Она не могла отрицать, что в Брайарвуде происходили страшные вещи. Но совершали ли те мужчины свои жуткие зверства по собственной воле или же будучи марионетками невидимого кукловода? Она уже имела несчастье узнать, на какую жестокость способен Деймон Сади. Будет вполне логично предположить, что его отец обладает куда более утонченными вкусами в этой области. Неужели вся та боль и страдания причинялись только для того, чтобы один-единственный ребенок стал настолько уязвимым, чтобы почувствовать зависимость от этих мужчин?
Доротея была права. Повелитель и впрямь оказался чудовищем. Сидя здесь, Александра была твердо уверена лишь в одном: она сделает все, что в ее силах, лишь бы увезти Вильгельмину и Джанелль прочь отсюда.
Он почувствовал, как по его лопаткам скользнули ладони Деймона, а затем на миг замерли на плечах, прежде чем начать бережно разминать сведенные судорогой мышцы.
- Ты сказал ей, что Джанелль - Ведьма? - тихо спросил он.
Сэйтан сделал глоток ярбараха, кровавого вина, и закрыл глаза, наслаждаясь тем, как напряжение постепенно стихает, по мере того как умелые пальцы разминают мускулы.
- Нет, - наконец отозвался он. - Я сказал ей, что Джанелль - Королева, чего, впрочем, должно было быть вполне достаточно, но…
- Это не имело бы никакого значения, - произнес Деймон. - Той последней ночью, на одной из винсольских вечеринок, когда я наконец понял, что на самом деле представляет собой Брайарвуд, я намеревался рассказать Александре об истинной ценности Джанелль. Я убедил себя, что тогда она поможет мне увезти ее из Шэйллота.
- Но ты ничего не сказал.
Руки Деймона замерли, а затем перешли на другие мышцы, не менее напряженные, чем плечевые.
- Я подслушал ее разговор с другой женщиной. Александра сказала, что Ведьма - лишь символ Крови, но, если бы живая легенда действительно появилась, она бы надеялась, что у кого-то хватит храбрости придушить это существо в колыбели.
Сэйтан почувствовал, как по его телу молнией пробежал гнев, но так и не сумел понять, его это чувства или Деймона.
- Мать-Ночь, как же я ненавижу эту женщину!..
- Филип и Леланд тоже не слишком невинны.
- Нет, разумеется, нет. Однако они лишь следуют за Александрой, как за своей Королевой и матриархом семьи. Она обвинила меня в том, что я лживыми речами заманил Джанелль в ловушку, но сколько же лжи они скормили ей, задрапировав ее в одежды истины и придав ей такую же убедительность? - Повелитель горько рассмеялся. - Я могу сказать тебе сколько. У нас было много лет, чтобы подметить все душевные шрамы, которые остались на месте не до конца заживших ран, причиненных их словами.
- А что будет, когда она узнает, что ее родственники здесь?
- Будем решать эту проблему, когда возникнет истинная необходимость в этом.
Деймон наклонился поближе и слегка коснулся губами шеи Сэйтана.
- Я могу сделать могилу, которую никто никогда не найдет.
Последовавший за этим заявлением поцелуй заставил Повелителя вздрогнуть и вспомнить о том, что с его сыном необходимо обращаться очень и очень осторожно. Он и сам мог время от времени погрузиться в приятные мечты о создании глубоких могил, чтобы выместить свой гнев, однако Деймон мог сейчас же исполнить свою угрозу, не колеблясь.
Он снова вздрогнул, ощутив легчайшее прикосновение темной, женской силы к самому краешку своих внутренних барьеров.
- Сэйтан? - с обманчивой мягкостью протянул Деймон.
Ночь наполнилась волчьей песней.
- Нет, - мягко, но твердо произнес Повелитель, отстранившись от сына. - Уже слишком поздно для подобных шагов.
- Почему?
- Потому что хор, который ты сейчас слышишь, поет приветственную песнь. Джанелль вернулась.
Деймон побледнел, и Сэйтан бережно провел ладонью по руке сына.
- Пойдем-ка в мой кабинет и немного выпьем. И прихватим с собой Люцивара, поскольку он, скорее всего, к этому времени успел здорово разозлить Мэриан своей чрезмерной заботой.
- А как же Джанелль?
Сэйтан только улыбнулся:
- Мальчик мой, после одной из подобных поездок приветствия мужчин, кем бы они ни были, стоят в лучшем случае на третьем месте в списке приоритетов. На первом - горячая ванна, на втором - плотный ужин. Поскольку мы при всем своем желании не можем состязаться с ними, можно расслабиться и подождать в приятной компании момента, когда Леди пожелает видеть нас.
11. Кэйлеер
Сюрреаль мчалась по коридорам. Каждый раз, когда она оказывалась на распутье, один из чопорных, молчаливых лакеев жестом указывал ей нужное направление. Возможно, первый предупредил остальных, после того как она зарычала на него:
- Где кабинет Повелителя?!
Сюрреаль показалось очень странным, что слуги, по всей видимости, были ни капли не удивлены тем, что она мчится по коридорам в одной ночной рубашке. Впрочем, учитывая, с какими мужчинами бедным ведьмам этого двора приходилось иметь дело, это, возможно, было не так уж и диковинно.
Добравшись до лестницы, которая вела в семейную гостиную для неофициальных приемов, девушка подобрала подол ночной рубашки до колен, чтобы не наступить случайно, и бросилась вниз по ступенькам в большой Зал. Все это время Сюрреаль ругалась сквозь зубы, потому что мраморный пол показался ее босым ногам холодным как лед. Вместо того чтобы вежливо постучать, она один раз как следует треснула по двери кабинета кулаком, а затем вихрем промчалась к столу из черного дерева, за которым сидел, наблюдая за ней, Сэйтан, так и не успевший донести бокал с бренди до рта.
Деймон и Люцивар, с удобством устроившиеся в двух креслах напротив отца, уставились на незваную гостью.
Оказавшись непосредственно пред очами Повелителя, Сюрреаль уже не была так уверена, что хочет обратиться по этому вопросу именно к нему, поэтому она полуобернулась к Деймону и Люцивару и выпалила:
- Неужели у меня нет права решать, нужен ли мне самец в постели?!
Воздух за столом мгновенно заледенел, но тут же вернулся в норму, когда Люцивар тупо уточнил:
- Сероклык?
Насмешка, ясно прозвучавшая в его голосе, заставила Сюрреаль посмотреть на него.
- Не знаю, как насчет тебя, но я не привыкла спать с волком в одной постели!
- А что не так, если Сероклык хочет остаться с тобой? - заинтересованно уточнил Деймон.
Успокаивающие нотки, не менее отчетливо прозвучавшие в его голосе, окончательно вывели девушку из себя.
- Он постоянно пердит! - рявкнула она, а затем небрежно махнула рукой. - Впрочем, как и все вы.
Кто-то издал странный сдавленный звук. Сюрреаль искренне надеялась, что это был Деймон.
- Так тебе не нравится его пребывание там потому, что он волк, или потому, что он мешает какому-то другому самцу согревать твою постель? - поинтересовался Люцивар.
Может, он и не собирался намекать на ее прошлое и работу шлюхи, но Сюрреаль восприняла его слова именно так, потому что это давало право обрушить поток своего негодования на эйрианскую голову.
- Знаешь ли, дорогуша, лично мне с высоты собственного опыта представляется, что между вами двоими и выбирать нечего. Он точно так же занимает больше половины постели, храпит и слюняво целуется. Но если мне придется выбирать, уж лучше пусть компанию составит волк. По крайней мере, он может сам лизать себе яйца!
Бокал опустился на стол со зловещим хрустом.
Сюрреаль закрыла глаза и прикусила губу.
Вот дерьмо! Она так зациклилась на Люциваре, что совсем забыла про Повелителя.
Прежде чем она успела обернуться, Сэйтан схватил ее за руку и потянул к двери.
- Если присутствие Сероклыка тебе мешает, лучше скажи об этом ему, - произнес Сэйтан сдавленным голосом, словно в горле что-то застряло и мешало говорить. - А если он будет настаивать… Что ж, Леди, он носит Лиловый Сумрак, а вы - Серый. Окружите свою комнату щитом, и, думаю, это решит проблему.
- Это я уже пробовала! - возмутилась Сюрреаль. - И все равно проснулась с ним в одной постели. Казалось, волк был очень доволен тем, что я поставила щит от "чужих мужчин", как он выразился, но, сообразив, что и сам не может войти, он попросил кого-то по имени Каэлас помочь ему.
Рука Сэйтана неподвижно замерла на ручке двери, и он медленно выпрямился.
- Каэлас помог ему пройти через щит? - размеренно произнес он.
Сюрреаль осторожно кивнула.
Сэйтан поспешно распахнул дверь.
- В таком случае, леди, я настоятельно рекомендую вам с Сероклыком разобраться в этой проблеме самим.
Сюрреаль пришла в себя уже в коридоре, стоя в сантиметре от закрытой двери.
- Ты же сказал, что поможешь! - пробормотала она обиженно. - Ты сказал, что я могу прийти прямо к тебе, если мне что-то будет нужно.
Когда ручка снова повернулась, Сюрреаль ожидала, что Повелитель попросит ее вернуться. Вместо этого его твердая рука выпихнула из кабинета сначала Деймона, а потом и Люцивара, после чего дверь непреклонно захлопнулась.
На мгновение они втроем пораженно уставились на нее, а затем мужчины, не сговариваясь, перевели взгляд на Сюрреаль.
- Мои поздравления, - произнес Люцивар. - Ты провела в этом доме чуть больше суток, а Повелитель уже успел вышвырнуть тебя из своего кабинета. Даже я сумел продержаться три дня, прежде чем сам впервые оказался на пороге.
- Пойди посиди на чьем-нибудь копье, - огрызнулась Сюрреаль.
Люцивар покачал головой и цокнул языком. Деймон, казалось, сейчас сведет добрую половину мышц, пытаясь удержаться от смеха.
- А почему он вышвырнул оттуда еще и вас обоих? - спросила девушка.
- Чтобы побыть одному, разумеется. Обрати внимание, на комнате сейчас сильные щиты, включая и замкнутый на ауре. - Люцивар бросил задумчивый взгляд на дверь кабинета. - Будучи неоднократными свидетелями подобного поведения Повелителя, мужчины Первого Круга пришли к выводу, что он либо сидит там, хохоча как сумасшедший, либо бьется в истерике. В любом случае он бы не хотел, чтобы мы знали об этом.
- Но он же сказал, что поможет мне! - снова возмутилась Сюрреаль.
Глаза Люцивара заискрились от смеха.
- Уверен, он намеревался объяснить кое-что Сероклыку - до того момента, как ты упомянула Каэласа.
- Это имя то и дело всплывает в разговорах! - встрял Деймон. - Да кто такой этот Каэлас?
Люцивар задумчиво оглядел Деймона, а затем ответил, обращаясь почему-то к Сюрреаль:
- Каэлас - арсерианский Верховный Князь, носящий Красный Камень. Однако, то ли благодаря какому-то особому дару, то ли тайным аспектам своей тренировки, он может проходить сквозь любые щиты, включая Черные.
- Мать-Ночь, - пробормотал Деймон.
- Это еще не все. Каэлас - восьмисотфунтовый котяра с соответствующей силой и характером, - мрачно ухмыльнулся Люцивар. - Поэтому мы все стараемся лишний раз не действовать ему на нервы.
- Дерьмо, - слабо произнесла Сюрреаль.
- Пойдем, - предложил Люцивар. - Мы проводим тебя до спальни.
Внезапно ей показалась очень привлекательной перспектива прогуляться в обществе сразу двоих мужчин. И еще лучше - идти между ними.
Через пару минут Сюрреаль задумалась:
- Что ж, по крайней мере, если он такой большой, его трудно не заметить.
Люцивар ответил не сразу. Поколебавшись, он произнес:
- Представители Крови среди арсерианцев используют щиты невидимости, когда охотятся. Эти хищники редко терпят поражение.
- О…
Дружба с волком с каждой минутой казалась ей все привлекательнее.
Когда они добрались до ее комнаты, Сюрреаль пожелала мужчинам спокойной ночи и удалилась к себе.
Сероклык стоял точно на том же месте, где она его оставила. Девушка действительно тогда рявкнула "Чтоб с места не сходил!", и волк воспринял ее слова буквально.
Увидев в карих глазах печаль, она только вздохнула.
Щенячье обожание. Именно так шлюхи называли период, когда неуклюжие, но рьяные молодые самцы познавали первые сексуальные радости. На короткие несколько недель они пытались угодить проститутке, чтобы не лишиться доступа к ее постели. Однако после того, как новизна впечатлений проходила, они начинали обращаться с теми же самыми женщинами с жестокостью и высокомерной насмешкой.
- Завтра нам придется кое о чем договориться, - сообщила Сюрреаль Сероклыку.
Тот согласно вильнул хвостом.
Сдавшись, она легла в постель и похлопала по одеялу. Волк вскочил на кровать и улегся, настороженно наблюдая за ней. Сюрреаль взъерошила его густой мех, выключила свет и обнаружила, что улыбается. Наконец она оказалась в месте, где словосочетание "щенячье обожание" имело самое что ни на есть буквальное значение.
12. Кэйлеер
Слишком взбудораженный, чтобы нормально уснуть, и не в силах отвлечься от своих переживаний с помощью книги, Деймон бродил по тускло освещенным коридорам Зала.
"Ты опять бежишь", - подумал он, с горечью признавая, что сомнения и страхи усилились и волной нахлынули на него, стоило подойти к дверям своих покоев и почувствовать присутствие Джанелль в смежных комнатах.
На протяжении большей части своей тысячасемисотлетней жизни он верил, не сомневаясь, что был рожден стать любовником Ведьмы. Даже тринадцать лет назад, когда он впервые встретился с юной двенадцатилетней девочкой, эта уверенность не поколебалась. Его сердце было покорено; осталось лишь подождать еще несколько лет до физического единения. Однако теперь их разделяли жестокое изнасилование и годы, на протяжении которых он сам был затерян в Искаженном Королевстве, и Деймон вовсе не был уверен, что сможет предстать перед Джанелль и прочесть в ее глазах покорность долгу или, еще хуже, жалость.
Ему было необходимо найти место, которое поможет восстановить вновь пошатнувшееся душевное равновесие.
Деймон помедлил, а затем неохотно улыбнулся, сообразив, что все это время он вовсе не убегал, а искал. Где-то на территории огромного поместья должно быть особое место, отведенное для свершения официальных ритуалов Крови в священные дни каждого времени года. Однако Деймон сильно сомневался в том, что Повелитель выстроил бы дом, в котором нет укромного местечка для уединенной медитации.
Он закрыл глаза и раскрыл свои внутренние чувства. Через мгновение Деймон снова двинулся по коридорам, возвращаясь в ту часть Зала, где располагались семейные покои.
Он проглядел бы вход, если бы не уловил отблеск собственного отражения в стекле двери.
Выйдя наружу, Деймон окинул взглядом садик, словно разбитый в огромной чаше. По четырем сторонам его на возвышении были разбиты обширные цветочные клумбы, прерывавшиеся лишь на ведущих вниз каменных ступенях, на которых он сейчас стоял. Основную часть сада занимали две статуи. В нескольких футах перед ними располагался плоский камень, приподнятый на двух подставках, и деревянное сиденье. Расставленные с особым тщанием по садику свечи озаряли статуи и ступеньки.
Скульптуры манили, притягивали его. Деймон прошел вниз по ступенькам, помедлил мгновение - и спустился на траву.
Воздух заполняла сила, делая его слишком насыщенным, слишком густым, чтобы можно было нормально дышать. Привыкая к странному ощущению, Деймон почувствовал, как его тело пропитывается силой и покоем, обитавшими в этом саду. На каменном алтаре тоже стояло полдюжины свечей в разноцветных стеклянных сосудах, но незажженных. Выбрав наугад один из подсвечников, Деймон обратился к Ремеслу, чтобы зажечь тонкий фитиль. До него донесся тонкий запах лаванды, а затем мужчина направился к фонтану со статуей женщины.
Позади него оказалась изогнутая стена, сложенная из необработанного камня, по которой серебристо-золотистой занавесью струилась в бассейн вода. Из него до пояса поднималась женщина, обратив к небу лицо. Ее глаза были закрыты, на губах играла легкая улыбка, руки подняты, словно она собирается стряхнуть воду с волос. Все в ней дышало безмятежной силой и радостью жизни.
Взрослое, сформировавшееся тело было для Деймона чуждым, однако он мгновенно узнал лицо. И невольно задумался, продолжил ли скульптор свою работу и дальше, запечатлев ее облик в таких же деталях и ниже бедер, просматривавшихся сквозь воду. Ему стало интересно, что отыщут его пальцы, скользнув дальше по животу.
Деймон думал об этом - и поэтому не мог не повернуться ко второй статуе - мужской.
Зверь.
Его внутренний отклик на образ припавшего к земле, откровенно мужественного существа, бывшего смесью человека и зверя, был поразителен - глубочайшее, прочувствованное узнавание. У Деймона было такое ощущение, словно кто-то сорвал с него кожу, чтобы обнажить то, что скрывалось внутри.
На массивных плечах красовалась кошачья голова, оскалившая зубы в гневном рыке. Одна то ли рука, то ли лапа легла на землю возле изящной головки спящей женщины. Вторая занесена, когти выпущены.
Кто-то вроде Александры, взглянув на это существо, предположил бы, что оно вот-вот сокрушит беззащитную женщину, поэтому единственный способ держать подобную силу и ярость в узде - на цепи и за решеткой. Кто-то вроде Александры даже не попытался бы присмотреться, не заметил бы некоторых очень существенных деталей. Например, что вытянутая рука спящей женщины кончиками пальцев касается полулапы-полуруки зверя. Например, что массивное тело этого зверя укрывало ее от холода и опасности. Например, что мерцающие зеленые каменные глаза смотрели не на предполагаемую жертву, а на того, кто осмеливался подойти, что рычание и ярость проистекали из желания, потребности защитить, уберечь спящую.
Деймон сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и напрягся. Звук шагов не нарушал ночную тишину, однако ему не было нужды оборачиваться, чтобы понять, кто стоит на последней ступеньке.
- Что ты о нем думаешь? - тихо спросил он.
- Он прекрасен, - своим полуночным голосом отозвалась Джанелль.
Деймон медленно обернулся к ней.
На Джанелль было длинное черное платье. Тонкое, мелко переплетенное кружево заканчивалось под грудью, открывая достаточно, чтобы у любого мужчины захватило дыхание. Золотистые волосы водопадом спадали на плечи и спину. Сапфировые глаза практически утратили затравленное выражение, однако Деймону причинила боль мысль о том, что, возможно, он был причиной грусти, отразившейся в них.
Молчание затягивалось. Деймон не мог ни двинуться к ней, ни отвернуться.
- Деймон…
- Ты понимаешь, что именно он собой представляет? - быстро спросил Деймон, едва заметно кивнув в сторону статуи.
Губы Джанелль слегка изогнулись, обозначив сухую улыбку.
- О да, Князь, я понимаю, что именно он собой представляет.
Деймон с трудом сглотнул.
- Тогда не оскорбляй меня, испытывая сожаление. Мужчину можно заменить. Королеву - нельзя, особенно если она Ведьма.
Она издала странный звук, значения которого Деймон не понял.
- Сэйтан когда-то сказал мне почти то же самое.
- Он был прав.
- Что ж, будучи Верховным Князем, сделанным из того же теста, ты действительно веришь в это, верно?
Джанелль начала было улыбаться, но неожиданно ее глаза сузились. Что-то привлекло ее внимание.