- Я не собираюсь говорить об этом.
- Ай, - рассмеялся Гай. - Совсем недавно мой сын хотел быть лидером, собирался сделать всё, чтобы добиться власти… Я не слеп. Я видел, как у него помутилось в голове от твоей красоты. Но красота мимолётна, а власть вечна! Эта жертва… Всё ради тебя… Я его не понимаю. Просто не понимаю.
- Ты всегда был достаточно слеп для этого.
- Он не видит важности всего, что происходит, только то, что у него под носом… Но ведь ты видишь! Ты знаешь, чего хочешь через десять, двадцать, пятьдесят лет! Ты всегда будешь жаждать трон. И, признаться, я ошибся, когда так недооценивал тебя.
- А я, значит, должна отказаться от всего, что по правду мне принадлежит?
- Играй осторожнее, принцесса.
- Ты говоришь мне это не первый раз. И теперь я не могу сказать, предупреждение это или угроза.
- Предупреждение.
- Равно как и о проклятии моей матери, что умерла родами?
- Да. Не прошу ничего за это. Не веришь? - он подался ближе. - Посмотри мне в глаза, скажи, что я вру. Твоя мать была проклята ведьмой и умерла родами из-за этого.
Клео понадобилось мгновение - король так легко лгал… И если б это был кто-то другой, она бы беспокоилась за него - ведь даже за этот короткий миг его лицо стало бледней, голос суше, а широкие плечи сгорбились…
Она радовалась его падению, обрадуется и смерти. Если он ждёт от неё чего-то другого, то будет очень разочарован.
Но его глаза… Ясные, стойкие, жестокие - без капли обмана.
- Ты можешь видеть правду, - его голос был хриплым. - Елена тоже… Она знала меня лучше других.
- Ты не заслуживаешь права произносить её имя.
- Странное обвинение, принцесса, особенно если учесть, что это ты убила её.
Глаза Клео жгло - она через всю жизнь пронесла вину за смерть своей матери, и это убивало её день за днём.
- Если это правда, не я - проклятие убило её.
- Оно оказало содействие. Но жизнь Елены… Твоя сестра не справилась - но ты смогла!
Каждое слово казалось ударом.
- Прекрати. Я не буду стоять тут ни минуты - оскорбляй, запугивай, лги! Услышь меня - если ты попытаешься навредить мне или Магнусу ещё раз, я не остановлюсь ни перед чем и разорву тебя в клочья!
Клео отвернулась и рванулась по лестнице, не заботясь о том, что она была голодна. Казалось, король крови отравлял её - её кровь, её душу, её мысли.
- И ты слышишь меня, принцесса! - голос Гая не отставал от неё. - Эта любовь к моему сыну… Однажды ты вынуждена будешь выбирать между Магнусом и властью, и я ни минуты не сомневаюсь, что выберешь ты власть!
Глава 6. Йонас. Серебряное море
Шёл третий день с тех пор, как они вышли в море - и Йонас стоял рядом с Ником на носу корабля Короля Крови, вдыхая ветер, что бил в красные и чёрные паруса, толкая корабль к Митике. Оливия ястребом вилась над ними, и её большие золотые крылья огнём вспыхивали на солнце.
Он мечтал о том, что тоже обратится ястребом и рванётся вперёд. Море было ему чуждым - кружилась голова, подкатывала к горлу тошнота, а ведь ему лучше, чем другим! Феликс и вовсе не отрывался от перил, позеленев, как море перед бурей.
- Он не шутил, когда говорил, что его укачивает, - отметил Ник.
- Разумеется, нет, - хмыкнул Йонас.
- И ему крайне нехорошо.
- Переживёт.
- Жуткий убийца-наёмник? Разве он не охотился для Гая?
- Именно. Бывший жуткий убийца-наёмник. Сейчас он просто хороший боец, что двинулся по тернистому пути искупления. А ещё - просто страдающий от морской болезни человек, которому и рыбы не помогут.
- Я всё слышу, ты в курсе? - Феликс наконец-то выпрямился.
Йонас с трудом подавил усмешку.
- Разумеется!
- Это совершенно не смешно…
- Ну, я громко и не смеюсь.
Феликс что-то простонал, а потом недовольно выдохнул:
- Ну, убейте меня кто-то, избавьте от этих мук!
- Я могу! - вызвался Таран, выбираясь на палубу - он стоял на вышке, высматривал крешийские корабли.
- А ты заткнись! - прорычал Феликс, но не прошло и секунды, как он вновь перегнулся через перила.
- Ну и чем я могу помочь? - вздохнул Йонас.
- Просто… позволь… умереть…
- Вполне справедливо, - он отвернулся от друга и бросил взгляд на Тарана, что как раз поднимал оставленный на палубе меч. - Так, а ты что собираешься делать?
- Наточить меч.
- Ты только это и делаешь с той поры, как мы отплыли.
- И? - Таран недовольно вскинул голову.
- Он так остр, что может перерезать нить этого мира, - Ник разделил с Тараном понимающий взгляд. - Чудная работа.
Йонас вздохнул и потянул Ника за руку, подальше от чужих ушей.
- Нам надо поговорить.
- О чём? - Ник стряхнул его руку и недовольно вздохнул.
- Твоя ненависть к Магнусу становится проблемой.
- Да что же? - Ник нахмурился. - Удивительно, я не заметил, когда ты записался в личную стражу Его Высочества?
- Ник… - эта мысль казалась смехотворной. - Магнус послал меня к крешийцам, чтобы я убил его отца. Мы заключили с ним союз!
- Ты заключил союз с монстром, и я подписываться под этим не собираюсь! - щёки Ника вспыхнули, и он ткнул пальцем в Тарана. - Он убил его брата! Этот союз не имеет ничего общего ни со мной, ни с ним!
Йонас слышал об убийстве Теона Рануса вот уж несколько дней - оранийский стражник спасал Клео, и Магнус ударил его ножом в спину.
Вот потому Клео должна презирать Магнуса. А ведь она ещё стольких потеряла… А Йонас потерял Лис - и только потому они были так близки.
Таран имел полное право мстить принцу, но это лишь становилось преградой на пути к Амаре и Королю, к трём пленённым хрустальным шарам с элементалями… На пути к мести Йонаса родичу Огня за убийство Лисандры.
- Хорошо, - Йонас рассеянно провёл рукой по волосам. - Вы с Тараном можете хоть на голове стоять, если это относится к принцу! Но я не собираюсь иметь к этому отношение.
- Прелестно!
Йонас лишь рассеянно посмотрел на палубу, отмечая Тарана, Феликса, ещё несколько членов экипажа - но так и не увидел там нужного ему человека.
- Так, а где другой принц, о котором мы теперь должны думать?
- В каюте, молчит и медитирует, - Нику не понадобилось и мига на размышления. - Он думает о том, что должен сделать феникс, вместо траты времени на море…
С каждым днём Йонас всё больше и больше убеждался, как ошибся, позволив Ашуру ступить на борт корабля. В лучшем случае он просто был братом сумасшедшей императрицы, пытавшей Феликса, в худшем - безумцем, что приведёт их к смерти.
Йонас давно уже не замечал за собой столь рьяного оптимизма.
- Ты думаешь, что легенда правдива? - спросил наконец-то Йонас.
- Не знаю, - в голосе Ника слышалась печаль. - Но ведь я видел, как он умирал, а теперь он жив и с нами тут…
- А ты прежде слышал эту легенду? О фениксе, что спасёт мир?
- В детстве читал что-то похожее, - пожал плечами Ник. - Но есть столько глупых легенд…
- Хранители - тоже легенда, - отметил Йонас.
- Да, может, и о фениксе правда, - он заметил, что Йонас в который раз уже почесал грудь. - У тебя что, сыпь?!
Йонас только раздражённо поморщился.
- Да нет, это зуд от нетерпения… - он вздохнул. - Слушай, ведь ты знаешь Ашура лучше, чем мы все вместе взятые, правда?
- Ну, может быть, - позволил себе согласиться Ник.
- Мне нужно разведать о его планах! Если он считает тебя другом, то доверится. Просто скажи, почему он не решил направиться прямо к сестричке и получить свой трон.
- Я и так могу ответить - ведь Амара вновь попытается убить его. Да и… Не думаю, что он будет рад прерыванию медитации.
Это слово заставило Йонаса вспыхнуть. Вот что делал проклятый Базилий - медитировал и считал себя спасающим мир колдуном!
Он был так уверен… А то всего лишь пророчество о Люции - а может, легенда о фениксе тоже побывала в его голове?
- Поговори с Ашуром. Пойди и поговори с Ашуром!
- Ты хочешь, чтобы я за ним шпионил…
- Как ты догадлив!
Ник лишь испустил полный боли вздох.
- Да что же ты его избегаешь? - нахмурился Йонас. - Слушай, ты уверен, что не забыл поделиться со мной некими важными подробностями?
- Нет-нет! - Ник, по мнению Йонаса, ответил ну слишком быстро. - Я пойду и поговорю с ним, будь уверен! Я сделаю всё, ради Клео…
- Рад слышать, - кивнул Йонас.
Он наблюдал за коротким согласным кивком Ника, за его уходом - первые уверенные шаги, а после всё более и более вялые по мере приближения к каюте.
- С ними явно что-то случилось, - Феликс подошёл поближе. - Понятия не имею, что.
Кислый запах рвоты ударил в лицо будто пощёчиной, и Йонас инстинктивно прикрыл нос рукавом.
- Ты воняешь!
- Мне очень жаль, - фыркнул Феликс.
- Итак, ты выяснишь, что между ними случилось?
- Да.
- Дружба сбивает с толку, если речь идёт о принцах.
- Понятия не имею, с принцами я не дружил.
- А Амара? - Йонас тут же пожалел о своём вопросе, но было поздно. Лицо Феликса на мгновение обратилось в камень, но он вновь заставил себя смягчиться. - Прости, не стоило говорить о ней.
- Жаль, что я забыл это, - мышца правой щеки дёрнулась. Феликс коснулся повязки на глазу, и его здоровый глаз, казалось, тоже потускнел.
Он вновь был встревожен - Йонас знал этот пустой, потерянный взгляд. Так Феликс вспоминал об убитых.
Оливия заживила его раны, но многое коснулось большего, чем кожи и костей.
Мужчина, которого Йонас нашёл в подвалах, не был его Феликсом. Когда он его спас, во взгляде рядом с облегчением поселилась и глубокая тоска, оставшаяся там и до этого мгновения.
- Если ты беспокоишься, не стал ли я тряпкой, то нет, - отозвался Феликс. - Я буду счастлив удушить её голыми руками.
- У тебя будет шанс отомстить, - Йонас похлопал Феликса по плечу.
- Конечно, - Феликс невесело рассмеялся, - ведь у нас отличный план! Если я её заполучу, а потом этого огненного ублюдка… О, готов потом всю жизнь в подвале провести!
- Каян опасен, - Йонас так и не понял, как сражаться с богом огня. Он ещё не примирился с мыслью, что Родич мог состоять из плоти и крови.
- Ну, не он один, - Феликс хрустнул пальцами. - Мне нужна парочка минут с ним наедине… Он говорит, как человек, ходит, как человек, у него, как у человека, есть сердце, и я вырву его из его груди!
- Тебя убьют до того, как ты коснёшься её хоть пальцем.
- Ну, встречусь с Лис раньше. История вечной любви.
Йонас громко фыркнул, чувствуя на себя острый, жгучий взгляд Феликса.
- Она была бы удивлена, если бы знала, как ты о ней заботишься.
- Я не просто о ней забочусь. Я её любил.
- Разумеется… - Лисандра так и оставалась открытой раной на их сердцах. Один только звук её имени заставлял содрогаться. - Ты же едва её знал.
- И что с того? Ты не веришь мне?
Йонас знал, что нельзя терять самообладание, спорить о Лис, но боялся, что уже не мог себя контролировать.
- Если б ты действительно так её любил, то был бы рядом, когда ей понадобилась защита.
Феликс холодно прищурился, будто бы излучая ярость.
- Если ты собираешься говорить об этом сейчас…
- Собираюсь! Это ж не я внезапно решил, что любил её! - Йонас смотрел на него слишком долго, и, казалось, всё в нём горело. - Но это я был с нею в последние минуты её жизни!
- Да, смотрел, как она умирает. Если бы она была со мной, а не с тобой, она осталась бы жива, - Феликс подступил на один шаг к нему, и Йонас увидел то старое, знакомое сияние в его глазах - сияние смерти.
Но Йонас не боялся, разговор только разжёг пламя в его душе.
- Истинная любовь? Ты представлял Лис на месте Амары в постели, да? Или только после её смерти?
Он заметил кулак Феликса только в то мгновение, когда уже ощутил всю силу удара. Он услышал, будто бы из другого мира, странный хруст, и только потом подступила боль, и горячие капли крови теперь падали на губы.
- Знаешь, что самое страшное? Ведь Лис меня не любила, только тебя одного, - прорычал Феликс, - а ты позволил ей умереть!
Боль от разбитого носа была не столь сильна, как от хлёстких слов Феликса, что били по самым больным местам. Но он не пал на колени перед этой болью, а лишь выплеснул кристаллизованную ненависть на человека, что стоял напротив него.
Йонас так и не сдвинулся с места, но Феликс пошатнулся. Его самодовольство растворилось, и казалось, неведомый гигант дёрнул его тряпичной куклой назад. Феликс схватился за перила, и его пальцы судорожно сжались вокруг дерева, он отчаянно пытался не упасть.
- Какого чёрта?! - голос Тарана раздавался где-то вдалеке. - Что случилось?
Но Йонас не мог даже дышать. Он только смотрел на свои плотно сжатые кулаки - и в мягком сумраке моря они излучали странное сияние.
Он повернулся к Тарану - но тот лишь потянулся за мечом, косясь на Феликса.
Он не видел, как горели руки Йонаса.
Феликс медленно поднялся на ноги, пристально глядя на Йонаса, и сотни вопросов потерялись в вихре его взгляда.
Не проронив ни слова, Йонас повернулся к нему спиной и рванулся к каюте. Ноги его заплетались, идти было трудно, и он, только-только оказавшись там, рванул к иллюминатору.
Руки больше не светились, только мелко дрожали.
В груди что-то горело, и Йонасу казалось, будто бы странные пчёлы кусают его. Он разорвал рубашку на груди, будто бы пытаясь увидеть существ, что так мучили его.
Но там не было ни следа насекомых.
Только знак, знак, который он никогда прежде не встречал. Чёрный вихрь размером с мужской кулак…
Знак Хранителя.
Громкий вздох заставил его обернуться. На пороге стояла Оливия - прекрасная, человечная, бросившая свою ястребиную форму там, за спиной, и завернувшаяся в тонкий халат.
- Что со мной, Оливия? - шумно выдохнул он.
Её изумрудные глаза были широко распахнуты и потемнели, стоило ей только заметить пятно на его груди.
- О, Йонас… - прошептала она. - Тимофей оказался прав.
- Что за знак?
Она шумно выдохнула воздух, а после прикрыла глаза, пытаясь успокоить себя. А после вздёрнула подбородок и прошептала:
- Прости.
Но в её тоне не чувствовалось вины.
Он хотел спросить, что она имеет в виду, но образ Оливии вдруг превратился в нечёткое пятно.
Он не помнил падения, но ощутил касание грубых досок к пальцам - а после сознание окончательно покинуло его.
Глава 7. Люция. Убежище
Прежде чем раствориться в воздухе, образ Тимофея приказал Мие проводить Люцию в башню. И пока все бессмертные стояли перед нею на коленях, она только следила за Хранительницей - будто та излучала опасность. Но всё, даже двери, было невидимым для неё, прежде чем она не подбиралась достаточно близко.
Сама башня не была и пятидесяти шагов в ширину, да ещё и оказалась до дикого пустой внутри. Только белые-белые стены, зеркальный пол, чтобы спрятать от неё что-то или чтобы открыть неведомое? Люция лишь следовала за Мией, пока не оказалась в комнатушке столь малой, что могла лишь вытянуть руки, и коснулась бы противоположных стен. Люция смотрела на двери, выкованные из кристаллов, будто бы определяя свой прежний путь, и содрогнулась, когда они с грохотом закрылись, запирая её в этой маленькой, жалкой тюрьме.
- А теперь ты можешь говорить? - наконец-то рискнула нарушить тишину Люция. - Или, может быть, заклинание Тимофея держит тебя также сильно?
- Я могу, конечно… - голос Мии сбивался и звучал совсем тихо, неуверенный после всего того, что Старейшина сделал с ними. - Мы провели вместе очень мало времени, ещё меньше осталось и сейчас, и я не успею дать тебе дельный совет, но знай, осторожность - твоё главное оружие сейчас, оружие, которое ты не можешь променять на самую сильную на свете магию.
Люция всматривалась в лицо бессмертной, хмурилась, но тон той так и не выдал ничего, кроме беспокойство.
- О чём ты говоришь?
- Пророчество было правдой - его доказывает твоё прибытие. Но мы всё ещё не знаем, что с Миленьей, и… Вдруг Тимофей сделает с тобой то же самое, что делал с нею? Будь с ним осторожна! Вопреки всем его словам, мы не можем верить ему.
Люции так хотелось найти слова, что облегчили бы судьбу Мии, сказать, что Тимофей не коснулся Миленьи и пальцем, а злобная старейшина сама избрала свою судьбу, сама пошла по пути боли и крови… Но распахнулись хрустальные двери, и она не успела проронить и слова.
Они больше не были на первом этаже. Люция миновала ещё одну белоснежную комнату, эта казалась больше всех дворцовых палат. Из окон, огромных, почти на всю стену, она могла видеть прекрасный город, всматриваться в замысловатый лабиринт хрусталя, и видеть зелень там, за холмами.
Люция повернулась, но успела поймать только блеск платья пропавшей Мии. Она рванулась к дверям, но успела лишь прижать ладони к гладкой поверхности в отчаянной попытке вновь отворить их.
- И как же ты оказалась тут, Люция?
Голос Тимофея вынудил её замереть, и медленно повернуться к нему. Он больше не был лишь образом, просто последний Старейшина среди комнаты.
Она не знала, должна ли испытать благоговение от его сил или, может быть, облегчение, или страх?
- Уверена, вы удивлены моим присутствием тут, но…
Тимофей только вскинул пылающую руку, взмахнул запястьем, и она врезалась в противоположную стену. Ноги теперь твёрдо стояли на полу, но к хрусталю её прижимала невидимая, но неимоверно могучая сила, такая, что она не испытывала ещё на себе.
Тимофей вновь повёл рукой, и глаза его вспыхнули жуткой болью и ненавистью, а её ноги оторвались от земли. Он сжимал её горло, лишал дыхания и тянул всё выше и выше.
- Не знаю, какая тьма толкнула тебя сюда, - прорычал он, - но неужели ты полагаешь, что можешь уничтожить меня в моём же городе? Что я не способен себя защитить? Ты глупее всего, что я видел…
- Нет! - слова дались Люции с огромным трудом. - Я… Я не… - она пыталась объясниться, но дыхания не хватало и на несколько слов.
В его выражении лица не было ничего доброго.
- Ты уже вполне ясно высказалась во сне! Ты глупое дитя - ты веришь монстру, а не своим глазам и ушам! А теперь ты ещё и поставила меня в кошмарное положение! Эти бессмертные уверены, что ты - спасение, которое они жаждали много тысяч лет. Они даже не знают, бедняги, что ты не приносишь ничего, кроме разочарования…
Люция ухватилась за обрывки силы, что ещё таились в её руках, и вызвала свою магию. Она сжала кулаки, заставляя пламя заплясать на коже и сорваться с её рук - будто бы тряпичная кукла, внезапно запротестовавшая против того, что творил кукловод. Она помнила уроки Алексиуса - и потянулась к магии Тимофея всем своим естеством, больше не отталкивая её. Могучим рывком она втянула в себя магию воздуха, наполнила ею лёгкие, чувствуя, как её горло вновь отпустили - и магия бессмертного давалась ей так же легко, равно как и ароматы прекрасных роз, что их так много было во всём оранийском саду…
Прошло лишь несколько мгновений, а она вновь ступила на землю, глядя на него с всё той же опаской, и руки её сверкали пламенем.