с каждым взмахом ее черных крыльев. Начался дождь, но с неба падала не вода, а капли крови. Отец снова призывал ее не волноваться, говорил, что матери скоро станет лучше, что она поправится и черные перья опадут с ее рук.