Дана Стейбнау
Совершенный дар
Дана Стейбнау родилась в Анкоридже и выросла на семидястипятифутовом рыболовном сейнере в Аляскинском заливе. Она знала, что где-то есть работа потеплее и посуше, и нашла ее - в писательстве. Первый ее научно-фантастический роман "Вторая звезда" (1991 год) утонул бесследно, зато первый детективный роман "Холодный день для убийства" (1992 год) выиграл премию "Эдгар", а первый триллер - "Игра вслепую" (2005) - попал в список бестселлеров "Нью-Йорк Таймс". Второй триллер Даны, "Готовые к ярости", вышел в свет в 2008 году, а двадцать пятый роман (шестнадцатый из серии про Кейт Шугек), "Шепот к крови", ожидается в феврале 2009 года.
- Они истощили пастбище.
- Верно.
- Если не сократим популяцию, хрен останется нам на что охотится.
- Тоже верно, - согласилась Нери.
- Последние два раза, когда мы пытались как-то взять под контроль их деятельность, напомнить, что популяция различных стай сейчас очень далека от равновесия, они нас разорвали в клочья.
- Никто с тобой не спорит, Лукас, - ответил Маннаро.
- Так какого черта мы тогда ходим вокруг да около?
У Лукаса был длинный, резко очерченный нос, квадратный подбородок, овал лица - как из-под резца Праксителя, хотя Маннаро считал, что его внешности свойственно почти царственное отсутствие живости. Молодым редко бывает свойственна строгость черт, и Маннаро подумал, что от этого Лукас кажется чуть-чуть помпезным.
- Мы должны принять решение, - сказал Лукас, - и чем быстрее, тем лучше.
Его интонации и жесты говорили вполне ясно, что откладывали уже непозволительно долго.
Вальвер подался вперед. Густой шотландский акцент делал его речь совершенно неразборчивой, если он не старался говорить медленно и очень, очень отчетливо. Без сомнения, совет понимал серьезность стоящего перед ним вопроса.
- И все же одно предостережение. Действительно ли мы хотим поднимать такой вихрь дерьма перед самым Рождеством?
Он посмотрел на сидящего во главе стола Маннаро, безупречно причесанного, в идеально сшитом костюме, в совершенно свободной позе, впечатление от которой портили лишь быстрые черные глаза, задержавшиеся на мгновение на Нери. Да, она стоила внимания, эта длинноногая и длиннорукая блондинка с кожей цвета сливок, которая так легко краснела, с синими глазами под пышными ресницами, с чувственным красным ртом, вызывающим у мужчин мысли о мягкости ее поцелуев и ленивых воскресных днях. Но Маннаро знал свою племянницу куда лучше многих. Ничего в ней не было ни мягкого, ни ленивого.
- Вальвер говорит разумно, - сказал он. - Последние два раза, когда Совет по дичи предлагал охоту, происходил взрыв сильных чувств - увы, должен добавить, что не мыслей, - от более широких кругов. Е-мейлы, письма, телефонные звонки просто захлестывали управление комиссара. "Хищники - необходимая часть пищевой цепи". "Эти хищники истребляют лишь слабых и больных, тем самым поддерживая стадо здоровым и жизнеспособным, что, в свою очередь, поддерживает здоровье и жизнеспособность популяции хищников".
Он поднял руку:
- Я знаю, что вы все это уже слышали. Отлично. Итак, мы согласны, что действовать необходимо?
Сидящие за столом ответили кивками.
- Мы также согласились, что эта стая неконтролируема. Вопреки собственному желанию, мы согласились, что единственно возможным действием здесь будет ее элиминация. Такое драконовское решение принято лишь после многократных - и безрезультатных - попыток корректирующих акций и после серьезных размышлений о том, что будет лучше служить добру.
И снова никто не выразил несогласия. Маннаро посмотрел на Вальвера:
- Но и Вальвер прав в том, что при каждом предложении контролировать популяцию мы встречались с отдачей невероятной силы, и мы, контролирующий орган, повисали в пустоте беспомощной мишенью любой группы правозащитников, имеющей своего юриста. Он верно отметил, что в данный момент реакция будет всеохватывающей.
- Но что-то же надо делать! - возразил Лукас. - Слишком масштабной стала их деятельность, чтобы ее можно было игнорировать. Любая дальнейшая огласка приведет к полномасштабному приступу бдительности, и тогда под угрозой окажется более широкая популяция. Достаточно знакомый сценарий.
- Разумеется. - Маннаро наклонил голову, изящно отвечая на вызов, который был брошен почти рычанием Лукаса. - Что нам нужно - это представить нашу акцию как благодеяние. Поэтому позвольте мне поставить вопрос так: кто выиграет от этой акции, кроме нас? - Он посмотрел на Нери: - Кому можем мы предложить это как нечто, отвечающее моменту? Как, будем говорить, совершенный дар?
Она удивленно посмотрела ему в глаза, и тут же к ней пришло понимание.
И она засмеялась, в голос, веселым смехом, скрывавшим оживление от предстоящей работы, такое острое, что им можно было бумагу резать.
Маннаро удовлетворенно улыбнулся.
Полиция штата Аляска располагалась в пятиэтажном прямоугольном здании в Анкоридже, уныло-сером снаружи и разделенном на такие же серые ячейки внутри. Заваленные поверхности металлических столов освещались лампами дневного света, из которых каждая третья или четвертая перегорела.
Лобисон подумал, что это неплохая метафора для полицейской работы - в той степени, в которой его жизнь стоила того, чтобы использовать такие слова, как "метафора". Он высыпал в кофе четыре пакета сухих сливок и шесть пакетов сахара, пошел к столу, где скопившаяся пачка дел почему-то совершенно за ночь не уменьшилась.
Его напарница уже работала. Изящная головка склонилась над серией фотографий с места преступления с такими подробностями, от которых человек в ужасе отшатнулся бы, и даже коп не сразу взял себя в руки.
- Привет, Бен, - сказала она.
- Как ты это делаешь? Я же ни звука не издал. Уши у тебя, как у кошки.
Она посмотрела на него, затрепетала ресницами:
- А может, у меня шестое чувство на больших и красивых дурней?
Они уже год были напарниками, и рабочие отношения между ними развились в добродушное и слегка шутливое заигрывание, никогда не переходящее границ братства по работе. Романов была так горяча, что аж шипела, но Лобисон слишком уважал свою работу, чтобы приударять за напарницей. По крайней мере так он говорил себе, когда у него воображение слишком разыгрывалось.
- Да, вот такое дурное шестое чувство. - Он сел напротив и показал на фотографии. - Зачем ты опять их рассматриваешь? Вряд ли они поменяются, хоть ты дыру в них протри взглядом.
- Знаю. - Она выпрямилась и потерла пальцами глаза. - Сколько их уже? Двенадцать?
- Тринадцать, - мрачно уточнил он. - Если считать того мальчишку в Чикалуне. А я его считаю.
- Тринадцать смертных исходов от потери крови за одиннадцать месяцев, - подытожила она. - В каждом случае - обширные повреждения горла.
- У всех сонную артерию вырвали, - сказал Лобисон. - Если не приукрашивать. Эксперт высказывал мнение, что в каждом случае жертва подверглась нападению зверя - вероятно, собаки, волка или медведя. Возможно даже, что росомахи. В это я вполне могу поверить: росомаха - жуть до чего злобная тварь. Но так как у тел отсутствует большая часть мягких тканей - предположительно, они съедены, - то эксперт не мог получить хорошего следа зубов.
Она откинулась на спинку кресла, сложила руки на груди, глядя на него испытующе:
- А ты все равно думаешь, что это не животное?
- А где это гипотетическое животное? - спросил он в ответ, показав на фотографии. - Преступления совершены в зоне от Гердвуда до Василлы, в том числе в Берд-Крик, Индиане, Спинарде, Малдуне, Маунтин-Вью, Игл-Ривер, Питерс-Крик и Палмере. Ни один случай наблюдения такого животного не был нигде отмечен и не был назван допрашиваемыми свидетелями. Нападение всегда происходит ночью, всегда в полнолуние, и не говори мне, что этим шакалам-репортерам это не в кайф.
Она подняла на него глаза:
- Да, и что?
- Ты у любой бригады "скорой помощи" спроси или у любой сестры приемного отделения, они тебе расскажут. Вся статистика в полнолуние дает всплеск: грабежи, изнасилования, автокатастрофы, домашние драки, да что хочешь. Вблизи полнолуния люди становятся бешеными.
- Ты сам знаешь: это самовыполняющееся пророчество, - произнесла она звучно, будто читая из учебника. - Люди говорят, что полная луна вызывает беспокойство, и потому становятся беспокойными в полнолуние. Любого мозгодава спроси.
- Да ладно, ладно.
Он неловко поежился, вдруг почувствовав, что китель ему в плечах тесен. Если честно, то в полнолуние он слегка подергивался, и это ему не нравилось. Он - коп, он имеет дело с реальным, с материальным, что можно увидеть, услышать и потрогать. И несколько унизительно было, особенно в присутствии напарницы, привлекательной представительницы иного пола, сознаваться в верованиях, восходящих к бабьим сказкам.
- При нападении в Игл-Ривер ночь была ясная, - сказал он, твердо возвращаясь к теме. - При полной луне видимость была такая, что можно было газету читать на улице. Жертва была найдена почти сразу мужчиной и женщиной, которые стояли лагерем на тропе, услышали шум и пошли посмотреть. И они ничего не увидели. Мы не нашли никаких следов, никто не слышал воя или рычания, не осталось ни помета, ни шерсти. - Рот его стянулся в мрачную линию. - И они слишком друг на друга похожи.
- Тела?
- Да. Тот же смертельный удар или укус - по крайней мере настолько, насколько эксперт готов это свидетельствовать. Все мягкие ткани отсутствуют - лицо, горло, груди у женщин, живот, бедра. На костях нет следов зубов. Мне кажется, что такое единообразие свидетельствует… ну, не знаю. Об интеллекте, если хочешь, который стоит за этими убийствами. Каковые для меня поэтому становятся преступлениями.
Она скептически приподняла бровь, но не успела ответить, как зазвонил телефон у нее на столе. Она сняла трубку.
- Детектив Романов. Да. Да. - Она что-то записала на листке. - Извините, но почему это мы должны ехать в такую даль? - У нее расширились глаза, и она щелкнула пальцами, показывая Лобисону: вторая трубка.
- Да, - сказала она в телефон, - но вы же понимаете, насколько страшны эти преступления? Чтобы кого-то арестовать, нам нужны серьезные улики. Ни с того ни с сего являться и выбивать дверь ногой мы не имеем права. Почему вы думаете, что виноваты именно эти люди?
Лобисон установил флаг отслеживания и как можно тише взял вторую трубку.
- Дело ваше, - говорил мужской голос, слегка измененный и не совсем разборчивый. - Я вам сказал, кто они и где их найти. А они психи, людоеды и убийцы! Вот они кто. И ваше дело - их остановить!
- Да, сэр, но только, пожалуйста, представьтесь. Сэр!
Щелчок.
Она посмотрела на Лобисона, который переключился другую линию и коротко поговорил. Потом повесил трубку и покачал головой.
- Недостаточно долго, чтобы засечь место, только штат. И ручаюсь, он говорил через устройство, искажающее голос. Что он тебе сказал?
Она оторвала листок от блокнота и передала через стол.
- Надевай сапоги и парку. Он сказал, что так называемые "волчьи убийства" - работа одной семьи в долине. Фамилия - Вилькачек.
К дому и участку Вилькачеков вела укрытая снегом однополосная гравийная дорога, вьющаяся у подножий Чугачских гор. Дом был большой, двухэтажный, старый настолько, что мог быть построен одной из фермерских семей, приехавших в долину в 1936 году для заселения территории по проекту Управления развития общественных работ. Веранда вокруг всего дома и ведущие к ней широкие ступени, и роща елей, посаженная так, чтобы залезать прямо в окна и закрывать их от посторонних глаз. Намеренно? Так далеко в глуши не нужны шторы от нескромных глаз - до ближайшего соседа пять миль.
Лобисон тихо сказал в микрофон, закрепленный на жилете:
- Фергюсон, сзади там все под контролем?
Два щелчка - ответ утвердительный.
Он вытащил пистолет и посмотрел на Романов:
- Прикроешь меня?
Она уже держала в привычной руке серебристый девятимиллиметровый автоматический пистолет.
- Пошли.
Налетел ветер, деревья вздохнули и скрипнули в ответ шевельнулись на фоне луны, вышедшей над Пиком Пионеров. Даже по хрусткому насту Романов двигалась так бесшумно, что пришлось оглянуться и проверить, здесь ли она. Когда он повернулся, ее лицо оказалось в тени, и на какой-то миг померещилось, что глаза у нее горят, а увязанные в тугой узел волосы разошлись пушистым мехом, но ветер наклонил ветки, убрал тень, и снова Лобисон увидел свою напарницу Романов, товарища, прикрывающего спину.
Они подошли к дому спереди. Снег был покрыт таким плотным настом, что следов на нем не оставалось. В одной из комнат спереди на втором этаже горел свет, и еще одна лампа где-то на первом этаже подсвечивала сзади входную дверь.
Лобисон осторожно поставил ногу на нижнюю ступень. И будто по сигналу кто-то выстрелил из дома - сперва показалось, что щеку ожгло огнем. Тут же загрохотали ответные выстрелы - настолько близко, что воспринимались как пушечные залпы.
Лобисон инстинктивно нырнул, перекатился, вскочил на ноги за стволом дерева, отряхивая снег с глаз. Романов что-то закричала, и почти одновременно донесся звон стекла и треск дерева с другой стороны дома. Вопли, крики, снова выстрелы.
- Бен, живой?
- Все в порядке! У тебя как?
- Нормально!
А больше времени для разговоров не было, потому что пуля ударила в дерево, за которым он стоял, оторвала кусок коры, и Лобисон отшатнулся, и в это же время донесся из дома громоподобный рев, поднявший на воздух стены и вырвавшийся огромным сгустком пламени. Ветер подхватил его, раздул языки огня ввысь, и жар взметнулся так широко, что даже за деревом его сила заставила Лобисона отступить, подняв руки в бесполезной попытке его от себя оттолкнуть. Пятясь, он наткнулся на толстый корень и упал на спину, тяжело и неуклюже.
А пока он падал, ветер отвел в сторону ветки, загораживающие от него горящий дом. Дрожали и перебегали по снегу тени, отбрасываемые луной, исчезали и появлялись снова, и на миг ему показалось, что нечто четвероногое, темное и какое-то изящное, выпрыгнуло из окна верхнего этажа на навес над верандой. Продолжая то же текучее движение, оно спрыгнуло вниз и растаяло среди деревьев, будто никогда его и не было.
- Шальная пуля угодила в газовый баллон за домом, - сказал шеф детективов. - Ба-бах.
- Господи, - выдохнул Лобисон. - Наша пуля или их?
- Не знаю, - твердо ответил шеф, - и знать не хочу, так что больше не спрашивай.
У Лобисона кружилась голова, сбилась ориентировка и вообще он злился. Наверное, нормальная реакция на то, что тебя чуть не взорвали. А Романов была лишь чуть встрепана, и лунный свет придавал ей какое-то эфирное, надмирное сияние. Господи ты боже мой, она же так прекрасна, что кусаться хочется.
У нее стали большие глаза, будто она услышала его мысли, и он отвернулся в сторону, прокашлялся.
- Сколько тел?
- Восемь, - сказал шеф детективов, - но там еще считают поджаренных, и это какое-то время займет. Очень эффективный был взрыв. Если кто и был в доме, то погиб.
Романов рядом с ним тихо сказала:
- Местная полиция говорит, что в этой семье было двадцать три человека, относящиеся к трем поколениям, и все жили по этому адресу.
- Три поколения? - переспросил Лобисон.
- Не дети, - ответила Романов не на его слова, а на его мысли. - Самому молодому было двадцать три. Они, очевидно… - Она запнулась, подыскивая нужные слова. - Похоже, что в каждом поколении браки заключались рано и детей рожали в очень молодом возрасте.
Где-то в уголке мозга отпустило напряжение, но он ощутил это отстраненно, будто стоял в шаге от самого себя. Снова потряс головой, не от недоверия, а пытаясь избавиться от дезориентированности. В животе заурчало, продолжительно - и Романов, и шеф детективов могли услышать. Но глупости, он перед выездом поел, не с чего ему быть голодным.
Романов посмотрела на него, и он ощутил тяжесть ее испытующего взгляда. В третий раз замотал головой, почти со злостью. Запах ее духов стал намного резче, и ничего он не чуял, кроме нее.
Шеф детективов принял подавленное настроение Лобисона за раскаяние по поводу резни.
- Я бы не стал проливать по ним слезы, - сказал он. - Мы вот что нашли. - Он показал побитую металлическую коробку. - Ее взрывом выбросило в окно. Похоже на трофеи от тринадцати жертв, ваша напарница уже некоторых идентифицировала.
Лобисон автоматически взял шкатулку, заглянул. Узнал держатель для волос, серьгу, жалкую свалку личных предметов, ни для кого не представляющих ценности, кроме покинутых любимых.
- Случай для учебников, - сказал детектив. - Целая семья серийных убийц. Я сообщил в Национальный Информационный Центр по Преступлениям, и пусть фэбээровцы в штаны писают от зависти. К нам шлют профайлера из Квантико первым же рейсом. Целая семья, - повторил он, будто не веря сам себе, и вдруг просиял. - Семейственность развели, понимаешь. - Он засмеялся своей шутке и толкнул Лобисона локтем в бок. - Семейственность - да?
- Господи боже мой! - повторил Лобисон, только на этот раз шепотом. - Тот, который звонил, - он же говорил правду. Это они.
- Они, конечно, - подтвердил детектив. - Насколько я понимаю, им чертовски повезло, что шальная пуля попала в баллон и сожгла всю эту кодлу. Таким образом, виновники тринадцати кровавых убийств попались на горячем. - Он снова засмеялся. - И мы даже не должны тащить их на суд. Не говоря уже о том, что вы оба получаете золотые щиты. А это такой дар, сержанты, что сам дальше приносит дары. Счастливого Рождества. - Он вытянул шею, глядя поверх плеча Лобисона, и скривился: - Вот блин…
- В чем дело?
Романов проследила за его взглядом: во двор въезжал фургон второго канала телевидения.
- Кто нас позвал? - спросил Лобисон. - Кто их заложил?
- Какая разница? - ответил детектив, поправляя галстук. - Этих долболобов я беру на себя. - Он подмигнул. - А вы давайте домой. Отсыпайтесь и можете с утра не приходить. Рапорты мне на стол к концу смены.
- Есть, сэр! - ответила Романов.
Начальник направился к съемочной группе, а Лобисон только сейчас заметил логотип на борту фургона.
- Черт! - сказал он и вытащил сотовый. - Надо позвонить моим, пока это в новости не попало. Они всегда боятся увидеть меня в десять часов мертвым или умирающим.
Романов заинтересовалась:
- Твои родные переживают, когда ты на работе?
- Ты не поверишь. Особенно мои братья. - Он нажал кнопку быстрого набора и поднес телефон к уху. - Все шестеро.
Он не заметил, как она застыла после этих слов неподвижно.
- У тебя шесть братьев? - спросила она.
- Ага, - мрачно ответил он. - И то, что я среди них младший, мне жизни не облегчает.