– Как же он еще Минтану по миру не пустил? – заинтригованно спросила Элька, обрисовывая пальчиком темные сучки на столешнице.
– А она бабенка умная, все деньги у себя держит и ему больше трех серебряков на руки не дает. Если и проиграется, а я ни разу не видел, чтоб он в плюсе уходил, невелика беда, – усмехнувшись, раскрыл тайну Люсин. – В долг же Нал не играет!
– Правильно, женщина лучше за деньгами следить умеет, – простодушно согласился Лумал, хлопнув ушами. – Мне и мама всегда так говорила.
– Это, наверное, очень обидно – все время проигрывать, – задумалась хаотическая колдунья, – знать, что проигрывали все твои предки, что раз за разом проигрываешь сам и упрямо пытаться перебороть судьбу, оседлать удачу. Я помню, как-то играла в одну компьютерную игрушку…
– Во что? – переспросил Лумал, когда засбоил магический переводчик на непонятном для жителя мира магического термине.
– В игру, чем-то напоминающую стратегию, вроде "Штурмовой голограммы" в комнате отдыха, – уточнила девушка, машинально вертя по столешнице тяжелую кружку Нала, где еще оставалось немного пива. – И мне никак не удавалось провести своих героев через один этап. Мне даже ночью эта игра снилась, я все пробовала мысленно и так и эдак поступить. В каждую свободную минутку за компьютер садилась. А потом у меня все получилось, я выиграла и… как отрезало. Всякий интерес к игрушке потеряла на полгода, а потом лишь для удовольствия по чуть-чуть забавлялась. Может, если Нал по-настоящему крупно выиграет, он сможет бороться с тягой к игре? Найдет новый повод для сражения: не собственную неудачливость, а страсть преодолеть захочет? Ему бы только выиграть раз, чтобы неистовый азарт угас!
– Вы, дана Элька, предлагаете попробовать подстроить выигрыш Налу? – всерьез заинтересовались гулинцы, перепробовавшие уже немало методик – от нравоучительных бесед до шуток.
– Оригинальное предположение, возможно, его стоило бы… – начал соглашаться Лукас, но тут же осекся, предупредительно поднеся палец к губам, и замолчал.
К столу наконец возвратились строгая Минтана и как обычно проигравшийся воитель. Правда, все три серебряка он, за неимением времени, спустить не успел, ограничившись только двумя с половиной. Осушив остатки пива из кружки, Нал удовлетворенно крякнул и, стукнув пустой посудой по столу, спросил с преувеличенной бодростью:
– Когда в путь?
– Только вас и ждали, – не удержался от ехидной шпильки мосье маг, вставая из-за стола. – Подберем на здешней конюшне конька покрепче нашему другу Лумалу и в путь-дорогу.
Застегнув куртку и распихав по карманам весь оставшийся от трапезы хлеб, Элька одной из первых вышла на улицу. В воздухе явственно пахло далекой грозой: озоном, прибитой к земле пылью и влагой, такой запах девушка обожала с детства! Но в Гулине, как и обещал искусник Лукас, было сухо. Зато к вечеру стало ощутимо прохладнее, но осень на то и осень: побалует день теплом, а вечер прохладой о далекой пока еще зиме напомнит. С природой не поспоришь!
Подойдя к коновязи, Элька ласково заулыбалась и, достав из глубоких карманов горбушки, поочередно угостила Налового грозного жеребца, лошадку Минтаны и всех трех Каурок. Рожденная в урбанизированном мире, она не уставала умиляться тому, как осторожно мягкими бархатными губами, поводя ушами и пофыркивая, большие лошади берут протянутый хлебушек с ладони. Покормить их было одним из новых удовольствий. Довольные угощением животные в два счета сметелили весь хлеб. Последнюю оставшуюся горбушку оглаживающая лошадей девушка протянула Лумалу, чтобы тот познакомился и заручился поддержкой своего кряжистого конька с короткой гривой-щеточкой, выбранного для трогга Налом и профинансированного Лукасом. Пусть уж юный ушан принесет домой к маме свою первую зарплату целиком.
Трогг и конь, одинаково пофыркивая, внимательно осмотрели и обнюхали друг друга, Лумал угостил животное горбушкой и, достигнув первичного взаимопонимания, неловко взгромоздился в седло. Кое-как умостившись, трогг попытался гордо выпрямиться и заулыбался: подросток уже чувствовал себя героем большого приключения и предвкушал рассказы, с которыми вернется домой. Шутка ли? Стольких магов повидал, колдовство видел и даже дракона, о которых на Алторане только легенды и ходили!
Что касается Минтаны, то Элька, уже успевшая счесть ее чем-то вроде местного эквивалента "моржихи", щеголяющей и в дождь и в снег в легком платье, была несколько разочарована, когда колдунья достала из седельного тюка подбитый мехом теплый темно-зеленый плащ и закуталась в него.
Провожаемая добрыми напутствиями гулинских магов, компания тронулась в путь. К удивлению Эльки, Люсин и Телам, смолотившие весь поднос булочек при незначительной помощи со стороны, еще были способны резво передвигаться и интересоваться всем на свете, а не валяться с отдышкой кверху пузом. Опечаленные скорым расставанием, но получившие от Минтаны обещание непременно написать о том, чем дело кончится в Твердыне и давшие обещание написать в ответ о поисках Черной Братии с вороньими мозгами, Люсин и Телам еще долго махали вслед друзьям.
Глава 9
Твердыня с романтичным названием Зад
Некрупные речушки изрезали равнину близ Твердыни Зад Си Дан густой сетью, в которую попались глазки озер, будто какой-то великан испек шоколадный пирог с голубым и зеленым кремом. Дорога то и дело становилась мостом или мостиком, перекинутым над текучей водой. То там, то здесь россыпью игрушечных кубиков виднелись домики фермеров, местами постройки находились совсем рядом с дорогой, и тогда частные владения были огорожены низким каменным заборчиком. Похоже, всеобщее ожесточение нравов, про которое баяли даны-архивариусы, еще не достигло такой степени, чтобы возводить заграждения выше человеческого роста. Даже собаки не брехали яростно, а лишь лениво гавкали для порядка на путешественников, справедливо полагая, что глотка одна, а путников на дороге много. Так недолго и голос сорвать.
Маленький отряд ехал довольно быстро. Лумал хоть и сидел на коне, как мешок с овсом, но держался крепко. Никаких остановок на пути не случалось до тех пор, пока не раздался громкий вопль, донесшийся со стороны еще сочного луга, где мирно паслись серенькие овечки, кудрявые, как некогда на заре своей карьеры Киркоров.
– Даны! Сам Лучезарный Свет послал вас! – надсадно орал худой мужичонка, типичный сельский житель на вид, обряженный в добротную, но почему-то надетую наизнанку куртку. Он несся на всех парах к дороге напрямки через луг. На скаку практически перелетел через низенькую загородку, точно маленький бойкий пони, оборвавший удила и возомнивший себя боевым конем. Похоже, гражданин так спешил, что не добрался до ближайших ворот и дорожки, а может, очень боялся, что ниспосланные даны куда-то исчезнут, пока он пользуется проторенными путями. Вдруг Лучезарный Свет ниспослал их нынче не только ему да вдобавок установил строгий график "ниспослания" и промедления не потерпит.
Минтана придержала лошадь, давая возможность орущему приблизиться. Должно быть, так велел обычай данов, милосердный к повредившимся рассудком. Раз притормозила она, вынуждены были остановиться и другие члены компании. Заскучавшая было от созерцания пасторалей Элька оживилась, предвкушая забаву.
– Ох, удача-то какая, что младший мой, Марон, вас с крыши сарая углядел! – запыхавшийся мужичонка остановился перед Лукасом и Минтаной, безошибочно идентифицируя их как данов, хаотическую колдунью же в почетные ряды магов по результатам визуального осмотра не приняли или сочли, что для обращения хватит и пары разнополых магов. А, может, Элька просто выглядела самой молодой в отряде, поскольку про белую кайму на ушах троггов тут тоже навряд ли слыхали.
– В чем потребна помощь? – с надменно-бесстрастной маской, опустившейся на лицо, точно забрало шлема, уточнила Минтана.
– В амбаре, что я для хранения бобов вчера торговцу Бирану сдал, странное что-то творится! – выпалил мужик и зачем-то дернул себя за ухо. Если собирался оторвать, то не получилось, если почесать, то перестарался, мочка ощутимо покраснела.
Брови мосье Д’Агара и даны Минтаны изогнулись совершенно синхронным образом, так будто они заранее репетировали это движение, уши Лумала развернулись любопытными зонтиками, а Рэнд сдавленно хихикнул, комментируя:
– Бобы? Может, кто-то слишком громко пукнул?
– Объяснись, – властно предложила женщина, Лукас без споров уступил ей право переговоров как знатоку местных традиций и более крупному специалисту по амбарам. Если мосье в чем и не понимал ни рожна, так это в сельском хозяйстве, хорошо хоть не считал, что булки растут на деревьях, а большего от изысканного мага требовать никто не пытался.
– Так… я… это… – на мгновение смешался проситель, почесал бороду, снова дернул многострадальное ухо, опять не оторвал, и решительно бухнул: – Каркают там странно, как вороны, вроде, а все-таки не по-птичьи, и бухают в стены, точно звери, сопят, скребутся. В оконце-то ничего не видать, тряпицей занавешено и засов на дверях изнутри задвинут. А иначе никак не подглядеть.
Позади Минтаны гулко гоготнул Нал:
– Кажется, нашлись наши птички!
Мужик дернул головой в сторону защитника, точно лошадь на выстрел, подождал, пока тот отсмеется, и продолжил рассказ:
– А дверь я ломать поостерегся, кто ж знает, кого там Темный принес! Засов снаружи задвинул на всякий случай, да вокруг походил. Так сзади на камне у фундамента средь бурьяна знак этот какая-то вражина накорябала, меленький, а я все равно углядел! – Востроглазый докладчик опасливо оглянулся по сторонам и показал, сведя указательные пальцы домиком и сжав все прочие в кулак.
– Знак Арродрима? – вопросительно промолвил Лукас, обернувшись к Минтане.
– Черная Братия, – нахмурившись, подтвердила колдунья и резко велела: – Показывай свой амбар!
Мужичок облегченно вздохнул и махнул рукой в сторону каменной постройки под двускатной крышей с единственным окошком, которая виднелась на ближайшем холмике. К амбару шла хорошая, пусть неширокая дорога, но, экономя время, фермер повел отряд напрямик по траве, так же, как летел на всех парах сам. Овечки покосились на странных топтателей "газона" и невозмутимо продолжили трапезу. Едут себе люди и пусть едут, еда важнее. Собаки, сторожившие скот, видя среди людей хозяина, тоже остались невозмутимы. Только на Лумала поглядывали с задумчивым интересом, может, приняли за своего или за отбившуюся от стада овцу и теперь размышляли, а не ссадить ли его с лошади, да не загнать ли назад, щипать травку?
У амбара всадники спешились и прислушались. Добротное здание – в таком впору жить, а не бобы хранить, было сложено из крепких белых камней, щедро скрепленных раствором. На двери, такой, что даже тараном с одного-двух ударов не вышибешь, красовался толстый брус засова. А изнутри и впрямь доносилась какая-то возня, точно двигался кто-то неловко или в крайней панике, вдобавок слышалось хриплое карканье. Эльке сразу вспомнилась маленькая соседка по подъезду – Дашенька одного году отроду. Кроха не умела еще говорить толком и обозначала всех пернатых от воробьев до ворон одним собирательным словом: "Кххрр!", указывая из коляски ручонкой на очередной крылатый объект и оповещая весь двор о своем наблюдении. Вот там, за стенами кто-то пытался подражать Дашкиным речам старательным разнобоем. Кроме того, в дверь долбились так, будто пытались пробить ее чем-то, для долбления не предназначенным, и шумно подпрыгивали, словно вдобавок пытались летать, не имея под рукой подходящего заклятия левитации и крыльев.
– Это они! Те люди, – оповестила друзей Мирей, прислушиваясь к излучению эмоций, доносящихся изнутри. И в голове жрицы звучало не сочувствие, а скорее удовлетворение от справедливого наказания злодеям, опутавшим своими грязными чарами несчастных птиц.
– Великолепно! – просиял Лукас и озвучил прозрение эльфийки спутникам.
– Ступай, мы со всем разберемся. Более без дозволения Твердыни к сему месту не приближайся и другим запрети, – приказала Минтана мужику, и тот безо всяких возражений, признательно поклонившись данам, взявшим на себя заботу о странном содержимом амбара, припустил прочь. Кажется, вздумай спасители раскатать хозблок по камешку вместе во всем содержимым, и тогда бы не возразил, лишь бы не глядеть на тех, из Черной Братии, кто внутри чего-то страшное вытворял.
Элька только успела крикнуть вслед: "Эй, дяденька, у тебя куртка специально наизнанку надета?"
Фермер приостановился, глянул на свой рукав, звучно хлопнул обеими руками по лбу и принялся сдирать одежонку, переодеваясь на ходу. При этом каким-то чудом он еще умудрился поклониться девушке в знак признательности. Тем временем у двери амбара уже шло обсуждение плана действий.
– Нам придется оставить караульного до прибытия защитников из Твердыни Зад Си Дан, – нахмурилась колдунья, раздумывая над решением проблемы, пальцы машинально теребили пояс. Оставлять Нала на страже ей не хотелось, но…
– Есть выход получше, дана Минтана, – находчиво предложил мосье Д’Агар, – я могу запечатать амбар так, чтобы открыть его смог лишь дан, имеющий ключ. Тогда мы все сможем продолжить путь в Твердыню, где и перепоручим защитникам заботу о пленниках и оповещении данов Гулина, достопочтенных Люсина и Телама.
Минтана обозначила свое согласие облегченным кивком и приготовилась наблюдать за работой истинного маэстро от магии. Пусть силой Лукас пользовался иной, но изящное плетение его заклятий колдунья могла видеть и уже немало записала себе на корочку для будущих экспериментов.
– Выходит, Ликрус зря всю округу на ноги ставит?! – в свою очередь спохватился Нал, озаботившись нерациональным применением труда добровольной дружины.
– Не уверен, защитник. Сидящие здесь, хм, "птицы", без сомнения, составляли заклятие. Однако, чтобы направлять его в цель, им нужен был фокус – хотя бы один добровольный наблюдатель, отслеживающий перемещение зачарованных птиц. Он, скорее всего, находится близ Гулина, чтобы не примешивать к чарам подчинения и фокуса чары слежения, а следовательно, будет найден людьми, отряженными для поиска, – подробно разъяснил ситуацию Лукас, попутно доставая из кармана маленький зеленый футляр. Оттуда маг вынул ровный брусочек яркого синего мела или чего-то очень на мел похожего.
Передав поводья своей Каурки молчаливому Галу, маг подошел к двери, окинул ее взглядом, примериваясь, и начал чертить. Ровные (как обычно, мосье на зависть Эльки, напрочь лишенной способности к черчению, работал без линейки) линии сложились в прямоугольник, опоясывающий проем двери. Еще два, один чуть меньше по размеру другого, были прочерчены следом, затем легли линии крест-накрест прямоугольников, а под конец одна короткая, где-то параллельно фундаменту в середине двери. Эта линия вышла на палец за рамки чертежа и закончилась ровным маленьким кругом диаметром с ладонь.
– Баулэ прокси! – провозгласил Лукас и приложил к центру круга оставшийся мел.
Сетка линий вспыхнула ярким ультрамарином, и в тот же миг распространилась по всему амбару, оплетая его живой клеткой с ярким глазком сапфирового света там, где маг все еще держал руку. Когда свет потух, остался лишь рисунок и кусочек мела, который мосье заботливо вернул в футляр и передал с полупоклоном Минтане:
– Чтобы войти в амбар, достаточно приложить кусочек мела к середине круга, завеса будет снята. Что же до задвинутого изнутри засова, полагаю, защитники с этим разберутся.
– Это точно! – поглаживая меч, довольно поддакнул Нал, пока его колдунья с сияющими восхищением глазами (так фанатка смотрела бы на звезду, исполнившую свой лучший шлягер в ее честь) заботливо прятала мел-ключ в кармашек платья.
– Лукас, это было круто! – похвалила мага Элька, обожавшая чары со световыми спецэффектами, да вообще-то с любыми спецэффектами тоже. Мосье ничего не сказал, но довольная, или все-таки самодовольная, улыбка промелькнула на его губах.
– О-о-о! – только и выдохнул Лумал, хлопнув ушами от восторга, даже Гал одобрительно кивнул, оценивая хорошую работу на свой манер. Пусть он не одобрял позерства, но за качество работы мага уважал.
Завершив обряд запирания амбара на этой торжественной ноте, компания вернулась на дорогу и снова тронулась в путь. Больше их никто не догонял, ничего не требовал и даже не просил. А с попадавшимися навстречу пешими путешественниками, всадниками и гружеными подводами никто из отряда сам заводить разговора или тем паче предлагать свои услуги не стремился. Только раз им встретился вооруженный разъезд, но одного слова Нала и взгляда Минтаны, очевидно, невзирая на свой статус покинувших Твердыню полевых работников, оказалось достаточно, чтобы их и все сопровождающие лица оставили в покое.
Пыльные обочины дороги сразу заставили Эльку переменить свое резко отрицательное мнение насчет желательности дождя. Но делать нечего, поливальной машины в этом мире найти не было никакой возможности, вернее, возможность-то была, но почему-то девушке не хотелось в очередной раз слушать истерику Лукаса, обыкновенно начинающуюся со страдальческого вопля: "Мадемуазель, опять!" От промелькнувшего желания поколдовать над увлажнением трассы пришлось отказаться. Поэтому оставалось глотать пыль и довольствоваться обществом Лумала. Трогг, по всей видимости, счел Эльку своей заступницей, покровительницей и нанимательницей в одном худеньком лице, поэтому всячески изъявлял симпатию и приставал с вопросами именно к ней. Вот и сейчас, медленно поводя ушами, молодой проводник завел с Элькой разговор, наивно поинтересовавшись:
– Скажи, если вы, люди, не выращиваете фиарисоны у дома любимой, как юноша признается в своей симпатии девушке?
– Словами, поступками, даже молчанием. – Элька пожала плечами, вспоминая подробности из своей личной жизни в урбанизированном мире, богатой сменой кавалеров. – Мы странный народ, Лумал. Люди не всегда говорят, что думают, часто не верят тому, что слышат, и очень часто молчат о том, о чем очень хотят сказать. Мы ловим намеки, догадываемся по случайным словам, поступкам, жестам.
– У вас все так сложно, – уважительно протянул трогг, поерзав в седле. Лошадь обернулась и смерила массивного седока укоризненным взглядом. (И так тяжело, так не дергался бы попусту!) – Как же вы не путаетесь?
– И путаемся, и ошибаемся. Всякое случается, – не стала отпираться Элька, ухитрившаяся за двадцать пять лет жизни так и не свить семейного гнезда и не испытывавшая никакой тяги к оному "птичьему" поведению. – Если мужчина признается в любви, ему еще нужно доказать свои чувства, сделать так, чтобы женщина по-настоящему поверила в его слова. Он дарит ей цветы, подарки, заботится о ней, приглашает на прогулки, развлекает, знакомит со своими родственниками, узнает ее родню. Но и после всех этих действий может услышать в ответ: "Прости, дорогой, мы не пара! Прощай!"
Гал, благодаря чуткому слуху оборотня, уловивший каждое слово из речи, только едва слышно вздохнул и печально дернул уголком рта, оценивая степень правдивости коротенького рассказа девушки.
– Какой сложный ритуал, – благоговейно признал Лумал. – Хорошо, что я трогг… – И юноша погрузился в пучину сосредоточенных мыслей о загадочном поведении людей, а может, и мечтаний о том доме и той девушке, для которой хочет вырастить фиарисону.