Совершенно необъяснимый выплеск заботы, на который эта девчонка отвечала лишь злыми выкриками и угрозами. Рядом с ней охрана чувствовала себя в напряжении: пару раз Настя неожиданно набрасывалась на сопровождающего, один раз чуть не выколола тому глаз пилкой для ногтей.
Это, только подбадривало Павла в новом, почти мазохистском чувстве. Он ни за что не накажет эту девушку, даже, если она решит прикончить его самого.
Может, он видит в ней отражение собственной совести? Почему только ей одной хотелось доказать – все не так, как выглядит на самом деле! Мучить людей – не самоцель! Ведь он платит им, несогласные сидят отдельно, все живы-здоровы, и массовка может за себя не опасаться…
Наказаны будут лишь те, кто заслуживает кары.
Настя не желает слушать. Из странного попутчика он давно уже превратился для нее в свирепого маньяка, и переубедить ее непросто.
– Здравствуй, Настя, – повторил Павел. – Как настроение?
– Паршивое, – сказала Настя. Хотя по всему видно: она уже успокоилась.
Оно и понятно – человек привыкает ко всему. Тем более – золотая клетка куда лучше поросячьего хлева, что бы там не говорили.
– Ты по-прежнему не хочешь разговаривать со мной?
– Ну, давайте поговорим. Начинайте.
– У тебя забавная манера разговаривать.
– Я вообще забавная. Была – пока не попала в эту чертову массовку.
– Ничего. Скоро все кончится.
– Вы снова пугаете меня…
– Обращайся ко мне "на ты"…
– Очень надо! Хотя… "Ты", так "ты"…
– Вот видишь, как просто!
Павел чуть приободрился. Общение, вроде, сдвинулось с мертвой точки. Странное дело: казалось, здесь не может быть взаимопонимания. Но несколько Настиных фраз подействовали, как эликсир. Замаячили какие-то приятные туманные образы, те, что называют "лучиком надежды". Хотя, может, все дело в наркотике…
– Так ты успокоилась? – просил Павел. – Поняла, что я тебя не обижу?
Настя странно посмотрела на Павла. Ответила сдержанно:
– Да. Только почему бы… тебе просто не отпустить меня?
– Понимаешь, – проникновенно произнес Павел. – Я отпущу тебя. Чуть позже – когда закончу… задуманное.
Настала его очередь улыбаться. Конечно же, Настя не поняла. Да и как молодая здоровая девушка может понять живого мертвеца?
– Мне бы вообще не хотелось ждать, – сказала Настя.
– Твое терпение окупится сторицей, – осторожно сказал Павел. – Вот…
С давно забытым чувством – замиранием сердца и мучительно-приятным трепетом, он пододвинул к дальнему краю стола маленький пластиковый прямоугольник.
– Что это? – настороженно спросила Настя.
– Подарок, – сказал Павел. – Это твой счет. Здесь столько денег, что тебе хватит на все.
– Что значит – "на все"? – Настя часто заморгала.
Павел смутно представлял себе – как это: получить сразу все, на что способно твое воображение. Он попробовал – и не смог.
– Все – это значит, все, что пожелаешь. Ну, практически все.
– Я не понимаю…
– Здесь миллиард. Долларов.
Да, в это трудно поверить. А насколько трудно вывести целый миллиард из поля зрения финансовых разведок и прочих жадных глаз – понять способен не каждый. Как не каждый может понять, что означает вся эта гора денег для того, кому никак не унести их с собой в лучшие миры…
– Что?! Глупая шутка…
– Мне уже давно не до шуток. Забирай. Только будь осмотрительна с деньгами. Они хоть и "чистые", но с непривычки могут создать проблемы. Я нанял специалистов – они помогут безопасно распоряжаться этими средствами…
– Погодите… Вы что же, покупаете меня?
– И не думаю. Ты даже не понимаешь, какое это удовольствие – просто отдать… Какому-то особенному человеку…
– Я не возьму…
Настя выглядела потерянной, сбитой с толку.
А действительно – насколько хорош такой подарок? Был бы он сам рад таким деньгам, свалившимся на голову? Трудно думать об этом – он слишком привык быть богатым.
– Мне все равно, – пожал плечами Павел. – Деньги все равно уже твои. Время от времени тебе будут напоминать об их существовании. Хочешь – построй город для бездомных кошек, хочешь – делай из купюр самолетики. Это уже не мое дело…
Взгляд у Насти сделался каким-то горячечным. Похоже, ему действительно удалось встряхнуть девчонку. Все-таки, он не встречал людей, кого ТАКИЕ деньги оставили бы равнодушными. Знаки эмоций могут быть противоположными, но равнодушие исключается.
– Чего ты хочешь от меня? – жалобно произнесла Настя.
– Да ничего… – устало сказал Павел. – Если бы ты просто могла понять меня… Наверное, на это уже никто не способен…
– Так ты не отпустишь меня?
Павел промолчал.
– Тогда… Тогда отправь меня к остальным. Пожалуйста.
– Зачем? Массовка живет в стесненных условиях – так задумано…
– Знаю. Все равно. Не надо никаких денег. Отправь меня к остальным…
– Хорошо. Тебя проводят в женский барак. Захочешь вернуться в свою комнвту – дай знать…
Интересно, как она использует свой миллиард? Позже, когда максимализм иссякнет, появятся мужья, дети, новые проблемы… Если подумать – это ведь безумно интересный опыт…
Жаль, уже не дождаться его результатов.
4
В бараке невыносимо душно. Отвратительная духота. Мерзко.
Наверное, дело не только в духоте. Не давала покоя мысль об Ане. Эти сволочи, наверное, на все способны. Если раньше были хоть какие-то сомнения, теперь все стало на свои места. Он вспоминал последнюю встречу с Хозяином и понимал: для этого человека не существует границ. Так бывает, когда стоишь на пороге. Отчаяние, смешанное со злобой и еще чем-то темным, тягучим, как трясина, непонятным.
Надо действовать. Следует хорошенько взвесить возможности. Честно говоря, их немного…
Артемий почувствовал чужой взгляд. Из полумрака под верхними нарами на него пялился Глист. Обстоятельство безобидное, но неприятное.
– Чего тебе?
Глист не ответил и отполз за пределы видимости. Странный парень. Хотя не злой – что в этом веселеньком местечке радует уже само по себе.
Над головой тяжело закашляли. На верхней полке кто-то успел поселиться. Постоянно ворочался, вскрикивал во сне, чем страшно досаждал Артемию. Только теперь пришло осознание, насколько прекрасно самое обыкновенно одиночество.
Еще немного, и станешь ненавидеть людей.
– Суки! Кто, кто это сделал? Кто?!
Ну, вот, еще одно маленькое мерзкое событие из жизни массовки. Ни подумать, ни сосредоточиться, ни прикрыть глаза…
По коридору, придерживая обширные полосатые штаны, просеменил невысокий пухлый человечек. Довольно комичный персонаж – наверное, некогда ценный для общего антуража массовки. Выглядел он взбешенным, но этим, отчего-то вызывал лишь улыбку. В руках же держал распоротую подушку, что осыпала окружающее пространство серыми перьями. Артемий получил свою дозу пуха, ругнулся и закашлялся.
– Какая гнида?! Кто взял мои деньги?! Это мое, мое! Я честно плачу эти долбанные налоги! Каждый день плачу! Кто это сделал? Я убью его!
Крики теперь доносились со стороны обиталища урок. В ту сторону лениво потянулись любопытствующие. Не так много развлечений в бараке, чтобы упускать подобное событие. Послышалось тихое жужжание. Артемий поднял взгляд: в проходе, под потолком шевельнулась камера.
Смотрит. И ему интересно.
Крики дополнились отвратительным визгом. Явственно слышались удары – дерева о дерево. Или об тело. Похоже, в дело пошли табуретки. Артемий глянул в проход. За спинами статистов ничего не видно. Показался, ухмыляясь, Тощий.
– Что там такое? – крикнул Артемий.
– Старосту дубасят, – хохотнул тот. – Ну, и поделом…
И тут наступила тишина. Артемий почувствовал, как по телу пробежали мурашки. Быстро поднялся, направился к месту событий. Зеваки отчего-то теперь спешили навстречу. Толкаясь, пробрался дальше.
Хнычущий староста сидел на полу, потирая ушибленные места. Рядом действительно лежала развалившаяся на куски табуретка. Но никому не было дела до жертвы избиения.
У его ног, обсыпанный перьями, в расползающейся луже крови лежал ничком тот самый пухлый человечек. Из-под левой лопатки торчал металлический штырь, отмеченный, как маркером, грязным красным пятном. Над телом осторожно склонился Камин. Покачал головой. Обвел взглядом побледневших зрителей.
– Чего вылупились? – спокойно сказал он и снова склонился над телом. – Кто ж это его так? Ай-яй-яй…
– Внимание! – раздался сухой мегафонный голос. – Статистам разойтись по своим местам. Быстро.
Никого не пришлось уговаривать. Пространство у двери очистилось. Артемий не стал уходить на место. Тихонько присел на нары рядом с перепуганным насмерть толстяком. Тот не возражал.
Щелкнул засов, дверь отворилась, впуская ослепительный дневной свет. В проем быстро вошли четверо с короткоствольными автоматами, вскинутыми на уровень прицела. Стволы нервно шарили по пространству барака, словно вынюхивая добычу. Артемий увидел направленный на себя ствол и сжал кулаки. От бессильной злости.
Вошли еще двое. Быстро осмотрели тело, пощупали пульс, подхватили под руки и утащили. Следом покинули барак парни с автоматами.
Дверь захлопнулась.
И все. Ни расследований, ни наказаний.
Массовка предоставлена сама себе.
– Ну? – мрачно спросил Камин.
Он смотрел на Артемия со своих нар, набычившись, снизу вверх. Похоже, его самого не очень-то обрадовало убийство в бараке, который он считал собственными владениями.
– Вы говорили, что можете кое-что для меня сделать, если я расскажу, о чем болтал с Хозяином…
Камин продолжал смотреть на него молча, недобро. Похоже, момент для разговора выбран совершенно неподходящий. Плевать, пусть сам разбирается со своим настроением. Лишняя минута в этом проклятом месте грозит обернуться такой вот заточкой в боку. Судя по реакции охраны, ее действительно мало волнует судьба отдельных статистов.
А ведь совсем рядом здесь Аня… Проклятый шаман – по его вине, что ли, эта малознакомая девушка так быстро взяла за душу?
– Так чего ты хочешь? – спросил бугор.
– В соседнем бараке – моя девушка. Я бы хотел ее увидеть.
В глазах Камина появился интерес. Все эти мерзавцы одинаковы: моментально чувствуют, чем можно держать за горло нужного им человека. Может, и не стоило говорить вот так, прямо. Только нет времени на серьезный план…
– Можно устроить, – деловито сказал Камин, похлопывая ладонью по толстой ляжке.
– Было бы здорово, – сказал Артемий.
– А ты приходи через пару минуток во-н туда, – Камин указал на угол барака, где свалены ведра, швабры и тряпки для уборки. – Только не заставляй меня ждать.
– А почему здесь? – недоуменно озираясь, спросил Артемий
Это отдает паранойей: два человека сидят на табуретках друг напротив друга в окружении вонючих тряпок. Между ними – перевернутое ведро. На донышке пугливо торчат пузатая коньячная бутылка и два граненых стакана.
Наверное, даже в аду у таких "бугров" – персональный котел с коньяком и телевизором.
Артемий чувствовал себя крайне неуютно и понятия не имел, о чем говорить с этим человеком. Камин был родом из того загадочного и мрачного мира, где люди неосознанно работают на благо злых сил, наивно полагая, что представляют из себя нечто действительно значительное. Опасные, непредсказуемые и безжалостные существа.
– А почему здесь?
– Камеры не просматривают этот угол. И микрофонов нет. Давай, рассказывай, чего от тебя хотел Хозяин?
Артемий ненадолго задумался. Рассказать Камину про Переходящего дорогу? А если тот решит, что его водят за нос? Плевать. Есть ситуации, когда правда сильнее любой лжи.
И Артемий рассказал. Как мог, упростил, сжал – но выдал все, как есть.
Камин его здорово смутил. Пока Артемий вел свой сбивчивый рассказ, не проронил ни слова. И лишь в конце, после затянувшейся паузы, бросил:
– Значит, ты и есть тот самый посредник…
Это было неожиданно. Хотя, чему удивляться? Что ему известно про отношения Камина и Павла? Другое дело, что Камин не стал задавать никаких уточняющих вопросов. Он сделался задумчив и мрачен. Налил себе и Артемию. Выпил.
Артемий пил редко. Но здесь даже не усомнился. Никогда еще он не пробовал такого превосходного коньяка.
– Сегодня в час ночи, – коротко сказал Камин.
Поднялся и ушел, прихватив с собой бутылку.
Стоило больших усилий дождаться назначенного часа. Сердце колотилось, не давая заснуть. Над головой ворочался и кашлял беспокойный сосед. Где-то чудовищным образом храпели, кто-то стонал во сне, кто-то чесался и шипел, другой тихо ругался.
В какой-то момент Артемий забылся. Но мигом открыл глаза, ощутив толчок в бок.
Над ним стоял коренастый бандюган из прихвостней Камина. В темноте было не разобрать, но, кажется, его звали Бас.
– Пора, – голос очень характерный. Точно, Бас. – Только тихо…
Артемий бесшумно поднялся, двинулся за Басом. Тот шел прямо к двери. Хотелось спросить – как он собирается взламывать засовы и обходить охрану.
Ответ пришел сам собой. Бас просто толкнул дверь – и та открылась. Артемий даже не удивился, увидев, что охранников перед входом нет.
Хотя, особой охраны и не требовалось: кругом была наводящая страх "колючка" под высоким напряжением. Из нее сооружены целые лабиринты проходов, тамбуров и закутков непонятного назначения. Чуть поодаль торчала деревянная вышка с прожектором, лучу которого, по идее, полагалось быть направленным на барачную дверь. Но теперь он светил чуть в сторону.
Видимо, Артемий слишком мало знал об устройстве лагерной жизни. Наверное, здесь тоже все имеет свою цену – в том числе, внимание охраны.
Прошли несколько метров по проходу из "колючки", пока не очутились в кромешной темноте.
– Сюда, – тихо позвал Бас.
Он упал ничком и пополз будто бы прямо сквозь электрическую "колючку". Артемий с опаской последовал за ним. Лаз здорово замаскирован – сразу и не заметишь.
Так, ползком, преодолели три заграждения. Пыль лезла в рот, хотелось чихать и сдерживаться было трудно. Поднялись на ноги у кирпичной стены. Задрав голову, Артемий обмер: это был недостроенный крематорий.
– Жди, – сказал Бас и растворился в темноте.
Павел задумчиво следил за экраном. Забавно – люди все больше напоминали ему тараканов: лишь стемнеет, они начинают лезть из всех щелей, как ни затыкай, как ни поливай отравой. Массовка все больше и больше походила на живой организм, создающий собственные правила, законы, идущие против простой логики страха.
Вот, мужская и женская части массовки, как и полагается, стремятся к соитию. И используют для этого все мыслимые и немыслимые возможности. Мешать ли им? Нет, куда интереснее наблюдать. Это даже не стыдно: какой стыд в слежке за опасным чудовищем?
Интересно, они и вправду полагают, что в Лагере Правды можно найти места, чтобы укрыться от глаз и ушей создателя? Если так, то это лишь прибавляет наблюдателю азарта. Массовка стала интересной игрушкой.
Жаль, что Переходящий дорогу покинул его. Забавно было бы обсудить происходящее…
Только вот, Павел перестал быть интересным судьбе и ее странному посланнику. Лишь мрачное упрямство до сих пор заставляет жить и доказывать миру, что он, Павел, здесь не просто так.
Кто знает – может, этот парень, дрожащий от страха в темноте у крематория, сможет найти ответы? Ради чего его привели сюда странные игры судьбы? Не случайно он здесь, совсем не случайно. Надо дать ему шанс.
Ведь известно: отчаявшийся, загнанный в угол человек способен на невозможное.
Она появилась из тьмы и теперь робко двигалась в сторону стены. Трудно было узнать ее в бесформенной робе на фоне беззвездного неба. Но походка, движение. Он шагнул навстречу.
– Аня…
Та тихо вскрикнула, сделала шаг назад.
– Аня, это я!
Артемий схватил девушку за руку, притянул к себе. Рука холодная, тело напряженное, скованное холодом и страхом.
– Это ты… – всхлипнула Аня. – А я даже не знала, куда меня тащат. Думала, убьют или изнасилуют.
– Ну, с чего бы это, – неуверенно проговорил Артемий.
– Да уж, есть с чего, – произнесла Аня, и в ее голосе появилось ожесточение. – Что это за место такое проклятое?! В какие игры ты меня втянул, Артемий?
Он обнял ее и забормотал тихо:
– Прости, прости меня… Я вытащу тебя отсюда… Я так виноват…
Холодный палец коснулся его губ.
– Это страшное место, – сказала Аня. Артемий представил себе, как расширились ее глаза. – У нас творится такое… Девушки пропадают. Некоторые возвращаются и рассказывают… Про ваших…
– Каких – наших? – не понял Артемий.
– Про мужчин. Они делают с нами, что хотят. Никто не может остановить это. Говорят, охрана заодно…
Артемий сжал зубы. Следовало ожидать подобного. Валить, валить отсюда…
– Я чувствую: будет еще хуже, – проговорила Аня. Почему-то совершенно спокойно. – Мне страшно, что ты на их стороне.
– Я не на их стороне! – вскрикнул Артемий и осекся: его могли услышать.
– Ты не понимаешь, – устало сказала Аня. – Ты на стороне мужчин. Ты враг.
Эти слова ошарашили Артемия.
– Что значит – враг?
– Мы… То есть они, сестры… В общем объявили чужим войну. У нас в бараке есть… лидер. Катрин…
– Что еще за Катрин? Что там у вас происходит?!
– Я не могу сказать тебе… – Аня беспомощно всхлипнула. – Они убьют меня…
– Да кто же, кто?! Урки?!
– Сестры… Они собираются…
Аня замолчала. Разговор не клеился совершенно. Да ее совсем запугали! Что там, у этих баб творится?!
Ничего особенного. Такой же кошмар, как и в мужском бараке. Только с другим оттенком. Ясно одно: первым делом нужно вытащить Аню.
Может, бежать прямо сейчас?..
Артемий неуверенно оглянулся. Их окружал невидимый, убийственный лабиринт из проволоки под током. Если бы знать, как справиться с проволокой. Или достать схему…
Какой бред…
Чувство беспомощности способно сбить с ног, кого угодно. Артемий молчал, молчала Аня. Они просто сидели, прислонившись спинами к холодной кирпичной кладке.
Неизвестно, сколько прошло времени, когда перед глазами возник чернильный силуэт.
– Свидание окончено, – с грубоватой иронией сказал Бас. – По баракам.
– А завтра можно снова?.. – проговорил Артемий.
– Это к Камину, – отрезал Бас. – Жди здесь, я отведу девчонку…
Артемий проснулся от тряски. Сознание с трудом возвращалось в реальность. Снились огромные клубки колючей проволоки и гигантские кирпичные трубы. Еще какой-то черный силуэт, прикосновение которого вызывало ужас и желание кричать.
– Эй, Арт! – назойливо бормотал над ухом знакомый голос. – С тобой все в порядке?
Седой. Это он трясет его.
– Все, все, хватит… – проговорил Артемий, отмахиваясь от цепких рук. – Что стряслось?
– Ты просто кричал во сне, и я подумал… В общем, у нас новое "че пе"…
– Ну, и что на этот раз?
Артемий тяжело приподнялся, сел на нарах. Потряс головой, прогоняя сон. Осмотрелся. Лица статистов, попавших в поле зрения, насторожены.
– У нас новый "жмурик", – сказал Седой и ухмыльнулся.