Кира повернулась и посмотрела на всех воинов своего отца, увидев, что они все смотрят на нее, кивая в знак согласия. Они нуждались в ее руководстве, нуждались в том, чтобы ее отец снова поднялся.
"Цель твоего отца, наша цель, остается незавершенной", – продолжал Энвин. – "На другой стороне тех скал собирается пандезианская армия. Достаточно скоро они найдут способ пройти через Ущелье. Мы должны сразиться с ними и прогнать их раз и навсегда. Ты возглавишь нас? Ты станешь командиром Эскалона?"
Кира услышала его слова и не могла не вспомнить пророчества, не могла не вспомнить ту судьбоносную ночь, метель, когда она впервые встретила раненого Теоса. Она подумала о пророчестве чародея о том, что однажды она станет великим воином, великим руководителем – даже лучше своего отца. Каким глупым это казалось в ту минуту. Тем не менее, с того времени она так же ощущала неизбежность этих слов, спрашивая себя о том, когда это случится и случится ли.
Сейчас, когда этот день пришел, все казалось нереальным, словно ее захватило нечто большее, чем она сама. Чему-то всегда суждено случиться.
Кира медленно кивнула.
"Душа моего отца жаждет возмездия", – она произнесла первые слова после смерти отца. В горле у нее пересохло. Она не думала, что когда-нибудь будет снова способна говорить, и ее собственные слова удивили девушку.
Она повернулась и посмотрела на каждого из них, чувствуя, как сильно они сейчас нуждаются в ней, желая дать им вдохновение, которого они заслуживают.
"И я собираюсь дать его им", – сказала она. Ее голос прогремел, обретая новую силу. Это была сила командира.
Воины закричали в знак одобрения и, когда Кира подняла свой жезл, они все собрались вокруг нее, подняв мечи, глядя на нее с той же любовью и преданностью, с которыми они смотрели на ее отца.
"КИРА!" – кричали они. – "КИРА! КИРА! КИРА!"
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Сивиг быстро плыл через гавань Ур, приближаясь к своей цели перекрыть гавань. Но даже в то время, как его люди тащили цепи, они кричали вокруг него на корабле, начиная падать, убитые пандезианскими стрелами. Сивиг и сам пригнулся, когда очередная пандезианская стрела приземлилась на палубе рядом с ним. Он поднял голову и на фоне свечения факелов увидел, что небо наполнено стрелами. Большому количеству его людей повезло меньше, они задыхались в ночи, когда их пронзали наконечники стрел. Он каждый раз вздрагивал, когда один из его воинов падал за борт в воду, становясь пищей для акул. Он знал, что у них мало времени, если они хотят выжить.
Пушки гремели в ночи, и пушечные ядра падали в воду вокруг него, приближаясь к его кораблю. Пандезианский флот приближался с каждой секундой, и, присмотревшись, Сивиг увидел тысячи кораблей, которые теперь направились к гавани, обратив свое внимание на него. Они, наконец, осознали, что все это время виновником был он, именно он завладел их кораблем и поджег сотни других. Теперь они жаждали возмездия.
Сивиг знал, что у него осталось мало времени до того, как его самого и его людей убьют. Если он хочет преуспеть со своим рискованным планом, сейчас его последний шанс. Волочение цепей – музыка для его ушей – продолжалось, пока они плыли через гавань. Он оглянулся на корму корабля и увидел огромные цепи с шипами, которые они тащили, буксируемые под водой ночью, оставаясь вне поля зрения пандезианцев. Он подбежал и помог своим людям, когда двое из них упали за борт, волоча цепи через гавань на протяжении нескольких часов.
Сивиг посмотрел вперед и увидел, что они почти приблизились. Осталось всего несколько сотен футов, и они доплывут до дальней стороны гавани, смогут прикрепить цепь к каменной стене и навсегда перекроют гавань. Если они это сделают, тысячи преследующих их кораблей поплывут прямо навстречу своей смерти, их корпуса разломаются на части на шипованных, погруженных под воду, цепях.
Что касается нескольких сотен других пандезианских кораблей, заключенных в ловушке в гавани, у Сивига была другая идея. Но сначала он должен уничтожить флот, преследующий его.
"БЫСТРЕЕ!" – крикнул он своим людям.
Поднялся сильный всплеск, когда десятки его людей начали грести еще быстрее. Они налегали на весла, в ночи разрезая воду со всплеском. Сивиг никогда не заставлял своих воинов работать так тяжело: одни гребли, другие сражались, выпуская стрелы в ночь, в то время как третьи подняли щиты и закрывали остальных. Он подбежал к ним и начал помогать им грести, но, тем не менее, слишком большое количество его людей падали, их крики пронзали ночь.
Вдруг Сивиг поморщился от боли, когда стрела, прилетев в ночи, вонзилась в его плечо. Он упал, уронив весло, сел во главе своих людей и зажал рукой рану. Он сцепил зубы и закричал, ломая стрелу пополам и вынимая ее, оставив внутри наконечник стрелы. Его лицо было в поту, он сделал глубокий вдох и заставил себя продолжать грести, несмотря на боль. Он чувствовал, что его люди смотрят на него с удивлением и гордостью, зная, что должен подать пример.
Сивиг продолжал грести, глядя на стену гавани, его рука и плечо горели, он не знал, как долго сможет продолжать. Наконец, к его огромному облегчению, он почувствовал, что корпус корабля ударился о камень. Весь корабль сотрясся от этого удара, и они резко остановились.
Сивиг вскочил на ноги, не теряя времени.
"ЦЕПИ!" – крикнул он.
Мужчины на корме схватили цепи и начали тянуть их изо всех сил, дергая их через палубу. Они выстроились в ряд, каждый из них передавал звенья цепи следующему, прокладывая путь вдоль длины корабля.
Сивиг бросился к носу корабля, посмотрел на воду и заметил огромный железный крюк, прикрепленный к каменной стене берега. Покрытый ржавчиной, очевидно, он простоял там на протяжении не одной тысячи лет. Его предки прикрепили его там для таких времен, когда гавань будет захвачена, когда народ окажется в опасности. В конце концов, мужчины Эскалона всегда так готовились к войне. Так же было во всех главных портовых городах и в его собственном городе Эсефусе. Именно поэтому Сивиг знал, где нужно искать.
Удерживая цепь, Сивиг посмотрел вниз на крутое падение и понял, что другого выбора нет. Кто-то должен закрепить ее, и он не хотел оставлять такое рискованное дело для своих людей. Сейчас или никогда.
Сивиг закричал, прыгнув вниз, удерживая цепь, и пролетел двадцать футов в черную гавань внизу. Мгновение спустя он погрузился в ледяную воду, задерживая дыхание, все еще сжимая цепь, отталкиваясь ногами, изо всех сил устремившись к поверхности.
Наконец, когда Сивиг оказался на поверхности, хватая ртом воздух и сотрясаясь от холода, он начал плыть, волоча за собой тяжелую цепь.
Сивиг тяжело дышал, из раны в его руке текла в воду кровь, причиняя ему мучительную боль. Наконец, он добрался до стены. Сивиг вцепился в скользкий, покрытый мхом камень, много раз падая в воду. Он снова поднял руку и всунул палец в трещину, опустил ногу на отступ и поднялся с цепью в руках. Он замерз, из его раны сочилась кровь.
Сивигу удалось подняться на несколько футов, его руки тряслись, он знал, что рискует упасть в любой момент. Он посмотрел вверх и увидел над головой огромный крюк, который находился всего в нескольких футах. Хотя с таким же успехом он мог находиться и в миле от него.
"Ну же", - заставлял он себя. – "Не сдавайся".
Сивиг потянулся с цепью высоко над головой трясущимися руками, снова и снова пытаясь перебросить цепь через крюк. Он находился слишком высоко.
"Ну же".
Сивиг думал о Дункане, обо всех великих воинах Эскалона и почувствовал, как внутри него зарождается новая сила, первобытная сила, о наличие которой у себя он знал. Он застонал, потянувшись, и, в конце концов, перебросил цепь через крюк. Он дернул его, чтобы убедиться в том, что он надежный, и в эту минуту упал назад, обратно в воду.
Сивиг быстро поднялся на поверхность и посмотрел вверх. Зрелище было прекрасным. Весь путь отсюда до другой стороны гавани тянулась цепь на сотни футов, скрываясь под поверхностью. Он проверил ее и она щелкнула – упругая, с шипами, угрожающая. Она станет гибелью для тысяч пандезианских кораблей, если они последуют за ними в гавань.
Сивиг поплыл к своему кораблю, когда его люди бросили ему веревки, он схватился за них и они начали поднимать его на борт. Он крепко держался, пока они поднимали его.
Тяжело дыша, Сивиг опустился на палубу, после чего воины схватили его и, перевернув, начали обнимать.
Теперь, в этой стороне гавани, Сивиг чувствовал себя защищенным, зная, что единственный способ, по которому флот может добраться до него – это проплыть через ту цепь. Он присмотрелся и обрадовался, увидев тысячи пандезианских кораблей, каждый из которых старался догнать друг друга. Они все находились слишком тесно друг к другу, двигались слишком быстро, сгорая от нетерпения отомстить, и они не смогут вовремя развернуться. Это будет массовое убийство.
Но Сивиг знал, что праздновать еще рано.
"К ЗАТВОРАМ!" – крикнул он.
Его люди приступили к действию, перенаправив корабль к берегу. Они уплывали от цепей как можно дальше, и Сивиг собрался с духом, когда мгновение спустя первый ничего не подозревающий пандезианский корабль поплыл прямо на них.
Воздух разрезал резкий треск древесины. Сивиг с благоговением и чувством победы наблюдал за тем, как первый пандезианский корабль накренился, его солдаты оглядывались по сторонам, недоумевая, не понимая, куда они плывут. Но времени разобраться в этом не было. Через несколько минут корабль накренился и затонул носом вперед. Солдаты закричали, падая подобно муравьям, скользя по палубе в воду, где их сразу же унесли течение и их тяжелая броня.
Еще несколько десятков кораблей последовали за ними, налетев на полной скорости на цепи, пытаясь догнать Сивига в гавани. Жажда кровопролития гнала их вперед, и их корабли треснули и развалились, став быстро образующейся морской могилой. Цепи выдержали, и люди Сивига радостно закричали, когда стало ясно, что теперь они находятся в безопасности от главного пандезианского флота, изгнанные из гавани.
Вскоре вода наполнилась древесиной тысяч пандезианских кораблей, груда мусора росла. Посреди всего этого плавали тела еще нескольких тысяч солдат животами вверх, став пищей для акул, которые быстро материализовались и накинулись на них. Разрушение и хаос были очень сильными, когда пандезианские корабли врезались друг в друга.
Теперь Сивиг приготовился к сражению на другом фронте. Он обернулся и посмотрел на берег, вспомнив о том, что они еще не в безопасности. Там, в гавани, на этой стороне цепи, все еще находились несколько сотен пандезианских кораблей. Они начали сплачиваться, приближаясь к Сивигу, и он понял, что должен быстро что-то предпринять, иначе умрет от их рук.
"ЗАТВОРЫ!" – снова крикнул Сивиг.
Он направил свой корабль в сторону больших каменных рычагов, которые, как он знал, находятся в каналах Ура. Он много раз плавал в этой гавани в детстве с флотом своего отца, и он знал расположение всех затворов – тех самых затворов, которые находились в Эсефусе. В военное время затворы можно использовать для того, чтобы высушить каналы, спасти город и атаковать в воде. Если затворы опустить, поднимутся дамбы, защищающие гавань, отрезая ее от моря и осушая город. Сивиг знал, что это ключ к окончательной победе.
Их корабль, наконец, врезался в дамбу, и Сивиг не стал терять времени. Он побежал по палубе вместе со своими людьми, они потянулись и бросили веревки, прикрепляя свой корабль к стене. Они все собрались вместе и потянулись, отчаянно пытаясь схватить огромный каменный рычаг. Сивиг вел их, он потянулся и схватил рукоять древнего рычага размером с себя самого, выступающего из дамбы. Несколько воинов Сивига присоединились к нему, когда он начал толкать вниз изо всех сил. Они все стонали от усилий.
Но он не поддавался.
Прогремела мушка, пушечное ядро с всплеском упало в воду рядом с их кораблем. Вспотев, Сивиг обернулся и увидел, что корабли приближаются. Он знал, что их следующий выстрел будет точным. У него не было времени. Если затворы подведут, он и его люди наверняка умрут.
"СИЛЬНЕЕ!" – крикнул Сивиг. – "Толкайте изо всех сил!"
Еще несколько десятков его людей бросились вперед и все в унисон начали толкать все сильнее и сильнее, дергая древний каменный рычаг до тех пор, пока их руки не огрубели. Сивигу казалось, что он умрет от усилий.
И затем, наконец, это произошло. К радости Сивига, большой рычаг начал уступать. Раздался скрип камня о камень, когда рычаг начал двигаться дюйм за дюймом.
Они набирали ускорение, и раздался громкий свист. Сивиг осмотрелся и поразился, увидев, что древняя дамба начала подниматься вверх через воду все выше и выше, медленно перекрывая гавань. Они стонали от усилий, медленно заканчивая закреплять затвор, в то время как дамба поднималась, блокируя гавань Ур от остального моря.
В то же самое время вдоль каналов открылись огромные дренажные трубы, и воздух наполнился звуком хлынувшей воды. Вода, которая затопила город Ур, начала так же быстро отступать, как и прибыла. Она исчезла так быстро, что Сивиг почувствовал, как его корабль под ним закачался. Посмотрев вниз, он увидел, что его лодка тонет, когда уровень воды начал падать все ниже и ниже.
У Сивига все внутри перевернулось, когда они опустились на сотню футов в течение минуты. В это время пандезианские корабли начали тонуть вместе с ними. Постепенно все древние здания города Ур начали появляться снова, словно восставали из могилы. Сердце Сивига подпрыгнуло, когда фут за футом город снова начал подниматься.
Корабль Сивига вскоре оказался на суше, на морском дне, в сухой гавани. Он осмотрелся и увидел, что сотни пандезианских кораблей теперь тоже находились на суше. Они все растерянно смотрели вниз, очевидно, не ожидая этого. Корпусы их кораблей, суженные к дну, начали раскачиваться, когда они угодили в грязь, после чего начали опрокидываться.
Несколько минут спустя первый корабль завалился на бок.
Тысячи пандезианских солдат, пронзительно закричав, упали со своих кораблей, пролетев пятьдесят футов на грязную землю. Некоторые из них погибли от удара. Выжившие солдаты пытались подняться на ноги, после чего вынули свои мечи и атаковали людей Сивига.
Сивиг не стал их ждать.
"Мужчины Эскалона, в атаку!" – крикнул он.
Сивиг повел своих людей, схватился за толстый канат и соскользнул вниз на землю прямо перед тем, как их собственный корабль опрокинулся в грязь. Он вынул меч и побежал по болоту вместе со своими воинами.
Пандезианцы встретили их посредине с громким звоном оружия. Сивиг высоко поднял свой меч и бросился в группу пандезианцев, нанося удары двум мужчинам одновременно, даже не остановившись для того, чтобы поднять щит. Он повернулся и ударил одного пандезианца рукоятью своего меча по носу, пронзил второго, развернулся и ударил локтем третьего, пнул четвертого. Он сражался как одержимый, прорезая свой путь через ряды пандезианских солдат.
Тем не менее, Сивиг и его люди все еще были окружены. Тысячи пандезианских солдат собрались вокруг, и люди Сивига оказались вовлеченными в рукопашное сражение с силами десять к одному. В конце концов, они умрут здесь, по иронии судьбы, на мутном морском дне.
Внезапно раздался крики и, оглянувшись, Сивиг был сбит с толку, не понимая, откуда он раздается. Затем высоко на колокольнях, во вновь появившихся зданиях Ура, он с потрясением увидел группу воинов, мужчин Ура, которые прискакали из потопа, укрываясь на вершинах. Сивиг не замечал их прежде, но, когда вода в городе убывала все больше и больше, он увидел, как десятки этих воинов спустились со зданий, вниз на болотистую землю города Ур. Они издали громкий боевой клич, побежав по сухой гавани, чтобы атаковать пандезианцев.
Пандезианцы повернулись, застигнутые врасплох, что дало Сивигу необходимое ему драгоценное время. Он и его люди атаковали, в то время как выжившие воины Ура атаковали пандезианцев с другой стороны. Пандезианцы не знали, с какой стороны сражаться сначала и вскоре оказались зажатыми между ними, умирая десятками.
Сивиг сражался до тех пор, пока его плечи не налились усталостью. Он не отступал до тех пор, пока не осталось никого, с кем он мог сражаться.
В конце концов, он остановился и осмотрелся, тяжело дышал, потрясенный тишиной. Он увидел, что его люди обнимаются с воинами Ура, услышал крики победы, поднимающиеся в небо, и облегчением понял кое-что.
Сражение закончилось.
Ур снова свободен.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Кира летела в небе, схватившись за чешую Теона. С высоты птичьего полета под ней открылся пустырь, когда они нырнули вниз, на другую сторону Ущелья Дьявола. Сжимая в руках Жезл Правды, Кира нырнула вниз мимо крутых скал, где на другой стороне разбивались морские волны. Ее больше не переполняла грусть, вместо которой пришло новое чувство – жажда возмездия. Холодное, стальное возмездие.
Пришло время сразить пандезианцев раз и навсегда, исправить содеянное в Эскалоне. Слишком долго ее народ были угнетен, слишком долго они не оказывали сопротивление этому народу, не рисковали своими жизнями, чтобы освободить свою страну. Наконец, пришел день, о котором мечтали ее предки, о котором они предсказывали на протяжении тысячелетий. Продолжая лететь, возглавляя свой народ, Кира чувствовала, что вершит историю.
Кира услышала отдаленные крики, посмотрела вниз и увидела внизу армию своего отца: сотни мужчин бежали на другую сторону Ущелья, следуя за ней. Она посмотрела вверх и увидела впереди тысячи пандезианцев, растянувшихся на пустыре к югу от Ущелья. Они все собрались рядами и, очевидно, готовились к контратаке. Они растянулись до горизонта, покрывая землю до Моста Печали – весь народ стремился к уничтожению и новому захвату Эскалона.
Кира нырнула ниже, обхватив Теона за шею одной рукой, сжимая в другой жезл. Она чувствовала, что в нем тоже клокочет ярость.
"Это наше время, Теон", – прошептала девушка, чувствуя себя единой со своим драконом. – "Это день, для которого мы рождены".
Теон заревел в ответ и полетел быстрее – его не нужно было просить дважды. Он нырнул ниже, открыл пасть и, когда показался первый легион солдат, выпустил столп пламени.
Огромная волна огня покатилась вниз, и Кира ощутила жар даже отсюда. Пандезианские солдаты в ужасе посмотрели вверх, словно увидели кошмар, опускающийся с неба. Они повернулись, чтобы спастись бегством, но было слишком поздно. Они все застряли внизу – сотни тысяч их солдат блокировали путь к побегу.
Пламя Теона поглотило их и поднялся хор криков, когда большое пламя пронеслось по толпе. Оно уничтожило сотни человек за раз, они падали на колени, превращаясь в пепел. Кира ощущала глубокое удовлетворение с каждой смертью.
"НИЖЕ!" – велела она.
Они полетели еще ниже, пока не оказались всего в нескольких футах от пламени, и Кира увидела все подробности своими глазами. Она хотела приблизиться к огню, ощутить его жар, лично прочувствовать месть за своего отца. Она приблизилась настолько, что ощутила жар на своем лице, но, тем не менее, она не поднялась вверх. Находясь всего в десяти футах над их головами, Кира увидела, что мужчины, объятые пламенем, кричат, падая. Некоторые пытались метать копья в дракона, но они погибали прежде, чем им это удавалось.