Так, бухтя что-то засыпающему на ходу Грегу, и увел. А следом и мы с Ольгой, поднявшись на высокое крыльцо, шагнули в специально сделанный низким, дверной проем. Миновав сени, еще раз пригнулись, входя в горницу. Я дернулся было снять головной убор, но поняв, что на мне его нет и в помине, просто поклонился на красный угол, и протопал к столу, у которого уже суетилась по-прежнему алая, словно маков цвет, Герда. Заметив, что я уселся на лавку, рядом с ее отцом, сунулась было к печи, но Ольга ее шуганула ухватом и, вытащив из зева огромный чугунок, одним ловким движением поставила его на толстую дубовую подставку, в центре стола.
Окинув меня взглядом, Антон покачал головой и кивнул Герде на поставец в углу горницы, за печкой.
- Ну-ка, доча, найди гостю ложку. А то он, вишь, какой неподготовленный пришел, - тихонько прогрохотал хозяин дома и уже через секунду я сжимал в руке новенькую, вырезанную из липы ложку. Пока мать с дочерью крутились у стола, выставляя хлеб, соленья и свежие крупно порубленные овощи, Антон ткнул меня пудовым кулачищем в бок. - Где ж ты свою серебряную-то потерял, а, твое сиятельство?
- Какое из меня сиятельство, кузнец! - чувствуя, что меня все больше и больше забирает хмель, проговорил я. - Все там осталось. В столице. И сиятельство, и дом, и семья… А я теперь… перекати-поле. Знаешь, трава такая. Ветер ее по пустыне гонит-гонит…
Ольга бросила на меня короткий взгляд и… шикнув на уже открывшего рот для очередного вопроса, мужа, молча выставила на стол четвертьведерную бутыль с жидкостью теплого янтарного оттенка. Под горячий борщ, в желудок упала первая рюмка домашнего самогона, за ней вторая… и я не понял, как уснул.
Глава 3. Где сердце успокоится…
Проснувшись следующим утром на широкой лежанке, я попытался встать и едва не навернулся с почти двухметровой высоты. И честное слово, мое состояние было совсем не похоже на похмелье, которое, в отличие от фирменной наливки Ольги, самогон ее мужа-медведя вполне предусматривал… Ну, разве что, чуть-чуть. Но, с какого перепоя так кружится голова?!
Я медленно, стараясь не расплескать расплавленный свинец в моем черепе, опустил голову обратно на подушку, и чуть не застонал… Идиот! Точнее, контуженный идиот! В прямом смысле этого слова. Трудно было догадаться, что произойдет с моей несчастной головой при наложении похмелья на контузию? Хоть бы хозяев предупредил, так ведь нет…
С другой стороны, когда бы я успел это сделать? Отказаться от приветственного угощения? Это ж обидеть хозяев. А что Антон, что Ольга, к старым традициям относятся трепетно, так что могли действительно отказать от дома. А выпив наливку… В общем, понятно. Будем считать, что внутренний адвокат оправдал внутреннего же пьяницу, и тот отделался устным выговором, вместо общественных работ…
- Эй, твое сиятельство, ты там живой? - прогрохотавший прямо над ухом, голос хозяина дома, заставил меня дернуться, отчего виски прострелила совершенно сумасшедшая боль, и во рту появился отчетливый привкус крови. Вот счастье-то… Я тихо зашипел и поднявшийся на приступку, хозяин дома окинул меня обеспокоенным взглядом. - Э-э, Виталий, да ты что-то совсем плох. Мать, поди сюда, кажись это по твоей части.
- Рассол на столе, - откликнулась откуда-то из-за печи Ольга.
- Да не, тут не похмелье… тут что-то серьезнее. Ну, кому говорю, иди сюда! - к концу фразы, Антон, только что лосем не ревел. Хм, действительно, беспокоится. Иначе б на жену голоса ни за что не повысил… ну, до тех пор, пока она в его дела не лезет… Уж это-то я знаю, наверняка. Не первый год с этой семьей дружу.
- Вот, как отхожу ухватом, чтоб горлО дома не драл, - треснув мужа полотенцем по спине, Ольга все же прислушалась к его словам и, встав на приступку, попыталась взглянуть на меня… Вот только не с ее ростом. Нет, так-то Ольга, женщина высокая, но не настолько же… Но она тут же нашла выход из положения. - Так, косолапый. Тащи лавку. Да смотри, стол по дороге не свороти!
- Несу-несу, - тут же присмиревший, Антон, действительно, эдаким кабанчиком метнулся к стене и, легко подхватив тяжеленную дубовую лавку, на которой человек пять усесться могут, в момент притащил ее к печи. Ольга тут же вспрыгнула на подставленную мебель, легко, будто девчонка. Ну да… на шестом десятке… вот только, кроме тех, кто видел ее паспорт, этого никто никогда не скажет, да и видевшие сию бумагу, промолчат. Больше чем на тридцать лет, супруга Антона не тянет. Да и по нему не скажешь, что кузнец уже больше шестидесяти лет землю топчет. Седина, и то возраста не выдает. Поскольку немного ее.
За этими мыслями, я, наконец, смог отрешиться от пульсирующей боли, но тут Ольга кольнула меня своим беспокойством.
- Ой-ей-ей-ей-ей! Что ж ты, обормот великовозрастный, вчера промолчал-то?! Да и я дура, сразу не присмотрелась, - Ольга всплеснула руками и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, рявкнула на весь дом. - Герда! Людмила! Лана! Немедленно сюда! Стол готовьте, будем нашего князюшку лечить. Да живее, клуши неповоротливые! Ну!
Тут же откуда-то раздался дробный перестук каблуков, захлопали, заскрипели двери. Загремели какие-то ведра и еще не пойми что…
Прислушавшись к этому гвалту, Антон посопел и предпринял попытку тактического отступления.
- Ну, я тут только мешать буду. Пойду, день на дворе, негоже дела оставлять, - прогудел он, начиная пятиться к двери.
- Ку-уда?! А кто Вита перетащит? Я, что ли? - уперев руки в боки, мокошева ведунья требовательно уставилась на мужа.
- Да ладно, ладно. Что ж я, не понимаю, что ли? - тут же вздохнул Антон.
- Ну, сущий медведь. Такой же ленивый и хитрый, - пожаловалась мне Ольга, на что ее муж только весело фыркнул.
- Ночью, ты меня не из-за того медведем звала, - усмехаясь в усы, прогудел Антон.
- Это да, уж прижмешь, так прижмешь, - почти мечтательно протянула женщина, но тут же покраснела и вновь дотянулась до мужа мокрым полотенцем. - Тьфу на тебя, охальник! Эй, девки, вы что, заснули там, что ли?!
Нет, не уснули. Влетели в горницу заполошной стайкой, нагруженные какой-то посудой, свечками, и еще черт знает чем. На выскобленный до белизны стол, с легким хлопком, легла расшитая красными узорам льняная скатерть, явно не праздничного, а ритуального толка… и я, неожиданно для самого себя заинтересовался предстоящим действом. Вообще, использование вот таких предметов, в естествознании почти не встречается, а в старых школах, секретами их создания и ритуалами, в которых применяются такие вещи, знатоки делятся крайне неохотно…
- Что, глазки засияли? А вот не будет тебе секретов, - усмехнулась Ольга, заметив мой интерес, и пояснила. - Не от скаредности, Витушка, не думай. Просто не про вас, мужчин, такая вот наука. Неужто, Заряна не говорила?
- Говорила, - вздохнул я, морщась от накатывающей боли.
- Вот и ладно. А пока, поспи, болезный, поспи, - теплая сухая ладошка ведуньи легла мне на лоб и я еще успел услышать, как она просит мужа перетащить меня на стол, а потом… уснул, как младенец. При всех моих щитах!
Проснулся уже вечером, отдохнувшим и… здоровым, все на той же лежанке. Удивленно покрутил головой и, поняв, что она и не думает напоминать о контузии, собрался уже выбраться из-под медвежьей полости, чтобы спуститься на грешную землю и найти в печи что-нибудь съедобное, но тут услышал разговор хозяев дома и решил повременить с вылазкой за провиантом.
- Ты утреннюю газету видала, Олюшка? - тихий гудеж Антона, чем-то напомнил жужжание пчелиного роя… очень большого роя.
- Когда? Сам же видел, по дому полдня возилась. А тут еще и лечение Вита… - вздохнула его жена.
- От. А я, пока подмастерья кузницу готовили, прочел. М-да, - звякнул ложкой о чугун, Антон и, прошелестев бумагой, договорил. - Вот, взгляни сама.
- Антоша, мы за столом. Убери этот листок. Вечером почитаю, - недовольно проговорила Ольга, но…
- Нет. Лучше, прочти сейчас. Это важно, - в голосе кузнеца добавилось стали и жена со вздохом, отложила в сторону ложку. По крайней мере, именно так я определил этот стук. Затем зашелестели листы газеты.
- Ох!
- Прочла? - глухо спросил Антон.
- Да… Теперь понятно… - тихонько вздохнув, заметила Ольга, и осеклась. - Антоша, что ж нам делать-то?
- А что? В порядок его приводить. Ежели там у него и жена и дети были, то, сама понимаешь…
- Тошенька… - каким-то придушенным голосом, вдруг выдавила Ольга. - А я ведь, когда его лечила, ничего не нашла.
- То есть? - не понял кузнец.
- Ну, что же ты… А хотя, да. Тебе-то откуда знать… - проговорила ведунья и принялась за пояснения. - Когда муж и жена, словно две половинки, связаны, уход за Кромку любого из них, для второго страшной и очень долгой болью оборачивается, телесной и душевной. И если с телесной болью справиться еще можно, то сердечную унять нельзя никак. Ждать надо, пока сама пройдет… Лет через пять.
- И?
- Так вот, боль телесная у князя… ну ты сам видал утречком, а вот душевной боли нет и в помине. Только тоска дикая… - голос Ольги становился все тише и тише.
- Мать, раз уж начала, то договаривай, - рокотнул кузнец. - Что значит, должно быть, но нету? Объяснить можешь?
- Могу… Вот только тебе это не понравится. Да и мне, если уж на то пошло… - голос Ольги стал сухим и надтреснутым. - Тоска эта… ожидание. Понимаешь, медведушко? Он ждет встречи с ними. Скорой встречи. Потому и боли нет.
- М-маать! Да ты что говоришь! - загрохотала лавка, затопали сапожищи сорок последнего размера, с гулом впечатываясь в толстенные доски пола. - Сам за Кромку?
- А ну сядь! Гостя разбудишь, - зашипела Ольга.
Вот так беседа… Я плюнул на все и, демонстративно, в голос зевнув, принял сидячее положние.
- Доброго вечера, хозяева, - спрыгнув на пол, я прошлепал босыми ногами по широким теплым доскам и, не стесняясь своего полуголого вида, кивнул застывшему посреди горницы Антону и сидящей за столом, нервно скатывающей в комок газету, Ольге. - Простите за наглость, но… поесть у вас найдется? А то в животе, кишка кишке бьет по башке.
Хозяйка дома, тут же заохав, подхватилась, и принялась доставлять на стол блюда. Антон, смущенно покосившись на меня, поправил откинутую им в порыве, лавку и, усевшись, хлопнул по ней ладонью.
- Садись, Вит. Поснедаем, как дед мой говаривал. Ложку-то, не потерял? - в ответ, я растянул губы в улыбке и, мысленно оглядевшись, подманил к себе до сих пор сохранявший мой ментальный след, липовый столовый прибор. Ложка вылетев откуда-то с лежанки, оказалась в моей руке. Старательно обтерев ее полой нательной рубахи, кладу ее рядом с собой. Антон фыркает и косится на меня. Да-да, я знаю, что все сделал правильно… и нечего так на меня смотреть. Я вовсе не собираюсь "идти за Кромку" прямо сейчас.
- А где все? - наевшись все того же борща, с серым, но мягким и теплым, одуряюще пахнущим хлебом, я отвалился от стола и, поблагодарив хозяев за угощение, наконец, задал вопрос, который беспокоил меня с того момента, как я проснулся.
- Гришка твой, укатил в город, за обновками. Одежду вам прикупить, да всякое-разное, необходимое. А Герда с Ольгиными ученицами по болящим пошли. Не у каждого же деньги на университетского врача найдутся. Вот и помогают, чем могут.
- А могут, я так понимаю, очень немало. С такой-то учительницей, - Ольга улыбнулась, молча принимая комплимент, но вот смотрела она на меня с той же внимательностью и тревогой, что и ее муж. Черт, если бы не опыт, я бы наверное этого и не заметил, но… задолбали. И я не выдержал.
- Да не собираюсь я вешаться! - воскликнул, заставив вздронуть хозяев дома.
- Точно? - недоверчиво прищурился Антон, моментально поняв, что я слышал их разговор.
- Точно-точно, - кивнул я. - У меня еще дела имеются, между прочим. И обещания.
- Ох, Витушка… - покачала головой Ольга, но больше ничего не сказала. Поднялась из-за стола и, махнув рукой, принялась убирать опустевшую посуду и наводить порядок в горнице.
- А что, твое сиятельство, не забыл еще мою науку? - хозяин дома поднялся на ноги и окинул меня испытующим взглядом.
- Такое забудешь, - улыбнулся я. - А что, нужна помощь?
- Не помешает, не помешает, - покивал Антон, поглаживая ухоженную аккуратную бородку, после чего прошелся пальцами по завиткам усов и указал рукой на выход. - Идем в кузню. Нынче аккурат полнолуние, поработаем…
- А идем! - вскочив на ноги, согласился я.
- Слышь, мать! Мы в кузню. Так что, дочь с ученицами придут, остереги, чтоб после полуночи за порог ни ногой. Ни в кузню, ни в баню, - рокотнул Антон.
- Да идите уже. Скажу, - отмахнулась от нас полотенцем Ольга и вдруг усмехнулась. - Только… А что, князюшка так и будет исподним у нас по двору щеголять?
- От ведь, - мы с кузнецом переглянулись, и он вздохнул. - И то верно. Неча девок голяком пугать… Ладно, одежа твоя в стирке-штопке, так что, погоди немного, попробую что-нибудь подобрать.
- Их, пожалуй, напугаешь… - хмыкнул я, вспомнив откровенно блудливые взгляды учениц Ольги. Но, ведь это не повод расхаживать по чужому дому в неглиже, правда?
Надо признать, выглядел я в одежде гиганта-кузнеца крайне забавно, так, что и сам улыбки сдержать не смог, что уж тут говорить о сдавленно фыркающих хозяевах дома. С другой стороны, я же не на бал иду? А в кузнице и такой наряд сойдет. Так что, закатав рукава длинной льняной рубахи и опоясавшись кожаным ремешком, чтобы не спадали широченные шаровары, намотал портянки и, сунув ноги в разношенные, мягкие сапоги, я двинулся следом за Антоном на выход. Нас ждало много работы. И ничего лучшего, в моем состоянии, придумать было нельзя.
На кузницу лег наговор тишины, и уже через минуту, в горне загудело пламя и загрохотало железо…
Глава 4. Колка дров и большая политика
За работой, мы не слышали, когда вернулся Грегуар и домочадцы Ольги и Антона. А потом, умотались так, что сил хватило лишь на то, чтобы быстро ополоснуться в бане и добрести до постелей. Кое-как взобравшись на лежанку, я еще несколько минут слушал воцарившуюся в доме тишину, отгоняя навязчивый отзвук бьющего по металлу молота, до сих пор надоедливым эхом звучащий в ушах. Но, как это обычно и бывает, усталость взяла свое, и я незаметно уснул.
А утром, меня разбудил запах горячих блинов, и только потом уже грохот сковородок и прочей посуды. С высоты моего "положения", было прекрасно видно, что на этот раз, завтраком нас решила порадовать Герда. Семнадцатилетняя девчонка кометой носилась по просторной горнице, создавая впечатление, словно она одновременно пребывает в нескольких местах разом. Очевидно, услышав возню за занавеской, Герда веселым колокольчиком поприветствовала мое сползающее с лежанки сиятельство, ни на секунду не отвлекаясь от готовки. Ответив ей таким же бодрым приветствием, я огляделся в поисках сложенной вчера ночью на табуретке одежды и, с удивлением, обнаружил на ее месте вполне добротный "сельский", или как его предпочитали называть в том же Каменграде, "охотничий костюм": добротные, свободные штаны из черной плотной ткани с кожаными вставками, низкие мягкие сапоги, просторная льняная рубаха и черная же короткая куртка с "разговорами". Ну и тканая шапка с небольшой выпушкой, как непременный атрибут подобной одежды. Молодец Грегуар, правильно сообразил. В Старой Ладоге, пожалуй, наш столичный вид и впрямь может привлечь ненужное внимание, а вот такой наряд… Ну, выехал боярич со своим слугой из родного имения в ближайший город, так что тут такого?
Одевшись и, лишь оставив куртку на табуретке, я вышел в горницу.
- А скажи-ка, красавица, не видала ли ты здесь моего слугу?
- Гришку-то? - Герда стрельнула в мою сторону глазками и тут же отвернулась. - Видела, а как же! Вон он, во дворе с этой вашей монстрой самоходной возится. Уже второй час, то рычит, то ругается, а ежели меня или матушку видит, так сразу на французский переходит. Будто мы языков не разумеем, и не поймем, что он об этом вашем ав-то-мо-би-ле думает. Смешной!
- Понятно, - я кивнул, мысленно сделав себе зарубку на будущее. Надо предупредить Грега, что здесь не только знать иностранными языками владеет. Эти знания и у купцов и у ремесленников в почете…
Выйдя на крыльцо, окликнул копающегося под капотом "Классика" Грега. Тот тут же вынырнул из недр авто.
- Доброго дня, ме… Виталий Родионович, - бывший дворецкий, наряженный примерно в том же стиле, что и я, поднялся по высокой лестнице, на ходу вытирая ветошью измазанные в масле руки.
- Правильно, Грег. Какой я тебе теперь мессир… - я растянул губы в улыбке. - Идем-ка умываться, скоро Герда за стол позовет.
В доме кузнеца имеется вполне приличный санузел, но по такой погоде… кто станет плескаться под краном, если есть возможность стряхнуть сонную одурь, вылив на себя пару ведер холодной воды из колодца?
Впрочем, судя по тому, как плеснул в мою сторону неверием и непониманием Грег, когда я попросил его перевернуть надо мной эту самую пару ведер, не все разделяют мою точку зрения. По крайней мере, сам бывший дворецкий предпочел не рисковать и отправился умываться в ванную. Что ж, его право. А я воспользовался выученным когда-то у Тишилы наговором для бритья и, смыв щетину, отправился к авто, разбираться в доставшихся нам трофеях и вчерашних покупках Грегуара.
Посмотрев на ворох оружия, небрежно завернутого в брезент, я вздохнул и, пообещав себе, сегодня же вечером заняться его чисткой, потянул к себе лежащий рядышком сверток с личными вещами конвойных. Быстро перебрав все кошельки и разложив их содержимое по двум примерно одинаковым кучкам, я хмыкнул. Оказывается, это выгодное дело – грабеж бойцов Зарубежной стражи. Почти две тысячи рублей ассигнациями, это, между прочим, годовой заработок хорошего заводского мастера!
Остальная добыча, правда, оказалась полной ерундой. Ключи и брелоки, зажигалки и папиросы. Кстати, последние оказались одной марки и в одинаковых стальных портсигарах… Пара записных книжек с чередой имен, стихотворений и непонятных номеров. Их я отложил в сторону. Мало ли? Чистых листов в них еще много… Пригодятся. Отдельную кучу составили обереги. Но в них, я не стал даже копаться. Может, это и полезные вещицы, но… черт его знает, кто и что там мог навертеть? А я, несмотря, на свои познания в естествознании, все-таки, далеко не профи в подобной "бижутерии". Так что, нафиг-нафиг. Буду уезжать, заброшу их в ближайшее болото. А пока… пусть лежат. Есть-то, не просят.
Кстати о еде…
- Дядя Вит, дядя Вит! Гри-иша! Все на столе! - звонкий голос Герды разнесся по двору, и я заторопился в дом. Сегодня будем есть одни, без хозяев. Антон еще в кузнице предупредил, что с утра, вместе с женой отправится на торг…
А после сытного завтрака блинами со свежайшей густой сметаной, пока Герда носилась по домашним делам, мы с Грегом отправились обратно во двор, колоть дрова. Надо было видеть, с каким удивлением смотрел бывший дворецкий на то, как его работодатель, князь, советник и т. д. машет колуном, разделывая чурки. Лишь когда отлетевшая в сторону деревяшка, чуть не заехала ему в лоб, Грег пришел в себя и, не дожидаясь напоминаний, принялся собирать уже колотые чурбачки, и укладывать их в поленницу.
С дровами провозились почти до обеда. Но закончили и, присев передохнуть и попить принесенного Гердой квасу, немного расслабились.
- Что делать собираетесь, ва… Виталий Родионович? - тихо спросил Грег, и сразу было понятно, что говорит он вовсе не о планах на вечер.