- Я хочу только доставить удовольствие прелестной ведьме Лит, - чуть ли не канючил Лайан.
- Доставь ей удовольствие пряностями.
- Да обойдется она без пряностей и без этого мячика тоже! - вспылил, наконец, Лайан. - Ей нужно, чтобы я украл у Чана Неминуемого кусок гобелена.
Гости как по команде смолкли. Лайан переводил ошарашенный взгляд с одного волшебника на другого.
- Что это вы так внезапно протрезвели? Эй, хозяин, еще вина!
- Даже если бы пол по щиколотку был залит лучшим красным вином Танвилката, свинцовая тяжесть этого имени все равно висела бы в воздухе, - мрачно вздохнул владелец чудесного шара.
- Ха! - рассмеялся Лайан. - Да пусть только капля этого вина коснется твоих губ, и его испарения мигом заставят тебя забыть обо всех неприятностях!
- Взгляните на его глаза, - послышался откуда-то шепот. - Они большие и золотые…
- И хорошо видят к тому же, - разглагольствовал Лайан, - А эти ноги - быстро бегают… летят, как звездный свет по волнам. А эти руки - метко разят сталью. А моя магия даст мне убежище вне пределов всякого знания. Смотрите, вот подлинная магия древности. - Он глотнул вина прямо из кувшина, быстро надел на голову бронзовый обруч, который скользнул сквозь него и внес в темноту. Когда ему показалось, что прошло достаточно времени, он вернулся в видимый мир.
Огонь горел, за стойкой суетился хозяин. Вино Лайана стояло на столе. Волшебники исчезли.
Лайан удивленно осмотрелся.
- А где же мои друзья волшебники?
Хозяин повернул голову:
- Разошлись по своим комнатам. Имя, которое ты произнес, надолго лишило их радости.
И Лайан допил свое вино в хмуром молчании.
На следующее утро он покинул гостиницу и по окольной дороге направился в Старый Город - дикий каменный лабиринт из обрушенных опор, выветренных плит песчаника, упавших фронтонов с резьбой и надписями, террас, заросших ржавым мхом. Всюду ползали ящерицы, змеи, скорпионы. Больше ничего живого не было видно.
Пробираясь среди развалин, он чуть не споткнулся о труп. Мертвый юноша смотрел в небо пустыми глазницами.
Тут же Лайан ощутил чье-то присутствие и отпрыгнул, в развороте наполовину обнажив клинок. На него смотрел согбенный старик. Послышался его слабый дребезжащий голос:
- Что ты ищешь в Старом Городе?
Лайан убрал оружие.
- Я ищу Владения Шепота. Может, покажешь?
Старик испустил горловой хрип.
- Еще один? Когда это кончится?.. - Он указал на труп. - Этот пришел вчера. Он тоже искал Владения Шепота. Хотел обокрасть Чана Неминуемого. Видишь, что с ним стало? Ладно уж, следуй за мной. - Старик свернул за груду обломков. Лайан последовал за ним. Там обнаружился еще один труп с пустыми окровавленными глазницами.
- Этот пришел четыре дня назад. А вот здесь, за аркой, почивает великий воин в эмалевых латах. И здесь… и здесь… - Он все тыкал вокруг себя пальцем. - Здесь и здесь, как раздавленные мухи.
И вдруг устремил на Лайана взгляд своих водянистых голубых глаз.
- Уйди, юноша, уйди, иначе твое тело в зеленом саване плаща сгниет здесь на камнях.
Лайан вытащил клинок и сделал широкий взмах.
- Я Лайан-Странник. Пусть лучше боятся те, кто намерен меня оскорбить. Где Владения Шепота?
Но старик молчал, как обветрившийся столб, и Лайан ушел.
"А что, если он - прислужник Чана? - спросил себя Лайан. - И как раз сейчас пойдет его предупредить?.. Стоит позаботиться о безопасности…" Он кинулся назад, прячась за обломки колонн.
Вот и старик - он что-то бормочет, опираясь на палку. Прокравшись по руинам, Лайан сбросил на него сверху обломок гранита. Удар, вскрик. Теперь можно было приступать к делу.
Он миновал разбитый обелиск, и Владения Шепота оказались прямо перед ним: протяженный просторный зал, и впрямь обозначенный наклонной колонной, на которой выделялся черный медальон с Фениксом и двуглавой ящерицей.
Лайан укрылся в тени стены, высматривая, как волк, малейшее движение.
Но руины были недвижимы. Солнечный свет подчеркивал их зловещее великолепие. Всюду, насколько хватало глаз, тянулась каменная пустыня: дух человека покинул эти развалины так давно, что камни стали принадлежностью природы.
Солнце двигалось по темно-синему небу. Лайан покинул засаду и обошел зал. Никого.
Он подошел к строению с тыла и приложил ухо к камню. Все мертво, ни малейшего шевеления. Он осмотрелся снова. В кладке обнаружилась щель. Лайан заглянул внутрь. На дальней стене зала блестел гобелен. Больше в зале ничего не было.
Лайан огляделся по сторонам и продолжил обходить зал.
Сквозь другую щель он увидел то же самое - блеск гобелена на дальней стене, и - ни шороха, ни движения.
Он прислушивался, снова и снова заглядывал внутрь - все оставалось неподвижным, как прах.
Он уже рассмотрел в подробностях весь зал - всюду был голый камень - если не считать гобелена.
Тогда он вошел, ступая широкими мягкими шагами, и остановился посередине. Со всех сторон, кроме дальней стены, лился свет. Не менее дюжины проломов, в каждом - если что - спасение. И - ни звука, кроме тупого биения его собственного сердца.
Два шага вперед. Теперь до гобелена было рукой подать.
Еще один шаг - и он сорвал добычу со стены.
За гобеленом стоял Чан Неминуемый.
Лайан вскрикнул. Неуклюже повернулся - ноги, как во сне, отяжелели и отказывались повиноваться.
Чан неумолимо приближался. На его плечах была черная накидка, к шелку которой были во множестве пришиты… глаза!
Лайан побежал что было сил. Земля улетала из-под ног. Из зала через площадь в путаницу поверженных статуй и разбитых колонн… А за ним, как гончий пес, следовал неотступный Чан.
Вдоль большой стены - в разбитый фонтан. За ним - Чан.
В узкий проход, на груду мусора, на какую-то крышу, оттуда во двор. За ним - Чан.
По широкой улице мимо чахлых старых кипарисов - шаги Чана не отдалились. Он вбежал под арку, вытащил бронзовый обруч, надел на голову, опустил к ногам, переступил…. Спасен! Один-одинешенек в темном волшебном коконе, сокрытый ото всех земных взглядов, от всего земного знания. Близкое движение, выдох. Где-то возле локтя тихо сказали.
- Я - Чан Неминуемый.
Лит сидела под лампой на своем ложе и плела коврик из лягушечьих шкурок. Дверь заперта, на окнах ставни. За стенами в темноте - спящий луг Тамбер.
У двери заскребли, потом налегли на замок. Скрежет. Лит застыла, впившись глазами в дверь.
Из-за двери раздался голос:
- Сегодня, Лит, я принес тебе две длинных ярких нити. Две, потому что глаза были такие большие, такие золотые…
Лит не пошевелилась. Она прождала час; потом, прижавшись к двери, прислушалась. Никого. Только где-то поблизости заквакала лягушка.
Тогда она отперла дверь, подобрала с порога нити и снова заперлась. Подбежала к золотому гобелену и приладила нити на место.
Она смотрела на золотую долину, умирая от тоски по Аривенте. Слезы застилали мирную реку, тихий золотой лес.
- Гобелен все шире… В один прекрасный день он будет закончен, и я вернусь домой…
Юлан Дор
- Давай же договоримся, что новые знания станут нашим общим достоянием.
Принц Кандайв Золотой вел серьезную беседу со своим племянником Юланом Дором. Юлан Дор, стройный бледный молодой человек с черными волосами, глазами и бровями, печально улыбнулся.
- Но ведь в Забытые Воды поплыву я один. И в одиночку буду отбиваться веслом от морских демонов…
Кандайв откинулся в кресле и потер кончик носа резным нефритовым набалдашником трости.
- А я сделал это путешествие возможным. Кроме того, поскольку я уже искусный колдун, то новые знания лишь умножат мое искусство, не более того. Зато ты, профан, сразу обретешь звание мага и войдешь в число волшебников Асколэса. И возвысишься по сравнению с нынешним твоим положением. Если смотреть с этой точки зрения, я приобретаю малое, ты - очень многое.
Юлан Дор поморщился.
- Верно, хотя я не согласен с твоей оценкой моего положения. Я знаю Фандаалово Заклятие Холода, я - признанный фехтовальщик, и мое положение среди восьми делафазиан…
- Фу ты! - насмешливо фыркнул Кандайв. - Как скучны эти мелкотравчатые людишки! На что они тратят жизнь? "Красивые" убийства, видите ли, их занимают! Изыски разврата! Безвкусица! Земля доживает последние часы, а ни один из этих гигантов духа не видел в своей жизни ничего, кроме Кайна!
Юлан Дор еле сдержался: его венценосный дядюшка также не чуждался вина, яств и любовных утех; а самое далекое его путешествие из крытого куполом дворца - к резной барже на реке Скаум и обратно.
Кандайв, успокоенный молчанием Юлана Дора, достал ящичек из слоновой кости.
- Ну, что ж. Если мы договорились, я сообщу тебе необходимые сведения.
Юлан Дор кивнул.
- Договорились.
- Хорошо. Ты направишься к забытому городу Ампридатвиру. - Он искоса наблюдал за Юланом Дором. Но лицо племянника осталось равнодушным.
- Я никогда не бывал там, - продолжал Кандайв. - Поррина Девятый называет его последним из островных олекнитских городов Северного Мелантина. - Он открыл шкатулку. - Этот рассказ я нашел в груде древних свитков. Он принадлежит перу поэта, который бежал из Ампридатвира после смерти Рогола Домедонфорса, их последнего великого правителя, волшебника, обладавшего огромной властью. Он сорок три раза упомянут в Энциклопедии…
Кандайв развернул хрупкий от времени пергамент и начал читать:
- Ампридатвир гибнет. Мой народ забыл учение силы и порядка и погрузился в суеверия и схоластику. Идут бесконечные споры: бог ли Паншу представляет верховный разум, а Газдал - предел разврата, или наоборот: Газдал - добродетельное божество, а Паншу - само зло.
Этот спор ведется посредством огня и стали. Я оставляю Ампридатвир упадку и отправляюсь в спокойную долину Мел-Палусас, где и проведу последние дни своей жизни.
Я еще застал прежний Ампридатвир; я помню его башни, испускающие по ночам удивительный блеск, их лучи в силах были затмить само солнце. Тогда Ампридатвир был прекрасен - и сердце мое болит, когда я думаю об этом древнем городе. Семирский виноград спускался по стенам тысячами свисающих гирлянд, голубая вода струилась в каменных ложах каналов. Металлические повозки сами собой мчались по улицам, металлические экипажи заполняли воздух густо, как пчелы возле улья - чудо из чудес, мы заставили плененный огонь преодолевать могучее тяготение Земли… Но избыток меда пресыщает язык; избыток вина разрушает мозг; избыток легкости лишает человека сил. Свет, тепло, вода, пища были доступны всем и доставались почти без усилий. И вот жители Ампридатвира, освобожденные от утомительного труда, предались фантазиям, извращениям и оккультизму.
Сколько я себя помню, городом правил Рогол Домедонфорс. Он знал все древние предания, все тайны огня и света, тяготения и невесомости, он постиг метафизику и сопутствующие ей дисциплины. Но при всей глубине знаний, он не замечал упадка духа в Ампридатвире. Слабость и вялость, которую он видел в своих подданных, он приписывал отсутствию образования. В последние годы своей жизни он трудился над созданием огромной машины, которая должна была вообще освободить человека от работы и тем самым дать ему возможность заниматься только размышлениями и науками.
И вот в то время, как Рогол Домедонфорс предавался трудам, город охватило религиозное безумие.
Соперничающие секты Паншу и Газдала существовали давно, но в споре участвовали только жрецы. И вдруг эти культы распространились повсеместно, и в народе произошел раскол. Жрецы, давние ревнивые соперники, опьяненные своей новой властью, призвали своих последователей к фанатичному служению. Разгорелись споры, поднялись мятежи, насилие. И в один из этих злых дней камень, пущенный чьей-то рукой, ударил Рогола Домедонфорса в висок, и тот упал с балкона.
Раненый, искалеченный, но сопротивляющийся смерти, Рогол Домедонфорс успел завершить свое детище. Но перед тем, как упокоиться на смертном одре, он отдал своей машине один-единственный приказ, и когда на следующее утро Ампридатвир проснулся, жители его обнаружили, что у них нет ни энергии, ни света; пищевые фабрики остановлены, каналы опустели.
В ужасе они бросились к Роголу Домедонфорсу, чтобы услышать его воистину последний завет:
- Я долго не замечал вашего упадка; теперь я вас презираю - вы принесли мне смерть.
- Но город умирает! Народ гибнет! - воскликнули они.
- Вы должны спасаться сами, - сказал им Рогол Домедонфорс. - Вы отвергли древнюю мудрость, вы были слишком ленивы, чтобы учиться, вы искали успокоения в религии, вместо того чтобы мужественно противостоять реальности. Я решил подвергнуть вас жестокому испытанию, которое, как я надеюсь, будет для вас целительным.
Он призвал соперничающих жрецов Паншу и Газдала и протянул каждому по табличке из прозрачного металла.
- По отдельности эти таблички бесполезны; но если их сложить вместе, можно прочесть заключенное в них послание. Тот, кто его прочтет, получит доступ к древним знаниям и будет владеть силами, которые я собирался использовать сам. Теперь идите.
Жрецы, пожирая друг друга глазами, попятились в разные стороны. Потом созвали своих приверженцев, и началась большая война.
Тело Рогола Домедонфорса так и не было найдено; некоторые утверждают, что его останки все еще лежат в катакомбах под городом. Таблички поместили в соперничающих храмах. По ночам начались убийства, а днем голодные умирали на улицах. Многие бежали на континент. Теперь и я следую за ними, оставляя Ампридатвир, последний дом моего народа. Я построю деревянную хижину на склоне горы Лью и проведу оставшиеся мне дни в долине Мел-Палусас.
Кандайв свернул свиток и вернул его в шкатулку.
- Твоя задача, - сказал он племяннику, - отправиться в Ампридатвир и раскрыть тайны Рогола Домедонфорса.
Юлан Дор задумчиво заметил:
- Что могло остаться тайной по прошествии тысяч лет?
- Ты прав, - согласился Кандайв. - Но с тех пор историки не упоминали имени Рогола Домедонфорса, и на этом основании я полагаю, что его мудрость все еще хранится под древним Ампридатвиром.
Три недели Юлан Дор провел в плавании по спокойному океану. Солнце озаряло горизонт кровавым багрянцем, и шествовало по небосклону; вода была неподвижна, если не считать ряби от ветерка и пенного следа за кормой.
Солнце садилось, бросая последний печальный взгляд на мир; наступали сумерки, за ними ночь. Древние звезды усеивали небо, и след за кормой корабля Юлана Дора переливался бледными отблесками далеких светил. Юлан Дор смотрел на безбрежные соленые воды, остро ощущая свое одиночество.
Три недели одиночества, пока однажды утром справа не показались темные очертания берега. Слева рассветной дымке виднелся остров.
Недалеко от его корабля переваливалась с волны на волну неуклюжая баржа под квадратным парусом, сплетенным из тростника.
Юлан Дор пригляделся и различил на ее палубе двух рыбаков в грубой зеленой одежде. У них были волосы цвета спелого овса и голубые глаза; и оба уставились на незнакомый корабль в крайнем ошеломлении.
Юлан Дор спустил парус и перекинул на баржу трап. Ни один из рыбаков не проронил ни слова.
Тогда Юлан Дор обратился к ним первым:
- Похоже, вид человека вам незнаком.
Старший завел заунывный распев - явно заклинание против демонов и злых духов. Мореход рассмеялся:
- Почему ты меня поносишь? Я такой же человек, как и ты.
Младший отозвался на береговом наречии:
- Мы полагаем, что ты демон. Во-первых, среди нас нет черноволосых и черноглазых. Во-вторых, учение Паншу отрицает существование в нашем мире других людей. Поэтому ты не можешь быть человеком.
Старший, прикрывшись рукой, предостерег младшего товарища:
- Подвяжи язык; не говори ни слова. Он проклянет твой голос…
- Вы ошибаетесь, уверяю вас, - вежливо успокаивал их Юлан Дор. - Вы сами когда-нибудь видели демонов?
- Нет, кроме гаунов.
- Я похож на гауна?
- Совсем не похож, - признал старший.
Его младший товарищ указал на темно-красный плащ и зеленые штаны Юлана Дора.
- Он, очевидно, разбойник; смотри, какая на нем одежда.
- Нет, я не разбойник и не демон. Я всего лишь человек…
- Кроме зеленых, людей нет - так говорит Паншу.
Юлан Дор со смехом тряхнул головой.
- Земля и в самом деле полна пустынь и развалин, но на ней еще много людей… Скажите, на этом ли острове стоит город Ампридатвир?
Младший кивнул.
- Не там ли вы живете?
Снова кивок.
Юлан Дор был несколько растерян:
- Я полагал, что Ампридатвир - покинутые руины, забытые и пустынные.
- А что ты ищешь в Ампридатвире? - подозрительно полюбопытствовал младший.
Юлан Дор подумал что надо бы упомянуть про таблички. "Стоит посмотреть, как они себя поведут. Хотя бы пойму, что им известно о табличках, и как здесь к этим реликвиям относятся".
- Мне хотелось бы изучить легендарные таблички Рогола Домендонфорса.
- Ага! - обрадовался старший. - Таблички! Он все-таки разбойник! Понятно! Глянь на его зеленые штаны. Разбойник за зеленых…
Юлан Дор, ожидавший открытой враждебности, был удивлен: лица рыбаков стали более дружелюбными, как будто исчезло беспокоившее их затруднение. Ну и ладно, подумал он, если они так считают, пусть так и будет.
Но младшему все-таки не хватало ясности.
- Это так? Ты носишь красное, потому что ты - разбойник за зеленых?
- Я еще ничего не решил окончательно, - осторожно ответил Юлан Дор.
- Но ты носишь красное! Это цвет разбойников!
Странный у них образ мыслей, подумал Юлан Дор. Как будто что-то мешает им делать выводы… Препятствует любой непредвзятой мысли.
- Там, откуда я пришел, люди носят любые цвета, какие захотят, - объяснил он.
- Но ты выбрал зеленый, значит ты - разбойник за зеленых, - серьезно рассудил Старший.
Юлан Дор пожал плечами, чувствуя, что косность их мышления непреодолима.
- Ну, допустим…. А кто еще здесь живет?
- Никого, кроме нас, - ответил старший. - Мы - зеленые из Ампридатвира.
- И кого же тогда грабят ваши разбойники?
Младший беспокойно задвигался и потянул леску.
- Они грабят разрушенный храм демона Газдала в поисках утраченной таблички Рогола Домедонфорса.
- В таком случае, - сказал Юлан Дор, - я согласен быть разбойником.
- Разбойником за зеленых? - неприятно покосился на него старик.
- Ну, хватит, - прервал разговор молодой. - Полдень миновал. Пора и домой.
- Да, да, - с неожиданным рвением поддержал старший. - Солнце садится.
Младший взглянул на Юлана Дора.
- Если ты собираешься на разбой, тебе лучше идти с нами.
Корабль пришвартовали к барже, Юлан Дор свернул свой парус, и оба судна направились к берегу.
В лучах послеполуденного солнца воды залива были прекрасны. Они обогнули восточный мыс и взгляду открылся Ампридатвир.