- Пошли, - сказал Левад. - А то каши не получим. И будем, как люди из Ханса-Телля, которые мечтали о жирном мясе и отощали, как голодные козлы.
И мы отправились за глиной, надеясь, что к нашему возвращению у входа в нору не будет ни Таш с ее мужчиной, ни Тахмада с Абадом, ни повозок.
Но всё вышло наоборот.
Поднимаясь с тачками по дороге, мы увидели всех четверых, а повозки преспокойно стояли внизу.
- Ну-ка, ступайте сюда! - крикнула Таш. - Вы мне все нужны!
Мы подошли и увидели, что Тахмад как-то странно съежился, а у Абада лицо - будто его накормили сырой глиной вместо каши.
- Эй, Левад, эти двое говорят, что вы спустили тачки с корзинами в канал и не оставили в том месте никакой приметы, - сказала Таш. - Неужели это никому не пришло в голову? Может, хоть ты догадался воткнуть в том месте в землю сломанную ветку, или привязать к кусту лоскуток, или выложить знак из камней?
- Нет, госпожа... - растерянно ответил Левад. И мы с Гугудом ответили то же самое, а Гамид промолчал.
- Пропало всё обеспечение... - прошептала Таш. - Там же сплошные каналы и канавы...
- Ты была слишком хорошего мнения о деревенских дурнях, - заметил мужчина. - Но еще не всё потеряно. Я пойду к Зубастому, чтобы он и этих красавцев отпустил, а ты получи у Агенора табличку с приказом, чтобы их пустили на верхние ярусы.
- Отличная мысль! - обрадовалась Таш. - Ты поезжай с ними, а я вас догоню.
- Что тут отличного? - тихо спросил Левад. - Корзины утоплены в канале, а нас ведут на верхние ярусы, как будто мы их там найдем...
Но мужчина оказался прав. Когда мы поднялись по лестнице и оказались наверху возле окна, выходящего на Нашу Башню, он сказал:
- Вот оттуда вы бежали, вот по этой дороге. Постарайтесь вспомнить, где вы с нее свернули и под каким углом к ней шли к каналу.
- При чем тут угол? - спросили мы.
Он нарисовал пальцем на ладони дорогу и показал, как бы мы двигались, если бы свернули под прямым углом, как - если бы под острым, как - если бы под тупым. Мы стали вспоминать - и сошлись на том, что угол сперва был прямой, но потом покривился.
- Какие дурни, - шептала Таш, - какие дурни...
- Молчи, - велел ей мужчина, и это нам понравилось. - Они сделали то, что могли. Лучше было бы, если бы числовое обеспечение вернулось обратно? А теперь у нас есть возможность найти его и вытащить из воды.
- Я думала, уже сегодня можно будет расставить таблички по ящикам и надеть на прутья.
- Агенор подождет. Пусть Ровоам и Амалек поработают на старом обеспечении, может, оно еще не совсем безнадежно.
- Там половина табличек разбита! А зеркальных табличек - в десять раз меньше, чем надо.
- От твоего отчаяния легче не станет. Подожди, сейчас мы найдем то место.
Мужчина нравился нам всё больше. Он был так спокоен, как должен быть спокоен царь, восседающий на своем троне. Если бы боги послали нам такого хозяина, мы были бы счастливы. Но он явно был хозяином каких-то других людей; он умел говорить так, что Таш ему подчинялась.
Мы разглядывали сверху местность, перерезанную каналами, и сообразили, где прятались от стражников.
- Очень хорошо, - сказал мужчина. - Сейчас мы туда отправимся и постараемся найти корзины. Ведь вы, шестеро крепких парней, пока возились с ними, вытоптали и траву над каналом, и колосья на краю поля. Хотите поехать туда все вшестером?
- Да! - сказали мы. Теперь, когда мы глядели на дорогу сверху, мы понимали, что от Другой Башни до того канала не слишком далеко - просто мы, убегая, забрели неведомо куда и боги уберегли нас от падения в воду, а потом мы шли наугад, в потемках обогнули Другую Башню и вышли к ней неведомо откуда.
- Садитесь в повозки, - велел мужчина, когда мы спустились. А потом позвал человека и отдал ему оседланных ослов.
И мы отправились на поиски корзин.
Сам он ехал впереди и беседовал с Таш. Пятеро из нас отлично видели: вот самый подходящий мужчина для этой вербовщицы, и даже более того - она его недостойна. Он был высок, крепок телом, с лицом не слишком красивым, но вызывающим доверие, и он умел обращаться со сварливыми и ворчливыми женщинами. Правда, одет он был неярко, как надсмотрщик в норе, и это немного смущало - настоящий господин просто должен, обязан, чтобы его уважали, носить длинные платья и пояса с бахромой, а не простые кожаные, с подвешенным длинным ножом.
Нам не так часто приходилось ездить в повозках, и мы ощущали себя богатыми господами, ели пирожки и жареную рыбу, пели песни, пока нас не попросили замолчать.
- Скорее всего, где-то тут бродят люди из Той Башни, - сказал мужчина. - Род человеческий глуп - ему свойственно приносить ведра с водой к дому, который уже сгорел, и собирать пролитое пиво в разбитый кувшин. Сейчас, после вашего побега, начальник стражи наверняка пустил усиленные дозоры вокруг Той Башни, чтобы больше никто не сбежал и ничего не вынес, хотя теперь из ценного имущества осталась одна крестовина с колесами.
- Я думаю, мы могли бы ее унести, господин, - неожиданно сказал Абад.
Таш рассмеялась.
- Это всё Амалек! - воскликнула она. - Он постоянно сочиняет всякие истории и морочит голову стражникам. Удивительно, что его еще не побили. Он не рассказывал тебе, как Ровоам ходил за пивом, а принес большой кувшин огуречного рассола?
- Правды в этом только то, что ему чуть не дали по ошибке кружку с рассолом, но рассказывает Амалек замечательно. Нет, парень, пусть крестовина вращается там, где ее поставили. Каждой крестовине - свое место, и в Другой Башне уже есть одна.
- Ну, кажется, это тот самый канал, - сказала Таш. - Он ближе, чем я думала. Вылезайте из повозок, несчастные. И ступайте искать, где берег истоптан вашими сандалиями.
Мы перешли по хилому мостику и остановились, пораженные величиной ячменного поля.
- Было бы у меня такое в Субат-Телле... - прошептал Тахмад.
Нам нужно было пройти вдоль всего края по берегу канала и вдоль другого края по берегу другого канала, чуть поуже, который пересекался с первым.
- Там где-то должен быть мостик, по которому мы перебежали на ту сторону, - вспомнил Левад. - Если окажемся у мостика, то вспомним, с какой стороны подошли к нему, и уже будет легче.
Таш и мужчина, сидя на ослах, наблюдали, как мы бродим вдоль берегов. А мы были в ужасе - мы понимали, что боги вели нас той ночью и не дали никуда свалиться.
- Эй, эй, Субат-Телль! - позвал Гугуд. Мы побежали к нему. Он стоял у края поля и показывал на примятые колосья - можно было подумать, что там валялось стадо буйволов, а не гнали шесть тачек. Мы собрались на этом месте и посмотрели на темную воду канала. Лезть туда никому не хотелось.
Таш и мужчина подъехали, а повозки остались в полутора сотнях шагов от нас.
- Понятно, - сказал мужчина. - Ну, парни, кому-то одному придется раздеваться и прыгать в канал, чтобы нашарить корзину и привязать к ее ручкам веревки.
- Ничего не выйдет, - вмешалась Таш. - Они все боятся воды.
Не успели мы разинуть рты, чтобы согласиться, как Гамид пробежал по короткому и крутому откосу, крикнул для храбрости и прыгнул в канал. Он пропал в воде весь, с головой, показался и снова пропал.
- Этот дурень не умеет плавать! - воскликнула Таш.
- Сейчас вытащим, - хладнокровно сказал мужчина. У него была при себе свернутая кольцами толстая веревка, и он метнул ее Гамиду.
- Держи, держи! - закричали мы, когда он опять вынырнул. Он сообразил и вцепился в веревку. Мы ухватились за нее и выволокли Гамида на берег.
- Ничего страшного, - сказал он, отплевавшись. - Совсем ничего! Я нашарил ногами и корзины, и тачки. Там совсем мелко - если встать на корзину, то можно дышать.
- Ты вставал на корзину, несчастный?! - в полном отчаянии спросила Таш.
- Не бойся, в воде тело весит меньше, - успокоил ее мужчина. - Ты смелый парень. Сейчас я облегчу твою задачу, привяжу к веревке крюк, на другой веревке он уже есть. Тебе останется только зацепить их на ощупь за ручки корзины, а эти молодцы будут тащить.
- Послушай, не умнее ли запомнить это место и вернуться с людьми, которые умеют нырять? - предложила Таш, стараясь не глядеть на Гамида, и мы все это заметили.
- Умнее. Но если тут бродят люди из Той Башни и обратили внимание на наши крики и суету, то лучше бы вытащить корзины сразу. Они ведь поймут, что мы не напрасно топчемся на берегу канала. Что скажешь, молодец?
Этот вопрос он задал Гамиду.
- Ты прав, господин, - ответил Гамид. - Я уже не боюсь воды. Привязывай крюк к веревке.
- Я полезу с тобой, я выше тебя, мне будет легче, - вмешался Тахмад. Он, наш старший, не хотел выглядеть нелепо - а это и получилось, ведь тот мужчина не к нему обращался, а к Гамиду, и Тахмад хотел показать, что он еще сильнее и смелее.
- Самый высокий тут я, - напомнил Абад.
- И самый сильный, - одобрительно сказал мужчина. - Ты спустишься к воде и будешь тянуть за обе веревки разом, ровно и без рывков, чтобы корзина не опрокинулась. А когда вытащишь на берег - ее потащат наверх другие. Ну-ка, парни, выстраивайтесь на откосе.
Мы были счастливы - вот пришел человек, который знает, что и как нужно делать. Когда такой прикажет, и в воду лезть не страшно.
Гамид спустился туда первый, держась за веревку, за ним Тахмад. Там они поделили обязанности: Гамид ушел под воду и, хотя не сразу, зацепил первую ручку и передал веревку Тахмаду, потом зацепил вторую, Абад взялся за обе веревки, и корзина поехала наверх по траве. А Гамид с Тахмадом обнаружили, что вплотную к берегу могут стоять на дне и даже не слишком вытягивать шеи.
Таш дала знак возчикам, и обе повозки неторопливо покатили в нашу сторону. А мужчина, не сходя с мула, давал советы и хвалил нас всех поочередно. Мы же трудились изо всех сил.
Так мы вынули из воды все шесть корзин и ни одной не опрокинули, а тачки решили оставить в канале - ведь у нас теперь были другие. И тут Таш, не желавшая видеть нашего торжества и разъезжавшая поблизости, подала сигнал тревоги.
Наверно, кто-то, имевший отношение к тем корзинам, заметил нас с Нашей Башни и выслал стражников на ослах.
- Скорее, скорее грузите корзины, - велел мужчина. И мы вскинули их, словно они были наполнены пухом, а не тяжелыми табличками. Тут же возчики ударили ослов, и повозки покатили прочь.
- Мы должны встретить их и не дать им догнать повозки, - сказал мужчина. - Вы драться умеете?
- Кулаками, - ответил за всех Тахмад.
- Ясно. Идти с кулаками на всадника нелепо. Будете нападать так - вдвоем на одного. Один хватает осла за поводья и не дает ему шагу ступить, другой стаскивает наездника наземь и бьет ногами, - тут мужчина посмотрел на нас очень внимательно. - Вставайте в пары - ты вот с этим, в голубой повязке, ты - с этим, ты - с этим. Осла останавливают - ты, ты и ты. Всадника стягивают - ты, ты и ты.
Мы поблагодарили богов за такого хорошего господина. Если бы не он, мы могли бы вшестером броситься на одного осла.
Этих стражников было десять человек с копьями. Наш господин выехал вперед и вступил в переговоры. Мы не слышали, о чем он толковал с их старшим, но они не договорились, и четверо наездников поспешили к нам.
Лучше бы они этого не делали. Мы справились с ними, отняли у них копья, а двоих скинули в воду. Зато, когда подоспели еще пятеро, нам пришлось тяжко. Они уже поняли нашу ухватку. С шестым, их старшим, сцепился господин, скинул его с осла и поскакал прочь, не оборачиваясь.
Мы бились отчаянно, а между тем закатная пора перешла в ночную. Мы ободрали все кулаки об этих проклятых стражников. Но они были жирные и со слабыми руками, а мы - молодые, крепкие и с сильными Руками. Зато их учили драться, а нас - нет. Кончилось побоище тем, что нас оттеснили к канаве, и мы все вместе туда полетели. Они с берега еще пытались достать Нас копьями, но мы ушли по канаве, и если кто скажет, что бежать по илистому дну, путаясь в каких-то скользких водяных травах, большое удовольствие, отдайте его жрецам Асторет, чтобы его всего обрили и лишили мужского орудия.
Наконец мы, мокрые и злые, вылезли из канавы неведомо где и уже собирались пойти неведомо куда, но вовремя обернулись. Время было еще не позднее, и во многих окнах Другой Башни горел свет.
- Туда, - сказал Тахмад. - Мы честно бились, и мы заработали хотя бы горячую кашу. Как твоя рука, Гугуд?
- Ничего, почти не болит.
- А твое плечо, Абад?
- Какое плечо?
Стараясь подбадривать друг друга, мы потащились в потемках к Другой Башне, но, пока мы дошли, все огни погасли и стало ясно, что каши мы не получим. Никто нас не встречал, никто о нас не беспокоился, и нас утешала только мысль, что корзины, которые мы чуть не погубили, спасены. Мы нашли свой дом, но его дверь была заперта. Ведь мы не одни там жили, а еще несколько парней, гонявших тачки, и почему они должны оставлять дверь на ночь открытой?
- Идем к пекарне, - решил Тахмад. - Там еще ночью начинают печь лепешки, и там тепло. Попросимся к пекарям - может, позволят хотя бы лечь на полу возле печки.
- К тому же в Нашей Башне нас научили дружить с теми, кто, как мы, работает много, а получает мало, - напомнил Левад. - Вот и начнем.
Пекари впустили нас и по доброте душевной дали нам черствые лепешки. Мы размочили их в воде, съели и заснули на полу.
Утром, на заре, они нас растолкали - должен был прийти их хозяин, а он не любил, чтобы чужие сидели в пекарне. Мы вышли на свежий воздух голодные, но уже почти здоровые - разве что в синяках.
- Идем в харчевню, - сказал Тахмад. - Хоть каши наедимся вдоволь. А потом нас, может быть, найдут и поблагодарят.
А в харчевне свершилось чудо - я увидел Лиш.
Миски с горячей кашей нам выдавали внизу, в большой харчевне на двадцать длинных столов, - и вот так вышло, что мою миску принесла она. Я посмотрел на нее и понял, зачем сбежал из Нашей Башни в Другую Башню. У нее были кудрявые волосы, которые торчали из-под платка во все стороны, и тонкий нос с горбинкой, как мясницкий нож, и губы, как разрезанный плод красной сливы, и глаза, как колодцы в пустыне! Я посмотрел на нее, она посмотрела на меня, и мы поняли, что должны вечером встретиться. Ведь девушек, которые работают в башнях, охраняют не очень строго - это просто невозможно.
Мы взяли свои тачки, пошли к глиняной горе, нам накидали тяжелой влажной глины, и мы погнали тачки ко входу в нору. Там оказалось, что не у всех у нас есть таблички на веревочках - Гугуд и Левад потеряли свои во время драки. Их впустили, но велели добыть для них новые таблички. Так начался день, который показался мне странным - тачка почти ничего не весила, а уклон норы словно бы исчез. Я думал - нужно покрепче держаться за тачку, а то взлечу!
- Как звали того господина, к которому нас посылала Таш? - спросил Тахмад, когда мы внизу у горы ждали своей очереди. - Того, который велел Зубастому взять нас? Вспоминайте - мы пойдем опять на третий ярус, Найдем его, а он поможет найти Таш.
- Не поможет, - вдруг сказал Гугуд. - Мы были ей нужны только ради проклятых корзин. Без нас она бы их не привезла в Другую Башню. А теперь корзины уже здесь - и мы ее больше не увидим.
Самый младший из нас сказал то, что должен был сказать старший, - вот как странно действуют на людей эти башни.
- Может, оно и к лучшему, - ответил ему Тахмад, покосившись на Гамида.
Нам нагрузили тачки, и мы погнали их в нору.
Я всё время поглядывал на Гамида, мне не нравилось его молчание. Лучше бы он изругал Таш на все лады - так думал я, зная, что потом ему полегчает. Но он молчал и отворачивался. И так - до самого вечера, до ужина.
Когда мы жили в Нашей Башне, то ходили в город развлечься. Но тут до города было далековато. Мы спросили у товарищей по тачке, чем они развлекаются, и нам показали площадку, где играют в кости, и другую, где бросают камни в цель, и место, где поют и пляшут. Но плясать я не собирался.
Возле Другой Башни был пруд, где поили скот. Мне никто не говорил, что парни, которые хотят увидеть девушек, вечером гуляют у пруда, - я сам догадался. И она тоже догадалась, что я туда приду. Мы увидели друг друга, но сразу я подойти не мог - это непристойно. Она с подругой пошла вокруг пруда, а я пошел следом, понемногу приближаясь. Десять кругов мы сделали, прежде чем я оказался рядом! Она потом сказала - если бы у меня не хватило смелости ее догнать, она бы мне не досталась. А я как раз десять кругов набирался смелости. Ведь заговорить с девушкой, которая носит платок, а не с храмовой жрицей, - это всё равно что посватать ее. Наверняка же где-то рядом брат или старшие сестры.
Мы просто посмотрели друг на друга, и она всё поняла.
На следующий день я взял миску из ее рук и спросил:
- С чем сегодня каша?
- Со шкварками, - сказала она, хотя шкварки я видел сам, они горкой лежали посреди миски.
- Они хорошо поджарены?
- Я сама пережарила их с луком.
Меня заторопили сзади, и я ушел с миской. Радость моя была - как желтый огонь в большом храмовом светильнике.
Но скоро от радости ничего не осталось - Тахмад сказал мне, сколько стоит печать. Три "раба" она стоила! Самая простая! А получше - до пяти "рабов"! Не наших, принесенных из Той Башни, а здешних "рабов". Они отличались так: у тех ноги были расставлены в стороны, а у здешних стояли вместе. И если менять, то мы очень много теряли.
Тахмад сообщил эту новость, и мы закричали от возмущения. Чуть ли не месяц работай, питаясь только казенной кашей, за эту самую печать! Он еще кое-что сказал. Питьевую воду в Другую Башню привозили издалека, и ее не разносили мальчики, наливая из бурдюка, сколько угодно. Ее нужно было покупать.
Мы посоветовались с другими парнями, которые гоняли тачки. Они сказали, что без договора никак нельзя и мы будем дурнями, если не заключим его. Вот у них есть договоры, поэтому хозяин заплатит ровно столько, сколько должен, и не заставит их работать лишнее время. А если нет договора - вообще может не заплатить. Как ты докажешь, что на него работал? А есть Договор - заплатит!
Ни Таш, ни тот мужчина так и не появились. А ведь они могли бы заплатить нам хоть немного.
Мы пошли продавать наши красивые одеяла. Потом мы поочередно дежурили у дома резчика, чтобы заказать печати. Часть денег заплатили сразу, остальные обещали отдать за два месяца.
К тому времени я уже разговаривал с Лиш у пруда. И ей первой я похвастался новенькой печатью, подвешенной к поясу, из розового сердолика с белыми прожилками.
- На что тебе она? - спросила Лиш. - Да еще такая дорогая?
- Без печати нельзя, как же я скреплю договор? У нас у всех теперь хорошие печати.
- Вы ведь из одной деревни и пришли вместе?
- Да, и мы все - родня, наши роды в родстве, - объяснил я.
- Родня? А кто у вас главный?
- Тахмад.
- Ну так он бы и заключил договор за всех за вас и скрепил его печатью! И в договоре было бы сказано: я, Тахмад, с братьями моими... Так всегда делается!
- Нам не сказали...