"Покопайтесь в своей душе, взгляните пристально на себя как бы со стороны, уясните, чего вы больше всего хотите и вы увидите в какой степени вы лжец и лицемер", - прочитал дальше Сарафанов и спросил: - "Значит, если я откопаю в себе, что хочу быть богатым и здоровым, значит - я лжец? А если я действительно хочу быть богатым, здоровым да ещё и знаменитым, то, что - лицемер? Да, шел бы ты, Сократ местечковый!" - И Сарафанов отбросил листы. Взял "толстушку" КП, пробежал глазами по странице описания похорон Япончика.
- Нин! - заорал он. - Иди глянь: Иванькова братва хоронила в дубовом гробу для VIРов и, прикинь, гроб со светом внутри и с кондиционером! Никогда даже не слышал про такое. Королей, султанов разных раньше хоронили с женами и охраной, но чтобы кондишен и свет там был - представить не мог. Спроси Волгаря, как там Японец смотрится на фоне других жмуриков? И ты читай: Японец ворочал общаком в миллиарды долларов!.. Во, блин! Во, чего делать-то надо по жизни! Воровать! Тогда и гроб будет с кондиционером.
- Саша, что ты мелешь? Ты ещё сыну не скажи! - откликнулась Нина. - С ума люди сходят, и ты туда же? Гроб ему с кондиционером… Слушать смешно.
- А чего?! Я бы хотел… Думаешь, твоего "Сократа" так похоронят? Нееет! В политику или воровать! Только там теперь деньги, слава и гроб с кондиционером!
- Дурак ты, Сарафанов, - заключила Нина. - Куда ты денешься? Для политики - туповат, воровать - трусоват. Сиди уж…
- Ах, так да? - Сарафанов вскочил с дивана. - Тогда - развод и девичья фамилия!
- А я не возражаю, - тихо ответила Нина и увидела, как Сарафанов от неожиданности опять сел на диван.
Глава 16
Сарафанов быстро шёл по длинному коридору редакции, коротко заглядывая в каждый кабинет, пока не сообразил, что свободным сейчас должен быть кабинет Нины, если кто-то уже не устроился там раньше него. Заглянул - пусто. Сел за её стол, включил компьютер. И, пока ждал, когда загрузится программное обеспечение, успел поругать и Нину, и хозяина еженедельника за то, что она не требует, а он жидится потратиться на более совершенную технику. "Ну, давай, давай, - подгонял он меняющий форму курсор. - Волгарь у неё на "Рабочем столе", в "Адресах" или в "Контактах"? И кто у неё там?" - Он побежал курсором по открывшемуся окну "Контактов". - Администрация… правительство… мэрия… минсоц… личное! Вот это мы и проверим! И чего я, дурак, не заглядывал сюда раньше? Она, видите ли, не возражает пересесть на девичью фамилию! А на какую потом?"
В убегающем вверх списке мелькали знакомые фамилии депутатов, клерков, директоров предприятий, но ни одну из них он почему-то не примеривал в качестве замены для своей. Ага, вот и адрес почты Волгаря! Он дважды кликнул его мышкой и стал ждать открытия окна почты. "Не возражает… А кому ты на хрен нужна? Оперилась с моей помощью и готова сорваться? Ну-ну! Посмотрим, где ещё водятся кретины, вроде меня?"
Открылось окно почты.
- Здравствуйте, Владимир! Это Сашок Сарафанов на связи. Есть пара свободных минут?
- Есть. Здравствуй, Саша, - выплыло на экране. - Что у тебя случилось?
- Слушай, я тут в "толстушке КП" вычитал, как хоронили Япончика, вора в законе. Он там у вас не появился?
- Не знаю, не видел.
- Ну, ты что? Его вчера на Ваганьковское несли. Представляешь, в дубовом гробу с кондиционером! Ты только прикинь - дубовый ящик с кондиционером и со светом внутри… А ты не в курсе?
- Саша, у нас Здесь Души. А гробы остаются за порогом, в земле. С кондиционерами они или с простыми рюшками. И Душу твоего Япончика это уже не волновало - как его несли, в чем и с чем. Появилась она Здесь или нет, сказать не могу - не я думал о ней.
- Неужели не интересно? - спросил Сарафанов.
- Интересно было бы видеть, насколько она чиста, получит ли Адрес для обратной связи с миром живых. Но пока не вижу её, значит что-то мешает ей появиться в пространстве Вечных Душ.
- Ну, все равно, я тебе расскажу. Представь: толпа народу у Ваганьковского, одни братки с пудовыми цепями на шее, тьма венков и букетов, нашего брата близко не пускают. Не видел никогда, чтобы так кого-то хоронили. Ну, разве раньше генсеков так носили. И что выходит? Хочешь иметь приличные похороны, будь политиком или вором?
- Это, если ты хочешь жить только ради похорон. Но от человека должна оставаться память. Для этого ставят памятники на кладбищах и на площадях. У кого-то остаются книги, картины, научные разработки, музыка - да много всего может оставить человек на память о себе. Что оставил Япончик? Пышные похороны и имя среди воров?
- Слушай, не только среди них. Говорят, вся знатная Москва приезжала прощаться с ним ночью. И не только Москва. Но они светиться не хотели.
- Значит, Совесть не позволяла им прощаться с ним днем. И это говорит о том, что Совесть покойного была не чиста.
- Совесть… Совесть… Много ты получил со своей Совестью? - раздраженно спросил Сарафанов.
- Я получил то, что имеет моя Душа.
- И много?
- Вечность, Саша. Вечность. И возможность отвечать на вопросы живых, видеть их Души, знать помыслы, предупреждать… То есть быть Здесь и как бы оставаться Там, среди вас. Разве мало?
- Ладно. А там-то, у себя, ты чего видишь?
- Всё, о чем подумаю, что захочу видеть.
- Вообще, это класс! А о чём люди думают, можешь понять? Вот о чём сейчас Нинка думает?
- Вижу, что у неё сейчас тяжело на Душе и виной тому ты, Сашок.
- Да ладно! Что я такого ей сказал?
- Тебе лучше знать. Почаще, Саша, спрашивай себя, в чем ты неправ. Извини, мне надо ответить на другие вопросы, - сказал Волгарь, и экран монитора у Сарафанова погас.
"Старый козёл!" - вырвалось у Сарафанова, и он хлопнул ладонями по клавиатуре, от чего экран сразу вспыхнул, и на нём всплыли слова:
"А вот этого лучше не надо, Саша". - И экран снова погас.
- Эй, чего не надо-то? - спросил Сарафанов пустой кабинет. И, поняв, что Волгарь слышит всё, даже когда нет прямой связи с ним, Сарафанов зажмурился от ужаса, подумав: "Это что же, теперь слова не скажи? А почему я раньше ничего об этом не слышал? Ну, Волгарь устроился…"
Глава 17
- Дима, ты зачем меня сюда привез? - раздраженно спросила Александра, едва он появился на пороге её съемного гнезда. - Чтобы вывести тебя в люди, - спокойно ответил Диванов, сбрасывая пальто и обувь. - А что не устраивает мою птичку? - Твоя "птичка" заперта здесь, как в клетке. Ты совсем не уделяешь мне внимания. Привез, бросил, носишься где-то целыми днями, а я - довольствуйся кампанией шофера? - Саша, у меня сейчас трудное время. - Он присел на подлокотник её кресла, притянул к себе за плечо, скользнул рукой ниже, к груди. Она остановила его холодную ладонь: - Мне холодно! - сказала капризным тоном. - А мне и холодно, и голодно. У нас есть чего-нибудь перекусить? Как пес голодный носился полдня и ни одной косточки никто не бросил… Так, есть чего-нибудь пожрать? - А ты приготовил? - резко спросила Александра. - Сам унесся с утра пораньше, домработница еще не появлялась… Я тут одна и тоже голодная, как сыч. - Извини, я забыл предупредить, что отпустил Наталью на сегодня. Но ты бы могла заказать обед в ресторане, а Константин бы привез… - Но и ты бы мог побеспокоиться, зная, что человек один в пустом доме. Раньше ты такого не допускал. Скажи, я тебе надоела? - Саша, это не разговор… - А что у нас с тобой "разговор"? То ты бежишь к жене с ребенком, то у тебя запись, то какая-то встреча. Я нужна тебе только на ночь и то не на каждую… Мне надоело быть птицей в клетке. Хочу на волю, слышишь? На волю. Купи мне билет, и я уеду. - Она говорила это так резко, будто постороннему человеку, толкаясь с ним в очереди. - Ну, если ты не можешь или не хочешь понять, что мне сейчас тяжело и, если так ставишь вопрос, возьми деньги, какие там есть, и купи себе билеты сама. Хоть на поезд, хоть на самолет. - Диванов опустился в другое кресло, уронил голову в ладони. "Черт бы всех побрал! И меня тоже! Жил бы себе спокойно, делал бы тихо свое дело… Играл себе в волю, любил молодую стерву… Ведь стерва же Сашенька? Стерва… Нет, захотел сенсаций. Разговоров. Всхлипов: "Ах, каков Диванов!.. И что там какой-то Мессинг!? Диванов управляет другими мирами…" - Диванов, так я уезжаю, - услышал он её голос с порога и, не глядя, устало махнул рукой, мол, скатертью дорога. - Костю я забираю? - спросила она. - Нет, оставь. Я поеду домой. Вызови себе такси. - Ну, если поедешь, может, вы меня завезете куда-нибудь в клуб? - в вопросе был вызов и намек, что уезжать домой сегодня же, сейчас же, она не собирается, и ей нет дела до состояния Диванова. - Ладно, бери Константина. Я обойдусь, - сказал он. Нарочито громко хлопнув дверью, Александра ушла. Диванов поглубже втерся спиной в мягкое кресло, закрыл глаза. "Так,… - подумал он. - Она еще вернется. А что делать мне? Действительно ехать домой? Жена тоже устроит скандал. Вытащит из постели детей… Ох, эти бабы!.. А что скажу я? Что мне плохо? Что был Диванов, на которого молились целыми командами, и нет Диванова? Зарвался и пошел вон? Но я же хотел принести каналу славу, какой он не знал… Ладно. Давай будем думать, что делать и кто виноват? Третий русский вопрос "ты меня уважаешь?" здесь уже не пляшет… Тебя уважают, когда ты во всём и со всеми согласен,… когда плывешь в одной струе… Ты хотел вырваться, и вот сидишь на берегу… Без бабок и без баб. "Деньги есть, так бабы любят, на полати спать зовут… А денег нет, так хер отрубят и собакам отдадут"… Не я это первым сказал… Все началось с Волгаря, будь он неладен. Откуда он взялся, я почти забыл про него… Торчал где-то в провинции, а объявился с того света, и смутил Диванова… Сколько раз он и раньше портил мне кровь! - то у него не убери, это ему не добавь, иначе - подписывай сам… На том-то свете ему не все равно, кто за него отвечает?.. Ну-ка, где ты там?" Диванов подвинул к себе роскошный 17-дюймовый ноутбук, набрал адрес. - Слушаю тебя, Дмитрий. Здравствуй, - отозвался экран. - Привет. Слушай, там у вас кто-нибудь может сказать, почему мне так хреново? - Мог бы и я, но сторонний совет никогда не бывает точнее собственного осознания. Покопайся в Душе, что ты сделал вопреки ее воле. Честное осознание этого помогает вернуть равновесие… - Да я ее уже наизнанку вывернул и выскреб до дыр - ничего не пойму, что хотел или делал не так. - Не торопись, Дима, подумай. - Да я хоть лоб расколи!.. Ты дай мне ещё какой-нибудь Адрес, может, кто другой чего подскажет, - попросил Диванов, в запале не осознавая, что оскорбляет этим Душу Волгаря. - У меня для тебя один адрес: Душа Дмитрия Диванова, его Совесть. Других нет, - ответил Волгарь. - Значит, ни хрена вы там не понимаете в вашем далеке. - И Диванов захлопнул крышку ноутбука. Отодвинув его на край стола, Дмитрий закинул голову, уставился взглядом в центр лепного потолка и приказал: - Ну, давай, Совесть, кори гениального телеведущего, что он сделал не так? - Подождал, прислушиваясь к вялому биению сердца. - Молчишь? Или тебя нет у меня? Вот сердце чего-то выстукивает, а ты молчишь. Значит, дорогой Волгарь, Диванов был прав во всем. И всегда! - Сказав это, он встал, быстро оделся и вышел в ночь ловить "левака", чтобы доехать до дома. В старенькой, холодной и скрипучей "копейке" добрался сквозь светящуюся огнями Москву до громадины своего дома, поднялся лифтом на этаж и увидел возле внушительных дверей своей квартиры три плотно стоящих чемодана, на одном из которых лежала записка. "Диванов, ты здесь больше не живешь, - было написано нервным почерком жены. - Уезжай откуда приехал". Позвонил в дверь. Ни шороха за дверью. Нащупал в кармане ключи, попытался отпереть замок снаружи - ключ не подошел. "Ну, что же, я поступил бы так же, купи она особняк любовнику и проживи там с ним неделю", - подумал он и стал звонить, чтобы вызвать такси. Распахнулся лифт. Вышла яркая Матрона в распахнутом норковом манто. - Ба! Кого мы видим! Наш переселенец собственной персоной! - пропела она низким голосом. - Уезжаешь, или приехал? - Меня выгнали, - признался Диванов. - Правильно сделали. Ты где пропадал? На канале вместо тебя пишут Скворцова, на других каналах тебя не видно. Где ты? - допытывалась она таким тоном, словно не догадывалась, что её Скворцова пишут на канале вместо него, в том числе и по её милости. - Я, как видишь, на лестнице, - вяло пошутил Диванов. - Где мне ещё быть, безработному и бездомному? Канал меня больше не хочет, жена выгнала, деньги кончились, любовница ушла к другому… - Прекрасно! Есть повод начать жизнь сначала, - пошутила она. - Возьмешь гитару, начнешь петь. Ты это умеешь. На хлеб и на угол заработаешь. - Спасибо! - шутовски поклонился Диванов. - В какой подземный переход изволите встать? - Где не выгонят. А хочешь, возьму в свою группу? У меня сейчас намечается тур, и ты мог бы пригодиться. Давай я позвоню директору? - А звони, мать! Где наша не пропадала! - неожиданно согласился Диванов и спросил: - А переночевать пустишь? Или и там уже Скворцов? - Скворцов там, где ему положено. Но коврик найдется и для тебя, - пропела Матрона.
Глава 18
- Нет, нет, - остановила его Матрона. - Чемоданчики ты оставь, где стоят. А то поселишься с чемоданами, потом тебя не выгонишь. А так - зашёл и зашёл. Посидим, поболтаем, по бокальчику с устатку дёрнем… Не бойся, никто их не унесет, чай не в Черёмушках живем, - болтала она, давая домработнице снять с себя шубу и сапоги. - А ты сам разденешься, не маленький. И проходи вперёд.
Матрона жила на широкую ногу: лимузин для поездок, пентхаус почти в 700 квадратов с зимним садом, антикварная венецианская мебель… Впрочем, всё это не свалилось на неё с неба и не подарено безумным поклонником - сама скопила, заработала голосом, трудом, талантом, мятежной, рвущейся в каждой спетой песне душой.
- А скажи-ка мне, дружок, как ты докатился до жизни такой, что чемоданы оказались за порогом? - спросила она, вальяжно устроившись на огромном диване возле подвезённого домохозяйкой столика с напитками.
- На Руси же не все - караси, есть и ерши. Я из таких, - ответил Диванов, присаживаясь в кресло напротив.
- И кого же ты теперь "наершил"? Говорят, привез из своих степей молоденькую кузину. И что, закружила? Любите вы, старые ерши, молоденьких плотвичек…
- Молоденьких-то не только плотвичек, но и птичек любят, - улыбнулся Диванов, давая понять, что тоже кое-что знает о новом увлечении Матроны. И как бы, между прочим, спросил: - А где Скворцов, я что-то давно его не видел.
- А бес его знает, где его ветер носит? Приедет, расскажет, если ещё лыко вяжет.
- А что, дело так плохо? - участливо спросил Диванов. - Насколько я знаю, он, вроде, знал меру…
- А ты думаешь, я зря его к себе поселила и упросила Костю подменить тебя на Игре? Там хоть постоянно будет занят на записях, а не болтаться по корпоративам… Ладно, это моя забота, ты о себе давай: за что тебя выставили?
- Да, так… Сплелись любовь со страстью. Со страстью самовыражения, - уточнил он. - С одной стороны кузина, с другой - жажда сотворить на канале небывалое. Семья отошла на задний план. А когда одно рухнуло, другое обломилось, задний план поддал под зад. И теперь Диванов оказался на твоём коврике в прихожей, - горько ухмыльнулся гость.
- Ну, уж коврик-то я найду и не в прихожей. А ты поподробней-то не можешь?
- Да все банально. Кузина ехала на деньги и рассчитывала, что поведу под венец. Так бы, может, по глупости моей, и было, но у меня затеялся грандиозный проект. Я закрутился, она не поняла, что, в общем-то, я рабочая лошадь, а не магнат и не герой-любовник - фыркнула, как все фурсетки: "Ах, ты не уделяешь мне внимания? Я не на то рассчитывала…" И улетела в ночной клуб. И чтоб она там пропала…
- Окстись! А если и верно с ней там что-то случится?
- Не дай бог, конечно. Всё равно завтра же оправлю к маме.
- А что за проект и что с ним? - заинтересованно спросила Матрона.